Вдох-выдох, шаг в шаг, До луны и обратно в бездну. Рабами неона – в молочный мрак, Зализывать раны нежно. Месть к мести, след в след, Секреты – на ветер честно. Серебряной пулей – за семь морей, Ищем славы и смерти вместе. О, да... О, нет. Плачь, радуга, плачь; синтезатор, пой... Шесть футов под землю, мы с тобой – в бой, Нас ждут приключения за чертой... Плачь, плачь, радуга, плачь; синтезатор, пой... Mujuice, "Приключения"
Ты такой же сумасшедший, как я? Прошёл ли через ту же боль, что и я?
Halsey, "Gasoline" (перевод Лингво-лаборатории "Амальгама")
Эдвард нервничает: Провидец всё ещё не приходит в себя. Поначалу это облегчает задачу — Пирс торопливо надевает на находящегося без сознания Рида знак Старцев, выносит и укладывает слегка подрагивающее тело в лодку и прячет под покрывалом. Сверху он бросает рыболовную сеть, и никто ничего не замечает всю дорогу до Гримхэйвен-бэй. В доках сложнее — но Эдварду удается изобразить двух изрядно выпивших чужаков: взгляды местных не задерживаются на привычной картине. Пирсу везёт: нынешним вечером густой туман, так что не приходится плутать до особняка окружными путями, запутывая следы. Он дотаскивает до облюбованной комнаты беспомощного Провидца, аккуратно укладывает на кровать и тревожно прислушивается к гробовой тишине заброшенного дома: погони нет. Пока нет? Надо проверить. Пирс беспокойно топчется пару мгновений возле спасённого и наконец решается отлучиться. Он вихрем проходится по дому, проверяя тот на отсутствие посторонних тварей, затем осторожно высовывается на крыльцо и напряжённо прислушивается: никого. Но следует быть начеку, так что Эдвард ставит простенькие растяжки у главного и черного входов. Теперь можно возвращаться к Провидцу. Пирс поднимается обратно в комнату и терпеливо ждёт. Но спустя пару часов Рид всё ещё лежит безжизненной бледной куклой на кровати. Приступ затягивается. Плохо. Пирс роется в памяти. К сожалению, он не помнит подобных продолжительных приступов у Сары. Азы первой медицинской помощи тоже не сильно помогают: нашатыря в особняке нет. Пощёчина не даёт положительного результата. В итоге Эдвард укутывает подопечного в найденный плед и садится рядом — нести вахту. За окном снова начинает хлестать дождь. Пирс рад: ливень смоет следы по дороге к особняку. Обходить периметр по второму разу тоже ни к чему — даже вайлбисты вряд ли сунутся в дом в такую слякоть. Скорее, предпочтут переждать где-то в другом месте, прежде чем снова попытаются обосноваться в подвале. А к этому времени, надеется Эдвард, он не будет связан по рукам и ногам беспомощным Провидцем. Кстати, о нём. Пирс внимательно присматривается к лежащему перед ним мужчине: первые страх и беспокойство схлынули, и теперь Эдвард с любопытством разглядывает Провидца. Впитывает его черты — слегка вытянутое угловатое лицо, острые скулы, отчётливые круги под глазами, трёхдневная щетина. Тонкие белёсые шрамы, рассекающие тёмные брови на несколько частей (давнее ранение?). Измученный, заморенный, откровенно голодный вид. Пирс задумчиво качает головой: так дело не пойдет. Этот Рид попросту не выдержит дороги. Рисковать нельзя. Значит, придётся найти к нему подход. Но что делать с медальоном? Провидец наверняка спросит, откуда он... а если снять — этот ван дер Берг может обнаружить их обоих. - Соври, - шепчет Истина. - Он не должен узнать раньше времени. - Я плохой лжец, - бормочет Пирс, нервно вертя в руках самокрутку. - Никогда не был силен в красноречии. - Оставлять без защиты Провидца опасно. - Я знаю, знаю. Но что, если Рид всё равно решит снять медальон? - Он не снимет, - внезапно подаёт голос Левиафан, отчего по хребту Пирса пробегает невольная дрожь, - если тебе, Ищейка, удастся посмотреть прямо ему в глаза. Остальное я сделаю сам. Пирс кивает в пустоту и закуривает. Дым свивается