***
На самом деле, им повезло — Алекс ушел куда-то (с кем-то?) гулять, история умалчивает конкретику, а родители близнецов отмечали день рождение одного из общих друзей. Квартира была полностью в распоряжении этих двоих. Армин тут же скинул кеды и бросился внутрь квартиры, оставив Линн при входе. Тут-то на нее нахлынула нерешительность — она что, пришла к парню и пробудет с ним наедине? Казалось, тут просто обязан быть Алекси, ну, разряжать обстановку? «Или стоило хотя бы вытащить Нил из ее скорлупы», — уж совсем запоздало ловит себя на мысли она и тут Армин появляется снова. — Чего стоишь? Разувайся и пойдем играть, я всё включил, — выглядит он при этом радостно, как тот же Натаниэль, получивший очередной высший балл, например. От легкости, что исходит от его улыбки, все сомнения Линн тут же улетучиваются. В конце концов, пусть этот вечер будет музыкальным до конца. Праздник музыки так праздник музыки! Сначала у Линн, конечно ничего не получается. Первую партию Армин отыграл сам, на барабанах — уже перегорело, показав самый настоящий мастер-класс. После усадил Линн, попытавшись максимально объяснить, что к чему. Помня ту репетицию с Натаниэлем на барабанах, Линн полагала, что в игре Guitar Hero будет примерно так же, но в итоге осознала, почему именно Армин не мог бы играть таким образом в группе. Пару песен были безуспешно испорчены барабанщицей, пока Армин всеми силами удерживал смех, глядя на то, как она пытается ужиться. — У Алекса тоже не выходит, — наверное, подбадривает он. — А сам-то ты с приставкой родился, да? — раскрасневшаяся от неудач, Линн вскидывает бровь. Вау, она действительно учится отвечать — сказывается общение с Кастиэлем? — А ты права, — уже смеется парень, — давай попробуем иначе, — предлагает, заслышав очередной провал. Он становится над ней, берет ее руки в свои, чтобы управлять одновременно и Линн, и игровым процессом. Нат старался контактировать тогда с ней по минимуму, в то время как сейчас она очень хорошо ощущает стоящего рядом Армина. Линн чувствует, как он сосредоточенно нависает сверху — в играх он всегда серьезен, но от близости ей перехватывает дыхание. Барабаны Guitar Hero напоминают реальные, и в то же время разница тоже есть. Линн имеет возможность сравнить буквально. На примере двух парней. Своих рук Линн не чувствует совсем — только его, сжимающего ее кисти. Ладони Армина суховатые, больше ее, но не намного. Теплые. Но не теплее ее лица. Ой, оно же, должно быть горит. — Сосредоточься, — раздается голос над ее головой, но как тут, серьезно, как тут играть. Они вдвоем в пустой квартире, в его комнате. Она лопатками чувствует его грудь, чувствует тепло чужого тела даже через одежду и это, кажется, дурманит. — Линн, ну давай же, — он стискивает одну из ладоней, они вместе бьют и попадают, мелодия звучит правильно. Но потом начинается более активный момент песни и они снова не успевают, хотя Линн буквально позволяет ему управлять собой, словно кукла в его руках. Вероятно, Армину тоже не так просто играется от осознания их контакта, потому что, чем дальше они так играли, тем сложнее ему было следить за мерцающими на мониторе точками, чтобы попадать. Но Армин не из тех, кто сдается в таком случае: — Возможно мне стоит обращаться к тебе Линни, как Алекс? — ее сердце пропускает удар, — и тебя это больше будет мотивировать? — неудачная попытка разрядить обстановку. Линн задирает голову, удивленно распахнув глаза. Армин реагирует не сразу, но потом врезается в этот взгляд зеленых глаз. Наверное, даже ярче точек. Они вдвоем отмечают легкий румянец на лице напротив, и, наверное, совсем не против провалиться под землю или, быть может, даже не против, чтобы кто-то их прервал. Но никто не прерывает, очередная партия проиграна. Армин ощущает, как его душит шарфик на его же шее, Линн не слышит ни одной мысли, кроме сказанного голосом Армина «Линни». Совсем не так, как сказал тогда это Алекси. — Слушай, может, перерыв? — Армин очень медленно отступает на шаг и отпускает ее ладони. Линн роняет палочки. Они одновременно наклоняются, чтобы их поднять. К счастью двоих, которые уже и так горят от смущения, они берут разные палочки, их ладони не встречаются еще раз на одной из. Зато поднимаясь, они стукаются лбами. — Ай, — хватается Линн, пока Армин, кажется, шипит потирая место ушиба. — Мы еще те игроки? — смеется она, прищурившись. — Ага, та еще команда, — выдает он.***
