Этот прекрасный мир ненавидит нас

Шото давится горячими слезами, ему снится такой плохой и ужасный сон. Знать бы только где выход. Вертится из стороны в сторону, оглядывает пылающий лес, старается дышать полной грудью. Старается не смотреть на догорающее тело под ногами. Внутри всё скручивает, сжимает в тиски, хочется избавиться от себя самого. Тело немыслимо дрожит, в горле застрял кусок мяса. Где же проклятый выход? Земля под ногами крошится, ломается, вокруг всё гремит, молнии сотрясают чёрные небеса. Хочется исчезнуть, навсегда, навеки. Чужое тело всё ещё под ногами, грозится упасть в появившуюся бездну, на дне которой убивающая лава. Всё ещё горит. Так мелко-мелко, огонёк едва заметен, тёмная кожа с алыми венами пламени вызывает тошноту. Новая волна слёз уже на подходе. Шото устал, закрывает глаза, кусая кровавые губы. Мимо него пролетает ярко-голубая бабочка, сверкая своими поразительными большими крыльями. Зря Шото погрузился во тьму. Слишком резко проснувшись, он сразу же повернул голову в сторону кровати с Бакуго, с надеждой оглядывая его тело. Сдерживая тихие стоны от боли, в голове словно звенела сотня колоколов. Огорчённо сжимая губы в тонкую линию и приподнимаясь. Кацуки не приходил в себя уже целую неделю. Сердце от этого болезненно ёкало. Почему всё так плохо? Даби говорит, что этому виной яд, который не может вывести из тела. Не его специализация. Поэтому позвал какую-то девчонку, которая ни разу не явилась, заставляя этим внутри всё сгорать от ярости. На кону чья-то жизнь, а она просто не может прийти и помочь – Тодороки уже хотел её прибить. Тихий шелест переворачиваемых страниц отвлёк от мыслей, и он тут же обернулся на этот звук. Мужчина, как и всегда, сидел в своём кресле около камина, читая очередную книгу. Может, сон ему не нужен? По крайней мере, спящим его ещё ни разу не удалось увидеть. Наконец-то сев на постели и хрустнув шеей, маг холодными кончиками пальцев провёл по своему шраму. Всего за один день он научился готовить, потому что кормить его отказывались. Вернее, просто игнорировали, всего раз сказав о том, что он и сам в состоянии сделать себе поесть. И Тодороки попросту ничего не оставалось, кроме как покрыть свои пальцы мелкими рубцами, и всё-таки сварить рис, после заедая его овощами. Которые были так криво нарезаны, что даже смотреть на них было стыдно. Ужасно, ему ни разу до этого не приходилось заниматься чем-то таким. А после, Даби заставлял готовить что-то другое, сразу на две порции. И это бесило, но он сдерживался, стараясь не пересолить хоть что-нибудь. Вздохнув и поднявшись, юноша подошёл к кровати, на которой без единого движения лежал человек, которому бы хотелось отдать своё сердце. Под глазами была синева, на шее виднелись зелёно-синие пятна от яда. Скулы были донельзя острыми. Всего за неделю Бакуго исхудал так, что без подступающих слёз не посмотришь. Его организм борется с отравой благодаря разным настойкам и зельям мужчины, однако что-то всё равно идёт не так. При каждой смене бинтов на груди, Тодороки давил в себе желание отвернуться. Полосы от когтей гноились и не хотели заживать, сколько бы их не промывали и не исцеляли. Грубые шрамы напоминали о пережитом ужасе, собственное тело после этого фантомно болело. Тёплыми подушечками пальцев погладив прохладный и слегка влажный лоб охотника, маг наконец двинулся на кухню. Скоро обед и кто-то снова будет его напрягать готовкой. Но, не успев скрыться за тихо шелестящими листьями, которые служили своеобразной дверью, остановился, услышав тихий вопрос. — Где твой меч? — Он... — Шото был без понятия где находится такая важная вещь. Последнее, что осталось от любимой мамы. Напоминание об этом вызвало дикую тоску и грусть. Сжимая веточку заколдованного синего листка до тихого хруста, отводил взгляд в сторону. Голубые глаза мужчины прожигали дыру в душе, вытаскивая из неё всё, что ему нужно. Такая беззащитность пугала и одновременно казалась чем-то естественным и давно забытым. — Ты же маг, можешь его призвать. — Правда? — от удивления он даже подошёл поближе к креслу, наконец-то прямо смотря на бледное лицо с обгорелой кожей. Даби смотрел на него, как на самого глупого человека в мире. И отчасти Тодороки с этим сейчас был согласен, возмущаться или что-то в этом роде совершенно не хотелось. В разноцветных глазах сверкала надежда в объятиях волнения. Мужчина в итоге просто вздохнул и помассировал себе двумя пальцами виски. — Закрой глаза, — дождавшись