Рассказчица

      Алекси спешил за, довольно быстро уносящим ноги от дома Ирис, Кеном. Конечно, он понимал, что именно случилось под конец вечера — очередное яркое напоминание, что сердца Линн достиг не преданный и грезящий ею так долго Кентин, а брат Ала.       И это угнетало. В смысле то, как это сказывалось на поведении и поступках Кентина. Ал ведь им дорожил как — не только — другом, потому то, что Кен отдалился — отдавало болью в ребрах.       Ал нагнал его. — Эй, Кен-тин, — надо быть осторожным, шатен и без того рассержен, Алекс сокращениями рискует усложнить, — Кентин!       Парень остановился и глянул на друга особенно злостно, а тогда продолжил идти. Казалось, его взгляд был мутным, глаза из зеленых, напоминающих газон, обратились в хвою. Взгляд был мутным — от гнева, и от ударившего в голову алкоголя.       Алекси догнал Кентина снова и в этот раз рискнул дернуть за плечо. — Да какого тебе от меня надо?! — взбунтовался Кен, но остановился и посмотрел на Ала.       От Кена именно так и пахло — пуншем и хвоей. Очевидно, он пользовался одеколоном с подобным ароматом, что на миг Алекси вскружило голову — его сводило с ума всё в Кентине, и пока ни один из парней, с которыми он знакомился и близко на того не походил. Ни повадками, ни характером, ни улыбкой.       Суровый, серьезный, колючий Кен разбивал ему сердце.       Сейчас было около десяти вечера — не такое позднее время, но людей на улице уже было немного. Это определенно утешало — за их стычкой наблюдать никому не приходилось. — Ну? — требовательно произнес Кентин. — Будешь молчать и просто смотреть? Тогда я пошел… — Нет, — встрепенулся Ал, когда его собеседник предпринял попытку развернуться, — нет. Эм, — стоит только взглянуть на того, и как-то из головы выбивает все мысли, — ты в порядке?       Конечно ничего лучше Алекси не мог из себя выдавить и тут же ощутил себя жалким. Честно говоря, он и сам не стеснялся пить пунш — больно вкусным тот получился, но нельзя сказать, будто он ударил ему в голову или раскрепостил. Может, стоило выпить больше. Может, надо что-то многим покрепче, нежели пунш.       Кентин смерил его взглядом и Алекси приготовился его догонять, но — миновало — не пришлось. — А похоже?       Хотя этим вопросом он поставил Алекса в еще более глупое положение. — Нет, слушай, — тогда решился не ходить вокруг да около тот, — это из-за них, из-за Линн и Армина? — ну вот, самое сложное позади. Он это сказал, но выдохнуть не получается.       Кентин цокнул языком, скрестил руки на груди, тем закрывшись от одноклассника, посмотрел в сторону. Говорить, по видимому, не собирался.       Оно и неудивительно: отрицать бессмысленно, а сказать по этому поводу однозначно нечего. — Кхем, Кен-тин, — он всегда заикался на его имени в такие вот моменты, казалось, что Кен — это как-то ближе, словно показывает каково отношение Алекси к нему, но нельзя забываться, нельзя, — я знаю один бар неподалеку, как насчет посидеть там? — Для таких, как ты? — неприятно ощетинился в ответ Кентин, даже удостоив Алекси очередным колким взглядом. Кольнуло. — Что? Нет! Просто бар! Самый обычный! — он даже раскраснелся, насупившись. Раскраснелся и был готов к отказу, но что-то про себя рассудив, Кентин согласился.       Бар действительно оказался самым простым и — неожиданно — очень уютным. Он был напоминал один из тех, что часто показывают в фильмах об Америке двадцатых годов, во всяком случае именно такую ассоциацию провел Кентин.       Они заказали сырных палочек и томатного сока. Заказывал вообще-то Алекси, было видно, что он хорошо ориентируется здесь и Кен предоставил выбор ему. — Итак, чего ты приволок меня сюда? — все еще оглядываясь по сторонам и жадно изучая обстановку, спросил Кентин. — Провести время? — Алекси выглядел заметно лучше, чем на улице, излучая какой-то присущий ему оптимизм.       Кентин даже почувствовал укол вины за свои слова на улице. — Слушай, я не хотел, ладно? — Ал посмотрел на него непонимающе. — Ну насчет слов про бар. Я нормально отношусь к такому, не осуждаю в смысле…       Честно говоря, Алекси хватило этого, чтобы сердце пропустило удар — извиняющийся Кентин был его очередной слабостью. Избегающий взгляда в глаза и так очевидно раскаивающийся — его можно не простить? — Да не парься, — впервые за вечер он улыбнулся, — я знаю, что ты не хотел.