в прохладном воздухе призрачными щупальцами. На языке Чарльза оседает привычное тошнотворное послевкусие очередного приступа: кошачья моча вперемешку с сыростью подземелья. Гадость. Он издаёт жалобный полускрип-полустон, пытаясь поднять отяжелевшие веки: боль перекатывается по черепу с гулким грохотом пушечного ядра. - Ну наконец-то очнулся, - рядом шуршит простынь, и раздаётся взволнованный низкий мужской голос, - эй, мистер Рид, слышите меня? Прекрасно слышу, и незачем так орать, хочется съязвить Чарльзу, но сил хватает только на медленное ворочание языком: - Пить. - Понял. Сейчас. Снова шорохи, чьи-то тяжёлые шаги по скрипящим доскам, плеск воды в железной походной фляге, поднесенной к губам. Чарльз с закрытыми глазами пытается принять более удобное положение, и незнакомец неожиданно заботливо помогает приподнять голову: - Вот так. Не спешите. Вы в безопасности, мистер Рид. Всё хорошо. Чарльз жадно глотает воду, хотя желудок делает протестующее сальто. Опускает голову на подушку. Потом чувствует, как влажная ткань проходится по лицу, стирая испарину: - Лучше? - Да, - благодарно выдыхает Чарльз. - Спасибо. Наконец невероятным усилием он открывает глаза. И ошеломленно моргает: рядом с ним сидит чуть ли не медведь в человеческом обличье. Рослый, крепко сложенный темноволосый, темноглазый мужчина с заросшим бородой лицом внимательно и беспокойно смотрит в ответ. Снова это чувство — будто что-то встало на место; будто что-то неведомое неслышно зовёт приблизиться к человеку напротив. Кто ты такой? И почему твоё лицо так знакомо мне? - Мистер Рид? - Кто вы такой? - Эдвард Пирс, частный детектив. Из агентства "Уэнтуорт" в Бостоне. Точно. Эти инициалы стояли в письме. Минутку... Уэнтуорт? Может быть, поэтому? - Полагаю, мне не нужно представляться, - бормочет Чарльз. - Погодите... Агентство "Уэнтуорт"? Я тоже там работаю. Но не припоминаю вас. Хотя ваше лицо кажется мне как будто бы знакомым. - Вероятно, мы не очень-то пересекались из-за моей поездки на Даркуотер, - пожимает плечами Пирс. - Пришлось задержаться. - А личное дело... - ...пострадало из-за чёртова пожара, - кривится Эдвард, изображая недовольство (хотя он действительно когда-то был недоволен бумажной волокитой), - не знаю, как там ухитрилось уцелеть ваше, но лично мне и ещё нескольким парням пришлось заново диктовать все данные Люси, а потом поднимать архивы, чтобы восстановить послужной список. Чарльз невольно представляет себе беготню по пыльным хранилищам и тоже морщится: - Да я чёртов везунчик, - хмыкает Рид. - Не считая, конечно, того, что снова застрял в Окмонте. - Звучит, как интересная история. - Это точно. Скажем так, мне попался слишком настойчивый клиент, - Чарльз страдальчески хмурится: боль не думает уходить. - Но пожалуй, расскажу об этом в следующий раз. Есть обезболивающее? - Есть, - кивает Пирс и роется в тумбочке. - Держите. - Спасибо. - Да не за что. Давайте-ка на боковую, мистер Рид. Я пока проверю, что там творится внизу. Хотя вряд ли они сначала сунутся сюда - дождь должен был смыть следы, но... Лучше быть начеку. Заряженный пистолет оставлю для вас на тумбочке. Рид издает неясный звук, должный изобразить понимание; ватное облегчение от обезболивающего накрывает с головой. Он плотнее укутывается в плед — и внезапно натыкается на странный предмет на шее. - Что это? - недоуменно спрашивает Рид, вытаскивая из-под импровизированного одеяла ключ от Р'льеха. - Такого медальона я не помню на себе. Пирс напрягается. Вот оно. - Дайте-ка взглянуть, - сохраняя внешнее спокойствие, просит он, - мистер Рид? - Да? - отзывается Чарльз — и встречается взглядом с Эдвардом. В глазах Рида плещется Мировой океан, и Пирс тонет, тонет, тонет. В лёгких с шипением растворяется морской прибой, когда Левиафан шепчет непроизносимое "Забудь!" - Похоже, моя