Наша звездная жизнь/ Our Star Life

      На следующее утро Тимми выскальзывает из постели, нежно целуя Арми в плечо. Тот, не просыпаясь, тихонько сопит и переворачивается на живот, засовывая руки под подушку. Он знает, что Арми, вероятно, сегодня не пойдет на пробежку, поэтому полагает, что у него есть немного времени до того, как он проснется.       Он натягивает спортивные штаны и огромную лососевую футболку, которую Арми посоветовал ему надеть в первый день, когда он проснулся в этом альтернативном мире. Совсем недавно он узнал, что он выклянчил ее у Арми в день их свадьбы как «взятое взаймы». И, по-видимому, так и не вернул ему, с чем его муж, кажется, вполне согласен. Теперь это новая старая любимая футболка Тимми.       Он спускается вниз, заправляет кофеварку и включает чайник, чтобы заварить себе чай. Пока вода нагревается, он уже начинает думать о том, как может улучшить ситуацию как для себя, так и для Арми. Он понимает, что это не будет быстро или легко, но он здесь уже почти два месяца, и устал чувствовать, что не может контролировать свою собственную жизнь.       Роль в кино была случайностью, счастливой случайностью, которой он смог воспользоваться в отсутствии другого Тимми, но дальше календарь был снова свободен, не считая рутинных прослушиваний на эпизодические роли. Он знает, что все это голливудские законы, и что даже без скандала прослушивания и постоянное ожидание хороших ролей может всегда быть частью его профессиональной жизни. Но он уже увидел другую сторону, знает, что мог бы иметь, и он не собирается прекращать борьбу за то, чтобы сделать это реальностью и здесь.       А еще есть Арми. Прошлой ночью он не спал несколько часов, пытаясь решить, как рассказать о предложении Джордана. Он не понаслышке знает, каким Арми может быть упрямым, и тот не проявлял особого энтузиазма при попытках Тима обсудить с ним его актерскую деятельность, но он уверен, что это может стать прекрасной возможностью для возвращения его в индустрию. К тому же, вполне возможно, если он сможет восстановить свою карьеру, это повысит его шансы на получение более разумного соглашения об опеке.       Допив кружку чая, он наконец принимает решение и направляется в кабинет, куда кинул свой рюкзак в пятницу перед приездом детей. Он вытаскивает листы с характеристикой персонажа, еще раз пробегается по ней, после чего берет телефон, чтобы найти номер режиссера.       Проходит четыре гудка, прежде чем запыхавшийся Джордан отвечает на звонок. — Тимми! Рад тебя слышать! Как дела?       — Привет! Эмм… Я не вовремя? — он очень надеется, что не вклинился в какие-нибудь утренние постельные активности.       Видимо, голос выдает его беспокойство, потому что Джордан весело смеется. — Боже, нет! Я как раз заканчивал пробежку. Все хорошо, — в трубке снова раздается смешок, и Тим облегченно выдыхает.       Он нервно усмехается и зажмуривает глаза, чтобы сосредоточиться на причине, по которой он позвонил. — Хорошо. Итак, насчет той роли, на которую по твоему мнению Арми мог бы подойти. Если ты все еще готов организовать встречу со своим другом по этому поводу, это было бы потрясающе.       Он с легкостью может услышать, что Джордан улыбается на том конце линии, когда отвечает ему. — Конечно! Я рад, что Арми готов попробовать. Эта роль идеально подходит под него. Я созвонюсь с другом и сообщу тебе, как только будет информация, хорошо?       Лицо Тимми расплывается в широкой улыбке от мысли, что все действительно может сработать. — Да, круто! Большое спасибо за то, что делаешь это!       — Да мне в радость, Тим. Слушай, мне нужно идти, но я скоро свяжусь с тобой, окей? — он слышит звук ключей на заднем фоне и понимает, что Джордан, должно быть, только что вернулся к дому с пробежки.       — Отлично! Еще раз спасибо! — он скидывает звонок и падает в кресло, пытаясь унять охватившее все его тело возбуждение от мысли, какие перспективы это может принести для Арми.       Он знает, что Арми было непросто, еще до того, когда все рухнуло — годы борьбы за то, чтобы зарекомендовать себя в индустрии как нечто большее, чем просто красивое лицо со знаменитой фамилией, и, наконец, найти свой путь, который мог бы сделать его по-настоящему счастливым. И все это лишь для того, чтобы все потерять в одно мгновение. По тому, как Арми увлеченно репетировал с ним, он может сказать, что ему, должно быть, очень не хватает игры. И, возможно, сейчас это его шанс наконец вернуться к тому, что он любит.       