Цепи. История Прествудского замка.

      Вилберн принялся разыскивать брата в замке. Его не было ни в обеденном зале, ни в отведенной лично для него спальне, ни на кухне, где тот порой раздавал «особые» распоряжения Агнес и Юджине и высказывал свое недовольство касаемо блюд. Не отыскался Мигель и в библиотеке, где он иногда дремал в мягком кресле, «культурно обогащаясь» в окружении книг.       - Куда ж тебя занесло, негодяй?! – негодовал хозяин дома, раздражаясь с каждой минутой все больше.       Поспрашивав своих людей, герцог, наконец, узнал, что гость изволил расположиться в кабинете господина Фарнеуса. В рабочем кабинете! Да это последнее место, куда Мигель по собственной воле возжелал бы зайти! Вилберн не понаслышке знал, какая острая у его дорогого братца аллергия на работу. Стоило лишь заговорить о заседаниях, деловых бумагах или каких-нибудь прочих рабочих штуках, как у Мигеля сразу же начинало сводить челюсть от зевоты и пересыхать в горле. Да что же нашло на этого столичного франта?       Куда с меньшем довольством мужчина обнаружил Фарнеуса старшего, развалившегося на диване. Которого раньше здесь не было.       - Горячо приветствую тебя, братец. Изволишь ли объяснить, как здесь оказался диван из гостиной?       - Вилберн, ну взгляни же сам! Он идеально вписывается в интерьер! Идеально подходит по цветовой гамме и своей мягкостью и гладкостью форм разбавляет строгость и угловатость остальной мебели. Нам всем жизненно необходима смена обстановки. Иначе кем же мы станем? Заложниками собственных стен? Жертвой рутины? Человек рожден, чтобы творить, менять, преобразовывать! Он создан для движения! Движения мыслей, движения слова, движения вещей!       - Для физической активности, полагаю, ты имел ввиду.       - О, нет, нет! Движение тела лишь ускоряет старение. Советую тебе чаще отдыхать, дорогой братец. Не утруждай себя чрезмерной работой, иначе покроешься этими ужасными морщинами. Как господин Сорнсберри - главный казначей Его Величества. Помнишь его?       - Жюльрену Сорнсберри уже шестьдесят три. Это вполне нормально покрываться морщинами в его возрасте.       - И все же настоятельно рекомендую к прочтению труд Марсена Траворти «О природе вещей». Его книгу сметают с полок как горячие пирожки! Весь высший свет только ее и обсуждает!       - Марсену Траворти лишь недавно стукнуло двадцать два, насколько я знаю. Он сидит на обеспечении отца и пишет книги от безделья. Что он в своем юном возрасте может знать о природе вещей?       - Нельзя называть бездельником человека, что посвятил свою жизнь умственному труду!       - Он учится?       - Нет, он размышляет, созерцает этот мир, познает его глубину! Это ли не благороднейшее занятие в современном мире, погрязшем в невежестве и лени?       - О господи… Мигель, этот диван стоял в гостиной. Рабочие отдыхают на нем после тяжелого трудового дня. Мне он тут абсолютно не нужен. Я крайне недоволен тем, как ты без моего ведома распоряжаешься моей мебелью и моими людьми в моем же доме.       - Какая ужасная неблагодарность! – гостя эти слова явно задели. – Я столько времени трачу на дорогу, чтобы повидать брата и сделать ему приятный сюрприз своим неожиданным визитом, а в ответ слышу недовольство!       - Недовольным в большей степени останешься ты, Мигель, ибо ни обеденный зал, ни твоя спальня не готовы, а на ужин тебе предстоит потчеваться простыми деревенскими харчами. Никаких изысков, к которым ты так привык. К чему вообще эта спонтанность? Это так на тебя не похоже!       - О, Вилберн, ты даже не представляешь, как нашу жизнь отравляет размеренность! Этикет, нормы приличия, бесконечные скучные визиты и каждый шаг по правилам и расписанию! Но теперь все иначе! Я слушаюсь зова сердца! Я не откладываю свои желания, а воплощаю их ежесекундно, какими безумными они не были! Я наконец ощутил вкус жизни, и все благодаря моей спонтанности! Увы, порой приходится терпеть неудобства, но они несравнимы с той гаммой новых ощущений и эмоций, что дарит мне моя новая жизнь! Вилберн, мой горячо любимый брат, вообрази, как я теперь счастлив! Безгранично счастлив с моим прекрасным Амилем!       - Эм… Я… рад за тебя.       - Кстати, как тебе мой новый костюм?       - Ну… Он такой… фиолетовый.       - Господь с тобой! Вилберн! Ну какой же фиолетовый?! Аметистовый! В приличном обществе тебя бы на смех подняли, ляпни ты такое на людях! Аметистовый цвет подчеркивает духовную глубину. Это цвет вдохновения, созерцания и просвещения. Он невероятно моден в столице.       - Как хорошо, что я не успел приобрести шоколадный костюм. Каким старомодным бы я выглядел!       - Мой дорогой брат, я не с пустыми руками! Прими мой скромный подарок.       - Что это? Книга?       - Уникальная книга. Таких только двадцать экземпляров на весь мир!       - Полагаю, такую роскошь ты можешь себе позволить…       Бархатная обложка переливалась позолотой и блеском фальшивых камней, выложенных в причудливо переплетенные восточные узоры. Книга оказалась весьма и весьма красочно иллюстрирована. Обнаженные тела мужчин и женщин на ее страницах предавались страсти в самых разнообразных позах.       - Как поучительно, - Вилберн натянуто улыбнулся.       - О, это еще не все! Для полной остроты чувств не хватает лишь этого.       В руках Мигеля оказался пузырек со странной жидкостью. Буквы на этикетке красовались непонятной изящной вязью.       - Дар богов! Эликсир любви! Эссенция чистейшего наслаждения! Всего пять капель в бокале подарит незабываемую ночь! Уж я-то знаю, о чем говорю. Наша первая близость с Амилем была просто сказочной!       - Вот как! И что там намешано?       - Понятия не имею! Да и какое мне до этого дело? Главное, что напиток работает!       - Боже мой! Мигель! Ты глотал жижу неизвестного происхождения! Ты хоть понимаешь, насколько это может быть опасно?!       - Не будь занудой, братец. Ты слишком долго живешь в трудах и тревогах. Твое тело и дух изнемогают. Любовные отрады – вот лекарство от всех твоих невзгод! Уж поверь моему опыту: всего одна ночь с этой чудной настойкой, и твоя жизнь преобразится, заиграет новыми красками!       - Я, конечно, премного благодарен за твои подарки, но на такие «случаи» у меня имеется конский возбудитель. И я, по крайней мере, знаю, из чего его изготовляют, - сообщил герцог, отложив книгу с бутыльком на рабочий стол.       Фарнеус старший скептически цокнул языком.       - А что с твоим лицом, позволь узнать?       - Ерунда. Я был неаккуратен, вот и порезался. Такое порой случается, когда люди заняты делом.       - Какой кошмар! Вилберн, это неприемлемо для человека с твоим титулом! Твой образ жизни разрушителен! Ты повредил лицо! Свое прекрасное лицо! Узнай наша матушка об этом, она бы в обморок упала!       - Ты преувеличиваешь. Это простой порез.       - Сегодня ты порезал лицо, а что завтра?! Лишишься руки?! Нет, я слишком долго терпел твои причуды! Поначалу, надо признаться, мне это казалось даже очаровательным: замок, природа, лошади! Но всему есть предел! Ты зашел слишком далеко! Брат, опомнись, ты теряешь человечность и из года в год все больше превращаешься в ужасного неотесанного мужика! Это пора прекратить! Поигрался, да будет! Пять лет уже минуло, пора бы уже одуматься и вернуться в семью! Там твое место! Не здесь! Я настаиваю на твоем возвращении в столицу! Спасти тебя из этого кошмара – это мой братский долг!       - Этот кошмар, как ты соизволил выразиться, - моя жизнь. Переехать сюда было моим осознанным, взвешенным решением, а не сиюминутной прихотью. Я на своем месте и определенно счастлив на нем оставаться. Я сказал тебе это однажды, и повторю вновь: я не вернусь в столицу. Никогда. Этот замок – мой дом. Этот образ жизни – мой выбор. И меня искренне огорчает, что мой родной брат по сей день не в состоянии этого понять и принять, - Вилберн говорил на эмоциях и с нескрываемым раздражением.       - Оставь же наконец эту бессмысленную гордыню! Ты хотел доказать родителям, что в состоянии прожить без их состояния, и доказал! Матушка скучает по тебе. Все скучают. Отец даже готов признать свою неправоту. Отец, конечно, не в курсе, но мы оба знаем, что твой бизнес чахнет, и дела идут из рук вон плохо. Не разумнее ли будет вернуться сейчас с почестями и славой, чем потом бедным и опозоренным?       - Почем тебе вообще знать о делах?! Ты за всю свою жизнь палец об палец не ударил!       - Не нужно быть знатоком или дельцом, чтобы уяснить: успешный и процветающий человек не станет клянчить деньги в долг!       - Вот как?! Так я «клянчу» у тебя деньги?! Да запихни ты их себе в задницу! Ни единого фиринга я больше у тебя не приму! Да как ты вообще смеешь осуждать меня?! Ты – кто не проработал ни дня, кто живет на полном содержании семьи и спускает состояние на дурацкие костюмы и похабные книженции! Ты и понятия не имеешь, какого это: добиваться чего-то собственными руками и умом! Ты можешь только набивать желудок дорогими винами и яствами, совокупляться и щеголять перед такими же пустоголовыми богачами новыми тряпками, следуя за всяким модным дерьмом! И самое худшее, что может случиться в твоей жизни – это скука!       - Так вот, что ты обо мне думаешь? – уязвленным и одновременно трагичным тоном произнес Марсель, побелев как полотно.       Вилберн опомнился, но было слишком поздно. Сгоряча он наговорил много лишнего. Теперь он попросту не мог найти слов, чтобы оправдаться. Герцог совершенно не желал задеть чувства брата, но это случилось как-то само собой. И что только на него нашло? Мужчина никогда прежде не был таким вспыльчивым! Быть может, Фарнеус старший прав, и Вилберн действительно слишком устал? Настолько, что начал терять человечность?       - Полагаю, нам больше нечего делать в твоем доме. Надеюсь, ты не ошибся с выбором и проживешь здесь долгую и счастливую жизнь. Ну а мне пора возвращаться к дорогим яствам, модным тряпкам, пустоголовым богачам и совокуплениям. С твоего позволения. Очень постараюсь не заскучать. Не уверен, что после всего услышанного когда-нибудь снова захочу с тобой общаться. Прощай, брат.       Быстрым уверенным шагом Мигель покинул кабинет, оставив хозяина замка в растерянности и отчаянье. Впервые в жизни они повздорили. До этого дня Мигель и Вилберн были буквально не разлей вода. С самого детства их связывали необычайно теплые отношения, несмотря на столь разные характеры. Братья всегда стояли друг за дружку горой, не раз поддерживая и выручая в трудную минуту. В жизни Вилберна не было более близкого и надежного человека. Даже не верится, что их крепкая братская дружба могла в одночасье так нелепо окончиться. Хотелось помчаться за Мигелем следом, засыпать сотнями извинений и непременно удержать, остановить в замке, но едва ли нанесенную обиду получится сгладить так быстро и легко. Нужно дать брату время, чтобы тот остыл. Да, пожалуй, так будет правильно: выждать некоторое время перед примирением.       Печальным взглядом из окна Вилберн провожал фигуру в аметистовом костюме, пока та не скрылась из вида. А после герцог закрылся в своей спальне, долго подбирая в голове правильные слова. Слишком многое свалилось на блондина в последнее время: финансовые трудности, кончина Дымка, секреты Джеффри, пожар, погром, суд… А теперь еще разлад с Мигелем.       Но на том тревоги господина не заканчивались. Уже к вечеру его ждала новая неприятность. Зайдя в свой кабинет, Вилберн обнаружил в нем Ринара, в бессознательном состоянии растянувшегося на диване.       - О нет… - бледнея от ужаса, мужчина взял подаренный пузырек со стола. Он оказался на половину опустошен.