Родители приходят, когда Линн уже обувается, после распития лимонада с черничным пирогом, приготовленным мамой близнецов. Они не выказывают ни малейшего удивления, словно Линн пересекает их порог в который раз. Они не расспрашивают Армина после. Они слишком веселы и слишком добры к своим сыновьям, чтобы акцентировать внимание на том, что произошло. Армин выглядел хорошо и уходящая Линн — тоже, так что всё в порядке. С Алекси, к счастью, пожалуй, Линн разминулась буквально с разницей в пять минут. Она только завернула за поворот, как Алекс вынырнул с другой стороны и направился домой. Тоже не менее радостный. К счастью, потому что смотреть на его и Розалии прожигающие глаза, слушать их просьбы о детальном рассказе этого похода и думать о том, как Армин будет отбиваться от брата — совсем не хотелось. Так что, всё к лучшему. По возвращению домой и наши родители не спрашивали Линн об Армине — потому что не знали, а то, что я пришла намного раньше после концерта, вероятно не встревожило их, не заставило задуматься… В который раз. Зато расспросили о концерте, получив массу восторженных комментариев. — Не расскажешь мне о… — хотелось ляпнуть «свидании», но я сдержала этот порыв, — вашем мастер-классе в Guitar Hero? Линн глядит удивленно. Румянец возвращается. Но она не спрашивает, откуда. Сначала отворачивается, после шепчет, мол, неужели мне что-то заметно. Я хочу сказать, что я не Алекси и Роза, что я не грифон, который бросится на ее эмоции, как на мясо. Мне просто важно знать. Знать, как оно было на самом деле. — Мы просто играли на барабанах, и всё. — Вместе? — Ну да, — она поднимает ко мне голову. — Я имею в виду, одновременно? — в этот момент я ощущаю себя Пегги. Допрашиваю сестру, используя уточняющие вопросы. Смешно. Ее алеющее лицо говорит само за себя, а потом она резко выпаливает: — Одновременно мы пили лимонад потом и ели черничный пирог, — постепенно стеснение сходит, — очень вкусный. Их мама, оказывается, здорово готовит! Их мама здорово готовит, потому что наша — нет. У нас готовит отец или мы питаемся едой из доставки, когда он не может. Да уж, думаю Линн не могла не сделать на этом акцент. А мама, к слову, делает вкусный кофе, который они с отцом вместе распивают по утрам. С этим у меня и ассоциируется завтрак — с ароматом ее свежесваренного кофе.***
К Кентину пойти не получается, причем не по вине Линн, там уж у самого дважды нашего с ней одноклассника какие-то проблемы. Домашние проблемы. Смею предположить, что отец не оценил приглашение девушки домой. И вечеринку по поводу концерта никто не устроил — Кас пропал из видимости, не отвечая ни на чьи звонки — даже Лизандра. Начинается новая неделя — новая головная боль, потому что знаменуется она не только пропажей Каса. — Поприветствуйте свою бывшую одноклассницу, — мягко улыбается Фарэз. — Дебру. Линн снова широко распахивает глаза, Ирис моргает, после приветливо улыбается, Нат стискивает ручку, а Лиз не сразу, но отрывается от изучения вида за окном. Пегги прищуривается, я всё это чувствую. Чувствую ажиотаж в классе. Возможно, даже больший, чем будь она просто новенькой. И, конечно, ее первым делом привлечет не просто кто-то, а моя сестра. За неимением Каса, стоит заметить. — Привет, ты же Линн? — или ее сестра, как две капли воды на нее похожая, и как я забыла. Она преграждает мне дорогу. Сворачивая, чтобы обойти ее, отвечаю: — Нет, не Линн. В ней вспыхивает что-то до этого мной не виданное. Если ранее она казалась просто мутной, потому что от Пегги я услышала немного, но достаточно, чтобы задуматься, а больше расспрашивать не стала — я же не Линн, в конце концов, то картину о ней составить не было возможным. Однако сейчас. Вот сейчас. — Предпочитаешь, чтобы я называла тебя Линнетт, поскольку мы не подруги? — ну вот, пожалуйста. Дебра сощуривает один глаз, брови немного сходятся к переносице, ее «подруги» звучит, впрочем, как и вся фраза — едко. — Нет, я реально не Линн, — ощущение в разговоре с ней такое, словно она положила мне руку на плечо и я ее сбрасываю. Она смотрит недоуменно всего пару секунд, после делает шаг на меня. — Ты…! — Нил? — Натаниэль. Дебра отшатывается, кривится на долю секунды, быстро возвращает лицо. Староста на нее даже не смотрит. Держит в руках кучу папок и на вершине