Выжженное пепелище

      Похоже, аптечка помогла — на следующий день десептикон выглядел гораздо лучше, и уже не казалось, что стоит ему шевельнуться, и из него посыплются делали. Леннокс коротко ухмыляется, называя себя предателем — но ему откровенно плевать.       Его давно уже преследует подлая мысль: что было бы, если б правительство решило хотя бы поговорить с десептиконами. Хоть кого-то выловить без автоботов за спиной, уточнить суть конфликта… подумать, нельзя ли решить дело миром. Покуда верили в свое превосходство, на потери было плевать. А когда последствия коснулись лично его… стало поздно.       «Автоботы — наш козырь на мировой арене, наша большая дубинка»… что там еще говорили про космических союзников? Сравнивали с атомной бомбой? Эх, если бы… ведь даже в самые тревожные годы никто не решился нажать на кнопку, ни они, ни безумные комми, хотя, вот уж от кого всего можно было ждать. Но кто ждал, что союз с автоботами окажется этой кнопкой сам по себе?       По всему миру сейчас такая гонка вооружений, что уже сейчас можно сказать — у них самих не за горами война. Уж в этом Уильям разбирается. Помнится, в юности он увлекался историей мировых войн — напряжение, сгущающиеся в воздухе, по описаниям похоже на то, что было перед Первой Мировой. И кто станет следующим «принцем Фердинандом»? Предполагать страшно.       Америка окончательно лишилась доверия других стран. После вскрывшихся подробностей операции в Китае Совет Наций ООН прямо потребовал от США приструнить своих союзников, и пока те куролесили лишь на территории Штатов никому дела не было. Но стоило пострадать Египту, как взвыли все. На территорию Чернобыля, помнится, их пускать не хотели и, если бы не разлад Украины и России, хрен бы они там оказались, какие бы доводы ни привели.       Но если после Каира грянули санкции от мира, с которыми они еще могли справиться, то вот когда после Чикаго возмутился уже собственный народ, делать что-то пришлось уже в любом случае. Неудивительно, что это вылилось в чистку.       Полковник кривится, сжимает губы в тонкую линию и поднимает взор к небесам, обезображенным ржавой гирляндой иного мира. МКС погиб, встретив его на орбите и нет никакого шанса, что космонавты выжили… помнится, после истории с Зерном, Китай прямо пообещал открыть огонь по американцам, если ещё хоть раз трансформеры заглянут на их территорию. А что будет теперь? Ведь так же, как когда-то Могильный Ветер, могут приняться за дело русские, арабы, египтяне, и еще хрен знает, кто, мимоходом пострадавший от их «союзников». Мир дрожит в ужасе, люди митингуют, носятся в истерике... единственный способ удержать всех от войны друг с другом — найти общего козла отпущения. И он рядом. Практически руку протяни.       Пока оставшиеся в живых автоботы во главе с Праймом кочуют по пустынным местам и тайным базам, но стоит им выйти в люди, и Леннокс не уверен, какой реакции ожидать — начиная от страха и стремления уйти подальше, и заканчивая летящими камнями и бутылками зажигательной смеси. Уж точно их не будут встречать таким восторженным любопытством, как бывало прежде. Интересно, понимает ли это Прайм? Не может же он быть настолько идиотом?       С каждым разом, обдумывая эту войну, Леннокс все больше начинает подозревать кое-что неприятное — все происходящее крайне похоже на то, что ими просто воспользовались, так же, как их правительство пользовалось какими-нибудь азиатскими террористами для решения своих проблем. Правительство радостно ухватилось за шанс получить новые технологии, и поначалу казалось, что дело удастся — но вот, время прошло, а никаких новых технологий не появилось, КСИ уничтожено, прототипы новых машин оказались неликвидными, запасы трансформия исчезли, все документы потеряны — действительно ли потеряны, а не сперты автоботами? И если сейчас их союзники исчезнут, то не на кого будет даже кивнуть, назвав подстрекателями — все страны сорвутся на них.       