Поплавав еще несколько минут в мечтаниях, он все же решает пойти и приготовить им завтрак. По понятным причинам обычно Арми занимается приготовлением еды, но, по крайней мере, с омлетом и беконом Тим вполне может справиться, а уж закинуть ломтики хлеба в тостер и того проще. Стоя у плиты, он не может удержаться от намурлыкивания какой-то популярной мелодии, чувствуя волнительное головокружение от предвкушения, как расскажет Арми обо всем за завтраком.       Тимми как раз перекладывает последний кусочек бекона со сковороды на тарелку, когда слышит тихие шаги на лестнице. Он улыбается и поворачивается, чтобы поприветствовать своего прекрасного мужа, когда тот входит на кухню, уже полностью одетый и с любопытно-удивленной улыбкой, оглядывая все, что Тим успел приготовить.       — Что это? — тон Арми легкий и игривый, от чего в животе Тимми разливается приятная щекотка, особенно когда тот наклоняется и целует его чуть ниже уха.       На лице расползается довольная улыбка. — Решил приготовить тебе завтрак. Ну знаешь, для разнообразия. Ты все делаешь для меня, подумал, что иногда нужно возвращать услуги.       Он поднимает руку, чтобы огладить колючую щетинистую щеку, и Арми носом утыкается в его ладонь. — Спасибо, детка.       Стайка бабочек активизируется в его животе, когда Арми наклоняется и своими мягкими, нежными, до невозможности любимыми губами ласкает его собственные в течение нескольких секунд. Когда тот уже собирается отстраниться, Тим не позволяет ему, обхватывает его лицо и второй рукой и притягивает к себе для еще одного поцелуя, внезапно почувствовав голод, который едой уже не устранишь.       Арми позволяет утянуть себя в поцелуй и упирается руками в столешницу по обе стороны от Тимми, удерживая его в импровизированной ловушке. Жар разливается по всему телу, когда он чувствует себя маленькой зверушкой, загнанной в тупик коварным хищником, только вместо дикого страха неуемное желание отдаться, особенно когда этот хищник испускает низкое горловое рычание прямо в поцелуй. Тим успевает лишь порывисто выдохнуть прямо в рот Арми от неожиданности, когда тот резко хватает его за бедра и без предупреждения поднимает, усаживая на столешницу. Но он быстро приходит в себя и игриво прикусывает его нижнюю губу, в то время как руки Арми начинают блуждать по его спине, горячими пальцами периодически вплетаясь в его волосы на затылке.       Поцелуй длится, кажется, не один час, шелковистое тепло рта Арми опьяняет, и Тимми все никак не может насытиться. Он откидывается назад, позволяя требовательным губам исследовать свою шею, но, когда сдвигает руку, в попытке принять более устойчивое положение, задевает ручку сковороды из-под яиц и ненароком спихивает ее вниз.       Грохот стоит такой, что Арми резко отпрыгивает, сопровождая это парочкой нецензурных слов, и оглядывается, пока не замечает на полу виновницу шума, перевернутую вверх дном. Тимми требуется не более трех секунд, чтобы разразиться хохотом, когда адреналин от возбуждения и внезапного испуга вбрасывается в кровь и разносится по всему организму. Отсмеявшись, он соскальзывает со столешницы и тянется, чтобы чмокнуть Арми в щеку, широко улыбаясь.       — Пошли, еда остывает, — он отстраняется и кивает на стойку, где ждут тарелки с едой.       — Ты абсолютно прав. Было бы непростительно о ней забыть, учитывая, сколько усилий ты приложил, чтобы приготовить это для меня, — Арми подмигивает ему и усмехается, проводя руками по его предплечьям. — Отнеси все к столу, а я пока уберу беспорядок здесь.       Кивнув, Тим укладывает на одну руку две тарелки с едой, во вторую их кружки и неспеша направляется в столовую. Когда он проходит мимо Арми, получает смачный шлепок по заднице и чуть не роняет всю посуду, которую несет. Он возмущенно смотрит на мужа, но в ответ получает лишь игривую ухмылку.       