Рассказчица

      Всё вышло почти с той дотошной точностью, как я описала. Даже поход в магазин с Розой — что, конечно, было логически обусловлено, после того, как она влезла в шкаф моей сестры — и сочиненный мною не самый модный наряд: серая свободная футболка и розово-белые шорты, коротковатые для довольно длинного верха. То есть, я слепила его в тексте совсем не заботясь о моде, даже скорее наоборот. И, пожалуйста, моя сестра покупает вещи точь-в-точь, как я сочиняла для новой главы «Сладкой жизни Линн».       Впрочем, это всё были детали. В своей выдумке я решила использовать кроликов — это безумие, которое придумала из воздуха, мол, а почему бы школе не арендовать их? И так, я придумала историю, которая — меня, конечно, тогда проняло дрожью — почти сбылась. И то, что весь класс слажено освобождал животных, и то, что Линн вернулась в класс за еще одним, что столкнулась там с Армином… Я описала это до того, как оно произошло по-настоящему.       «Это происходит уже какое-то время», — пишу я подруге по переписке, оставшись дома, в то время, как после всего, что случилось в школе Линн решила развеяться, поехав в торговый центр.       «Звучит невероятно :D», — конечно, мое заявление сложно воспринимать всерьез. Сама не могу поверить с момента прибытия в Свит Аморис, но только я приняла после переезда решение писать историю про сестру и новый класс — что показалось мне стоящим и, сдается, не зря — называя всех при этом своими именами, как многие придуманные мной вещи с не самыми существенными различиями случались по-настоящему!       Конечно, из своей выдуманной истории я, например, исключила себя — меня не существовало в том мире, который пусть и основан на реальности, по моему скромному мнению, должен быть живее, ярче. По этой же причине я решилась взять не просто Линн за прототип главной героини, как уже делала пару раз, а оставить без изменений — она всё равно не читает то, что я пишу. И теперь к счастью.       Словом, я исключила себя, но в реальной жизни я есть, я существую и поэтому ничто не могло происходить так же, как не будь меня. Однако с учетом того, как часто я держусь в тени, в конечном итоге, мое присутствие не влияет существенно.       Иногда не влияет совсем.       Есть вещи, которые я не могла предвидеть, персонажи, которые появлялись неожиданно, потому что я либо не знала о их существовании, либо не учитывала. Например, Нина. Или этот Дакота.       Эпизод с ориентированием во многом не совпал с написанным мной, потому что Дакота принимал в соревновании не последнее участие. К тому же, я тогда снова не учла некоторые вещи, так вышло, что в моей истории победа досталась Амбэр — я оставила ее в группе с подругами (которые ведь вправду победили, но без Амбэр, ибо был Дейк!), не учитывая твердолобость директрисы.       Из-за этого, когда описанное мной не совсем совпадало с реальностью, я стала думать, что у меня просто бурное воображение. Что я просто мнительная.       Но вечеринку Амбэр я тоже описала в «Сладкой жизни Линн», сведя ее при этом с Армином. Я в своем тексте усадила их на диван. Это я написала, что она положит голову ему на плечо. Что он будет ощущать приятный запах ее волос, наслаждаясь этим, вдыхая тот, вместо прокуренного помещения.       И я это увидела.       Да, я не описала концерт, который был, ибо не могла предположить, что Амбэр, вернее Ли позовет музыкантов. Я не описала и игру в карты. Этого я не придумывала, но сам в том факт, что я сблизила Армина и Линн после эпизода у него дома. Потому-то я и допрашивала Линн и желала знать детали — насколько совпало придуманное мной свидание с реальностью? — и, конечно, даже тогда я начала паниковать.       Но я все еще не могла принять реальность. И даже после воскресенья — не могла. Затем нужен был эпизод с кроликами.       «А что если ты перестанешь писать???», — спрашивает подруга, пока я перебираю в голове все совпадения. «Пить дать, это корни Агаты», — ловлю себя на мысли, — «Она любит всякую магическую ерунду».       Агата — наша тетка, сестра матери. Единственная, чьей любимицей я являюсь равносильно так же, как и Линн, хотя мне нравится думать, словно она любит меня немного больше.       «Не знаю, они просто будут жить своей жизнью. Но я не могу бросить, я всегда дописываю начатое и нацелилась сочинять эту историю вплоть до выпуска, сюжетно, имею в виду», — хотя, конечно, были мысли бросить. Я боюсь, что излишне влияю на жизнь. Что, возможно, она сближается с Армином только из-за моего текста, что он интересуется ей только из-за моего текста.       Что я придумала химию в их глазах. Несмотря на то, что сперва я долго наблюдала за всеми, чтобы потом начать это описывать. Первую главу «Сладкой жизни Линн» я опубликовала спустя месяц от того, как мы начали учиться в Свит Аморис. А уже потом начала развивать. Да и наша жизнь в школе — тоже — начала развиваться.       «Тогда продолжай, лел», — я закатываю глаза.       «Слушай, серьезно, мне из-за таких СОВПАДЕНИЙ страшно ВыДуМыВаТь что-либо», — я действительно напугана, пусть и пишу подобным образом. Если мой текст так влияет на ее жизнь, к чему это может привести?       «Ну, дичи как с кроликами больше не выдумывай)00»       «Это было во имя проверки!»       «Проверила. Го писать о чем-то, не знаю, более школьном, как раньше?»       «У нас планируют мероприятие, но я пока не знаю, какое», — конечно, я воспользуюсь им для следующей главы. К слову, знает ли Пегги, что готовят? Я бы в таком случае раньше села за главу.       Элин желает мне с этим удачи и просит держать ее в курсе. Мы еще немного болтаем, прежде чем меня в нашей комнате находит мать. — Почему ты тут? — Что ты имеешь в виду? — Я думала ты пойдешь с Линн по магазинам, вместо того, чтобы сидеть в компьютере, — она, к счастью, не выглядит разозленной. Просто холодна. Как обычно. — Я не захотела, — мать еще раз бросает на меня меткий взгляд, после ведет плечами, мол, делай что хочешь, что еще сказать. Уходит.       Я же решаюсь написать Пегги, но она отвечает на мой запрос отрицательно и почему-то я верю, что ей не удалось выяснить, что готовят учителя. А еще внезапно словила себя на мысли, что владей Пегги моим «навыком», то придумывала бы такие события, что газета была бы не то что самой популярной в школе, но и во всем городе.

