Глава 23
13 мая 2023 г. в 10:15
Тимми вздрагивает, когда стюардесса аккуратно трясет его за плечо. — Сэр, извините. Мы приземлились и пора выходить из самолета. Добро пожаловать в Нью-Йорк, — она улыбается, и тон у нее приветливый, но, когда его взгляд медленно фокусируется, он может уловить намек на настороженность в ее выражении. Он быстро поднимается, бормочет ей благодарность и поспешно уходит по проходу к выходу.
Утро в Нью-Йорке выдалось дождливым и пасмурным, и он не может не провести параллель с тем, как чувствует себя сейчас. Он ловит такси — слишком уставший и разбитый для компании в общественном транспорте — и дает адрес своих родителей в Адской Кухне. Может быть, немного времени в родном доме поможет ему разобраться с кашей в голове.
К тому времени, как машина подъезжает к дому, дождь усиливается. Он стоит перед входной дверью, не в силах позвонить в интерком. Внезапно накатывает пугающая неуверенность, а вдруг эта версия его родителей совсем не такая, к какой он привык. Поток мыслей прерывает звуковой сигнал и дверь открывается, выпуская кого-то из жильцов, он встряхивает головой, прогоняя негативные домыслы, и заходит внутрь. Пока поднимается по лестнице на нужный этаж, чувствует, как одежда, промокшая насквозь, неприятно холодит и липнет к телу. У двери в квартиру он снова останавливается и пытается себя успокоить. Это по-прежнему его родители, и, хотя события последних двух лет могут отличаться от событий его той жизни, сейчас он нуждается в их любви и поддержке, и он уверен, что может получить это в любой вселенной. Еще один глубокий вдох и стук в дверь.
Дверь открывается секунд через пятнадцать, выражение лица Николь меняется от восторженного, когда она неожиданно видит своего сына в дверном проеме, до беспокойного спустя мгновение, когда замечает его текущее состояние. — Тимми! Детка, что происходит? Почему ты весь мокрый? Все в порядке? Где Арми?
Она уже протягивает руку, пока говорит, заманивая его внутрь, и когда Тим слышит ее последний вопрос, он теряет последние остатки самообладания и с резким всхлипом падает на ее плечо. — Боже, мама. Все полетело к херам!
Нежные руки обвивают его и успокаивающе поглаживают вверх и вниз по спине, содрогающейся от уже не сдерживаемых рыданий. — Милый, все в порядке. Давай пройдем внутрь и поговорим об этом, ладно? — мягкие губы на виске заставляют его судорожно вздохнуть, когда он кивает. — Хорошо. Ну давай, пойдем.
Он позволяет своей матери закрыть дверь и увести себя в гостиную. Когда он уже собирается опуститься на диван, прохладный воздух в квартире напоминает ему, что он весь мокрый, и как в подтверждение тому, все тело пробивает крупная дрожь, и кожа покрывается мурашками.
Николь берет его за руки и слегка потирает кисти, пытаясь согреть его. — Давай-ка ты для начала снимешь эту одежду и примешь горячий душ. А я пойду найду что-нибудь подходящее из твоей старой.
Он всхлипывает и кивает, мысль о том, чтобы смыть с себя холод и самолет, звучит сейчас привлекательно. Он закрывается в ванной и стягивает с себя промокшую одежду, ждет, когда пойдет достаточно горячая вода, и только после этого забирается в небольшую душевую кабинку. Поначалу струи словно жалят тысячами микроиголок остывшую кожу, но постепенно тело отогревается и расслабляется, позволяя немного ослабить внутренние тиски.
Когда он выходит из ванной, облако пара вырывается вслед за ним, но быстро растворяется в коридоре. В его старой комнате мама уже заботливо разложила на кровати чистую сухую одежду. Он натягивает трико, футболку и когда-то его любимую, заношенную до маленьких дырочек на манжетах толстовку.
Он находит маму сидящей на кухне за столом рядом с двумя кружками свежезаваренного ароматного чая. Подходит к ней и наклоняется, чтобы поцеловать в макушку, прежде чем сесть напротив. Когда он подносит кружку к губам, то чувствует, как ощущение «дома» накатывает на него, как волна, и тихо вздыхает. Он не знает, сколько времени прошло для Тимми этого мира с тех пор, как он был здесь последний раз, но для него это кажется вечностью.
Он поднимает взгляд и видит мягкую улыбку на лице матери, она протягивает руку и заправляет влажный локон ему за ухо. — Как хорошо, что ты дома, Ти.
Его сердце переполняется теплотой от этого жеста, и он наклоняется ближе к ее прикосновению, позволяя себе насладиться тем, ради чего пролетел через всю страну. — Я так скучал по тебе, — голос срывается на последнем слове, и глаза вновь застилает пелена слез.
Николь придвигается ближе и заключает его в еще одни крепкие объятия, которым Тим охотно отдается. Они остаются в таком положении долгие минуты, утешительные объятия матери помогают успокоиться достаточно, чтобы попытаться объяснить свое внезапное появление у них на пороге.