всего этого блокнот. Снова блокнот Лизандра. — Да? — едва переводя дыхание, выдавливаю, полностью сбитая с толку. — Отнесешь Лизандру его блокнот? — его желтые глаза до этого глядящие только на меня, теперь сфокусировались на предмете обсуждения. — Как видишь, я слегка не могу. Краем глаза мы вдвоем замечаем, как к тому тянется рука Дебры. Нат, кажется, дергается, я хочу ее опередить, уже уловив неладное, но мне приходится перегруппироваться, чтобы Нат не выронил все папки. Блокнот оказывается в руках «новенькой». Мы с Натом удерживаем его папки. Поправляем пирамиду. — Я отдам, — скалится девушка, удовлетворенная результатом. Нат, неожиданно для меня, ведет плечами и скрывается из виду. Я слишком растеряна, чтобы заметить, как она снова нависает надо мной. — Значит, Нил? — она крутит блокнот в руках, не глядя на меня. — Кажется, припоминаю. Сестра-близнец, да? Из ее уст это звучит буквально как «менее удачный образец». Потом она тычет мне блокнот прямо в грудь. Я подхватываю его. — Отдашь, — отступает, но… — Надеюсь, ты продолжишь молчать и быть незаметной, как делала всё это время. Я прижимаю к груди блокнот Лизандра и пытаюсь унять сердцебиение. Иногда я жалею, что не такая, как Линн. Уверена, сейчас знать о Дебре больше — было бы очень кстати. А пока всё, что у меня есть куча вопросов, которые, может быть, сложатся в одну картину, ведь если подумать, что Кас не вышел на связь после появления бывшей и Нат при этом не блещет радостью от его отсутствия, то связь установить можно. Но пока у меня есть только блокнот. Блокнот тоже не менее ключевой личности во всей этой истории — уж уверена я, они ведь дружат не один год. Лиз точно что-то знает. Но для меня сегодняшний день явно полон неудач. Лизандра выловить так и не удалось, блокнот вернуть не вышло. Пришлось забрать с собой, испытывая при этом высшую неловкость — в конце концов, не уверена, что самому поэту это понравилось бы. Уходя из школы, я вижу как сестра прощается с близнецами — я замедляю шаг, не стремясь их спугнуть. После неспешно плетусь за ней и вижу, как так же медленно переставляет ноги она, потому Кентин застигает ее со спины врасплох: — Держи, — предлагает он ей свое любимое печенье. Мне приходится свернуть в ближайший проулок, чтобы снова не вмешаться, не стать заметной. Отношения Линн — не мое дело. Во всяком случае, я стараюсь себе об этом напоминать. Хотя домой она приходит немногим позже меня, уже несколько приободренная. Мне хочется расспросить ее о Дебре, но я понятия не имею с чего начать. И подозреваю, что и для нее хорошего будет мало в этом разговоре. Только ночью, когда мы обе уже устроились в своих кроватях и выключили свет, она спросила: — Что ты думаешь о Дебре? — Почему ты спрашиваешь меня? — Ты постоянно думаешь, — слышу, как Линн переворачивается на бок, — как она тебе? Я долго подбираю слова, непривычно долго для себя, но потом само собой рождается что-то стороннее, не то, о чем я думала: — Она сказала тебе что-то, что тебя насторожило? Линн не отвечает дольше, чем не отвечала я, при этом я не слышу ни сопения, ни скрипов — словно я вовсе одна в комнате. А потом вздох, что последовал после предшествующей тишины, заставил меня вздрогнуть. Линн говорит так, как никогда не говорила. Так она даже не жаловалась на Амбэр. Голос Линн полнится отчаянием, она пересказывает залпом, из-за этого сбивчиво, возвращаясь. Словно чувствует, что слова Дебры — имеют вес, что ее угрозы — не пусты. То, что чувствует моя сестра, возможно, даже сильнее того, что чувствовала я во время своей стычки с бывшей Каса. Она замолкает внезапно, как сдувшийся шарик. И мы обе не знаем, что делать. Потому и ей, и мне не идет сон, несмотря на ту усталость, что свалилась на наши плечи. Я хочу сказать ей, что вместе мы должны справиться, что пока Кас не вернулся, еще совсем не ясно, чем возвращение обернется для Дебры, ведь он парень непредсказуемый. Что Лизу не стоит грустить заранее и то, что она поддержала его — здорово. Что близнецы милы в своей непосредственности и я счастлива, что они, а после и Кентин — тоже обратили внимание на настроение Линн. И когда я собираюсь с духом, то слышу ее сопение, а потом и сама незаметно проваливаюсь в дремоту. И мне снится чужое прошлое, навеянное рассказом Дебры моей сестре. В конце концов, утро мы провели по-разному: Линн удалось