Словно одно целое (As One)

      И ничего.              Прошло несколько секунд, и оглушительная тишина стала невыносимой.              – Люк! – позвал он.              – Папа, я тут, – отозвался довольный, радостный мальчишеский голос.              – Где?!              – Найди меня! – теперь в голове раздался еще и смех.              – Не вынуждай меня отправлять за тобой штурмовиков, молодой человек, – холодно пригрозил он.              – А что такое? Неужели могущественный ситх сам не найдет скромного джедая-недоучку?              – Не до твоих детских забав, малец. У тебя нет шансов, тебе не спастись, и ты это знаешь.              – Я не собираюсь спасаться, отец. Но если я тебе нужен, иди ищи меня сам.              – Я не дам тебе такого легкого преимущества.              – Я ближе, чем тебе кажется. Гарантирую, что все равно тебе достанусь… в конце концов. Давай. Я жду.              От такого подначивания Вейдер почувствовал щекочущую веселость в сознании.              – Я же тут, только руку протяни. Ну, не бойся, я же тебе подсказываю.              И опять смеется.              Сколько бы Вейдер ни крутил головой, но безрезультатно. Он в отчаянии хлопнул рукой по перилам.              – Иди назад, лицемерный болван, или…              – Что, страшно стало?              Вконец завязавшиеся узлом мысли лорда ситхов зашли в тупик, когда он все же осознал, что в своем гневе оставил сознание полностью беззащитным перед сыном. Но по-настоящему его шокировало даже не то, что он неосознанно предоставил сыну полный доступ к своему разуму, а то, что Люк этой возможностью не воспользовался. Это уважение Люка к отцу потрясло последнего до глубины души. Контраст с его случаем налицо.              Палпатин копался в его разуме, раз за разом прорывая защиту, когда бы ему ни вздумалось. Присутствие его сознания было сравнимо с топким, вязким болотом, затягивающим и поглощающим все, до чего дотягивалось. Это было похоже на вонючие, жадные щупальца, готовые задушить вокруг все живое. Обычно Вейдер пытался противостоять ему, но каждый раз на уже изуродованной душе появлялся новый шрам, оставленный щупальцами. Он осквернен не только мраком в душе и тяжестью совершенных преступлений, но и порочным, отвратительным прикосновением его властелина.              А теперь этот ребенок, этот юный джедай. Его голос был таким хрипловато-ласковым, что Вейдеру до боли захотелось его исцеляющего прикосновения к своей испорченной психике. Глубоко потрясенный интуицией сына, он снова посмотрел в лес, пытаясь разглядеть силуэт Люка среди разросшейся повсюду пышной зелени и древесных стволов.              – Тебе нечего бояться, отец. Забери мою силу. Пойдем со мной.              Душу Вейдера подхватило неожиданным, хотя и легким, ветерком, буквально выбивая почву из-под ног. Он ахнул, пронизанный насквозь. Когда волна возбуждения отступила, лорд ситхов не мог не ухватить какого-то мерцающего завитка энергии, который остался видимым.              Нет, это был не просто завиток. Больше похоже на пуповину. Канал. Золотая линия связующей нити. Она соединила его с сыном. Да и со всем вокруг.              – Тебе нечего бояться. Только доверься мне. Доверься воле Силы, как и раньше.              Вейдер в последний раз огляделся, пытаясь заметить, хотя бы мельком...              – Пожалуйста, верь мне. Пожалуйста.              И Темный владыка почувствовал, как последняя просьба мальчика что-то пересилила в нем. Его сознание по-прежнему было его собственным, оно было лишь... ничем не обременено. Оно отринуло все сомнения и неуверенность, без конца давившие на него. Все это теперь было отброшено, осталась лишь одна цель. Он сделал выбор.              В следующий момент Вейдер перелетел через ограждение, и даже его плащ взметнулся, как единое с ним проявление стремления к жизни. Мягко опустившись на землю, он поспешно встал в полный рост. Повернулся на все 360 градусов, вглядываясь в вековые деревья, вершин которых он даже не мог разглядеть. Впервые за многие годы он показался себе крохотным, потрясенный открывшейся ему красотой. Которая показала, насколько пустым и безумным было его смехотворное стремление склонить перед собой всю вселенную. Его сердце замерло от благоговейного ужаса.              – Тебе это кажется унизительным, да? – бархатистый голос Люка подчеркнул это внутреннее наблюдение. – Но ты ведь тоже часть всего этого, отец. Ничтожный, но единственный в своем роде. Ты никогда не одинок, – он ненадолго замолчал. – Ты это чувствуешь? Ощущаешь связь? Деревья. Камни. Крохотные существа повсюду. Ты и я. Чувствуешь, как мое сердце бьется внутри тебя? Потому что я чувствую, как твое бьется в моей груди. Они словно одно целое.              Унимая дрожь, вызванную этими словами, Вейдер резко вздохнул.              – Где ты? – строго спросил он, пытаясь вернуть себе власть над мальчиком.              – Здесь незачем демонстрировать твое ложное превосходство, – любезно посоветовал Люк. – Здесь это неуместно. Просто оглянись вокруг. Хотя бы раз. Почувствуй. Открой сознание торжеству жизни, позволь ему исцелить тебя.              С усталым вздохом Вейдер пристегнул световой меч сына подле своего.              – Ты мне не покажешься, пока не поделишься специфическим ускоренным курсом по Силе? Забыл, что ли, мне эти бесполезные уроки преподали в десять лет.              – Может, и преподали, но принял ли ты их близко к сердцу? Ты же их ни разу не прожил, как я. Что же до того, где я нахожусь, если бы ты открылся Силе, я бы оказался у тебя руках, как я и говорил.              Вейдер обернулся и вытаращил глаза. В двух метрах от него стоял Люк и снисходительно улыбался. Он инстинктивно протянул руку, но, к его удивлению, ребенок отстранился. Неизвестно почему задетый таким отвержением, ситх опустил руку, сам удивлялась, почему он вообще что-то до сих пор ощущает.              – А теперь что? – спросил он, и его покоробило от собственного механического голоса после стольких минут телепатического общения.              – Теперь? – глаза Люка весело блеснули. – А теперь все решать тебе.              Вейдер презрительно фыркнул.              – Типичный джедайский ответ. Всегда говори загадками. Всегда вводи неясные, абстрактные понятия и забивай мне ими голову. Самоотверженность, бесстрастность... А с живыми существами как общаться, если надо от них отстраниться? – он раздосадовано покачал головой. – Послушать тебя – все равно, что вернуться назад на тридцать пять лет. Те же старые банальности и догматические точки зрения, те же слова, что ничего не значат.              Тишина длилась, пока в лесу не прозвучало короткое хихиканье.              – Приятно, что не я один бился над этой философией, – Люк слегка отвлекся, но потом снова уставился на отца. – Но если уж я чему и научился, оказавшись наедине со своими конфликтами, так это тому, что учения наших магистров – это начало, отправная точка, а не ответ на каждую дилемму, с которой мы в жизни столкнемся, – его лицо на секунду омрачилось. – Встретить тебя, принять тебя таким, какой ты есть, принять, что ты сделал, и все, что ты значишь для меня, – вот мой главный, величайший урок. И я бесконечно благодарен за это, – его взгляд смягчился. – Я благодарен, что так многому у тебя научился.              Вейдер скептически моргнул.              – Да, я серьезно, – полуулыбка Люка чуть не заставила ситха забыть, что их мысли, как представляется, были синхронны.              – Ты научил меня, что реальность зачастую отличается от мечты. Что весь мир может взорваться и превратиться в новый за считанные секунды. Ты – тот урок, который мне был нужен, чтобы стать тем, кем мне суждено быть.              Лорду ситхов словно дали под дых.              – Вот почему я не оставлю тебя страдать одного. Я тебя никогда не оставлю. Ты пойдешь со мной, потому что у нас нет выбора.              «Я тебя никогда не оставлю». Когда-то он был готов умереть за эти слова, сказанные близким человеком. Да кем угодно, если честно. Но теперь... Теперь уже слишком поздно.              – А почему не наоборот? – вызывающе бросил Вейдер.              – Потому что твоя душа так же важна, как и моя, и я не откажусь от нее. Я не сдамся, не отдам тебя, – глаза Люка сверкнули убеждением и преданностью. – Ты обижен на свои неправильные решения во время учебы, из-за которых ты оказался сегодня здесь. Ты винишь своих учителей, винишь Императора, даже Силу, – он решительно шагнул вперед. – Ты даже меня винишь. За то, что тебя рядом со мною не было, когда я рос, за то, что ты вообще о моем существовании не догадывался. И, прежде всего, ты зол на самого себя. За то, что потонул в этом позоре, разрушившем всю галактику и жизнь, которую ты мог прожить, и нашу семью.              И все-таки он буквально светился неприкрытой симпатией.              – Но больше так не должно быть. Ты достоин прощения, ведь ты так отчаянно этого хочешь. И я прощаю, – голубые глаза были до краев искренни. – Я прощаю тебя, – Люк вздохнул и проглотил ком в горле. Его черты лица стали решительными. – Я отказываюсь. Меня не используют как орудие против тебя. Я стал бы им, если бы позволил отвести себя к Императору. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.              Его рука умоляюще протянулась к собеседнику.              – Ты хочешь пойти со мной, а я говорю, что это возможно. Пока ты в это веришь, я буду тебя защищать всеми возможными способами.              Ситха пробрал озноб. Сила, да неужели этот ребенок и впрямь за него переживает?              – Ну зачем ты все так усложняешь? – сожаление в голосе Вейдера было сопоставимо только с его усталостью. – Почему цепляешься за такие наивные убеждения и ждешь неизвестно чего? Взгляни на меня и попробуй сказать, что я небезнадежен.              Молодой джедай так откровенно уставился на ничего не выражающую маску, разглядывая ее и человека за ней, что Вейдеру стало как-то неловко. Небо, да почему Люк так смотрит на него, зная, что он сделал, кем он был и за что боролся?              – Ты сам подтвердил все мои убеждения и ожидания, раз не стал отрицать ничего того, что я сказал, – милейшая улыбка осветила молодое лицо. – Ты найдешь внутреннюю силу, которую раньше мог контролировать, и увидишь, что я прав. Это вопрос времени и терпения, а мне не занимать ни того, ни другого. Хватит на нас обоих.              До Вейдера начало доходить, что сыночек найдет контраргумент к любой фразе. Просто мастер прокрастинации. А самое худшее было то, что Вейдеру даже это показалось очаровательным.              – И что предлагаешь? – в конце концов, он все же уступил. Ему было очень любопытно узнать, как далеко пойдут бредовые фантазии мальчика.              Люк небрежно пожал плечами.              – О, да ничего такого. Просто посиди и помедитируй со мной, – он кивнул на пустое пространство перед собой.              Вейдер уставился на сына с полным недоверием. Никто не может быть таким спокойным и уравновешенным, зная, что судьба галактики решится через какие-то часы. Не считая того, что именно они находились в самом эпицентре всегалактического бедствия.              – Предлагаешь посидеть здесь и помедитировать, как на пикничке?              – Да, – Люк серьезно посмотрел на него, сел и скрестил ноги.              – Зачем?              – Потому что я тебя прошу.              Бесхитростность и откровенность в голубых глазах что-то сломала внутри Вейдера. Ему не хотелось подчиняться, он не должен был подчиняться; и все же он медленно опустился, положив руки на колени.              Люк не сделал ничего. Он просто посмотрел на отца, сидящего прямо перед ним. Что-то такое мирное, приземленное. Не оставалось ничего, кроме как улыбнуться. Он не понимал, почему в этот миг вдруг почувствовал себя счастливым. Он не сомневался, что так и было, не сопротивлялся, это осознание просто грело его.              Сыновья улыбка пронзила ситха, будто ножом. Он сомкнул глаза, пытаясь закрыться от шквала непрошеных воспоминаний.              – Все нормально? – щемящая нежность мысленного голоса выдернула Вейдера из атаковавших его горестных картин прошлого.              Он неторопливо выпрямился и подумал:              – Да… Только нет настроения медитировать.              