Атмосфера уютной тишины окружает их, пока они едят, их ноги по обыкновению сплетены под столом. Тимми не может сдержать растущее волнение по поводу разговора о возможной роли для Арми, и к тому времени, когда тот засовывает в рот последний кусочек тоста, он уже чуть не подпрыгивает на стуле.       После того, как Арми вытирает рот и руку салфеткой, он поворачивается к Тиму и натыкается на широко раскрытый, можно сказать, даже безумный взгляд, и уголки его губ подергиваются в полуухмылке. — Ладно, кончай. Почему ты такой дерганый? — Арми выгибает бровь, глядя на него с нежностью и любопытством, терпеливо ожидая, когда его прорвет.       От прилива адреналина все тело словно под напряжением, щеки заливает яркий румянец, он широко улыбается, не заботясь о том, насколько взволнованным выглядит сейчас. Нервно хихикает, внезапно обеспокоившись реакцией Арми на его предложение. — Ну, помнишь, я рассказывал тебе о Джордане? Моем режиссере? — он наблюдает за реакцией Арми и, когда тот слегка кивает, продолжает. — Так вот, ну, в общем, можно сказать, он фанат твоей работы, и он…       Звонок телефона в кармане Арми прерывает его, и он чуть головой об стол не бьется от негодования. Он видит, как тот вытаскивает телефон и морщится, и понимает, что не стоит ждать хороших новостей.       — Черт, прости, детка, я должен ответить. Всего одну минутку, — Арми бросает на него извиняющийся взгляд, быстро встает и нажимает кнопку ответа. — Эй, что случилось? — когда уже отступает от стола в сторону коридора.       Вздох разочарования вырывается из горла Тимми. Он проводит рукой по лицу и по волосам, пытаясь успокоиться, ожидая возвращения Арми. Бабочки в его животе опали булыжниками, и он решает заняться уборкой со стола, чтобы отвлечься.       Арми хмурый возвращается через минуту, когда Тим загружает в посудомойку последнюю посуду. — Мне очень жаль, Тим, но мне придется уехать. Адам так и не вышел на смену, а без шеф-повара ресторан не открыть. Они пытаются связаться с ним, но пока что мне придется его подменить. Я вернусь, как только смогу.       Тимми едва успевает обработать услышанное, прежде чем Арми быстро целует его в губы с торопливым «Люблю тебя» и разворачивается, чтобы выбежать за дверь, вызывая у него странное чувство дежавю с его первого дня в этом доме почти два месяца назад.       Плечи поникли и все тело словно сдулось от разочарования, пока он продолжал пялиться на захлопнувшуюся за Арми дверь. Он понимает, что Арми не виноват в том, что его коллега бывает так безответственен, но он был так взволнован обсуждением его возможного возвращения в киноиндустрию, что не может так просто подавить в себе недовольство от того, что снова вынужден ждать.       Он также понимает, что, если Арми вернется в актерский мир, есть большая вероятность, что им придется проводить больше времени порознь из-за различных графиков съемок. Эта мысль ложится неприятным осадком на его радостное предвкушение, ведь он уже так привык, что тот всегда рядом, в любое время дарящий согревающее чувство любви и заботы. Но если все же есть шанс, что Арми может восстановить свою кинокарьеру, Тим сделает все возможное со своей стороны, чтобы поддержать его.       Чтобы не сойти с ума от всех копошащихся в голове мыслей, он решает позвонить Брайану и узнать, что у них запланировано на будущее. Есть несколько прослушиваний на второстепенные роли на местном уровне, и пробы на одну из заглавных ролей в научно-фантастическом фильме, который планируется снимать в Ванкувере. Режиссер сам связался с агентом и попросил Тима попробоваться, и если все сложится удачно, то ему придется уехать как минимум на месяц, а возможно, и дольше. Логически он понимал, что это неизбежно, если собирается продолжать бороться и добиваться успеха, но все еще не до конца представляет, как лучше всего сбалансировать свою актерскую карьеру с его отношениями с Арми. Он решает, что может не думать об этой дилемме прямо сейчас, а, по крайней мере, сходить на прослушивание и, если ему предложат роль, тогда и испытывать себя на то, как долго он сможет продержаться без Арми.       В итоге, после звонка он становится еще более нервным и беспокойным, перебирая в уме все эти новые возможности, пытаясь составить план заполучения всего, что он хочет для себя и Арми. Если теперь его жизнь здесь, то он хочет извлечь из нее по максимуму.       