Темерский клуб исторического фехтования и реконструкции "Синие полоски"

Проще было бы, если б Йорвет был к нему спиной. Тогда бы, наверное, меньше тряслись руки и проще было бы дышать. А так… В самой эльфской спальне Вернон чувствовал себя неловко. Сам-то он ютился в общажной комнатенке, которую делил еще с тремя со-командниками. Фольтест порывался всё устроить друга к себе домой, но Рош решительно отказался от столь щедрого предложения. Достаточно было и того, что отец Фольтеста написал все рекомендательные письма. А дальше уж Вернон как-нибудь сам. Комната Йорвета была не просто большой, она была огромной. Сорги в своё время очень сильно поднялись на торговле драгоценными камнями. Настолько сильно поднялись, что смогли себе позволить огромный дом и кучу земли к нему впридачу. Сады Соргов были известны далеко за пределами Вызимы. Комната Йорвета была дорогая. В ней все дышало томной роскошью, среди которой Вернон казался бесом, который за каким-то хреном пробрался в храм. Впрочем, Ветка в ней тоже казался лишним. Особенно — сейчас. Коса уже давно растрепалась, и тонкие пряди рассыпались по подушкам, бликуя в неярком свете. Йорвет то и дело кусал и облизывал собственные губы, трогательно пряча взгляд за длинными ресницами. А Вернона просто трясло. Одно дело читать и представлять, как это будет происходить, другое — реально растягивать Йорвета для того, чтобы… После слова «чтобы» сознание пасовало и включались инстинкты — странные и дремучие. С девками такого не было никогда, уж сколько девок-то было, а тут… Ветка цеплялся за плечи, тяжело дышал и почти беззвучно стонал. Вернона перло же от того, что прет, seidhe и как-то даже на второй план уходил тот факт, что, вроде, все происходящее означало, что он, Рош, в общем-то — гей. Йорветовы эмоции захватывали и утаскивали за собой куда-то туда, где все было неважно. Самым нелепым во всем этом были две вещи. Первая, это неловкий разговор с Шаэнт на тему неустойчивости эльфского иммунитета, возможной аллергии на человеческую сперму и в принципе весь этот короткий ликбез на тему: "Итак, dh’oine, сейчас я тебе расскажу о том, что seidhe чужие в этом мире, поэтому…". Второе - поход в аптеку. Вернон в жизни не хотел так провалиться под пол, как тогда. Но… В итоге, всё это привело вот к этому. К Йорвету с алеющими щеками и отчетливо проступающими на них веснушками, к первому толчку в узкое, все равно почти не растянутое тело, к ответной дрожи, к судорожным объятиям и капелькам слез в уголках эльфских глаз, которые почему оказалось так правильно сцеловывать. Вернон к своим девятнадцати всё-таки по койкам поскакал изрядно. Благо, не было проблем с дамами, которые были бы не против так провести время, но… Ни одна, сука, ни одна из них не была, мать их, вот такой. Йорвет тяжело дышал, до синяков хватался за плечи, влажно облизывался и лез целоваться, тянулся за руками, двигался на встречу и чуть испуганно смотрел из-под длинных ресниц. И звал, звал не только голосом — телом, всем собой, жаждал, отдавал всего себя. И ни единого комментария насчет дрожащих рук, ни слова о замшелости dh’oine — ничего. Йорвета самого трясло так, что можно было шутить об этом. Только не хотелось. Коснуться друг друга лбами, носами — разделить одно дыхание на двоих. Ветка, конечно, потом оторвется, будет зубоскалить насчет плохой Старшей Речи или еще чего-то такого, но… Теперь-то есть понимание, что это всё — просто его уебищная натура такая, а не что-то черное внутри. Потому что сейчас, они оба обнажены во всех смыслах. И видят друг друга такими, какие они есть.