Темерский клуб исторического фехтования и реконструкции "Синие полоски"

Вернон запнулся об йорветов рюкзак, который чем-то громыхнул, бряцнул, звякнул и кажется даже квакнул. Что именно могло издавать такие звуки Рошу знать совершенно не хотелось, вот правда-правда, но было у него смутное подозрение, что узнать все-таки придется. Йорвет не пришел домой. Он домой — приполз, точнее, был принесен ехидно ухмыляющийся Саскией и судя по цвету ее помады — это её губы отпечатались у эльфа на щеке. Принимая ночью это почти мертвое тело на руки, Вернону было не до того и предательский след от губной помады он разглядел только хмурым утром. С одной стороны, ему вроде бы как было плевать, а с другой стороны — это они как вчера дружненько отметили поступление Йорвета в магистрат? Что ж, Рошу очень хотелось верить, что какая-нибудь кармическая расплата рано или поздно настигнет Саскию и больно двинет ей по ушам. Йорвет с утра после попоек был просто невыносим. Нет, у эльфа никогда не было похмелья, он им не болел никогда — а все отменный метаболизм, просто алкоголь служил отличным релаксантом, снимая очень многие ограничения. Они жили вместе уже лет десять, но ту ночевку на выездном турнире, с палатками, костром, махакамским спиртом и Йорветом запакованным в настоящий историчный корсет со всеми этим цацками-бряцками-крючочками и прочей дрянью — забыть было сложно. Ну, как и саму ночь. И не только им. Трисс до сих пор докапывалась до эльфа с переводом некоторых идиом, а ведь прошло уже года три, если не четыре. В общем, с утра Йорвет страдал от совести, которая его жрала только в эти редкие дни. Все остальное время она крепко спала и не являла себя миру никак. И если страдал Йорвет, то страдать должны были и все вокруг. Поскольку коты попрятались, то кандидат на страдание был только один. Вернону очень хотелось бы успеть позавтракать до того как к нему на кухню вплывет страдалец от совести и начнет вздыхать, и смиренно выедать ложкой мозг. — Утро, dh’oine, — Йорвет был растрепан, а Вернон как раз приступил к своей традиционной чашке кофе, чему человек был очень рад — не придется страдать на пустой желудок. — Утро, seidhe, — в тон ответил Рош. Если откинуть все дурные предчувствия, то утренний Йорвет из всего многообразия всевозможных Йорветов был самым приятным. Особенно спокойным утром, когда можно было просто посмотреть (или не просто посмотреть) на него и что-то обсудить: кормление котов, выход новой монографии какого-то там профессора чего-то там или проблемы перевода с древне-эльфского какого-нибудь списка покупок. Вернон ни хера в этом всем не понимал, у него был другая, более приземленная специализация (и более мерзкая по словам самого эльфа), но важно покивать головой соглашаясь о том, что глаголы обозначающие формы принадлежности — вот так просто нельзя брать и смешивать! — Я… — замялся Йорвет, не понимая как начать. Вернон даже перестал читать свою традиционную газету, отложил ее в сторону и теперь внимательно смотрел на любовника. Мимика того после той ебанной истории крайне обеднела — мешала не столько рубцовая ткань, сколько поврежденный лицевой нерв. Эта история была первой и последней из-за которой они реально разругались и чуть не разошлись к херам. Вспоминать о ней Рош не любил, потому что накатывало глухое раздражение: на себя, на Йорвета, на Саскию и вообще — на всю эту их ебанутую колду археологов-историков. «Гробокопатели, блядь», — чертыхнулся про себя Вернон, отгоняя прочь неприятные воспоминания. — Ты… — подтолкнул эльфа к беседе он. — Продолжай, я тебя очень внимательно слушаю, — подумав, Вернон добавил, — милый. Йорвет открыл было рот, но потом сразу же его закрыл. И из чистой злопакостности умыкнул вернонову чашку с кофе. Правда, там его ждало горькое — во всех смыслах — разочарование. Вернон не признавал никакого кофе, кроме чисто черного. В него не добавлялось ни сахара, ни молока, ни даже сливок. — М-м-м… — тянуть время и мотать нервы — это то в чем Йорвет был безумно хорош. — Так вышло… Понимаешь… В общем, я вчера проиграл в гвинт ноги от твоего латника. — Ты… ЧТО?! ТЫ СКОТИНА ОСТРОУХАЯ, ДНИЩЕ КРИВОРУКОЕ… — Но… Зато у меня есть верх… от другого латника. Нильфгаардский… периода… Второй… Северн… — ЗАТКНИСЬ. Сука, Йорвет, какого хера ты играешь на мои доспехи? — Вернон был в бешенстве. Не то, чтобы ему вообще нужен был латник. Нет, иногда, конечно, да. Но чаще всего поскольку основной его специализацией была реконструкция специального темерского подразделения, а они такого не носили — на латник было плевать. Он стоял в квартире для красоты и радости глаза. Ну или для того, чтобы Йорвет обтекал ядом по истории гербов Темерии. Тут уж все зависело от настроения одного отдельно взятого эльфа. — Так вышло, — тут же оскорбился эльф, допивая не свой кофе и вздергивая нос. — Лучше б из тебя все твое эльфское высокомерие вышло, — утро все-таки окончательно испортилось. Вернон только одного не мог понять, вот как он так проебал то, что у его латника пропали ноги?.. Сам, конечно, тоже хорош. Но доспехи всегда стоили денег. Что в древние времена, что в нынешние. И то что мог их себе позволить — не означало, что он мог их покупать каждый месяц. На турнирах очень много частей уходило в расходники: руки, шлема, иногда и ноги тоже. А цены начинались от пятидесяти тысяч крон. — Мне почему-то на твои луки не приходит в голову игра… Знаешь что, Веточка, — от этого обращения эльф насупился, поджимая губы. — ноги ты мне будешь покупать — сам. — Но… — Мне плевать, что в августе у тебя какой-то там слет ненормальных археологов посередь пустыни Карат. Ничего, один раз не съездишь на свой шабаш. От этого ты точно не умрешь. — Но у меня доклад! — А у меня турнир! Так что ноги в руки и иди, договаривайся с мастером-бронником. Вперед, Веточка. Любишь проигрывать чужие доспехи — люби и новые покупать.