После пары часов хождения из комнаты в комнату в безуспешных попытках остановить свои тревожные мысли он решает выйти подышать свежим воздухом. В будний и к тому же достаточно ветреный день парк оказывается довольно пуст. Он легко находит их место, устраивается на траве спиной к дереву и закрывает глаза, пытаясь погрузиться в состояние покоя. Он глубоко дышит, сосредотачиваясь на ощущении свежего весеннего воздуха, обдувающего его лицо, шелесте листвы над головой и запахе свежескошенной травы, и чувствует, как напряжение, наконец, отпускает его.       Должно быть, он заснул и потерял счет времени, потому что, когда открывает глаза, встревоженный вибрацией телефона в кармане, наблюдает на небе облака, подсвеченные снизу предвечерним розовым с мазками оранжевого. Он достает телефон и видит сообщение от Арми, в котором говорится, что тот уже едет домой и захватит с собой китайскую еду на ужин.       Он быстро набирает ответ и поднимается, разминая плечи и шею, прежде чем направиться на выход из парка. Несмотря на то, что уверенности, по сравнению с утром, у него не прибавилось, он все же чувствует себя намного спокойнее. И когда, уже сворачивая на их улицу, он получает сообщение от Джордана с лаконичным <13:00 в пятницу, обед в Gjelina, приведи Арми :)>, он не может сдержать довольной предвкушающей ухмылки.       Внедорожник стоит на подъездной дорожке, оповещая, что Арми уже дома. Проходя мимо, он слышит из-под капота характерные остывающей машине щелчки, что говорит о том, что тот опередил его на каких-то пару минут. И действительно, когда он заглядывает на кухню, то застает Арми, распаковывающим пакет с едой на вынос и параллельно болтающим с кем-то по телефону, балансирующим между его плечом и ухом.       — Это потрясающе! Я так рад, что у вас наконец-то все сложилось! Да… да, конечно, я согласен. Для тебя все, что угодно. Просто скажи, когда и где, и мы будем. Хорошо… да, я буду. Ладно, ты тоже. Передавай привет Фердинандо. До скорой встречи. Ciao! — Арми на лету перехватывает телефон, падающий с его плеча, и кладет на столешницу, после чего поднимает глаза и видит Тимми, стоящего в дверном проеме.       — И что это было? — Тим уже догадывается с кем был разговор, но ему не терпится узнать подробности. Особенно учитывая, как Арми взволнован, а это значит, что его ждут какие-то хорошие новости.       Улыбка мужа становится шире, когда он в два шага достигает Тимми и слегка приобнимает, заправляя выбившийся локон ему за ухо. — Это был Лука. Он наконец-то получил полное финансирование для своего телепроекта, так что уже начинает подготовку к съемкам. И он думает, что к середине июля уже начнут снимать. Поэээтому я надеюсь, что ты готов к еще одному летнему приключению в Италии, — Арми наклоняется, чтобы быстро поцеловать его в висок, после чего возвращается к сортировке еды, выставленной на столешнице.       — Хм? — Тим определенно чувствует нехватку информации, и, вероятно, важной.       Арми останавливается, чтобы взглянуть на него с нечитаемым выражением лица. — Лука, его новый проект, он хочет, чтобы мы были его частью… что-нибудь припоминаешь? — он изгибает бровь и ухмыляется, явно забавляясь забывчивостью Тимми.       Судорожно перебирая в голове все имеющиеся у него данные, он смутно припоминает, что Лука упомянул, что у него были роли для них обоих в его следующем проекте. — Точно, да, конечно! Так здорово будет снова увидеться с ним! — ему требуется минута, чтобы новости дошли до сознания, и к тому времени, когда Арми заканчивает расставлять еду на стол, его вновь охватывает всплеск волнения. Ведь ясно же, что это знак, способ судьбы подать сигнал о том, что Арми действительно пора вернуться к съемкам и переломить ситуацию.       Губы растягиваются в почти маньячную улыбку, он делает два длинных шага к мужу и с ходу вовлекает его в жадный поцелуй, втягивая его нижнюю губу в рот как раз в тот момент, когда тот издает удивленное фырканье. Он чувствует, как Арми мгновенно растворяется в поцелуе, крепкие руки скользят по его стройному телу, ложатся на спину и притягивают ближе. Кровь сердцем качается в ритме Арми-Арми-Арми, и он чувствует пьянящее головокружение, когда минутой позже отстраняется.       