Welcome to my Dreamworld

      Она очень любила кошек. И классическую музыку.       От первых всегда такая серьёзная и собранная Ли Юбин превращалась в мягкую и эмоциональную Бинни, готовую обнимать пушистых созданий до конца своих дней. Да и как ветеринарам, людям, которых благодарят по всему свету, не любить животных? Для неё — немыслимо.       Второе... перехватывало дух в прямом смысле этой фразы. Юбин наслаждалась каждой нотой, каждым глиссандо. И когда-то отец предложил научиться играть на рояле. Просто и без всякой причины.       Сперва она только неосознанно жмякала по клавишам, наверняка мучая уши соседей по всем этажам. Затем наступил момент, когда издевательство над инструментом переросло в незатейливые мелодии и обиду, если оторвут от занятия. А дальше посыпались сонаты, фуги, арии и, как следствие, тайные бессонные ночи на чердаке загородного дома, где Юбин ещё в четырнадцать нашла старенький рояль и два запылившихся сборника произведений Бетховена.       Длинные изящные пальцы взлетали над клавиатурой, создавая невообразимо тонкую грань между реальностью и миром, где правит музыка. Прикрывая глаза на передающих всю мощь аккордах, Ли забывала обо всём, кроме игры. Музыкант и инструмент — единое неразрывное целое. Так она считала.       Пока не настал день, когда пришлось выбирать между жизнью в выдуманной фантазии и настоящем.       Звезда знаменитости никогда не сияла для Дами. По крайней мере, девушка не находила её на небосводе своего будущего. Каким бы талантом не обладала, она не решилась рисковать ради мимолётного увлечения. С возрастом приходится отказываться от многого, в том числе от полюбившегося.       Но сказать, что она несчастна, нельзя. Теперешняя работа хоть и та ещё нервотрёпка, Юбин ни за что бы не смогла отказаться. Всё, что ни делается, — к лучшему, верно? Просто... за пять лет вновь коснуться прошлого практически не удавалось.

