***
Широкие тяжелые шаги, летящий следом черный плащ. Темный лорд ситхов целеустремленно поднялся с нижнего яруса посадочной платформы. Дверь перед ним распахнулась, обнаруживая за собой трех штурмовиков и капитана, выстроившихся вокруг молодого человека в наручниках. Словно зная о предстоящей встрече, мальчишка тут же устремил немигающие большие глаза на него. И в этот момент мир для Вейдера перестал существовать. Он не мог отвести взгляда от маленькой фигуры; она точно приковала его к себе. – Вот мятежник, который сдался, – по форме доложил капитан старшему по званию. – Думаю, он тут не один, хоть и отрицает это. Прошу разрешения продолжить прочесывание местности. После секундного, но пристального разглядывания друг друга, Вейдер повернул голову от мальчишки к капитану. – Он был вооружен только этим, – немолодой мужчина положил рукоять светового меча в ладонь, жадно сомкнувшуюся вокруг предмета. – Отличная работа, капитан, – похвалил Вейдер, не придавая словам особого значения. – Оставьте нас. Продолжайте поиски и приведите его товарищей ко мне. Легчайший наклон головы юноши явно выразил его неодобрение. – Да, милорд, – капитан развернулся и ушел, уводя за собой штурмовиков. Оставленные вместе, они с пленником пошли по коридору, причем юноша так легко попадал в каждый шаг, что Вейдер поразился правильности и непринужденности такой прогулки с мальчиком. Даже будь он более взрослым и опытным мужчиной, он бы споткнулся либо сжался от одного его присутствия, а этот юный джедай, даже скованный наручниками... Впрочем, этому-то молодому человеку опыта было не занимать. Он был юн, это верно, но уже закален в битвах, не говоря о других тяжелых жизненных испытаниях... словом, в том, чему Вейдер немало поспособствовал. Не сейчас. Только не теперь. – Император ждет тебя. Смотря прямо перед собой, практически игнорируя того самого человека, кто дал ему жизнь, Люк кивнул. – Я знаю, отец. Он это сказал. Вслух признал их кровную связь. Теперь это стало реальностью – что-то дышащее и живое, бьющееся в груди и баюкающее странным утешительным теплом. Ничто больше не имело значения. Война. Свет или Тьма. Даже Сила. Только Люк Скайуокер и его отец, идущие бок о бок впервые в жизни. Что-то настолько простое, настолько... будничное, но о чем он мечтал столько, сколько себя помнил. Вейдер резко повернул к нему голову, но, дав себе секунду на размышление, ответил отчасти самодовольно. – Значит, ты принял правду. Светлые глаза неодобрительно сверкнули в его сторону, готовые исправить заблуждение. – Правда в том, что в прошлом ты Энакин Скайуокер, мой отец. Непроизвольно резко Вейдер остановился и, взмахнув мечом, что по-прежнему держал в руке, сердито направил его сыну в грудь. – Это имя больше ничего не значит для меня! Он не смог бы сказать, что его обидело больше: что его дитя упомянуло имя человека, сгинувшего еще до его рождения, или собственная реакция на эти слова. Что бы ни было причиной, надо было разрушить любые нелепые надежды, которые мог питать малец. Это необходимо, чтобы сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас, и на том вопросе жизни и смерти, с которым он неизбежно столкнется в ближайшие часы. Ради себя самого, нельзя отвлекаться на сопливую сентиментальность, которая ни к чему не приведет. Невозмутимый Люк, ничуть не тронутый вспышкой отца, спокойно остановился и повернулся к нему. – Это твое имя. Ты просто забыл об этом, – со страстным убеждением выдал он. – В тебе еще осталось добро. Император не смог его уничтожить. На него внезапно накатила безграничная тоска; чтобы скрыть это, Люк повернулся спиной к отцу, одновременно демонстрируя доверие к человеку, который его изуродовал считанные месяцы до этого. – Поэтому ты не убил меня. Поэтому ты не отдашь меня Императору, – заявил он так, будто мог заставить эти слова сбыться одной только силой воли да силой своей убежденности. «Знал бы ты, как сильно я беспокоюсь о тебе, отец... что я что угодно бы отдал, лишь бы тебя освободить... Знал бы ты, как я тебе доверяю, и ты не стоял бы тут, пытаясь убедить меня в заведомой, как мы оба знаем, лжи». Вейдер уставился на своего ребенка в недоумении, запутавшись в сыновних бредовых рассуждениях. «Неужели ничего лучше не придумал, чем доверять владыке-ситху, Люк? Я тебе отец, но это ничего