память барахлит, - хмурится Чарльз. - Наверное, мне всучил это ван дер Берг... или Уша? Не помню. Ладно, пусть висит. Думаю, эта штука не причинит мне вреда. - Я тоже так думаю. Отдыхайте, мистер Рид. Скоро приду, - говорит Пирс, беря револьвер и тихо прикрывая за собой дверь. Он с облегчением выдыхает и задумчиво чешет бороду, спускаясь на первый этаж. Пожалуй, ему нравится Чарльз Рид: логично недоверчивый, вцепляющийся в факты мёртвой хваткой, потенциально острый на язык. Интересный субъект. Даже в откровенно паршивом состоянии попытался выудить информацию из спасителя. К счастью, пока что Провидец удовлетворился полученными крупицами, но насколько их хватит? Добросовестно обойдя первый этаж, подвал и двор особняка (и вымокнув до нитки), Эдвард решает говорить правду о своём прошлом (это не навредит) — и постараться уходить от вопросов о настоящем. Он старается не шуметь, тихонько нырнув обратно в комнату. Провидец уже спит — беспокойно ворочается под пледом, отчего напоминает копошащуюся на кровати огромную гусеницу. Эдвард только качает головой и, сбросив мокрое пальто, сам устало растягивается на затхлых простынях: день выдался непростой. Пирс глубоко вздыхает и закрывает глаза. Отяжелевшие веки лижет холодный океан. Морская соль оседает на ресницах. В уши вкрадчиво льётся шёпот заточенных под толщей воды призраков: здесь... здесь... с тобой, вместе... услышь и приди... Ещё не время, силится ответить Пирс, задыхаясь от морской воды в лёгких. Ещё не время. Ещё не... Он пытается выплюнуть горько-соленую воду — и просыпается в особняке Блэквудов. На языке чувствуется привкус моря. Несмотря на все мистические передряги, Пирс по-прежнему какое-то время пытается успокоить сердце, заходящееся в страхе перед Неведомым. Наверное, он никогда не привыкнет: ни к странным сновидениям, ни к собственному условному бессмертию Ищейки. И кстати о снах. После прибытия на Даркуотер его почти не посещали столь чёткие видения. А вот до него... Эдвард морщится, вспоминая преследовавший долгое время кошмар про катакомбы острова. Может быть, дело в присутствии Провидца? Пирс воровато оглядывается на всё ещё спящего Рида: тот перевернулся на бок, беззащитно приоткрыв рот. В груди что-то беспокойно скребётся, и Эдвард вдруг чувствует, как внутренняя стрелка компаса превращается в нить, тонкую, но крепкую, словно сталь. Нить, тянущуюся к Провидцу. - Ты позвал его. И он принял тебя, - терпеливо объясняет Истина. - Связанное вместе да не разделится. Пирс неопределенно хмыкает и ожесточенно трёт небритую щеку: только непонятной связи не хватало в придачу. Всё-таки он не такой уж одаренный, как Сара Хокинс, так почему? Очень странно — хотя, казалось бы, куда страннее: превратиться из частного детектива с нездоровым пристрастием к куреву и выпивке в Ищейку для древней космической сущности. Но раз уж это судьба... выбирать не приходится. Особенно когда уже всё давно решили за него. А раз так — лучше не тратить время на лишние раздумья, а позаботиться о себе и своём подопечном. Хотя бы покормить чем-то свежим для начала. Да и провести разведку было бы неплохо. Перед уходом Пирс проходится по особняку, обновляя метки и заодно проверяя комнаты на отсутствие лишних потусторонних тварей. Он находит в кладовке забытый кем-то топор и, поднявшись наверх, оставляет Чарльзу — на всякий случай. И, наконец уверенный в относительной безопасности цели, отправляется на разведку. Когда Чарльз выныривает из мутного омута сна, за окном по-прежнему моросит дождь: в комнате царит стылый полумрак. Непонятно, сколько прошло времени, но явно перевалило за полдень. Не самое отвратительное пробуждение — таблетки попались действенные, в отличие от того толченого мела вперемешку с опием, что Рид обычно принимал. Неужели этот Пирс тоже страдает от