***

      С грохотом упал стул, с которого подорвался староста: — Родители?! — мы только что узнали, что мероприятием, которое готовил учительский состав, стал день открытых дверей. С пьесой, которую мы покажем перед всей школой. В общем-то, был жребий и именно нашему классу досталась пьеса, так-то занятия на день открытых дверей планировались разные для разных классов.       Пьеса — это хорошо в моем случае, это раздолье для творчества и разных интересных моментов. Но, кажется, почти никто не воодушевлен.       Натаниэль и вовсе, кажется, шокирован и, как я предполагаю, не в лучшем понимании этого слова.       Директриса игнорирует это, спокойно заявляя, что это отличный повод поболтать со всеми, рассказать о наших «успехах», например, тех же кроликах. Вот тогда я понимаю, что к горлу подступает ком.       Из-за моих выдумок прилетит части класса от строгих родителей за такую историю. Пьесу следует прописать так, чтобы реабилитировать всех нас. Чтобы День открытых дверей прошел хорошо, а не превратился в катастрофу.       Однако, я ошибалась, когда решила, что одна воодушевлена пьесой. Розалия и Алекс тоже очень вдохновлены, потому что это включает в себя работу над костюмами (нужно будет продумать те, когда буду писать).       Амбэр с Ли тоже в восторге от мысли показать свой актерский талант на сцене. Ким, Кентин тоже заинтересованы. Мне нравится, что не так мало одноклассников ждут постановку. — Эх, кажется мало кто в восторге от пьесы, — говорит Линн, сдувая челку.       Довольно странно, потому что на мой взгляд это достаточно, я ожидала преимущественно недовольных.       Вслух я это не высказываю конечно, и потом, кажется у Линн еще какие-то мысли в голове.       Возможно, она переживает из-за Натаниэля снова. Он действительно сдал себя той реакцией. — А ты что думаешь? — Я? — моргаю, замечая, как мимо проходит Пегги, отнюдь не в лучшем расположении духа. — Да, учитывая, что ты любишь сочинять, может нам дадут такую возможность? — глаза Линн горят, ей тоже интересно это событие. — Ты бы могла себя так проявить.       И проявлю. — Это ответственно, — выдавливаю я, кажется, сдавая себя примерно так же, как староста, — но я отношусь к той части класса, которые больше рады пьесе, чем нет. — Это хорошо, — кивает мне.       И мы расходимся каждая в свою сторону. Линн — донимать Ната. Я — Пегги. — Ты избегаешь меня или… — я подлавливаю ее, когда она проходит мимо, так что последнее уже в спину, — всех?       Пегги вздрагивает. Я знаю, она недовольна тем, что не вышло узнать об этом раньше и донести про то, что готовила школа до официального заявления.       Сначала я думаю, что она уйдет, но нет, Пег вдруг разворачивается: — Пришла поглумиться?! — Нет, — если честно, то я не знаю, зачем. Хочу ли я ее поддержать? Но мы вроде бы не так близки? Впрочем, даже Линн, несмотря на их куда более сложные отношения, после истории с Деброй, нашла в себе силы заговорить с Пег. Тогда она тоже была раздосадована.       Мы не так близки, но разве для проявления поддержки всегда нужна близость? — Тогда зачем? — Пегги остывает. — Хочу сказать, что отношение к твоей газете… — чуть не ляпнула «не изменится», а ведь это глупо — не всем ее газета нравится в принципе, — не станет хуже. — Потому что хуже уже некуда?! — и снова срывается. Причем это уже звучит отчаянно, пусть и с самоироничными нотками.       Но потом журналистка сдается. Признается, что Энри уже не так заинтересован в том, чтобы помогать ей с «новостями» для газеты. И даже если бы я согласилась ей помогать, то необходим кто-то из другого класса — не писать же все новости только о нашем.       Я не знаю, как ее поддержать, но потом этот Энри идет мимо по коридору и сам подходит к нам. Они отходят поговорить и еще позже я узнаю, что он останется в ее «штабе».

