Рассказчица

      «Как же я тебе завидуююююююю», — я постаралась не рассмеяться, представив, как Базиль, которого я пусть в лицо не видела, надул губы, пробубнив это недовольно, свалившись на парту. «В школе было гораздно проще, чем в универе, поверь мне на слово», — бедняга на третьем курсе. Я понимаю, что уже пару минут не контролирую ход урока.       И именно в тот момент, когда я отрываю взгляд от монитора — и как же хорошо, что Линн не следит за мной, иначе бы уличила, что с друзьями я общаюсь не только во внеурочное время (хотя до Базиля так и было) — встречаюсь взглядом с в упор глядящим на меня Фарэзом. Он смотрит на меня еще пару секунд, пока я сгораю со стыда — прощай, прилежность! — и переводит взгляд на кого-то правее.       Телефон оповещает об очередном сообщении. Я почти собираюсь сдержаться, но в итоге неглядя отписываю: «У тебя сейсас* не пары разве?!»       И блокирую телефон, откладывая подальше.       К счастью, этот урок с Фарэзом последний, а вот к несчастью — встреча с Шарлотт маячит перед носом.       Я сжимаю телефон, желая снова вернуться к переписке, чтобы не думать о том, что меня угнетает. И в тот момент, когда я нажимаю на кнопку разблокировки, меня настигает Пегги: — У тебя появился кто-то? — Как… Что?! — сначала я шепчу, потом срываюсь на тон выше обычного, — о чем ты? — в конце-концов, обуздав себя. — Ты почти весь урок была в телефоне, время от времени — не обижайся, — это шепотом, — глупо улыбаясь! Ты влюбилась?       Я смотрю на нее оторопело. Она на меня с ожиданием… Признания очевидно?       Моргаю. Боковым зрением вижу как Линн с Армином мне машут.       Время. — Нет.       Так коротко вообще отвечают на такие вопросы? — Знаешь, твоя сестра выглядит порою так же, когда с Армином, — Пегги прищуривается, не желая отступать. — И что? — Вы же близнецы. — Да? — я вскидываю бровь. — Посмотри, ты даже отвечаешь как-то не как обычно! — она не выдерживает, повышая голос и мило краснея. Кажется, такое выводит ее из себя.       Мне не хочется выводить Пегги, но кажется эта стратегия сама выигрышная. — Разве?       Пегги буравит меня. Так твердо. Ее синие глаза кажутся металлом. — То, что мы близнецы, не значит, что у нас одинаковые реакции, — я сохраняю на лице максимальную невозмутимость.       И поражаюсь, как мне это удается, учитывая, что уже свело живот от волнения. Что все нервы там свернулись в клубок. И дрожат. Шарлотт. Ирис. Пегги. Базиль с его сообщениями.       Пегги закатывает глаза, выдыхает «ну-ну» и обещает разобраться со мной как-то потом. Бросает еще какую-то колкую фразу о дружбе, которой меня не достичь, ибо мысли мои уже далеко. Мы задержимся и неизвестно на сколько.       Мать будет зла и страшно представить, чем это может обернуться.       На заднем дворе нас пятерых действительно встречает Шарлотт. Одна.       Я задумываюсь, что она может чувствовать, столкнувшись лицом к лицу с группой одноклассников в одиночку. Страшно ли ей? Неприятно? В ее глазах Ирис обидчица и она сейчас среди такой поддержки. Шарлотт — всегда находящаяся рядом с (за) Амбэр — одна. — Я буду коротка, — начинает она, никак не давая нам подготовиться, сразу переходя к делу, лезет рукой в свою сумку извлекая конверт, — тут фотки. И они будут в каждом шкафчике, поверьте, их тут достаточно, если вы все не бросите это «дело».       Взгляд Шарлотт невозмутим и холоден. Нет, даже больше — выражает превосходство.       Ирис сжимается. — Ты серьезно думаешь, что это стоящая угроза? — Армин включается быстрее всех, стоя расслабленно, будто это сущий пустяк. — Не для вас, — улыбается она как-то ядовито, как человек, вводящий яд в вену тому, кого ненавидит, — для нее, — Шарлотт кивает в сторону Ирис высокомерно, словно это пыль под ее ногами.       Линн закипает. Линн сжимает ладони в кулаки. Линн крепко сцепляет челюсть.       