пойти в школу, хмурой и невыспавшейся, в то время как у меня схватило желудок так, что было тяжело передвигаться от боли. Так что в нашу альма-матер я попала лишь ко второй смене, пропустив часть уроков, едва ли не забыв блокнот Лизандра и вообще в самых расстроенных чувствах. И школа во время обеденного перерыва встретила меня… странно. И это меньшее, что я могу сказать. — Не могу поверить, чтобы Линн себе это позволила, — Мелоди стояла у самого входа в окружении Виолет и Ким. — Но я видела, как она плакала, — мое сердце встрепенулось: — Дебра довела мою сестру до слез?! — упс, кажется это было вслух, потому что все три пары глаз тотчас устремились в мою сторону. — О, Нил, детка… — старалась поприветствовать меня Ким, пока Виолет сжалась еще сильнее, а Мелоди распрямила спину. — Нет, наоборот, — продолжает Ким, когда уверенно и четко, как и полагает старосте, врывается сама Мелоди, буквально минутами назад услышавшая это: — Плакала Дебра. Я резко заморгала. Что? — Ты, кажется, не веришь, впрочем мы с милашкой Вио видели это сами. Они поругались у столовой. — Я могу подтвердить, — над моей головой прозвучал голос Алекси. Но что огорчило меня больше, стоящая рядом с ним Дебра. Дебра, которая внезапно дергается, хватая Алекса крепко за руку. И, конечно, это замечают все. — Что такое? — Я, мне… — она заикается на ответ Алекси лучше застенчивой Виолет, ничего не понимаю, — я... Нужно… — на ее глаза наворачиваются слезы. Алекс оборачивается к ней, приобнимая. — Это не Линн, Деб, — находится Ким. — Да? — утирая слезы в уголках глаз, она снова оживает. — Прости, просто… После того, что случилось, мне сложно. Вы так похожи… И все те ее ядовитые слова снова и снова… Дебра исчезает в рекреации, словно неспособна справиться с эмоциями, Алекси медленно плетется за ней. Девчонки растеряны. — Думаю, нам следует ее поддержать, — подытоживает Мел. Я остаюсь одна, не имеющая ни малейшего понятия ни что же именно произошло, ни где мне искать сестру, ни… Краем глаза замечаю Лизандра, заходящего в зал. Точно! Блокнот! Заодно попытаюсь с ним поговорить. Однако, поговорить мне не удается. Я слышу как мягко он обращается к Линн, которая шмыгает носом — а говорили, что довели Дебру до слез, ну-ну — слышу, как она пересказывает ему происходящее. Слышу его слова утешения и поддержки. Когда я понимаю, что разговор окончен, прошмыгиваю во двор, а оттуда в сад. Занятия скоро начнутся и Линн на них не будет, потому что ей в самом деле лучше последовать совету Лизандра, и пойти домой. Живот начинает неприятно жечь. «Только не сейчас», — ловлю мысль и заставляю себя успокоиться. Я должна оставаться, должна быть ушами и глазами сестры. — Я слышала о тебе не очень хорошие вещи, — Роза. Линн, видимо, преисполненная поддержкой Лизандра, не ощетинивается да и сама Розалия выражает готовность послушать. Таким образом, вместе со мной у нее теперь как минимум три союзника. Боль в животе отступает. Звенит звонок. Роза провожает Линн до ворот, я в этот момент выхожу из укрытия и скрываюсь в школе. Сейчас у нас урок с Фарэзом — чудно. В классе, однако, его нет, из-за чего мое опоздание останется незамеченным им, правда, я бы предпочла быть замечена учителем, а не большей частью класса. Я ловлю взгляд Дебры — прибивающий на месте, вместе с тем лукавый, насмешливый, и взгляды других учеников — в своем большинстве холодные. Наверное, меня бы попытались растерзать вопросами, но в эту же секунду раскрывается дверь и я оборачиваюсь, чтобы увидеть неряшливого, извиняющегося за задержку учителя, но в проходе стоит всего лишь Розалия. — О, ты пришла, Нил, — она смотрит на меня, оценивая, знаю я о произошедшем или нет. Класс возвращается к своим делам. Я коротко отвечаю «да», а после стремлюсь к своему месту. Роза проходит мимо моей парты. Я хватаю ее за руку. Она смотрит на меня очень удивленно. — О-отдай Лизандру, — сую ей в руки блокнот, ведь она сидит недалеко от него, сможет передать, и гляжу на нее так, словно пытаюсь всё выразить одним взглядом. Блокнот она берет, но я не имею ни малейшего понятия, что означает ее кивок. Ведь быть сестрой Линн — так ли иначе быть в гуще событий, а если Линн станет в оппозиции ко всему классу — мне аукнется не меньше. Потому союзники — это важно, и пока Линн нет, я должна сражаться за нас двоих. Как бы не жег мне спину взгляд Дебры.