выполнения самой простой части, он продолжил, его тихий, немного грубый, голос напоминал ветер. — И сосредоточься, представь его у себя в руках, до малейшей детали. Шото правда старался, хмурил брови и напряжённо кусал губы. В воспоминаниях меч ярко светился холодным голубым цветом, ледяные розы мерцали и переливались, словно целые океаны. Лозы с шипами опасно искрились, источая морозный воздух со снежинками. Лезвие, словно кусок льда, было до ужаса в крови острым. И красивым. Таким красивым, что невольно приходилось задержать дыхание. Морозные узоры на нём сменялись, перетекая от рукоятки, словно тихие волны, к самому заострённому концу. Переливались мягкими бело-синими оттенками, изредка лучась розовой нежностью с пожелтевшими солнышками. Ледяной порыв ветра окутал дрожащие ладони, маг это чувствовал так же, как и перетекающую по телу магию. Даби удовлетворительно хмыкнул, наблюдая за опадающими с белых рук снежинками. Которые не пролетали и пяти сантиметров, тая от жара камина вблизи. Небольшая голубая вспышка и юноша слегка покачнулся, наконец-то ощущая в руках лёгкий, холодный меч. Отвести от него взгляд было немного сложно, но он это сделал, краем уха слыша восторженный вдох. — Спасибо... — с желанием добавить что-то ещё, маг крепко перехватил оружие в ножнах левой рукой. — Обед, — более не обращая внимания ни на что, мужчина вновь открыл книгу по редким ядам, медленно читая и сравнивая полученную информацию с тем, что имелось. Бывший принц в порывах мягкой радости аккуратно положил меч на свою кровать, напоследок легонько касаясь его кончиками пальцев. На кухне его ожидали неизвестные овощи, мясо и снова рис. Каждый день рис, от него уже начинало тошнить. Но видимо хозяина дома это не заботило. А не обладая какими-то кулинарными умениями, сделать крупу более вкусной он не мог. К овощам касался с опаской, хоть и понимал, что это глупо, но осторожность никогда не вредила. Тем более, что несколько дней назад Даби специально подсунул ядовитое бирюзовое яблоко. Оно ничего страшного не вызывало, но снова ходить с улыбкой самого счастливого человека на свете и напевать весёлые мотивы не хотелось. Вернее, было даже страшно, какая реакция будет на что-то иное. Вдруг он начнёт плести венки из лесных цветов, отличающихся своей яркостью и манящими ароматами. Или будет с любовью есть оливу, которую совершенно точно ненавидел. Ужасно, просто ужасно. Быстро справившись с рисом, Тодороки взял самый тупой нож, чтобы хоть в этот раз не поранить пальцы, и медленно принялся нарезать мясо, сразу же посыпая его специями. Оранжевый овощ напоминал морковь, о которой когда-то читал. Она должна быть сладкой? Поразмыслив всего мгновение, откусил небольшой кусочек, сразу же заходясь в кашле. Кисло до слёз! Решив более ничего не пробовать, просто следовал привычным правилам. Нарезать кубиками, посыпать порошком из лепестков цветов и обязательно полить ароматным прозрачным маслом. Интересно, а если б он хоть иногда заглядывал на кухню во дворце, понимал бы чуточку больше? Ласковым воспоминанием в голове пролетели слова матери о том, что она очень бы хотела научить его готовить пирог с вишнями и лепестками роз. Лишь один раз Рей приготовила его, когда король был в другой стране на переговорах. Во рту воскрес тот в меру сладкий привкус, необычная мягкость теста, алые сочные вишни. И счастливая улыбка всегда белых губ, на уголках с небольшими морщинками. Небрежно выбрасывая всё, что оказалось негодным, попробовал кипящий рис, умело охлаждая крупинки магией. Почти готов. На улице громко напевали птицы и жужжали жуки. Двести метров вокруг дома было самым безопасным местом, потому как, по словам мужчины, тот поставил сложный барьер, чтобы ни один хищник или чего похуже не мешало. И Шото хотел бы прогуляться, но почему-то ему это было запрещено. Когда две порции риса уже были готовы и оставалось лишь позвать есть, входная дверь громко ударилась о стену, отчего с неё посыпалась пыль. Являя взору какую-то блондинку, которая была одета так неприлично, что невольно щёки приобрели слегка розоватый оттенок. Короткая юбка, открывающая ноги? Как... как она может? И на груди ничего, кроме повязки из бинтов и множества зачарованных красных нитей, вдоль которых висело что-то острое. Разглядеть было сложно. Маг решил пока остаться на кухне, напрягая свой слух до предела. — Слишком громко, научись вести себя потише. — Всё ворчишь, а где приветствие? Я сюда знаешь