Ирис дрожать перестает. Ирис прирастает к месту. И тогда говорит Алекси: — Это запугивания на уровне детской школы.       Шарлотт не реагирует. Вообще.       Армин выуживает из кармана джинс флешку. Зрачки Шарлотт дергаются, однако выражение лица не меняется. — Как думаешь, копы оценят, если мы с этим к ним придем? — Это вы пытаетесь взять меня на понт, как младшеклассники, — она небрежно заправляет локон, выбившийся их хвоста, за ухо. Не трогала его всё это время, хотя он мешал, словно поджидала момент. — Ты считаешь, что Армин только в игры играет? — тогда вмешивается Линн, сдерживая ярость в голосе. Сдерживая желание накричать, может, даже броситься на нее.       Шарлотт молчит. Но лицо ее меняется — не особо заметно, но я вижу, как напрягаются скулы. — Это было сложно, признаю, — Армин говорит всё еще так, словно это и правда рядовое происшествие, его голос спокоен, даже стандартно игрив, по-юношески, как если бы он не контролировал ситуацию — всё наоборот, — ты хорошо постаралась. Но, — он снова наглядно крутит флешку, — я таки имею на руках результаты своей упорности и твоей причастности, если ты понимаешь о чем я, — и задумавшись на миг, выдает в итоге, — искать гораздо легче, когда знаешь что.       Вот тут Шарлотт пошатнулась — не буквально, но она дрогнула. Моргнула — резко и быстро. Губы разомкнулись, снова сомкнувшись. Ладонь с конвертом дернулась. — Вы же понимаете, что я богаче каждого из вас? — ее голос уже не такой превосходящий, и она цепляется за понятные ей вещи, желая удержаться, а не упасть под тем, что на нее обрушилось.       Тут снова собирается заговорить кто-то из близнецов, но Линн взрывается, делая пару шагов вперед к той: — Вот именно, Шарлотт! Ты богаче нас всех! Нет, — она трясет головой, — нет! Во всей школе. Ты одна из самых богатых школьниц. Богаче, быть может, Амбэр? Ли? — Линн смотрит ей прямо в глаза, — зачем было просить у Ирис деньги? Тебе мало? Зачем было обирать ее? За то, что парень обманул вас двоих?!       Шарлотт не остается в долгу и так же делает шаги навстречу. Тогда выдает, всё с тем же ядом: — Именно потому! Она не невинный агнец, — она машет конвертом, — доказательство налицо! Зачем? Чтобы отобрать у нее всё. Я знаю, что отбирать там особо нечего и потому это не было бы сложным и муторным делом.       У меня холодок по коже. В голосе Шарлотт ненависть и презрение. А еще четкая уверенность.       Но рука Линн уже замахивается, чтобы дать той пощечину. Армин успевает остановить ее и тогда говорит — уже безо всяких ноток веселья в голосе: — Это не имеет значения, — кладет вторую руку Линн на плечо — жест поддерживающий, — наши доказательства то, с чем можно идти в полицию. — И добыл ты их законно, да?       Армин не теряется ни на секунду, очевидно заранее предвидевший подобное: — Обойдусь в худшем случае штрафом, у тебя же — криминальная ответственность, учитывая все действия, — его глаза блестят уверенностью и обжигают Шарлотт холодом. Она бы поежилась, если бы не ситуация. — Это должно меня остановить? — Шарлотт, — снова подает голос Алекси, — нам всем осталось учиться менее двух месяцев. Это не стоит того, чтобы перечеркивать будущее любого из нас, — смотрит сочувственно.       Напряженные плечи Линн опускаются: — Мы предлагаем просто отступить. Мы, вернее Ирис не пишет на тебя заявление с нашими доказательствами, ты уничтожаешь всё фото, — тут вмешивается Армин: — Это при мне, чтобы я проверил, что их нигде нет. — И мы просто доучимся, словно ничего этого не было.       Шарлотт закипает. Мы с Ирис стоим позади. Я делаю пару шагов, чтобы быть поближе к Ирис. — Вы правда считаете, — ее карие глаза широко распахиваются, — что такое можно забыть? Оставить в стороне?!       