***

      Тренировка баскетбольного клуба давно закончилась. Линн упирается спиной в шкафчики, ощущая холод дверцы сквозь свою тонкую шифоновую блузку. На таком контрасте — от Дажана горячо.       Он склоняется над Линн, тем самым прижимая ее к шкафчику. Большим пальцем он скользит от подбородка к мочке уха, очерчивая ее лицо. Линн дышит тяжело, вернее старается почти не дышать, застыв, сфокусировавшись на ощущениях.       Указательным и средним пальцами он сжимает мочку уха, задевая сережку, но по телу Линн несется табун мурашек от таких прикосновений. Он проводит ладонью вниз, вдоль шеи, охватывая плечо.       Сжимая. Странно, но чувство, будто это происходит не с Линн, а со мной, хотя мы все точно знаем, что это она. Но я чувствую. Чувствую, будто я в ее теле. Будто я она. И не она одновременно.       А потом щелкает выключатель и из зала в раздевалку заглядывает Борис: — Еще не все ушли?       Контакт разрывается тотчас, Линн хватая с пола сумку, опустив полыхающее лицо, скрыв за волосами, резко вылетает из раздевалки, никак не отвечая Борису. Дажан распрямляет спину и опирается о противоположный шкафчик глядя на ничего не понимающего учителя физкультуры. — Ну, ты это, тоже не задерживайся дольше, — Борис предпочитает не терять лица и уходит на этих своих словах, тем не менее, расставив силы.       Линн так же быстро пересекает школьный двор, выходит за ворота и в столь позднее время предпочитает доехать на автобусе, нежели идти пешком. На остановке плюхается на скамейку, шумно выдыхает.       Смотрит куда-то вдаль, задрав голову, обеими руками ухватившись за лавку. Чьи-то шаги разрывают ткань вечерней тишины. Такой необходимой тишины. Остужающей тишины. Отрезвляющей. — Я присяду? — Линн медленно переводит взгляд на того, кто к ней обратился. Джад. — Конечно, — она отодвигается в сторону, как бы уступая место, предлагая.       Я понимаю, что на улице вечер, прохладно для шифоновой блузки, а от горячего тела баскетболиста и собственного разгорячившего смущения не осталось и следа.       Джад ненавязчиво начинает разговор, пока они оба ждут автобус, где-то в середине того он весьма незаметно накидывает на плечи Линн свой бомбер, отчего моя сестра расслабляется, понемногу согреваясь. Она смотрела то на дорогу, то на собеседника, цвет волос которого, вероятно, умышленно сочетался с цветом глаз.       Сочная зелень, в которой можно утонуть. Мягкая улыбка, в которой расплываются его губы.       Автобус подъезжает, Линн тут же поднимается на ноги. Перед тем, как автобус успевает припарковаться, Джад окрикивает Линн, она оборачивается, ухватившись за бомбер, понимая, что чуть было не уехала с тем. Но он притягивает ее за руку, потянув на себя. Я ощущаю прикосновение губ, невесомое, легкое.       Однако прикосновение достаточное, чтобы считаться поцелуем. Сигналит автобус.       Сигналит автобус?       Почему?       Я резко распахиваю глаза. Потолок. Звенит будильник. — Нииииил, почему он сегодня звонит так громко, — стонет Линн, кутаясь в одеяло, укрываясь от назойливого звука.       Я сползаю с подушки, прикрывая руками лицо. Ладони такие холодные.       Или, может, горячие щеки? — Нил, ну выключи! — в меня прилетает подушка. — Что за аварийный сигнал? — к нам в комнату заглядывает отец. И тут же смеется.       Растрепанная Линн в позе метателя подушек и я. Я, которую под подушкой не рассмотреть к счастью. — Проснулись, смотрю. Спускайтесь завтракать, — день обещает быть непростым. Снова.