сколько тащилась? — девушка крайне заинтересованно смотрела в сторону кровати, на которой лежал охотник. — Не волнует, приступай к работе. Тога сморщила носик, отряхивая юбку от магической пыльцы, оставшейся после того, как она использовала перемещение. После чего лениво двинулась к больному. — Какой побитый мальчик! — девушка со страстью в глазах смотрела на покрытого ссадинами, ранами и шрамами тело Бакуго. — А можно я... — Нет. — Эй, но я ведь даже не сказала, чего х... — Нет, — Даби был непреклонен. — Вредина, — Тога отвернулась от заманчивого тела, с широкой улыбкой рассматривая принца, который тихой тенью вернулся в комнату, встав около полки. — В твои руки нельзя доверить ничего, кроме ядов, — мужчина вздохнул, переворачивая страницу в книге. — И оружия. — Иногда. — А вот и всегда! — Да-да, что скажешь? Химико хищно осматривала гетерохромного парня и постепенно её улыбка гасла. Даби помогает таким ужасным людям? Опустился на самое дно, такого не ожидала. — Ты мог справиться и без меня, если б с самого начала вспомнил основы. — Ближе к делу. — Это яд-паразит, он поселился в одной точке, за ухом, — не отводя взгляда своих диких глаз от Шото, — Уже весьма сильно поразил все нервы, вжившись в сладкую кровь мальчишки, мх, — касаясь алых нитей, в её руке с золотой пыльцой образовался чёрный кинжал, который она тут же резко бросила, целясь прямо в разноцветную голову. На самых инстинктах ледяной маг увернулся, сразу же спотыкаясь об собственную ногу, но устояв и приняв боевую позицию. Ничего не понимая, был готов ко всему, ожидая реакции вечно читающего человека. Однако Даби даже не пошевелился, словно ничего страшного не произошло. — Теперь его будет тяжело вывести, за это удвой оплату, — у девушки в глазах точно танцевали и кружили бесята, вызывая липкую дрожь. — Ты сделала в моём доме дыру. — И что? Только посмотри на эту противную рожу с этим шрамом! Это же, мать его, Тодороки! — Тога злилась или была в восторге? Интонации её голоса прыгали так яро, что эмоции было не понять. — И? — Хочу его порезать, покрошить, покромсать, убить, уничтожить, — зловеще усмехаясь, отчего Шото наконец заметил её острые клыки, девушка сделала неровный шаг к нему, но была остановлена холодным предостерегающим взглядом голубых глаз, в которых полыхало ненавистное пламя, — Почему нет? — Никаких вопросов, получишь тройную оплату. Гетерохромный ничего не понимал, уже жалея, что вообще показался ей. Чёрный кинжал всё ещё торчал в деревянной стене и постепенно наливался алым цветом. Однозначно слишком ядовитый, не увернись – возможно бы лежал с мёртвым сердцем. Что за оплата? Даби даст ей денег? В это слабо верилось, особенно с учётом того, как при последних словах глаза девушки опасно сверкнули. И, наверное, только сейчас он заметил шрамы на её теле, особенно на спине. Большие и совершенно разные, словно кто-то специально изрезал её кожу. Тодороки поспешил вернуться на кухню, сумев расслышать только о том, что блондинка без понятия, когда Бакуго очнётся. Глотая безвкусный рис и запихивая в себя овощи, с содроганием вспоминал жёлтые, словно кошачьи, глаза. В которых было столько ненависти и желания убить, что было даже не с чем сравнить. Ещё никто и никогда так на него не смотрел. Даже во взгляде отца, когда тот был окутан яростью, такого не было. И эти шрамы, покрывающие спину, ноги. Кажется, даже около глаза был, такой, что создавалось впечатление, будто кто-то пытался вырезать глазное яблоко. Без страха на неё не посмотришь, кажется, она пережила слишком много плохого. Смотря в окно, он видел только спину мужчины и торчащие блондинистые волосы. Так быстро? Когда девушка отошла на несколько шагов, то помахала ему рукой, на губах её была улыбка, открывающая клыки. Однако в глазах сплошная кровавая тьма. Тодороки едва не разбил тарелку, сердце билось громко, отдавая гулом в ушах. Тога исчезла в золотом свечении. Дышать спокойно было сложно, но когда Даби вернулся и зашёл на кухню, садясь за столом и начиная есть, маг просто не мог удержаться от вопросов. — Почему она меня ненавидит? — Не смотри на неё с жалостью, она сумасшедшая. — Но... — Жить хочешь или нет? — Да... И после этого мужчина поведал о том, что Тога Химико ненавидит не только его, а весь род Тодороки и всё королевство Сидерии. Будучи ещё совсем маленькой девочкой, её родителей убили из-за больших долгов. Тогда убийцы даже не подумали о том, что она за всем наблюдает. Кровавые реки из трупов отца