Люк этого, кажется, не учел, но только пожал плечами и предложил:              – Тогда всего лишь попробуй очистить сознание от всех назойливых мыслей. Лично мне помогает, когда я концентрируюсь прямо на том, что вижу, – он прикинул, что может находиться прямо перед глазами отца; тот как раз должен был смотреть поверх его головы. – Вон, видишь тот сучок, на нем листочек…              Неотвратимо, как морской прилив, взгляд Вейдера снова обратился к неописуемо красивым глазам, глядящим на него. Такие кристально-чистые и всевидящие. Все ответы, которых он жаждал, должно быть, таились за этой чистотой невинности.              Если бы только…              – А теперь?              Бесцеремонно прерванный, Люк собрался с мыслями и сконцентрировался на том смятении, которое пожирало душу отца. Безысходное, неиссякаемое, не прощающее.              – Закрой глаза и слушай меня, – совершенно неожиданно потребовал он.              Вейдер замер и уставился на сына. Сын склонил голову набок, считывая неуверенность собеседника.              – Не бойся доверять мне, – как изысканная ласка, раздалось у Вейдера в мыслях. – Я тебя никогда не обижу. Я никогда не предам твое доверие.              – С чего ты взял, что ты сам можешь мне доверять?              Люк задумчиво улыбнулся.              – Я тебе доверяю с того момента, как меня привели к тебе. Я доверяю тебе мою жизнь, придется тебе принять это, – Люк пожал плечами и упрямо дал понять, что решение это окончательное. – Просто позволь себе прожить эту минуту в гармонии, отец. Дай передышку своему духу. Позволь стать тебе опорой и защитить тебя.              Секунды тикали, а Вейдер все сидел, в молчании, без движения и лишенный всякой возможности сделать последний шаг. Больше нечего дать, нечем поделиться, ничего не осталось, кроме развращенной души и непостижимого уродства. Ядовитая пустота пожрала все. Он не хотел, чтобы сын это видел, чтобы почувствовал на себе…              …И ты еще заявляешь, что готов привести его к Императору, уничтожить его, а не себя, в то время как сидишь и откладываешь неизбежное? Пытаешься пощадить его, не дав увидеть, что ты такое? Ты пытаешься его пощадить, потому что тебе все еще небезразлично. И даже более того. Ты его любишь. Любишь его.              НЕТ!       НЕВОЗМОЖНО!       НИ ЛЮБВИ, НИ ПРИВЯЗАННОСТИ!       ТЫ ПОКЛЯЛСЯ, ЧТО НИКОГДА НЕ СТАНЕШЬ ДОБЫЧЕЙ ЭТОЙ ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ СЛАБОСТИ!       БОЛЬШЕ НИКОГДА!              А на самом деле – ты любишь его. И всегда любил. Он твоя плоть и кровь. Твоя душа. Он твоя жизнь.              Он твое все.              Твое солнце. Твои звезды. Целая вселенная.              Все вращается вокруг него одного.              Ты все ради него сделаешь, лишь бы защитить. Даже если придется погибнуть. Даже если придется вернуться на Светлую сторону.              Ради него. Ради твоего малыша. Ради твоего Люка.              Красота, очищающая и сияющая, заставила его вскочить на ноги, все еще яростно отрицающего произошедшее. Он был словно могучий дикий зверь, которого подло одолел устроивший засаду тщедушный соперник. Лорд Вейдер нанес удар по ближайшему пню. «Нет, нет, неееет!» – закричал ситх и начал с чудовищным треском колотиться шлемом о дерево снова и снова, очень желая и самого себя разбить в щепки. Он же чудовище. Он монстр, ошибка природы. По большому счету, он ничего кроме разрушения не принес. И себе. И тем, кто когда-то его любил. И в целом галактике.              НИКОГДА. НИКОГДА. НИКОГДАНИКОГДАНИКОГДА…              – Папа! Папа, остановись! Ты себе навредишь! Прекрати! Прекрати сейчас же!              Недрогнувшие руки подхватили его и попытались притянуть к себе. Вейдер мог бы их легко оттолкнуть. Мог бы размазать мальчишку, как простую муху. Но стоило рукам дотронуться до него, под веками будто что-то взорвалось.              Сила.              Сила в своем чистейшем виде. Она была между ними не только физически, она соединяла их души. Создавала неразрывную связь, ту, что ждала этого часа всю его жизнь. Его словно прошило электрошоком. Он откинул голову и беззвучно закричал, и этот крик, казалось, прошел через все пространство и время, изменяя все на своем пути. «Папа, все хорошо. Все будет хорошо, тише», – бархатистый мысленный голос на этот раз звучал как будто тоньше и дрожал. Он снова погрузился в мысли, а ласковая успокаивающая рука продолжала похлопывать его по спине. Лишенный самой возможности на прикосновение другого человека и живший так десятилетиями, Вейдер теперь потерял всякое чувство самосознания. Он просто существовал, а его, словно крылатым коконом, окутывала всепрощающая беззаветная любовь.              – Пойдем со мной. Иди сюда. Я люблю тебя, папа. Всегда любил и всегда буду. Я никогда от тебя не отказывался, ты мне нужен. Теперь, когда я тебя нашел, я не могу жить без тебя. Пожалуйста, пойдем со мной. Отпусти свою ненависть и прими Свет. Обними меня. Я всегда буду с тобой. Мы отправимся, куда захотим. Будем помогать людям, поможем восстановить эту галактику. Мы будем скрываться, если захочешь, пока ты снова не найдешь свой путь. Всегда будем вместе, обещаю! Верь мне, отец, я тебя умоляю! Верь в Силу. Поверь!              С хрипом, едва не теряя сознание, чувствуя, как сердце колотится о грудную клетку и готово ее проломить, Вейдер обернулся и обнял сына в ответ.              – Люк... – его мысленный голос дрожал в полном изнеможении. Он поднял руку к мягкой щеке, нежно дотрагиваясь впервые за двадцать лет. – Люк, помоги... – он не смог даже закончить мысль. Он совершенно не заслуживал, был совершенно недостоин...              А юноша не колебался.              – Я здесь. Возьми у меня все, что нужно. Все, что тебе нужно, твое.              – Ты... Ты... – вот и все, что мог сформулировать Вейдер, даже мысленно, – ты – это все, что мне нужно. Навсегда… Сын, помоги мне! Ты мне так нужен... Так же, как мне нужны были моя мама и твоя мама, которых я обеих лишился. И тогда же потерял себя. Я стал невменяемым и бездушным. Помоги мне все вернуть. Не дай снова потерять себя. Если я лишусь и тебя... Сила, больше надежды не будет! Ее просто не останется... Люк, скажи, что я могу все вернуть!              – Ты уже вернулся, – мысленно всхлипнул сын. – Ты не чувствуешь, как вокруг нас клубится Сила? Мы едины, отец. Ты позволил сбыться моей единственной за все это время мечте, – за этими словами последовал судорожный плач молодого человека. – Ты смог, это все ты, спасибо, спасибо тебе!              И вслед за этим Вейдер уже обнимал своего сына. Мальчик словно обернул его крошечным живым одеялом, теплым и требующим такого же тепла. Он уткнулся лицом в нагрудную пластину, глубоко вдыхая аромат кожаного костюма. Отчаянно соскучившись, он сжимал его в объятиях, так сильно, что даже ткань начала трещать по швам.              С громким вздохом Темный лорд осознал, что внутри него наконец-то что-то освободилось. Каждое рыдание сына, каждая его слеза, становящаяся и его частью, распутывала и заставляла растаять все внутреннее противоборство. Не то чтобы он сознательно сопротивлялся, просто он успел забыть, каково это – обниматься, отдавать, отдавать себя...              С некоторой неловкостью он снова поднял руку и положил ее поверх светлых волос, разок погладив их. Рыдания Люка превратились в слабый смех, полный понимания. Не ожидая ничего в ответ, он был и так безумно счастлив, просто обнимая своего отца, ему было достаточно знать, что он заслужил это прикосновение, что спас отца и что они наконец-то нашли друг друга. Рука на его голове дрогнула, и пальцы в перчатках скользнули по волосам вниз, замерев, чтобы прижать его к большой груди. Он захлебнулся воздухом, застонал и крепче сжал руки, цепляясь за спину отца. Вторая неуверенная рука обвила его вокруг талии и растопыренными пальцами покрыла половину спины.              – Прости, что не могу обнять тебя настоящими руками, – Люк от такого заявления чуть не грохнулся в обморок. Так вот, что беспокоило отца? Что его отвергнут за это...?              – Это руки моего отца, и я люблю их, – словно клятву, произнес он. – Я люблю тебя. Пожалуйста, не отпускай меня. Пожалуйста, обними меня крепко-крепко.              И милая голова зарылась в одеяние Вейдера, стыдливо целуя то место, под которым скрывалось сердце. Отец и сын опустились на колени, с сердцами и душами, наполненными такой безграничной любовью и преданностью, что Сила победно пела, приветствуя Избранных: отца и его настойчивого, упрямого отпрыска.              Обоих, словно одно целое. Сейчас и на всю грядущую жизнь.