частых болей? Или всё же прочитал личное дело до конца? Интересный тип. Крайне, крайне интересный. Кстати, где он? Рид оглядывает комнату: вторая постель смята, но верхней одежды и рюкзака нет. На стене нарисованы какие-то непонятные значки. Детектив хмурится: наследство Блэквуда? В ответ на умственное напряжение голова обиженно отзывается тошнотворным гулом, и он временно оставляет в покое очередную загадку. Заряженный пистолет по-прежнему лежит на тумбочке рядом с кроватью Чарльза. У кровати обнаруживается топор с потемневшим древком. Детектив прислушивается: никаких подозрительных звуков. Может быть, нежданный спаситель ушёл "проверять периметр", как в прошлый раз? Чарльз неуверенно встаёт с кровати. Накатывает слабость: эхо предыдущей неспокойной недели. Рид берёт пистолет, стискивает зубы от напряжения и, опираясь о стену, осторожно выбирается наружу. Удивлённо моргает: все стены испещрены хтоническими знаками. Этих меловых кругов определенно не было раньше. Не воскрес же Блэквуд в самом деле? Хотя... если вспомнить ожившего ван дер Берга... Чёртов Окмонт. Даже мертвецы не могут спокойно лежать в могилах. Чарльза передёргивает. Немного постояв, он медленно движется дальше, пока на лестнице не чувствует запах... еды? На всякий случай Рид выставляет пистолет вперёд и крадётся по направлению заветного аромата, пока не достигает кухни: - Спокойно, мистер Рид, свои, - говорит Пирс, отрываясь от перемешивания чего-то явного съедобного в жестяном котелке, - вижу, что вы уже чувствуете себя несколько лучше. Есть будете? - Не откажусь, - хмыкает Рид, чьё пошатывание не ускользает от глаз Эдварда. - Откуда у вас это? - Скажем так, я позаимствовал кое-что необходимое во время вылазки, пока вы спали. - Интересное определение для воровства, - поднимает бровь Чарльз. - Предпочитаю экономить пули для тех тварей, что бродят неподалеку. - Не могу не согласиться. И где это вы всё... "позаимствовали"? - Кое-что на рынке в Шеллс, кое-что в подвалах Олдгрова, - безмятежно отвечает Пирс, проверяя на вкус горячее варево. - На войне все средства хороши. - Воевали, мистер Пирс? - Было дело. Давно. Да, - отрывисто говорит Эдвард, слегка отводя взгляд в сторону. - А вы? Чарльз хмурится: - Разве этого не было в досье? - Будь осторожен, Эдвард, - взволнованно шепчет в голове у Пирса Истина. - Он должен привыкнуть к тебе. К нам обоим. - Не заострил внимание. - Хм. Что ж... Скрывать особо нечего. Служил на флоте. Воевал на Итальянском фронте и заработал эти шрамы, - Рид проводит указательным пальцем по бровям. - Рядом взорвалась граната, чудом выжил, но из-за контузии комиссовали и отправили на старом добром "Циклопе" домой, в Бостон. Ну а после... На гражданке трудно найти себя. - Он такой же, как и мы, Эдвард... - Понимаю, - кивает Пирс. - Пехота, Франция. Западный фронт. Был там до последнего дня войны. Как-то даже не верилось, что всё закончилось. Что твоим костям посчастливилось не прозябать на чужой земле. - Как будто часть тебя остаётся там навсегда, - медленно произносит Рид. - И продолжает воевать за эфемерное господство, которое не сдалось ни тебе, ни погибшим товарищам. - Много хороших ребят полегло? Чарльз мрачно смотрит будто сквозь Пирса: - Я единственный выжил из команды. - Сочувствую, - Пирс протягивает руку (да, вот так), и Чарльз судорожно сжимает чужую ладонь в отчаянной хватке: - Да... Они все давно гниют на дне морском, а я словно живу взаймы за них всех. Словно это какая-то дьявольская насмешка. - Видеть их всех в кошмарах? - Знать, что можешь видеть их только там. Чарльз понуро опускает голову, и Пирс осторожно накрывает второй рукой его худую ладонь. Рид дёргается — но ничего не произносит, позволяя успокаивающе греть свои дрожащие пальцы. Это... доверие? Эдвард не уверен. Но отпустить чужую руку неожиданно