и матери пришлось оттирать почти неделю, но и это не помогло вывести противный металлический запах. Спустя несколько недель после этого, все запасы еды, которую Тога растягивала как могла, закончились. И тогда пришлось просить милостыню. Но люди были жестоки. Худую девочку прогоняли и избивали, куда бы она не пошла. От голода не могла даже плакать, сил едва хватало на то, чтобы приподнять руки в молитвенном жесте. Платье было изорвано и в грязи, с редкими коричневыми пятнами засохшей крови. Возможно, девочка так бы и умерла, но судьба ей улыбнулась. Или нет. Её подобрала женщина, на лице которой всегда была маска, открывающая лишь фиолетовые глаза. Почти три месяца они провели в относительном спокойствии. Химико была сытно накормлена и тепло одета, спала на мягкой кровати и падала в ласковые объятия женщины. Но затем её прилюдно казнили. Сам король наблюдал за этим и ничего не сделал, небрежно откидывая ребёнка от своей ноги. А ведь Тога просто умоляла не убивать эту женщину. Ведь, она была единственным лучиком солнца, была буквально всем. Но отрубленная голова отскочила от дерева, гул толпы смешался в сплошное жужжание. Девочка потеряла сознание, прижав руки в слезах к лицу. А когда очнулась, оказалась в борделе. Почти два года она только убиралась во всех комнатах и получала нагоняи от всех проституток, сдерживая рвотные позывы от вонючей спермы на простынях. А когда ей исполнилось десять, её заставили работать. Так она и получила часть своих шрамов, телесных. Морально же там и умерла. Затем жестоко убила каждую продажную женщину в том борделе и разыскала всех своих клиентов, с удовольствием сначала вырывая их противные члены. Упиваясь криками и кровью. Но так её поймали разбойники, которые раскалённым углём рисовали на хрупкой спине. Тога стала их товаром, они не давали ей воды и еды, сковали цепями. Девушку купил какой-то старик, который маниакально пичкал её организм различными ядами. Дни сплелись в месяцы и года, образуя сплошную кашу. Но почему-то она не умерла, принимая даже самую смертельную отраву. Однако это не отнимало того, что боль во всём теле, как снаружи так и внутри, сводила её с ума. Лишь однажды выпал шанс избавиться от старика, и Тога им воспользовалась. Сейчас ей едва исполнилось семнадцать, она ненавидит всех и вся. Но особенно сильно жителей королевства, которые такие же гнилые, как и правительство. Химико хотела бы лично убить всю семью короля, но не успела, за неё это сделала война, что приводило в неугасимую тоску. — Откуда ты всё это знаешь? Шото даже не знал о том, что в его стране были бордели или бездомные. Что он вообще знал, кроме своего слепого желания мести? Наверное, самую малость. — Спать. — Отку... — ярко загорелось голубое пламя, от которого словно исходила мелодия, маг отшатнулся. — Без лишних вопросов. Закатное солнце ярко светило в окно, которое Тодороки медленно закрыл. В голове была какая-то хаотичная пустота. Эта девушка... она совершенно точно не заслужила всего, что с ней произошло. Он не забывал о ней с течением времени и думал о том, чтобы извиниться, хоть и понимал, что это вообще ничего не даст. Только подогреет и так пылающую ненависть. Бакуго не пришёл в себя спустя две недели. Ледяной маг волновался и переживал, изредка прибегающая Химико с ухмылкой и восторгом говорила о том, что это не страшно. Цепляла острыми когтями раны Кацуки и наслаждалась выступающей кровью. Так он в один раз не сдержался и заморозил её, но девушка выбралась из плена льда так, словно тот был ничем иным, как пылью. Навыки готовки совершенствовались, и теперь он мог похвастаться сам перед собой тем, что на завтрак, обед и ужин не один сплошной рис. Прогуливаться с Даби по лесу стало некой традицией. С самого утра они собирались и ходили по нему, собирая то травы, то ягоды. К сожалению, ни о чём не говоря. После того длительного рассказа о прошлом Тоги, мужчина был настолько молчаливым, что любое слово из него приходилось почти что вытягивать. Дни тянулись медленно, беспокойство за альфу заполняло собой все мысли. Ядовитая бета из-за этого смеялась и спешила поведать о том, как было бы здорово убить больного, наблюдая за мучениями на лице Тодороки. И в некоторые мгновения он ей почти что верил. Что она убьёт. Лишит его единственного, что осталось. Самого дорогого и важного. Но Химико ничего не предпринимала, иногда царапая его левую щеку со шрамом и пробуя кровь на вкус. Бакуго не пришёл в себя спустя месяц.