Когда он, наконец, отстраняется, она, должно быть, видит, как он изо всех сил пытается подобрать нужные слова, потому что мягким поглаживающим движением проводит рукой по его лицу. — Ты не обязан ничего объяснять, если не хочешь. Ты же знаешь, что тебе здесь всегда рады, и без каких-либо вопросов.
Легкая улыбка касается его губ от невероятного чувства облегчения, когда он понимает, что, несмотря ни на какие сумасшедшие различия двух миров, его отношения с родителями все также крепки.
В конце концов, он собирается с силами и тратит следующий час на то, чтобы все рассказать, начиная с того, как получил значимую для него роль, и заканчивая предложением для Арми и последующей из-за него ссорой. Он также упоминает, как надеялся, что это поможет в деле об опеке над детьми Арми.
Николь терпеливо слушает его, не перебивая, и только когда он заканчивает, говорит. — Сынок, Арми любит тебя. Я, как мама, прекрасно вижу это. Тебе просто нужно поговорить с ним, а не убегать, — ответ короткий и лаконичный.
Тимми вздыхает, зная, что его мать права, но ему нужно еще немного времени, чтобы разобраться во всем, что он чувствует, и попытаться найти способ исправить ситуацию, прежде чем снова встретиться лицом к лицу с Арми.
После обильного завтрака, который Николь буквально заставила его съесть, он немного послонялся по квартире и в итоге осел в гостиной на диване под вязаным пледом. Чтобы хоть ненадолго отключиться от реальности, он решил запустить на телевизоре нон-стопом серии «Офиса» и отвлечься на трудовые будни Майкла Скотта.
Резкий звук сирены, доносящийся из открытого окна, будит его несколько часов спустя. Он не помнит, как заснул, но, когда промаргивается, понимает, что уже за полдень, сериал стоит на паузе, а экран словно обвиняюще спрашивает, действительно ли он все еще смотрит.
Он берет пульт и с раздраженным бурчанием выключает телевизор, после чего потирает лицо руками, пытаясь проснуться. Минуту спустя входная дверь тихонько открывается, и на пороге появляется Николь с охапкой пакетов из супермаркета. Ее взгляд скользит по нему, когда он садится, и нежная улыбка пробегает по ее лицу. — Привет, детка. Выспался? — она быстро уносит все сумки на кухню, прежде чем пройти к дивану и сесть рядом с ним.
Он кивает, все еще немного сонный после незапланированного сна. Видимо, она довольна его ответом, так как тянется, легонько целуя его в лоб, и снова встает, чтобы заняться распаковкой купленных продуктов.
Следующие несколько часов они проводят вместе на кухне, между готовкой разговаривая обо всем и ни о чем. Но как мама ни старалась отвлечь его на другую тему и развеселить, многотонный груз его ссоры с Арми, все так же ежесекундно сдавливающий грудную клетку, не позволял забыть истинной причины, почему он сейчас в родительском доме.
Пока Николь отвлеклась на рабочий звонок, он решает развлечь себя разглядыванием многочисленных меню с едой на вынос, которые уже не один год хранились и пополнялись в одном из верхних ящиков кухонного шкафа. Он как раз берет в руки буклет одной из своих любимых пиццерий, когда раздается уверенный стук в дверь. Прождав секунд десять и поняв, что мама не спешит выходить из комнаты, он отбрасывает меню на стойку и поднимается, направляясь к двери.
Когда дверь распахивается, он несколько раз моргает, чтобы убедиться, что ему не мерещится человек, стоящий по ту сторону. Арми поднимает на него взволнованное лицо, и складка между его бровями становится глубже, а в глазах неподдельная паника.
— Слава гребаному Богу! — у Тимми нет и секунды, чтобы обработать слова Арми, прежде чем его стискивают в крепких объятиях, которые он может описать только как отчаянные. Но лишь только ему удается оправиться от шока, что Арми здесь, и он уже готов к ответным объятиям, как его отталкивают… довольно сильно. — Ты хоть представляешь, как я испугался, когда ты вот так сорвался?! Какого хрена, Тим? Мы так не делаем, мы никогда не убегаем друг от друга!
Глаза Тимми расширяются, когда он внезапно сталкивается с очень разгневанным мужем, возвышающимся над ним. Он безмолвно открывает рот, но увидев, злобный прищур напротив, закрывает, понимая, что он чертовски облажался, и нет подходящих слов, чтобы оправдать его исчезновение.
— Блять, Тимми, я уже готов был звонить в полицию, когда позвонила твоя мама и сказала, что ты здесь. Почему ты мне не позвонил?! Или не написал, да, сука, хоть что-то?! Ты сел в самолет и улетел на другой конец страны и даже не удосужился мне сказать?!
Тим слышит легкую дрожь в его голосе, видит боль и тревогу, прикрытые гневом в его глазах, и что-то в нем трещит по швам. Ноги будто онемели от невыносимой тяжести и подогнулись, и он по стенке съезжает вниз. — Мне очень жаль, Арми. Мне так, чертовски жаль, — он утыкается лицом в колени, не в силах смотреть в глаза любимого мужчины, зная, как сильно он напортачил.
