Темерский клуб исторического фехтования и реконструкции "Синие полоски"

Из всей йорветовой родни общий язык у Роша получилось найти только с Шаэнт. Да и то потому что та оказалась такой же, в глазах родни, вертихвосткой, как и ее братец. То есть ничего и никого не стесняясь, выскочила замуж за какого-то ведьмака, который проходил практику в их вузе, и счастливо куда-то с ним укатила. То ли леших разводить, то ли эндриаг изучать. Хуй их, этих полоумных биологов знает. Именно поэтому с эльфкой было попроще: она не лезла, не давала советов, не зыркала недовольно, — только звонила, иногда приезжала, привозя с собой какие-то окаменелости, которые они с Йорветом сидели и разглядывали. Шаэнтов муж, оказавшимся мужиков достаточно компанейским и с легким характером, же составлял Вернону компанию. Ведьмаков все еще учили убивать всяких оставшихся (да и после неудачных экспериментов по призыву — устранять последствия призывали именно их) тварюшек старинными методами, так что получить реально спарринг-партнера — было маной небесной (потому что Геральта, пиздюка белобрысого, проще было попросить луну с неба достать, чем придти на тренировку и составить компанию). Вернон никого не ждал, поэтому истерическая трель дверного звонка заставила его замереть. Ветка укатил на какую-то свою очередную конференцию, готовясь к поступлению в магистрат. Киаран, мелочный младший брат Йорвета, тоже отсутствовал, да и он брезговал приходить сюда — в маленькую, слегка потрепанную квартирку, на самой границе Новой Вызимы и Старой (уж на что хватило денег, то и сняли), считая её не очень достойной проживания seidhe. Трель повторилась и стала еще более нервной, словно бы тот, кто находился за дверью, в подъезде собирался забиться в припадке. Вернон укоряюще посмотрел на дверь, но стоявший за ней кто-то никуда не испарился, и звонок повторился снова, и снова, и снова. Рош вздохнул и пошел открывать дверь. Замок работал хуево и Вернон честно пообещал Ветке, что поправит его, а то один ключ они уже сломали. Замок хрустнул, клацнул и надрывно заскрипел, не очень охотно поворачиваясь. Дверь открылась. — Здрасте, — Вернон немного подумал, а потом добавил, — мама, — стоявшая перед ним эльфка сначала позеленела, потом посинела, затем как-то выцвела и что-то прохрипела, — я вас не ждал. Йорвета — не… Вот чего Рош не ожидал, так это того, что его отодвинет плечом, такая хрупенькая мадам, которой была йорветова мать, и зайдет во внутрь. — Где мой сын? — На конференции, — Вернон немного потоптался на месте, не зная как поступить: то ли выставить ее отсюда, то ли спросить какого черта она сюда притащилась? Знакомство с веткиной мамой вышло таким себе, как и со всей остальной частью большой семьи Соргов. Конечно, когда Йорвет с лицом главного добытчика в доме притащил Роша к своим — они оба еще учились в колледже — и никто особенно не поверил в эти их отношения (но порицали так, что кусок в горло не лез на том чертовом ужине). Все стало много хуже, когда родня поняла, что прошло уже пять лет, а «юношеский максимализм» так и не кончился. И вот тогда… Тогда они пережили не самые приятные полгода, которые кончились срочным переездом сюда, в эту квартиру. В первую попавшуюся, которую они смогли найти за те деньги, что у них были. — А ты что делаешь здесь, dh’oine? — Обедаю, — помахал ложкой перед лицом эльфки Вернон. Он и, правда, заскочил на обед домой. Не то, чтобы ему из института было близко сюда тащится, но жрать столовскую еду не было никаких сил уже. К тому же, Йорвет перед отъездом прилежно отчитался о большой кастрюле рагу с дичью, так что — лишний повод зайти домой перед вечерней работой. — Вы, мама, — выделил это слово Вернон, — зачем, собственно говоря, пришли? — Посмотреть в какой клоповник ты привез моего ребенка, — эльфка уже отошла от шока прямой встречи с любовником сына один на один и теперь с нескрываемым презрением оглядывала несколько потрепанные интерьеры квартирки. Однокомнатной. Которая по размеру была примерно как прихожая и кухня в доме, в котором вырос