***

      После этого сна я в прострации. Пожалуй, меня сильно впечатлил рассказ сестры о том, чем обернулся ее поход в торговый центр.       Дейк. Шутки шутками, а совпадения совпадениями, но этот парень умеет сводить с ума. Просто своим существованием.       Хотя и поступками тоже. Как тогда он помог мне с Деброй, так в этот раз он повел себя с Линн и того неожиданнее: сперва бросил двух спутниц ради нее, а когда она пыталась сбежать снова с ними столкнувшись, он их проучил.       «Они начали предъявлять на него права, не зная его имени, представляешь?! Им глаза ослепило его голливудской улыбкой?», — не одна я так думаю о его улыбке, — «Он увязался за мной сам, а не я его увела, но они и слушать не стали. Выбили сумку, вытрусив содержимое. Что у таких людей в голове? Будто мне Амбэр мало».       Меня страшно возмутило это и я даже разозлилась на Дейка, ведь это его выбор повлек за собой всё это. Разозлилась, хотя он неоднозначный персонаж и ранее не пакостил, чтобы заслужить немилость. Но тогда он, съезжая вниз из кафе в поисках Линн, будучи на эскалаторе, вылил купленную газировку на этих двух фурий.       Линн с ними как раз у него столкнулась в ходе своего блистательного побега от Дейка — до наших с Пег пряток ей далеко — так что он вполне мог даже пошатнуться на том эскалаторе и за его поступок ему ни от кого не досталось. И пусть они вполне заслужили, это всё еще слишком на мой взгляд.       Он очень непредсказуемый, честное слово.       Впрочем, не столько это меня потрясло, и даже не встреча с нашей бывшей одноклассницей, которая активно подбивала к Дейку клинья, и даже не то, что он всё равно всем предпочел Линн, сколько сцена в раздевалке… Если учитывать мой сон, вернее, его содержание — нет ничего удивительного в том, что мне приснилось такое после всех выходок Дейка. Могло присниться и не такое.       «Он вошел в раздевалку», — Линн раскраснелась, но продолжила: «И положил руку мне на плечо… На оголенное плечо…», — она всё же отвела взгляд, опустив голову в смущении, — «…оттянул лямку того комплекта, который я примеряла как раз… И ну… Я его ударила». Он неожиданный. И она с ним — тоже.       В общем, я была в прострации. Может, потому что реальность оказалась ничем не бледнее моего вымысла (или ярче ее делал Дейк). Может, потому что на фоне прикосновения Дейка и того, как он нахально ворвался в раздевалку (кстати, мне ведь не кажется, что он старше нас?), то как Линн лежала на плече у Армина, столкнулась с ним лбом, играла в игры — безобидно и невинно?       Миру «Сладкой жизни Линн», миру Линн в принципе недостает страсти. Вот, что я поняла. — …это детский сад, а не предложения! — я была в прострации и потому совсем не заметила атмосферу вокруг себя. Особенно громко неистовствовал Кас.       Я поняла, что стою в зале, но в стороне ото всех и совсем не слежу за ходом дискуссии вокруг выбора пьесы. Более того, я даже не отдавала себе отчет в том, что нет сестры. — Тем не менее, выдвинуты на голосование эти три позиции, — достаточно серьезно заявил Борис. Ну вот, только взглянув на него я снова вспомнила Дейка. Потому и вспомнила. — «Красную шапочку», «Алису в стане чудес» и «Спящую красавицу» вы сами-то считаете достойными позициями? — Лизандр. Я помню, он хотел что-то из классики…       Стоп, что?! Какие пьесы они выбирают?       