***

      Дами помнит тот день очень хорошо. Уже к полудню над городом собрались тяжёлые грозовые тучи, и ветер гулял настолько сильный, что не спасала даже утеплённая толстовка, приобретённая за добрую половину зарплаты. Дорого, но зато на века, так скажем. Она не любила тратиться на такие мелочи, как одежда или косметика. И, знаете, это простительно: Юбин входила в тот типаж девушек, который был идеалом красоты без всяких дорогущих кремов и пудры. Да и сама придерживалась позиции, что представительницы прекрасного пола прекрасны по-своему. Вот уж точно принц на белом коне, способный ценить не за алые губки "уточкой" и вещички по последним пискам моды, а за душу, сокрытую под ними же.       Вытерпев давку в метро, Ли выбралась на свежий воздух и побрела к площади. Наннан, её дорогой, но довольно капризный кот расцарапал когтеточку так, что остались одни несчастные ошмётки. Итог — идущая к ближайшему зоомагазину (а это приличное расстояние от квартиры до площади) хозяйка, что уже мечтала о мягком пледе или хотя бы чашке горячего шоколада.       В момент, когда она с чувством выполненного долга и когтеточкой в чуть потрёпанной сумке выходила на улицу, мелкие капли дождя уже окропили серый асфальт, неравномерно стуча по козырьку над головой. Ли только вздохнула тяжко, мысленно дав себе подзатыльник за то, что не сообразила захватить зонтик.       Натянув капюшон, она спешно направилась к другому концу площади, надеясь, что погода не ухудшится ещё больше. Не очень то хотелось слечь с температурой и болью в горле, а, зная себя и своё здоровье, это вполне возможно.       Почти на бегу поправляя съезжающие на нос круглые очки, Дами ловко огибает невесть откуда взявшийся на пути велосипед. Где-то сбоку приветливо мерцает вывеска известной кофейни, так и манящая зайти, посидеть часок-другой в тёплом уютном уголке и согреться. Она поддалась бы искушению, да вот только что-то в груди так и подначивало идти дальше, словно от этого зависела сама судьба. И когда, идя на поводу непонятному ощущению, Ли преодолевает ещё несколько метров пути и заворачивает за угол какого-то магазинчика, то... обомлевает с почему-то странно ёкнувшим в груди сердцем.       Впереди, за уличным пианино, сидела белокурая девушка в лёгком белом платье. Юбин хотела бы поразиться безрассудству или что-то в этом роде, но язык будто прилип в нёбу от до боли знакомой мелодии, плавно вытекающей из-под её пальцев.       Весь вид незнакомки выражал полное умиротворение. В противовес угрожающе блеснувшей молнии. Изящные движения тонких рук завораживали, и, как бы клишированно это не звучало, Юбин не слышала и не видела ничего, кроме девушки.       Это была не просто игра. Она создавала свою музыку на основе уже написанной, интерпретировала передающиеся из века в век оттенки в нечто новое, одновременно невинное и мощное. Как мастер, желающий довести своё творение до идеала, по крупицам собрать незабываемый образ.       Если бы Ли попросили описать музыкантку (не было сомнений, что это правда) одним словом, она бы ответила без колебания: виртуоз.       Дами не знает, сколько прошло времени, с тех пор как она приросла ногами к асфальту и наблюдала. Сердце стучало бешено, и ладошки, кажется, вспотели из-за дождя. А из-за дождя ли? В этом ей тоже не под силу было разобраться. В спину как подталкивал кто, нашёптывал на ухо подойти ближе, но не уточнял, с какой целью: к девушке обратиться или дотянуться, наконец, до мечты из юности, дотронуться до деревянной поверхности и почувствовать под стопами упругость педалей.       И всё-таки Юбин сдаётся, ругая себя, что стала чересчур податливой внутреннему 'я'. Когда-нибудь точно до добра не доведёт.       Сделав пару шагов и удивившись собственной смелости, Юбин снимает куртку, одетую поверх толстовки, медленно подходит к незнакомке и осторожно накидывает на плечи. Та вздрагивает, сфальшивив на последних двух нотах, и Ли даже как-то жалеет о своей прыткости и необдуманных действиях. Не хватало ещё по лицу получить за "приставания".       А потом, стоит девушке повернуться корпусом, коротковолосая тонет в вопросительном взгляде карамельных глаз, забывая как дышать (конечно же, не от вида бледной кожи, просвечивающейся через прилипшую от влаги ткань на груди). – П-прощу прощения, – выдавливает кое-как, быстро облизнув какого-то чёрта пересохшие под дождём губы. – Заболеть сейчас — не самая лучшая затея, уж поверьте.       Белокурая щурится чутка и голову склоняет вбок, тряхнув намокшими прядями, а у Юбин сердце опять кульбит делает от того, насколько та напоминает ей кошку. Загадочную, словно не из этих мест. И посмеяться бы с подобных сравнений, но страшно: как бы эта "кошка" не выкинула такого, отчего Ли сразу бы на каталке да в больничку с нервным срывом. – Благодарю, – вот тут то Юбин понимает, насколько попала. Потому что голос её невероятно мягкий и тягучий-тягучий, как мёд. Поставить на повтор хочется, как заевшую в мозгу песню, и слушать до такого, что уже по венам разольётся.       Ещё бы не вести себя, как влюбляющаяся пятнадцатилетка, Дами прекрасно осознаёт, но ей, на самом деле, совсем немножечко всё равно. Второе — этап пройденный, а вот первое... – Эм... – с этим вот глупым 'эм' повисает неловкая тишина. Ли так и стоит на расстоянии вытянутой руки, крутя кольцо на большом пальце, а девушка смотрит выжидающе, напрямик, плотнее стягивая края предложенной куртки. И друг от друга глаз не отводят.       Пока Юбин не навещает идея безумная настолько, что даже боязно становится своих тараканов в голове. – Можно присоединится?       На фарфоровом личике за секунду отображается сотня эмоций, не меньше. Юбин отлично понимает. И удивляется, как она ещё не сбежала. – Безусловно.       "Краткость — сестра таланта", – думается Ли. Тут уж и не попрекнёшь ничем, спасибо ещё сказать надо, что в нос за навязчивость не дала. Был и такой опыт. Хотя незнакомка эта вообще опасной не представляется: слишком утончённая.       Клавиши под подушечками пальцев скользят слегка, обдавая приятной прохладой, по которой она так скучала. Сколько бы лет не пронеслось, любовь к музыке была, есть и будет, Юбин уверена.       Им не нужно было согласовывать, что сыграть: всё как-то само получилось. Будто общение на уровне сознания, когда единственная мысль вливается и передаётся импульсами каждому. И никто не волновался о темпе или мелких помарках, потому что здесь и сейчас есть лишь они вдвоём. Ни имён, ни разговоров, просто два человека под хмурым небом. Две души, связавшиеся обычным совпадением и одинаковым вкусом.       Сидеть за пианино под проливным дождём и играть в четыре руки — чистейшей воды сумасшествие, да? Но какая, к чёрту, Юбин разница, когда девушка рядом уже согревает одним своим присутствием.