Уильям любит свою страну, уважает её жителей, хотя всё чаще нестерпимо хочется схватиться за голову: что вы делаете, люди? И всё же, он уверен — мехам на Земле не место.       Он задумчиво рассматривает десептикона, как будто дремлющего с рукой, прижатой к груди. Должно быть, в кулаке у него зажат осколок артефакта… и очевидно — скоро тот сможет уйти. Стоит ли спросить его об этом, пока есть такая возможность? Он знает Оптимуса многим дольше, чем это возможно для человека, и что важнее, вероятно, разбирается в его тараканах лучше человеческих аналитиков, которые так и не поняли, что движет лидером автоботов на самом деле.       Десептикон медленно поднял голову, линзы засветились ярче, выдавая внимательный острый взгляд. Не получалось отделаться от мысли, что у десептикона там в оптике встроен рентген. Начать разговор с ходу показалось неправильным, поэтому Леннокс молча направился к оставленному Айронхайдом ящику.       Была уверенность, что там есть что-то ещё. Пока всё найденное относилось к вещам, которые пригодились бы больше трансформеру, чем человеку. Но раз там были гранаты… даже если и нет, сам ящик стоило разобрать и спрятать. Слишком привлекает внимание.       Как при этом начинать пространные разговоры, он не знал. Не умел — он ведь не политик и не умелец плести словесные кружева. Леннокс раздумывал над первыми словами, но Мегатрон, похоже, разгадал его мысли и опередил его:       — Ты хочешь о чём-то спросить, человек. Спрашивай.       Наполовину устало наполовину облегченно вздохнув, полковник повернулся к десептикону.       — Ты хорошо разбираешься в людях, — заметил он. — Мне интересно, есть ли шанс, что трансформеры теперь покинут наш мир? После того, как ты получил частичку этой штуки.       — Шанс… — десептикон издал странный шершавый звук — должно быть, смеялся. — Шанс есть всегда, человек — теперь я в этом уверен. Правда, понадобится очень много работы.       — Помощь нужна? — Леннокс решительно отбросил мысль о том, что вступает в сговор с противником — гораздо больше его интересовала возможность убрать с орбиты лишнее железо, зависшее там вопреки всем известным законам на неведомо каком волоске.       — Нужна, конечно, но… — Мегатрон тяжело качнул головой. — Мне нужны наши ученые и инженеры, или хоть ремонтники… я благодарен тебе, человек, но я не знаю, зачем ты мог бы мне понадобиться.       — Окей. Тогда…       — Уйду сегодняшней ночью. Про задвижку помню. Думаю, для тебя это будет лучшим проявлением благодарности.       Слова десептикона, не слишком обнадёживающие, но честные, задели в груди что-то давно уснувшее. И сам не зная почему, Уильям улыбнулся — криво, он не делал этого по-настоящему уже очень давно, но от того не менее искренне.       — Я пожелал бы удачи, но... — он развёл руками.       Удача и вера в неё остались под надгробной плитой, в урне праха, потому, что хоронить было больше нечего. И судя по ухмылке Мегатрона, у него с этой дамой были схожие отношения. Лучше пожелать кирпичей на голову Прайму.              Десептикон действительно уходит ночью. Почти бесшумно, если не считать тихого гула стартующих двигателей, но на земле не остаётся даже оплавленных следов. И для Леннокса это показатель — всё ещё раненный, ослабленный Мегатрон был аккуратнее и тише любого из автоботов, за исключением разве что диверсантов и Айронхайда.       Уже не впервые он задумывается над вопросами, на которые нет ответов, и они крайне неприятны: почему десептиконы, явно превосходящие автоботов в ведении войны, всё время проигрывают? Своим недолгим присутствием рядом ржавая груда деталей разбудила в нём желание понять эту грёбанную чужую войну. Желание странное само по себе — его ведь это не должно касаться.       Но...       Тяжело вздохнув, Уильям закрывает окно и переводит взгляд на лежащую на столе снайперскую винтовку. Пусть ящик он ещё не разобрал, но интуиция не подвела. На самом дне лежало настоящее сокровище.