***

      Разговор пошел не сразу — какая-то неловкость присутствовала первое время, но спустя добрые полчаса всё изменилось. Бар наводнили чужие разговоры и расслабляющую музыка, а изобилие коричневого кирпича и древесины тоже обволакивало.       Кентин и Алекси не спешили затрагивать тему отношений Линн — не теперь. Ал и вовсе решил, что если уж его собеседник не раздосадован, каким был покинув вечеринку, то большего ему в этот вечер и не надо, пожалуй. Но шатен сам задел это. — Я ей признавался.       Алекси оторопел, но уточнять не стал, прекрасно понимая о ком речь. Это снова неприятной дрожью прошлось от кистей до плеч — напоминание, о том, что он, конечно, не смеет так же признаться в ответ. — Это было до того, как Деланэ начала работать у нас, — Кен сверлил уже опустевшую тарелку взглядом, глаза его помутились снова, но теперь от воспоминаний, — наверное, я уже тогда ощущал, как она отдаляется от меня?       Тут Алу очень хотелось болезненно хохотнуть — уж в этом он понимает. — Я... — он кашлянул, — я предложил ей встречаться.       Совладать с собой Алекси уже не смог: поднял голову и посмотрел на Кентина в упор. Тот все еще глядел на тарелку.       Теперь кололо с обеих сторон — еще и по причине того, что Линн, как подруга, даже словом не обмолвилась. Это ведь не рядовое происшествие! Ей мальчик из класса встречаться предложил, а она ему, лучшему другу…       Чувство негодования вмиг покинуло его. По сути, ему же неприятно слышать о том, что симпатичный ему парень признавался в любви девушке, пусть и его подруге. Линн можно понять. — Ты не знал, да? — наверное, Кен ощутил этот взгляд и потому сейчас смотрел в ответ. Совершенно спокойно. Он уже сто раз пережил тот случай. — Да, — Алекси, заложив руку за шею, и прищурившись, посмотрел в сторону. Стало неприятно от собственной вспыльчивости. — Мы, если что, договорились остаться друзьями и забыть об этом… неловком моменте, — теперь Кентин продолжал смотреть на Ала, пока тот изо всех сил избегал.       Можно было понять Кентина еще лучше: он не просто молча любил Линн, нет, он предпринимал попытку исправить ситуацию. Заявлял о себе и своих чувствах. Конечно, его задело.       Между ними воцарилось молчание. Алекс все еще не мог собрать в кучу всё, что успел ощутить в момент этого откровения — оказалось, поддержать Кентина не так просто, как думалось поначалу.       Ал начал неловко покашливать и издавать звуки, подбирая слова, но Кентин поразил его в лоб: — Я понимаю, что Армин твой брат, — он снова оторвал взгляд от тарелки и посмотрел как-то так, что Ал увидел в нем не меньше — щенка, — правда, одно то, что ты тут со мной и слушаешь это… Спасибо. Это мило с твоей стороны.       Стоило задуматься, в курсе ли Кентин симпатии Алекси или нет? Но никто не задумался. — И никто тут не виноват, — вдруг раскрепостился Кен, — я понимаю, что ни Линн, в том, что ей понравился Армин, ни Армин, в том, что тоже влюбился в Линн, — после небольшой заминки, — взаимно — не виноват. Уверен, даже ты бы влюбился в нее! В нее же нельзя не влюбиться, — Алекси еще раз поймал себя на мысли, что Кентин щенок. Милый щенок.       Он уже было собрался ответить, особенно о том, что скорее, может, предпочел бы Розу — ему сложно судить в принципе, но Линн только его лучшая подруга и не иначе, как Кен снова выстрелил словами в упор: — И особенно в этом не виноват ты, — а взгляд неожиданно теплый, — извини за то, как я вел себя всё время с тех пор, как узнал.       Алекси впал в ступор окончательно, потому что глупое сердце всё билось и билось, не желая признавать реальность. Он любил его, любил в нем это всё — попытки быть не собой, а кем-то покруче. Любил за улыбку, искренность и неловкость в отношениях с окружающими. Что растерянный Кентин всегда искал чем занять руки, что (и как) бегал, чтобы держать себя в форме и приводить голову в порядок.       