Меня снова бросило в холодный пот. Я думала предложения будут выдвигать мои одноклассники, потому в своем рассказе о Линн не стала думать и назвала пьесы никнеймами моих самых активных читательниц, еще некогда отметив забавное совпадение, что все они назвались детскими сказками и сейчас решила, что в качестве благодарности это будет забавно.       Но я знала, что у моих одноклассников есть другие идеи и ожидала, что они выдвинут их, а потому предполагала, что тут не совпадет и уже продумывала интересный ход для следующей главы, в котором обыграла бы другую пьесу, выбранную в реальности, как неожиданный поворот, не обделив ни одну из читательниц выбором. — Прощу прощения… — Линн пришла. И Ким с ней. Но весь класс, конечно, переключился именно на мою сестру.       Но что же я наделала?       Амбэр принялась снова язвить в разговоре с моей сестрой. И, что интересно, теперь я наконец включилась и могу видеть, что никто не в восторге от предложенных пьес особо. Хотя, почему… Той же Амбэр по душе «Спящая красавица», очевидно, представляет в главной роли и себя и Кастиэля. — Будем голосовать. Я поочередно назову пьесы, а вы будете поднимать руки на той, которая вам больше нравится, — после сменил взгляд на более серьезный, — это не обсуждается. Вы же не хотите сорвать день открытых дверей, куда приглашены ваши родители. И у вас еще есть выбор.       Ага, хорошо, что у меня три активные читательницы, а не одна.       Линн подняла руку на «Алисе в стране чудес», я подняла тоже. Во-первых, на мой взгляд это наилучший выбор из всех, во-вторых, у меня в голове, кажется, начинает вырисовываться сам спектакль. И я уже вижу свою сестру в главной роли.       Смешно, с моим воображением она и вправду порой как в стране сумасшедших.

***

      Дыхание Линн сбилось в тот самый миг, когда Армин взял ее руку для поцелуя и она встретила его взгляд. Синие, глубокие, пронзительные глаза. Всё вмиг стало таким блеклым, незначительным. — Перестань, ты напугаешь ее, — где-то фоном звучит голос Кентина. Где-то фоном абсолютно всё: сцена, постановка, сценарий, роли, зрители.       Зрители?!       Армин включается раньше, чем проступает растерянность Линн. — Ха-ха, — неловко отступает, потому что поцелуя ладони с таким длительным зрительным контактом не было ни на одной из репетиций, — нет, правда? — Нет, вовсе нет…       Этого не было ни на одной из репетиций, как и того, как к примеру, вышел Кас — истинно по-кошачьи, возник со спины Линн, потерся о ее плечо, прежде чем позволил себе стать перед ней и заговорить, как полагает его персонажу.       Сердце Линн всё еще предательски громко стучит, пока они заканчивают эту сцену. И, казалось бы, Армин должен был бы избегать зрительный контакт, но, напротив, их взаимодействие этим изобилует.       Сердце стучит и в следующей сцене, когда ее ласково, аккуратно обнимает Белый Кролик, Лизандр, показывая время на часах. Но отнюдь не от контакта, тем более, это было на репетиции, а от времени.       Пока Кролик опаздывает, часы Линн застыли.       Застыли на Армине.