оказывается сложнее, чем он думал. Оба какое-то время молчат. Наконец Рид, неловко отводя взгляд в сторону, тихо говорит: - Спасибо... Эдвард. Внутри у Пирса что-то вспыхивает от произнесенного Ридом его имени. Он с трудом подавляет эмоции, спокойно отвечая: - Не за что, Чарльз. Не за что. Ну что, опробуем? - Думаю, да. Выглядит и пахнет, во всяком случае, съедобно. - Да уж получше фронтовой еды. - О да, - с чувством соглашается Рид, зачерпывая ложкой рагу. - По сравнению с гарнизонными кашеварами, это почти что пир. До сих пор боюсь представить, чем же на самом деле они нас потчевали. - Не смей упоминать всуе. После Франции мой желудок, кажется, может переваривать даже гвозди. Но я предпочту состряпать что-то чуть более съедобное. - Брось, это рагу весьма недурно, - одобрительно замечает Рид, облизывая ложку. - Я бы снял шляпу, будь она на мне. - Но на тебе её нет. Как теперь верить твоим словам? - улыбается Эдвард. - Не предлагаешь же ты мне сбегать за ней на второй этаж? - хмыкает в ответ Чарльз. - Ну, на первый раз прощаю, так и быть. Но в следующий раз всё-таки имей столь ценное доказательство при себе. - Всенепременно, - церемонно сообщает Рид, оттопырив мизинец. Эдвард ошалело смотрит в ответ, и внезапно оба начинают громко смеяться, пока Чарльз не сдаётся первым, хватаясь за заболевшую голову: - Оххххх, ладно. Чёрт. Это было забавно. - Согласен. - И я действительно оценил стряпню, Эдвард. Спасибо. - Всегда пожалуйста. - Всегда? - внезапно ухмыляется Рид. - Будь аккуратнее в выражениях, Эдвард. Слишком легко поймать на слове. Ведь тогда тебе придётся взять на себя роль повара. - Ну, мне не трудно, - хмыкает Эдвард. И задумчиво качает головой: весёлый малый. Совсем как когда-то его однополчанин, Кристофер Гиббс - смешной, неуклюжий, тот прятал за фонтаном саркастических шпилек и остроумных шуток собственные душевные раны. Надо бы присмотреться к Риду. Скорее всего, того терзает нечто похожее. Иначе почему у Провидца даже при смехе такие печальные, как у Девы Марии, глаза? После неожиданно вкусного обеда Чарльз чувствует непреодолимое желание прилечь: возмущённый безалаберным отношением организм требует восстановить силы. Рид отчаянно не хочет засыпать — надоело сидеть без дела взаперти, да и неплохо было бы обсудить дальнейшие действия. Но терпит позорное поражение, по пути в комнату задумавшись и чуть не упав с лестницы — благо его успевает поймать Пирс: - Аккуратнее. - Ну твою же мать, - чертыхается Чарльз, безуспешно пытаясь подавить зевок. - Как будто возвращаемся с попойки. - Для этого мы слишком трезвы, - со знанием дела отвечает Эдвард, помогая принять вертикальное положение. - А вот кое-кому не помешает прилечь. - Чёрт возьми, я навалялся в кровати на ближайшие сто лет, спасибо этому уроду ван дер Бергу. Лучше обсудить, как выбираться отсюда. - А вот твой мозг считает по-другому. - Значит, мы с ним только что стали идеологическими врагами. - Смелое заявление, - хмыкает Пирс, пропуская Чарльза вперёд в комнату. - Означает ли это, что ты не дружишь с головой? Чарльз поднимает бровь: - Недурно подловил. И всё же — что насчёт плана? - Вы определённо стоите друг друга в упрямстве, - усмехается Истина. - Что ты скажешь? - Ну, - глубокомысленно тянет Эдвард, садясь на жалобно скрипнувшую кровать, - неплохо бы для начала разведать, что творится в городе. Тебя подлечить. А там посмотрим. - Я выдержу дорогу, - хмурится Рид. - Ты только что чуть не упал в полусне с лестницы, а на обеде шатался, как флюгер. Я бы не был так уверен. А что, если придётся прорываться с боем? Не хотелось бы глупо погибнуть из-за чьего-то ослиного упрямства. Чарльз презрительно фыркает, но не может не признать правоту Пирса. И это раздражает. - Да, Чарльз. Пока что ты не боец. А я не хочу рисковать нашими шкурами: эти Короли