Ирис делает от меня шаг вперед: — Да, Шарлотт, — на это удивленно оборачивается стоящая впереди троица, а безумие во взгляде Шарлотт сменяет удивление. — Что? — Я могу это забыть. Всё, — она мограет несколько раз, — что ты пыталась мне сделать. Всё, что сделала. Я забуду. Только давай это прекратим. Тим… Он… Не стоит этого, правда. Нам нужно переступить. Это важно для будущего, которое уже близко. Важно для нас и наших семей.       Я вижу, как Ирис держится изо всех сил, как прерывисто дышит, унимая дрожь. — Да пошла ты! Пошли вы все! — она швыряет конверт не глядя и убегает прочь. Фото из него в полете высыпаются. Там действительно Ирис в белье.       Линн порывается погнаться за Шарлотт, Армин удерживает. Ирис падает на колени, пока Алекси подбирает фото.       Я подхожу к Ирис и присаживаюсь рядом. — Как, — у меня в горле пересохло от волнения, — как ты?       Но Ирис не плачет. Нет. На ее лице не отражается ни отчаяния, ни боли. Наоборот. Облегчение. — Спасибо, — она поднимает взгляд ко мне, — я в порядке. Теперь я действительно ощущаю, что это позади. — Давайте соберем всё это! — кричит нам всем Алекси, у которого не десятки рук, чтобы удержать разлетевшееся.

***

      Шарлотт не приходит ни на следующий день, ни даже через. Благодаря Пегги, и ее навыкам подслушивать, удается узнать, что подружка Амбэр заболела. Вернее, организовала себе болезнь.       Но кроме этого ничего. Совсем. Ни сообщений Ирис, ни посланий кому-либо из нас. Из-за этого я полагаю, что она затаилась, думает. Думает о том, перевестись ли ей или, быть может, пойти по предложенному нами варианту. А, может, может, она ищет пути отомстить нам всем.       Я не знаю. Никто не знает.       Но все остальные спокойны. На лице Ирис наконец не вымученная улыбка, Алекси радостен и оптимистичен. Линн с Армином в обществе друг друга и полной гармонии.       Я в обществе своего телефоне и Пегги, которая не намерена сдаваться в отношении моих… отношений. Я рассказала об этом Базилю и даже решилась попросить не писать мне днем, пока я в школе, только он отреагировал совсем не так, как я рассчитывала: «А почему бы нам не разыграть ее? Раз она считает, что ты влюбилась, давай прикинемся парой?»       «Давай прикинемся парой», — это он серьезно, что ли? Давай. Прикинемся. Парой. За кого он меня держит?       Однако вот она я, снова сидящая в кабинете для кружка журналистики. В обеденный перерыв, разумеется, а не после уроков — мы же с Линн наказаны до сих пор.       Пегги что-то увлеченно листает за компьютером, изредка отрываясь, чтобы поесть. Я же поела сразу, как мы пришли сюда, и теперь сижу в телефоне. И нет — пишет не Базиль, я просто безобидно читаю. — Как думаешь, есть ли смысл пытаться поступить в другом городе? Я имею в виду, побольше нашего, где и возможностей больше для журналистики?       Я смотрю на Пегги удивленно. И только сейчас понимаю, что не имею ни малейшего представления ни просто о том, куда поступать, а на кого. — Нет, я бы хотела в столицу, но с моим «послужным списком» состоящим из множества выговоров, надеяться не приходится.       Она видит мой оторопелый вид, отчего возвращается снова к монитору. В нашем городе один вуз, который точно славится и имеет хорошие рейтинги — Академия Антерос, да и перечень специальностей там действительно большой.       Потому я прямо тогда открываю сайт Академии, изучая всё их предложения и растерявшись окончательно. Заново накатывает ощущение собственной беспомощности или, даже больше, вторичности.       Неужели я, правда, лишь копия Линн? Потому что в голове, на задворках, пронеслась мысль просто поступить туда же, куда она.       От этого бросает в жар и так привычно режет в желудке — так привычно, потому что мои нервы проявляют себя так и не иначе. Голова гудит, Пегги начинает печатать что-то и мне кажется, что она делает это остервенело, громко.       Но мне лишь кажется.       Вибрация. Базиль.       «Как дела? Надеюсь, я «вовремя» пишу, лмао (͡° ͜ʖ ͡°)», — это сообщение сейчас, без шуток и намеков, вовремя. Правда вовремя, потому что вырывает меня из пучин неуверенности и такого же привычного страха. Боязни самой себя. Той, у которой только слова и буквы, предложения и чужие эмоции, выдумка и фантазии. Ничего реального, ничего настоящего.       «Очень вовремя!» — пальцы отбивают сами.       «Всё ок?» — я бы хотела его увидеть. По-настоящему увидеть рядом, чтобы понять… Что он чувствует? Встревожен ли по-настоящему?       «Как ты понял, что не ок?»       «Воу, так правда?», — и тут же, — «Как-то ощутил…»       И пока я читаю медленно в силу состояния, успевает ответить еще: «Мб дело в восклицательном знаке, фраза может показаться сарказмом, но в то же время она скорее как искреннее восклицание».       «Да и будь ты ирл занята — ответ не пришел бы тут же)00»       Из-за этого, покрепче сжав телефон, перечитываю этот наш диалог снова, сама не до конца понимая, зачем. Чтобы убедиться? Или за что-то уцепиться?       «Восклицательном восклицание — лмао, ну я красавчик», — только завидев столь быстро пришедшее сообщение, я невольно улыбаюсь. — У тебя точно есть парень, — я отрываю взгляд от телефона и вижу, что Пегги будто и не глядит на меня, будучи больше сосредоточена на мониторе, — или девушка? — тут она ловит мой взгляд, вскинув бровь.       Не знаю, что дергает меня в этот момент, но я не бегу, не краснею и не отвожу взгляд: — Парень.       Сначала Пегги молча меня созерцает, так что я быстро отписываю Базилю, игнорируя ее нарастающее смятение, которое вот-вот вырвется наружу.       «Это, наверное, оффтоп, но я согласна на твой план», — надеюсь поймет. — Что?! Серьезно?! Вот так просто после стольких моих попыток, ты это выдаешь?! Нил!       Она встает из-за стола и я поспешно блокирую телефон, Пег едва не подпрыгивает ко мне, волосы ее колышутся, а глаза сфокусированы точно на объекте, словно объектив. — Кто он?       Я понимаю, что уж теперь слова застряли в горле — шалость может удастся, нет, уже удалась. Но ощущу ли я себя живее? Я ради этого соблазнилась?       Или почему?       Но так ли иначе мысль сыграть в дурочку проносится быстрее, чем я за нее хватаюсь и потому я говорю правду… Правду о нем, разумеется.

***

— Что? — Линн глядит на меня изумленно — по-настоящему изумленно, никак не скрывая своих эмоций и удивления. Но после времени с Пегги, это крутилось в голове, отчего и на языке, не отпуская.       Вплоть до вечера, когда мы остались вдвоем в спальне. Но честно говоря, я удивлена даже, что наши родители никогда не заговаривали с нами об этом. Что одноклассники не обсуждали вслух.       Линн моргает и молчит. Линн тоже не знает, кем она собирается быть. Линн даже не думала о поступлении.       Может потому, что это рискует сулить разлучение с Армином.       Потому на следующий день она первым делом спрашивает именно это у него. И, право, она тоже ждала услышать, как ее сбитое с толку, что. — Естественно на программиста, — он не отрывается от приставки, — после всех моих успехов — это просто судьба. Родители выбор одобрили. В Антеросе даже есть такая специальность, — при этом голос его спокоен и уверен, — думаю, туда в принципе половина нашего класса поступать будет.       И только тогда он выигрывает раунд и переключается взглядом на Линн. — Ты ведь тоже? Там круто, — он улыбается, — Алекс таскал меня пару месяцев назад «на экскурсию», — Армин показывает кавычки, — любопытничал какие там парни учатся. — А на кого он собрался учиться? — Да Бог его знает! — улыбку сменяет легкое раздражение. — Я имею в виду, он много что хочет и многим интересуется. А что насчет тебя?       Линн почти жалеет, что завязала эту тему, потому что кажется себе бесперспективной, даже хуже теряющегося в огромном выборе Алекси, поскольку не имеет ни малейшего понятия о своем дальнейшем обучении, помимо того, что оно непременно должно проходить в Академии Антерос.       