Прижимает их лбы друг к другу, пытаясь удержать контакт еще на несколько секунд, и легкие мурашки пробегают между лопаток, когда Арми удовлетворенно мычит ему почти в губы. — Мммм, не то чтобы я жалуюсь, но что это было?       Тим с закрытыми глазами может увидеть улыбку в вопросе, но все же открывает глаза и падает в две бездны чистой синевы, с любопытством смотрящие на него. Ему вдруг кажется, что он может утонуть в них, если будет смотреть слишком долго. Он нервно усмехается и прикусывает губу, прежде чем ответить. — Просто я очень счастлив.       Арми фыркает и ерошит его волосы. — Ну, если бы я знал, что все, что нужно, — это поездка в Италию на пару недель, я бы уже давным-давно взял билеты, — его губы изгибаются в ухмылке, когда он снова поворачивается к столу.       Тим не может отказать себе в удовольствии закатить глаза на поддразнивания мужа. — Нет, ну, я имею в виду, да, я конечно же рад снова вернуться в Италию, увидеть Луку и всех остальных, но я говорю о том, что это значит для тебя, придурок.       Арми оборачивается, вопросительно приподняв бровь. — А что это значит для меня?       — Ну, помнишь, я хотел тебе кое-что сказать? Это тоже связано с возможностью тебе вернуться в кино. У Джордана есть друг, сценарист, и они собираются вместе работать над следующим фильмом, и он думает, что там есть роль, для которой ты идеально подходишь, и, Арми, я читал описание персонажа, и он прав, героя словно написали под тебя, — из-за явного перевозбуждения он не может остановить поток бессвязных слов, и лишь когда вынужден сделать паузу, чтобы перевести дыхание, он замечает, что Арми словно окаменел рядом с ним.       Когда Арми ничего не отвечает, а просто смотрит на него, сжимая челюсти, Тимми продолжает словесно извергаться, просто чтобы заполнить неловкое молчание. — В общем, Джордан сказал мне, что замолвит за тебя словечко и попытается устроить тебе встречу со сценаристом. Думаю, тебе все равно придется пройти официальное прослушивание, но я почти уверен, что это всего лишь формальность. Он действительно хочет помочь тебе, ну, на самом деле, нам, и он правда классный парень и отличный режиссер, он тебе понравится.       — Тимми…       Тим настолько поглощен своей рекламной презентацией, что пропускает предупреждение в тоне Арми. — Поэтому я сказал ему поговорить со своим другом, и в пятницу у нас будет обед с ними обоими. Разве это не потрясающе? Это может быть твоим шансом вернуться к тому, что ты действительно любишь!       Когда он заканчивает, то еле дышит и представляет собой живой сгусток энергии, готовый рвануть в любую секунду. Пока Арми наконец не заговорит.       — Какого хрена, Тим? Что ты делаешь?       Он совершенно не готов к кипящему гневу в тоне Арми, и моментально сдувается, словно проткнутый воздушный шар. — Что? Что ты имеешь ввиду? Я думал, ты будешь в восторге?       Арми горько усмехается, скрещивая руки на груди и чуть не скрипя зубами. — Мы, блять, говорили об этом.       Паника накрывает Тимми, как волна, до него слишком поздно доходит, что он только что наступил на мину, и взрыв теперь неизбежен. Он полностью замирает, не в силах сделать ничего, кроме как пялиться на Арми широко открытыми глазами. Внезапно становится ясно, что ему не хватает какой-то важной информации об их предыдущих разговорах на эту тему, и он без понятия, что теперь с этим делать.       Раздраженный вздох разрезает тишину. — Ты прекрасно знаешь, что я закончил с этим. Навсегда. Черт, ты был тем, кто со скандалом ворвался в офис моего агента и уволил ее, когда у меня не было даже ни одного прослушивания за три месяца! Ты всегда поддерживал мое решение. Так почему сейчас ты делаешь это? — боль в голосе вперемешку с гневом заставляют сердце болезненно сжаться.       — Я… я просто подумал, может быть, если ты… — он пытается подобрать слова, чтобы объяснить, совершенно не зная, как это исправить.       — Если я что, Тим? А? Что если я приму эту благотворительность, то все голливудские воротилы волшебным образом забудут все остальное дерьмо и примут меня обратно с распростертыми объятиями? Я понимаю, что ты еще относительно новичок в индустрии, но даже ты не можешь быть настолько наивным.       