в жёлтом кажутся серьёзными ребятами. - Откуда ты знаешь про них? - внимательно щурится Рид. - Алкоголь, в особенности за чужой счет, творит чудеса, - чешет бороду Пирс. - Прошёлся по местным барам, послушал сплетни. Благо что в Окмонте, как и на Даркуотере, плевать хотели на сухой закон. - Ну, хорошо... Да, ты прав — это неплохо организованная группировка, - неохотно признает Рид. - Будет трудно избавиться от "хвоста". Этот город похож на мышеловку: войти легко, но выйти практически невозможно. Многие пробовали. Удалось лишь единицам. Будто кто-то — или что-то — удерживает людей в Окмонте. - Это наверняка дело рук Тайной Дочери, - задумчиво произносит Истина. - Интересно. - Чертовщина какая-то, - слегка растерянно произносит Пирс вслух. - Вроде того. - Ну, полагаю, мы всё равно попытаемся. Не хотелось бы застрять в этом тонущем городе на веки вечные. Я немного не так представлял свой досуг на старости лет. - Да я как-то тоже, - хмурится Чарльз. - Дурацкая история. - Хм? - Вот это всё, - разводит руками Рид. - Знаешь, как я очутился здесь в прошлый раз? - Нет. И как же? - Исследовал массовую истерию. Очень многие люди, страдающие необъяснимыми кошмарами, прибывали в Окмонт — и бесследно исчезали. А потом — потом я сам начал видеть галлюцинации. И написал ван дер Бергу с просьбой о помощи, потому что именно он занимался исследованием данного феномена. - И тот узнал о его даре — как и о даре многих других. - И тот согласился. - Да. Сначала я обрадовался, но теперь... лучше бы он отказал мне. Потому что в этом проклятом городе слишком много тайн, которых безопаснее не знать вовсе. Я решил сбежать, и мне чудом удалось вырваться из Окмонта — как я наивно полагал. Этот погрязший в грязи и тине город не отпускает так просто своих жертв. - Надеюсь, мы не исчезнем тоже, - хмыкает Пирс. - Давай отдыхай. Я пока подумаю над твоими словами. Чарльз не спорит: новая волна усталости мягко накатывает на растерянный разум, и вскоре Эдвард слышит тихое сопение Рида. Отлично. Теперь есть возможность разложить полученную информацию по полочкам: - Рид проникся если не доверием, то симпатией (очень хорошо) и пока не задался вопросом, как его вытащили из плена (ещё лучше) - в городе всё ещё ничего не слышно - хотя концентрация Королей в желтом на территории Рид-Хайтса и Адвента заметно увеличилась (ну-ну, удачи) - запасы еды успешно можно пополнять "заимствованием", так что вполне можно продержаться пару недель - Окмонт проклят, так что практически никто не может отсюда выбраться На последнем пункте Эдвард мысленно спотыкается. Он скептически относится к проклятиям — но в свете последних дней убедился, что некоторые мистические вещи очень действенны, даже если в них не верить. Пирс напряженно размышляет: Сара не предупреждала о возможных препятствиях, следовательно, есть способ покинуть город. Выходил же он в море, в конце концов? - Знак Старцев скрывает Провидца ото всех Древних, - напоминает Истина. - Он волен выйти из города, когда пожелает. - Хорошо, - соглашается Пирс, - но что насчёт меня и тех, кто на "Харибде"? Истина отмалчивается. На задворках сознания просыпается Левиафан: - Терпение, Ищейка. Ты слишком любопытен для простого смертного; иногда это качество не приводит ни к чему хорошему. - Разве не поэтому ты выбрал меня? - Отчасти. Но на сегодня довольно вопросов. Ты хорошо выполняешь свою задачу, Ищейка. Больше тебе пока не о чем беспокоиться. - Я понял, - смиренно отвечает Пирс. - Так точно. Эдвард мысленно делает пометку (запомнить на будущее): если при затруднении не приходят на помощь, следовательно, препятствие не является непреодолимым без хтонических сил. Звучит довольно разумно. А теперь пора заняться делом. Он бросает взгляд на мирно спящего Рида — всё ли в порядке? — и вновь занимает безмолвную вахту.