Потому в отчаянии она хватается за то, что выныривает из дебрей памяти, что спасает положение: — Пьеррик говорил, что у меня, — и меня, то есть Нил, — неплохие склонности к искусству. — О, тогда на искусствоведа? Я запомнил эту специализацию среди прочих! — Но это еще не точно, — Линн чувствует себя неловко, — время подумать ведь есть. — Это точно, — Армин облокачивается, закидывая руки за шею, — жалко только, что часть лета уйдет на вступительные.       Только теперь Линн расслабляется и улыбается не нервно-волнительно, а действительно мягко. — Но учиться вместе пусть и на разных факультетах — очень здорово. — Согласен, — парень снова подается вперед, — тем более видела бы ты академию. Там действительно кру-то, — последнее слово по слогам.       И тогда Линн загорается — мысль об искусстве ее вытягивает, присутствие Армина — спасает, и она оживает очень буквально: — Кстати, мне теперь хочется опросить всех об их планах на будущее. — Только не спрашивай Ала, правда, ты сломаешь мозг, пытаясь понять его. — А может с того времени он определился? — и он, в смысле Алекси на этом моменте действительно заглядывает в класс, словно ведомый тем, как часто его упоминают. С ним вместе Кентин, которому с каждым разом всё легче переносить присутствие Линн и Армина. Рядом.       Всё легче, но не до конца. Не легко и не просто. Лишь терпимо. — Кто он? — Вот тебя и не звали! — невсерьез обозляется Армин. — Чем заняты? — пытаясь не теряться, произносит Кентин, скользнув взглядом по Линн и после уперевшись тем в одну из парт.       Но Линн уже в привычном, жизнерадостном состоянии, отчего отвечает так, будто только этот вопрос и ждала: — Обсуждаем планы, кто кем планирует быть, — улыбается, — вот вы, уже присматривали вузы, специальности?       Армин замечает оживление со стороны брата и готовиться, вероятно, затыкать уши или ретироваться, но прежде дает ответ Кен: — Отец хочет, чтобы я пошел по его стопам, — он всё еще неловко изучает столещницу, даже прикоснувшись к той ладонью, — я и не против. — Уверен, ты добьешься успеха, — Алекси замахивается, чтобы хлопнуть по плечу, но в последний момент не решается, неловко убрав руку за затылок, — а у меня глаза от выбора разбегаются. — Да? — наконец Кен поднимает голову и совершенно спокойно смотрит на близнеца Армина.       Сам же Армин закатывает глаза. — Я думал может быть пойти в менеджмент или маркетинг — кажется прибыльно и модно, а? Сфера рекламы — тоже круто! — Армин шепчет Линн: — Разве реклама не относится к маркетингу? — она на это улыбается, сдерживая смех, оставаясь сосредоточенной, тем не менее, на Алекси. — …или в дизайн! — А почему не стилистом? — Кентин прямой как топор. — Эй, — глаза Ала распахиваются широко, брови — дугами, — а это дельная мысль! — Нет же, упаси и сохрани, — всплескивает ладонями Армин в свою очередь, — это опасно для всех остальных! — Ты так говоришь, потому что самому на стиль плевать! И тебе не нравится, что я пытался это исправить в тебе! — А мне нравится как одевается Армин… — Линн недоуменно моргает на внезапную — и очередную — перепалку братьев. — Конечно, я же ему смог привить хоть какой вкус! — и не давая Армину возмутиться снова, бросает крайне лукавый взгляд. — Впрочем, и без одежды он тебе тоже нравится. Может, даже больше.       На лице Линн, впрочем, как и на лице ее парня, тут же проступает смущение — оба невинны и совершенно не испорчены, так что сама по себе изреченная мысль их вводит в ступор. Но особенно это режет Кентина, который невидимо для всех прикладывает уйму усилий, чтобы не смотреть на Линн так, как он столь долго смотрел. Чтобы перестать в ней видеть весь свой мир и всё им желаемое.       Но она краснеет от упоминания обнаженного Армина. Она — Армина.       Он сжимает ладонь в кулак. Он стоит пару секунд, пока Армин и Линн отнекиваются от сказанного Алексом, а тогда — не справившись — уходит.