Он знает, что у Арми с самого начала были довольно непростые отношения со всей этой голливудской движухой, но он был уверен, что его любовь к актерству перевешивает все прочие издержки. — А как же Лука? Ты согласился сниматься у него. И еще пять минут назад был этим очень взволнован! — его замешательство перерастает в разочарование, когда он реально не понимает, почему Арми злится на него за попытку помочь.       Арми чуть не рычит от досады, что заставляет Тимми отступить на полшага назад. — Потому что это Лука! Конечно, я согласился! Я бы сделал что угодно для этого человека, даже если это означает пролететь через полмира, чтобы появиться на съемочной площадке на целых пять минут для исполнения крошечного камео. У меня и реплик-то нет! По сути, это просто повод съездить в Италию на пару недель и снова со всеми увидеться.       Тимми требуется секунда, чтобы усвоить информацию. Он мельком задается вопросом, какова же будет его собственная роль, но сейчас это не важно. Он отбрасывает эту мысль и снова сосредотачивается на Арми. — Я не понимаю, почему ты не хочешь этого. Тебе нравится быть актером.       Выражение лица Арми снова становится жестким. — Нет, мне нравилось играть, это большая разница.       В этот момент что-то в Тимми ломается, он так устал от умственной гимнастики, которую приходится проделывать, пытаясь понять мужа. — Что, черт возьми, это вообще значит, Арми?! Ты актер! Ты играешь! Еще в первую неделю нашего знакомства ты вдохновенно рассказывал, как ты это любишь. Так почему же сейчас просто отпинываешь шанс вернуться к тому, что любишь?!       Он видит, как Арми медленно сжимает-разжимает кулаки в попытке сохранить хладнокровие, но у него не получается. — Почему ты так сильно настаиваешь на этом? С чем это действительно связано? Потому что до сих пор ты никогда не говорил, что не согласен с моим решением, — его голос становится угрожающе низким, злость и отчаяние смешались в тихом кипящем потоке слов.       Тим испускает долгий вздох, отчаянно пытаясь понять, как отмотать все назад. — Я просто хочу, чтобы ты был счастлив.       Взгляд Арми словно копьями протыкает. — А почему ты думаешь, что я несчастлив?       Это справедливый вопрос, и Тим не уверен, что у него есть ответ. Он открывает рот, чтобы попытаться объяснить, но мозг отказывается формулировать разумный ответ, поэтому он снова закрывает его и просто беспомощно смотрит на Арми. Он наблюдает, как на лице любимого сменяется несколько эмоций от замешательства, через боль и, наконец, к страху.       — Ты несчастлив? — дрожь в голосе Арми разбивает сердце на миллион кусочков.       — Нет! Конечно, нет! Я просто пытаюсь помочь! — он слишком поздно понимает, что выразился совершенно неправильно.       Злоба вновь вспыхивает в глазах Арми, вспыхивает так сильно, что кажется вот-вот и на льдисто-голубых радужках запляшут языки пламени. — Чем помочь?! Втянуть меня обратно в жизнь, от которой я добровольно отказался?! Спасибо, но нет. Я в порядке.       Пренебрежение в тоне Арми разжигает в нем ответный гнев. — Ну почему же ты такой мудак?! — в животе ощущение, будто наглотался камней, а все тело трясет от накала эмоций. Они еще никогда раньше так не ссорились, и все это уже слишком.       — Потому что, Тимми, я не понимаю, почему ты вдруг захотел, чтобы я вернулся туда. Ты лучше других знаешь, как мне было хреново! Зачем мне ползти обратно в мир, который совершенно ясно дал понять, что мне там не рады? Унижаться перед людьми, которые открыто презирают меня, ради дерьмовых эпизодических ролей в проектах, в которые я не верю или которые меня не волнуют? Это жалко и унизительно, и я отказался от этого. Больше оно того для меня не стоит.       Тим чувствует себя так, будто его ударили по лицу. Глаза начинает пощипывать, пока он из последних сил пытается сохранить контроль. — Ты имеешь в виду именно то, что делаю я? — вопрос охлаждает Арми, его глаза расширяются от осознания и мгновенно следующего за ним сожаления. — Вот, что ты в действительности думаешь обо мне? Насколько я жалок в своих попытках добиться чего-то после того, как наш роман разрушил наши карьеры? Господи, Арми… — его голос ломается, когда вся тяжесть слов Арми в момент обрушивается на него, словно тонна кирпичей.       