Цепи. История Прествудского замка.

      - Ты его даже толком не знал, - послышался знакомый угрюмый голос управляющего за спиной.       Ринар сидел перед свежей могилой. Он не мог прочесть имя на кресте, но был уверен, что именно здесь похоронили Якоба.       - Мне не довелось познакомиться с ним близко. Но Якоб был хорошим человеком. Того времени, что я проводил в его компании, мне хватило, чтобы это понять. Я ни разу не видел, чтобы он злился или обижался. Если кому нужна была помощь, он бежал стремглав и делал, без лишних вопросов. И за что ни брался, все делал хорошо – на совесть. Никогда ни о ком ни разу плохого слова не сказал. Таких людей на свете мало. А теперь еще на одного меньше стало...       - Да, это ты про него все верно подметил, - голос управляющего заметно смягчился, и тот присел рядом.       - Ты нашел убийцу Якоба?       - А как же.       - Прикончил?       - Сам-то как думаешь?       - Как это сделал?       - Не твоего ума дело.       - Ладно… Ты поступил правильно. Это был не человек, а озлобленное, взбесившееся животное. Такие не заслуживают по свету ходить.       Джеффри в ответ лишь усмехнулся.       - Вилберн хочет, чтобы мы с тобой поладили.       - Это он сам тебе так сказал?       - Ага.       - А ты-то что думаешь? Стоит?       - Не знаю… Я не уверен теперь, что вообще хочу быть частью ваше дома. Стоит мне только начать привязываться к людям, как случается всякое дерьмо. То помрет кто, то подставят, то морду начистят, то клеймят, словно скотину… Знаешь, теперь я понимаю: ты был совершенно прав. Это место не для таких, как я. За все это время, что тут пробыл, я так и остался для всех паршивой овцой. Что бы я не делал, как бы не старался… Я больше не буду создавать тебе проблем. Буду тише воды и ниже травы. Просто дождусь этих чертовых скачек и свалю.       - Вон оно как. Уже сломался. Быстро. Не такой-то ты на деле и крепкий орех оказался. Я был о тебе лучшего мнения, - кисло произнес здоровяк.       Ринар с недоумением поднял глаза на собеседника. Он ожидал от управляющего чего угодно: ехидства, торжественной радости, равнодушия, пренебрежения, но точно не таких слов.       - Ну, раз уж мы оба здесь, помоги мне раскопать могилу. Вернем Якобу то, что у него украли, - Джеффри вынул из мешка пару окровавленных сапог.       Кровь совсем свежая, и Ринару от ее вида сделалось не по себе. Но вместе с тем чувство справедливости внутри него было удовлетворено. Юноша кивнул и принял из рук здоровяка лопату. Они вдвоем управились быстро. А когда последняя горсть земли вернулась на свое место, упокоив окончательно Якоба с его сапогами, управляющий бросил напоследок еще пару странных реплик:       - Люблю душевные разговоры. Хочешь знать, что я теперь об этом всем думаю? Если где-то и есть на свете подходящее место для тебя, то это Прествудский замок. Но ты уж поступай, как знаешь.       А после он ушел, оставив Ринара наедине со свежей могилой и целым вихрем разрывающих его эмоций.       Неужели Джеффри его все-таки принял? После стольких взаимных оскорблений, обвинений, побоев… Это было и радостно, и волнительно, и тревожно, и грустно одновременно. А не шутит ли здоровяк часом? И нужно ли это Ринару теперь, когда он окончательно решил покинуть замок по окончанию гонок?       Ведь теперь он просто не имеет права оставаться. Он ДОЛЖЕН уйти. После того, что было… После того, что он внезапно вспомнил…       Ему хотелось очистить совесть, скинуть с себя тяжкое бремя ответственности и во всем винить одного лишь Вилберна, но не получалось. Ведь это все он подстроил, намеренно оставил бутыль на столе! Мерзавец Фарнеус! Решил добиться своего таким грязным способом! Но с другой стороны, будь это так, отчего герцог не позволил себе большего? Зачем оттягивал момент и всячески старался переубедить беса? Каждый раз прокручивая в голове этот монолог, вдаваясь в воспоминания, бес приходил к выводу, что они оба стали частью одной странной и нелепой случайности…       Ринар полночи не спал, пытаясь решить, как ему быть, и как теперь себя вести. Он старался держаться холодно, отстраненно и намеренно начал избегать встречи с герцогом. Со временем все забудется. И клеймо на груди можно выжечь до неузнаваемости. Никто никогда об этом не узнает. А со временем Ринар даже сможет убедить себя, что никогда ничего подобного и не было.       В теории все было просто. Но на деле… Стоило лишь краем глаза заметить Вилберна, как по телу начинала бежать дрожь. До ужаса приятная и возбуждающая. А на губах ощущалось тепло и вкус поцелуя, как если бы он вот-вот состоялся, всего секунды назад. После того, что Ринару довелось испытать, он и думать был не в состоянии о близости с кем-то. Точнее, с кем-то другим… Словно какое-то проклятье… Дьявольское наваждение… Больная одержимость… Все тело беса изнывало и жаждало повторения… Какая чудовищная, сладкая пытка… Но ведь это не может длиться вечно, верно? Все пройдет. Рано или поздно. Это должно прекратиться. Со временем.       Как же это нелепо, глупо, абсурдно… Как же стыдно…       Нужно лишь дождаться весенних скачек, а после с глаз долой. Но до весны так долго ждать…       А мог ли Ринар всего этого избежать, не окажись Вилберна рядом? Захотел ли он тогда первого встречного, или дело было именно в герцоге? Были ли в Ринаре какие-то потаенные чувства, что выплеснулись под действием того странного пойла? У Фарнеуса-младшего действительно была привлекательная улыбка. Как и в целом внешность. И бесу правда нравилось слушать все эти рассказы. Голос Вилберна успокаивал и завораживал. И человек он был хоть и странный, но интересный… Но разве этого могло быть достаточно, чтобы вылиться в такую неописуемую, непреодолимую страсть? Как вообще парень мог допустить такое? Любимец дам, герой-любовник, прирожденный Казанова! По крайней мере, до недавних пор он таковым себя считал.       Чем дольше Ринар размышлял, тем сложнее и запутаннее все становилось. Тем больше он начинал сомневаться в самом себе…       - Ох, и за что мне только все это?..