Алекси правда любил сейчас человека напротив. Всё в нем. Никогда не было такого. Настолько. — Ты ведь не злишься на меня? — глупо спрашивать, подумал в ответ Ал, потому что он сидел с ним, он ушел ради него. — Нет, — выдохнул — не сказал, — нет, — уже увереннее, — мы же друзья, разве не так?       Теперь впервые за вечер улыбнулся Кентин — не так широко, как имел привычку Алекси, но в сдержанной улыбке Кена было мягкости не меньше. — Друзья. — Кстати, — тогда решил наконец сменить тему Алекс, понимая, что сейчас хороший момент для маневра, — почему ты вообще согласился пойти со мной? Я-то правда не рассчитывал, если честно, да и время позднее.       Кентин почему-то отвел взгляд в сторону, разорвав их зрительный контакт. Алекси пожалел о выборе темы. Стоило сказать что-то отстраненнее. — Ну, я не знал сколько будет вечеринка, думал, может, как та, что устроила Амбэр, — он немного нахмурился, — потому сказал, что буду дома около двенадцати. — И решил отрываться до этого времени? — сначала Ал это озвучил, а потом закусил щеку, но Кентин напротив развеселился. — Типа того? — лоб снова выровнялся. — Вообще, я подумал, что выпил много пунша и мне необходимо было проветриться, перед тем, как вернуться. А перспектива посидеть в теплом светлом помещении, кажется получше, чем слоняться улицами среди ночи.       Алекси было интересно, до зуда интересно, какие отношения у Кена с родителями. Кажется, что папа Кентина не столь строгий, как Натаниэля, но отношения их тоже выглядят напряженными. Может, он и не бьет сына, но… Вымещает злобу иначе? Потому он снова закусил щеку и выдохнув через нос, спросил: — Тебе бы влетело? — Ну папа точно не счел бы это достойным поведением, — повел плечами Кен, не закрываясь и не уходя — кажется этот вечер, правда, пошел ему на пользу, — он вообще зожник, никакого алкоголя, пробежки в пять утра, тренировки в зале четыре раза в неделю и ничего из фастфуда, — неловко улыбнулся. — О, вот как, — Ал смотрел на него будто впервые, потому что искренность поражала, — наши могут с нами иногда даже съесть пачку чипсов, если честно. — У вас не строгие родители, да? — Ну, совсем мировыми их не назовешь, — посмотрел в сторону Ал, явно припомнив парочку наказаний за проделки, — в целом, да. — Интересно, как это, — говорил парень без тени зависти, — но я не жалуюсь. С тех пор, как я вернулся из военной школы, наши отношения улучшились и я просто стараюсь, чтобы всё было так, понимаешь?       Так — это в смысле не разочаровать отца. Не делать ничего, что он может осудить. Шаг вправо, шаг влево — расстрел, а?       Алекс понимал, что заявить нечто подобное в лоб неподобающе. А взгляд как-то сам соскользнул на часы, которые висели слева от бара. Начало двенадцатого. — Будем закругляться? — А сколько времени, — встрепенулся Кен. — Одиннадцать часов, семь минут, — точно какой-то специализированный диктор, продекларировал Алекси.       Оплатив счет пополам, они разошлись — каждый в свою сторону. В конце концов, настроение Алекси поднялось, этот побег с вечеринки за Кентином себя оправдал, явно сблизив их.       Дома уже был Армин, что Ала удивило, но кажется, уборка не затянулась надолго и девочек тот проводил быстро. Когда Ал проходил мимо ванной комнаты, Армин как раз высунулся с щеткой во рту, так и спросив: — Нувсфто, хак плошло? — Фу, Армин, ну прополощи рот и спрашивай, — скривился в шутку Алекси, явно забавляющийся, — как тебя Линн терпит с такими повадками?       Армин фыркнул недовольно и дочистив зубы, направился в спальню к брату. Тот как раз переодевался. — Я могу поздравить тебя с появлением парня? — синие глаза брюнета лучились насмешливостью.       Реакция брата не заставила ждать — Армину в лицо прилетели брюки. — Иди к черту! — Алекси раскраснелся, и направился к двери, вытолкав смеющегося брата, захлопнув дверь у того перед носом. — А штаны? — Оставь себе!       Вот и поговорили.