Арми делает нерешительный шаг к нему, протягивая руку, чтобы приобнять. Но Тим ведет плечами, отклоняясь от прикосновения. Он слишком опустошен открытием, что его любимый человек на самом деле думает о нем, чтобы быть открытым для его утешения в данный момент.       — Тимми, ты же знаешь, я не это имел в виду. Я всегда поддерживал твое стремление продолжать играть, — голос Арми тихий, извиняющийся, но Тим уже не в том состоянии, чтобы услышать его.       — Я думал, что знаю. Но, возможно, я ошибался. Может быть, я совсем тебя не знаю, — будто незримая гигантская рука ложится на его горло и сдавливает, впиваясь стальными пальцами. Он не может здесь дышать. Ему нужно на воздух, подальше от Арми и от внезапного настойчивого чувства, что все кругом неправильно.       Прежде чем Арми успевает ответить, он разворачивается и широкими шагами направляется к входной двери. Он практически не слышит, как тот просит его остановиться, заглушаемый пульсацией крови в ушах. Он даже не знает, куда идет, знает только, что ему нужно выбраться оттуда, прежде чем он сломается настолько, что исправлять что-то уже будет бесполезно.       Бежит долго, пока ноги не начинают болеть, а легкие гореть от нехватки кислорода. Он останавливается перед небольшой часовней, падает на ступеньки и, наконец, позволяет сдерживаемым слезам пролиться. Страх и ужас окутывают его, и впервые с тех пор, как он проснулся в этом мире, все кажется неправильным. В его голове молотом долбит голос, что ему здесь не место, что хотя этот Арми так похож на того, из его прошлой жизни, возможно, различия между ними намного глубже, чем он думал сначала.       Но мысль о потере любой версии Арми пугает его. Он так долго его любил, и теперь, когда узнал, каково это, когда чувство взаимно, он так счастлив с ним, что не уверен, сможет ли так просто отпустить его.       Из гнетущих мыслей вырывает звонок телефона в кармане. Одной рукой он вытирает глаза, другой параллельно вытаскивает телефон и тихонько всхлипывает, когда видит фото Арми на весь экран. Он зажмуривает глаза на пару секунд. Ему нужно время, чтобы все обработать. Разговор с ним сейчас сделает только хуже, а он отчаянно хочет найти способ преодолеть все это.       Грудь болезненно сжимается, но он все же нажимает кнопку «отклонить». Когда экран возвращается к домашнему, он видит уведомление о пропущенном сообщении от мамы час назад. Он быстро снимает блокировку и открывает его. Новая волна эмоций накатывает на него, когда он видит полное сообщение. Это фото мамы и сестры, сидящих за кухонным столом в родительской квартире и корчащих рожи на камеру. Текст под фото: <Кому нужны нормальные, когда у тебя есть мы? ;) Надеюсь, это заставит вас улыбнуться. С любовью к вам обоим>       Все его тело наполняет непреодолимое чувство тоски по дому. Он заказывает Uber еще до того, как может полностью сформулировать план, действуя исключительно импульсивно и из-за базовой потребности в утешении своей мамы. Путь до аэропорта занимает чуть меньше часа, в дороге он покупает билет и проходит онлайн регистрацию на рейс до Нью-Йорка. Он без проблем проходит проверку безопасности, имея при себе лишь телефон и бумажник, и к тому времени, когда выходит в зал ожидания, у него еще остается 30 минут до посадки.       Он находит бар, ближайший к уже назначенному выходу, и заказывает шот чистой текилы, затем еще один. После третьего объявили посадку на его рейс, и он, слегка спотыкаясь, направился к выходу. Невнятно поблагодарив женщину, проверявшую его посадочный талон, он неспеша минует телетрап и плюхается на свое место. Ему каким-то образом удается пристегнуться, но к тому времени, когда стюардессы начинают наглядно рассказывать о безопасности, стресс и спиртное берут верх, и его сознание начинает отключаться.       Где-то на грани всплывает кратковременное воспоминание о его последнем полете. Как Арми держал его за руку и считал, пока они вместе глубоко дышали, чтобы удержать его тревогу под контролем. Он невесело хмыкает от мысли, что на этот раз Арми с ним не будет. Однако на этот раз его спутник крепкий алкоголь, и к тому времени, когда самолет выруливает на взлетно-посадочную полосу, Тимми уже в полной отключке.