не значит. Мы чужие друг другу, и какую бы немыслимую привязанность ты ко мне ни испытывал, ты еще осознаешь, что она неуместна до крайности. Мне. Доверять. Нельзя. Эту истину я усвоил, стоило мне задушить твою мать и тем самым предать то самое, что я рвался защитить. В твоих же интересах, отрекись уже от меня». Не умея выразить жгучих мыслей и зная, что будь он даже и в состоянии, только это не изменит наивных убеждений мальчишки, Вейдер с горечью посмотрел вниз. Световой меч, зажатый в руке, привлек его внимание, и в порыве гордости он зажег оружие, не заметив, как инстинктивно застыл и подобрался молодой человек. – Я вижу, ты сделал новый световой меч, – он повертел его в руках, изучая. Изделие было изящным, и, несмотря на вспышку гнева, вызванного очевидным сходством этого меча с мечом Оби-Вана, Вейдер признал тот факт, что малыш, вероятно, других и не видал, так что было логично сделать такое же оружие, как у старика. И все же, получилось определенно лучше светового меча Кеноби. Даже в самом дизайне, в явной заботе о конструкции, было видно умелую руку талантливого художника. – Ты полностью овладел всеми навыками. И очень скоро испытаешь эти навыки против меня. От непрошеной мысли сердце Вейдера пропустило удар. Безысходность. От судьбы не уйдешь, и она вела их предписанным путем. Их лишили любой возможности выбора, а на доске, где могут быть только две переменных, сейчас было три. Простое математическое уравнение с одним возможным исходом. Ни один из них не прорвется. Император стравит одного с другим так, чтобы победитель был одним... среди живых. Судя по оружию, его сын в расцвете сил. Сильный и гибкий. Даже без нормального, надлежащего обучения, он ухитрился стать грозным противником. Противник со Светлой стороны, с которым нужно считаться до тех пор, пока хозяин этой силы не будет смущен и совращен, пока от его сияния не останется совершенно ничего. Сожаление, непохожее ни на что, испытанное им за целые десятилетия, обожгло ему горло. Неверно принятые решения тяжелым бременем обрушились на него и ошеломили, стоило Темному владыке представить, чего они будут стоить его ребенку. Погасив клинок, Вейдер повернулся, неосознанно возвращая своему сыну тот же дар, что и сам получил от него. Доверие. – Ты обладаешь огромной силой, как Император и предвидел. От молодого человека не ускользнуло сожаление Вейдера, ведь природное чутье Люка уловило настроение отца. Медленно обернувшись к нему, почти боясь нарушить это настроение, прекрасное в своей мучительной пронзительности, он всю душу вложил в три слова, прозвучавших чисто и невинно: – Идем со мной. Простая просьба, не предложение джедая ситху, а мольба сына к отцу, обращенная ко всему тому, чем они могли бы стать и не стали друг для друга, пронзила сердце Вейдера, мертвое уже не одну вечность, – это он так считал. «Я подвел тебя, Энакин. Я подвел тебя». «А я подведу тебя, сын. Я не что иное, как мертвый и пустой каркас. От твоего Энакина ничего не осталось, как и от Дарта Вейдера. Не осталось ничего, что стоило бы спасать. Я всего лишь тень без плоти». – Оби-Ван когда-то думал так же, как и ты. Он призвал всю свою силу, чтобы взглянуть в безмятежное лицо, на котором были написаны ожидание знака, ответа, любого ответа, на тот призыв, и приготовился раз и навсегда разрушить несбыточную мечту юноши. – Ты не знаешь мощи Темной стороны. Я должен подчиняться своему Повелителю. Как ни странно, не в послушании было дело. И уже давно. Ему просто некуда было идти. Его всего-то дергали за ниточки, как марионетку, коей он и был всю жизнь. Сначала Орден джедаев им помыкал, потом Палпатин. Больше не за что бороться. И уж точно не за свою душу, ведь ее нет с того дня, как он поддался Темной стороне. Ни надежды больше нет, ни причин верить хоть во что-то. Вспышка – если не разочарования, то, по крайней мере, решимости – показалась в чистом светлом взоре. – Я не подчинюсь, – Люк предупреждающе покачал головой. – Тебе придется убить меня. – Значит, такова твоя судьба… – Вейдер огорченно пожал плечами. Его поражение. Он замолчал, безразличный к тому, закончить предложение или нет. Эти обмены репликами совсем износились и обветшали... Люк, прищурившись, рассматривал отца, попытавшись сконцентрироваться только на сигналах, которые мог уловить. – Вот