Йорвет. — Ужасающее место. — Не хер было сыну нервы трепать, — парировал Вернон, невольно собираясь. Ильдас, так звали мать Йорвета, была магичкой и было очень удивительно, что этот дар не достался кому-то из семьи, но… Йорвет являл только чудеса поганости характера (и иногда — чудеса гибкости, когда был в настроении), более ничего необычного он не творил. — Поговори мне здесь, — только и ответила Ильдас без разрешения сразу проходя в единственную комнату, которая была всем: и кабинетом, и мастерской, и спальней, и чем угодно еще. Вернон замер на пороге, цепко следя за незваной гостьей. Он был не рад этой женщине. Ее слова на Старшей Речи были единственными из-за которых Йорвет стоял и глотал злые мелкие слезы, а уж дерьмом seidhe поливали-то по всякому. Уж больно у того характер был поганый. И на каждый выпад — Йорвету было что ответить. И только матери — не смог нормально ничего сказать. Честно говоря, Рош тогда почти ничего не понял, кроме общего посыла, а добиться внятного ответа от Ветки он так и не смог. Тот уходил в глубокую несознанку и начинал отказываться сотрудничать. Так что через какое-то время Вернон от него отвалил, понимая, что когда надо будет Йорвет сам все скажет. — Ужасное место. Мой сын спит на этом? — вот тут Вернону стало совсем обидно. Между прочим, кровать Йорвет выбирал сам. И сам же строил вокруг нее это гнездо из пледов, одеял и прочего такого. Конечно, сравнить ее нельзя было с тем, что осталось в отчем доме, но… все же, в это спальное место было вложено много сил. И это была их кровать. Их собственная личная кровать. — Он сам ее делал, сам все… собирал и оформлял, и вот эти вот тряпочки тоже, — на пледе, небрежно накинутом на кровать, спал кот — совершенно белый, как первый снег по утру. Йорвет откуда-то принес этот шерстяной комок кошачьего высокомерия и периодически заключал с подлым животным союз для того, чтобы третировать Вернона. Иначе как-то объяснить синхронность пакостливого настроения у обоих ушастых существ — было невозможно. В ответ Рош получил только тяжелый вздох и взгляд: «Ты тупой?». Ильдас с большим презрением засунулась в комод (денег на шкаф не было, пришлось забрать за так совершенно ущербный комод у бывшей геральтовой бабы), особенно она скривилась когда поняла, что бельевой ящик — один на двоих. С гардеробом вообще смешно вышло. Йорвет любил носить объемные вещи, поэтому постоянно таскал у Вернона одежду. В какой-то момент стало просто ясно, что Рош может покупать одежду себе, а там дальше seidhe с ней что-нибудь придумает. Единственное, что Ветка выбирал себе с особенной тщательностью и почти истерической подозрительностью — это джинсы и носки. Всё остальное: «ВЕРНОН Я ЭТО ЗАБЕРУ СЕБЕ!». Когда Ильдас направилась на кухню, Вернон встал в дверях и отказался пускать эту наглую женщину. Во-первых, слушать о том, что тупой dh’oine угнетает ее ребенка и держит его в черном теле — не было никаких сил (Йорвет любил готовить, с этим ничего нельзя было сделать). Во-вторых, в мойке стояла гора посуды и выслушивать рассказы о том, что dh’oine грязные животные — тоже не было никакого желания (и Ильдас бы все равно не поверила бы, что основной производитель грязной посуды в доме — ее сын). В-третьих, старая карга нашла бы до чего доебаться на кухне — и это бы окончательно истощило лимит терпения у Вернона. — Мама, — Рош настойчиво выталкивал эльфку из квартиры, буквально, практически засовывая ей в рот её же шейный платок. — Мама, идите отсюда. Вам здесь не рады. Для маленькой эльфки Ильдас сопротивлялась отменно, хорошо хоть никакой магией не прихерачила, а то могла бы, сука старая. Лишь закрыв дверь за матерью Йорвета, понимая, что она будет стоять под дверью еще какое-то время, Вернон устало набрал Фольтесту. Не пойдет он сегодня никуда — тут, блядь, скоро Ветка приедет, неприятная будет встреча у родственников. — И почему же? — в голосе Фольтеста звучало веселье. — Мама приехала. — Ну, раз я знаю, что твоя мертва, значит это была йорветова мать. И как встреча с тещей? — Иди на хер.