значит как, да? – слова вырвались помимо его воли. – Ты больше ни во что не веришь. Ни в себя, ни в меня. Ни даже в Силу. Вейдер с шипением втянул воздух. – Ты уверен, что больше ничто невозможно изменить, и верить больше не во что. Ты сдался на милость Императора, потому что он все у тебя отнял. Ты не представляешь свободной жизни, где ты бы не был рабом, исполняющим его желания, даже если это приведет к гибели твоего собственного сына. И его глаза вдруг стали еще больше, неотвратимо перехватывая его взгляд. И смотрели так сочувственно-ласково... – Что же он с тобой сделал? – тихий голос был наполнен бесконечной грустью и состраданием. – Как ему удалось тебя сломать? Дыхание Вейдера, рваное и неровное, было единственным ответом Люку. Вот и все, что мог ответить Темный лорд. А потом мальчик позволил себе сдержанную, горькую улыбку. Словно уязвленный своим же поведением, он покачал головой и снова повернулся к бескрайнему лесу, опираясь локтями на перила. – Не могу тебя винить, – вздохнув, прошептал он словно сам себе. – Оби-Ван предупреждал, чтобы я не верил и не надеялся... на тебя. Закрыв глаза, Люк усилил свою восприимчивость, охватывая ею все вокруг. Платформу, лес перед глазами, бьющую ключом жизнь. «Союзник мой моя Сила. Могучий союзник это. Жизнь создает ее и растит. Энергия ее окружает нас. И связывает. Созданы из Света мы, не из материи грубой». Легкая улыбка осветила приятные черты лица, когда молодой джедай понял, что общается с окружающей реальностью, как никогда раньше. Его восприятие преодолело пределы его физического существа, более того, даже пределы его чувствительности к Силе. Оно усилилось до такой степени, что могло показаться пугающим, но вместо этого оказалось безмерно умиротворяющим. «Созданы из Света мы», – да, Йода был прав, хотя Люк и посчитал, что его старый учитель имел в виду другое: их души, оставшиеся живыми даже без материальных оболочек. Так ему каждый раз являлся Оби-Ван. Чему бы его ни учили, то, что Люк Скайуокер теперь постиг, было гораздо большим. Будучи простыми смертными, они также обладали исключительной мудростью, их и только их, пока они существовали в этом мире. Плоть сделала их поддающимися манипуляциям, восприимчивыми к эгоистичным мирским соблазнам; но эта слабость также заставила их осознать, как легко и в мгновение ока все это теряется. В их стремлении преодолеть эти рамки заключалось их благородство и... целостность, которая была столь же светлой, как и их ныне бесплотные души. Это ведь было недостижимо. И все же они пытались. Он ощущал себя совершенно спокойным. Улыбнулся, сознавая, что должен сделать. Постарался дотянуться каждым нервом до необъятного дикого леса, частью которого был и он, воспринимая и удерживая его силу. Это его стихия, это дар джедая; его Предназначение. О, как медленно он открыл глаза, чувствуя, как от расцветающей в сердце красоты подступают слезы. Этой красотой он хотел поделиться с отцом. Теперь его путь наконец-то понятен… – Вот моя Судьба, – почти в трансе пробормотал он, – показать тебе, что с Темной стороны можно вернуться; что судьба твоя неотделима от моей, что верил я в тебя не напрасно. Мне остается лишь наглядно это продемонстрировать и доказать тебе. Да будет так. Глубоко вздохнув, Люк объединил свою сущность с Силой, доверившись ей и всему, что она сделала возможным. С тем, что ему довелось познать, с тем, чего он не мог даже вообразить. Во что бы то ни стало. Ради Энакина.***
Колебание Силы, которое ощутил Вейдер, было беспрецедентной вспышкой Света. На какое-то мгновение опоздав, он шагнул к сыну, но Люк уже перескочил через перила с такой скоростью, что заметить это было невозможно. Единственным свидетельством его безумного трюка были раскрытые наручники, с громким лязгом упавшие на пол. Вейдер в изумлении подошел к перилам, вгляделся в лес. Мальчишки и след простыл. Грохот, с которым бросились следом штурмовики, с бластерами наизготовку, вернул его к действительности. – СТОЯТЬ! – гаркнул он и предостерегающе поднял руку. – Кто выстрелит, не увидит света дня! Оборачиваться и проверять, будет ли его приказание исполнено, было бы излишним. Вейдер активизировал все функции маски, чтобы обнаружить присутствие сына. Сломанные ветви, осыпавшиеся с них листья, все, что указало бы, в какую сторону он убежал.