Всего пара секунд и он чувствует, как сильные, но ласковые руки обвивают его. Арми опустился перед ним на колени и слегка покачивает их из стороны в сторону в теплых объятиях, словно баюкая неспокойного ребенка. Он знает, что это несправедливо, это он сбежал и напугал любимого до полусмерти, и теперь ему же приходится утешать его, потому что он не в силах справиться с последствиями своих поступков.
Он слышит нежный бархатистый голос Арми у своего уха, пытающийся его успокоить. Проходит еще минута, прежде чем он может взять свои эмоции под контроль настолько, чтобы перестать рыдать. Когда он, наконец, отстраняется настолько, чтобы встретиться со взглядом Арми, то не видит в нем ни намека на злость, что присутствовала всего пару минут назад, только любовь и забота. И он искренне не может понять, как это вообще возможно, учитывая все его действия за последние 24 часа.
Он делает глубокий вдох, опуская взгляд в пол. — Мне очень жаль, что я напугал тебя. Мне просто нужно было время, чтобы все переварить. Но я не должен был так пропадать, — он делает паузу и прикусывает нижнюю губу, ожидая, что гнев Арми вернется, и начнется новый раунд спора.
Вместо этого он чувствует, как пальцы поддевают его за подбородок и тянут наверх, вынуждая посмотреть Арми в глаза. — Нет, не должен был. Мы должны быть командой и справляться с любым дерьмом вместе. Но… — Арми делает паузу, и Тим видит, как несколько противоречивых эмоций сменяются в его глазах, пока он думает, как продолжить.
В этот момент Арми, похоже, замечает, что они все еще торчат на полу у порога, поэтому быстро поднимается на ноги и протягивает руку Тимми, помогая встать, после чего утягивает его в гостиную. Как только оба устраиваются поудобнее на диване, он продолжает свою мысль.
— Я помню, что сказал, прежде чем ты убежал… И я знаю, что обидел тебя. И это последнее, что я хотел сделать. Ты знаешь, что я всегда поддерживал твое желание играть и буду продолжать делать это. И я очень надеюсь, что оно приведет тебя к чему-то большому, потому что мир заслуживает знать, насколько ты талантлив. Но насчет себя я не уверен, что смогу снова чувствовать себя комфортно в этом окружении после всего, что произошло. Я сделал выбор, принял решение оставить это позади, и я не хочу возвращаться. Теперь у меня есть новые мечты, в которых мне не нужно выбирать между ними и тобой. Потому что, Тимми, — он снова делает паузу, мягко улыбаясь ему, — я всегда выберу тебя.
Он даже не осознает, что снова плачет, пока Арми не подносит руку к его лицу и не проводит большими пальцами по мокрым дорожкам. Он испускает судорожный вздох. — Правда? — собственный голос кажется ему чуждым, более высоким, чем обычно, а в его тоне очевидна острая потребность в успокоении.
От внезапного громкого смеха он аж слегка вздрагивает. — Боже, какой же ты тупица! То есть ты не понял этого, когда я взял тебя в свои мужья? — Арми удивленно приподнимает одну бровь и издает еще один короткий смешок. — Знаю, что прошел всего год, но я думал, что эту истину ты уже усвоил.
Голову кружит от облегчения и от осознания, что этот Арми не только однажды выбрал его где-то в далекой Италии, но и сделает это снова и снова что бы ни произошло. Он резко подается вперед и врезается в губы мужа в мучительном поцелуе, позволяя страху и боли их ссоры растворяться, полностью отдаваясь тактильным ощущениям мягкого податливого языка на своем и успокаивающему давлению большой руки на своем затылке.
Когда через несколько минут он отстраняется, жадно втягивая ртом воздух, слова Арми, сказанные ранее, наконец, доходят до него ужасным прозрением. Его глаза расширяются, когда он делает резкий вдох. — О, черт, наша годовщина! Я такой мудак! — лицо начинает гореть от стыдливого румянца, и он утыкается в плечо Арми в попытке спрятаться.
— Ага, фиговое ты выбрал время для побега, тут не поспоришь, — тон Арми слишком легкий, чем он того заслуживает, и новая волна вины захлестывает его, чувствуя себя недостойным прощения.
Он издает низкий стон, ругая себя за то, что даже не подумал, что их годовщина завтра, когда ему пришла в голову блестящая идея сбежать через всю гребаную страну.
— Эй, послушай, — голос Арми приглушен, так как он почти вплотную утыкается губами ему в волосы. — Единственное, что меня сейчас волнует, это то, что ты в безопасности, все остальное мы можем обсудить и вернуться к нормальной жизни.
— Но у тебя, наверняка, были какие-то планы, а я просто все испортил, — от волнения он начинает расковыривать пальцем дырочку на манжете. Арми перехватывает его руку и подносит к своим губам, нежно проходясь по каждому пальцу, после чего переплетает их со своими.
— Это не имеет значения. Ничто из этого не имеет значения. Мне все равно, где мы и что мы делаем. Пока мы вместе и счастливы. Хорошо? — Арми отклоняется, чтобы посмотреть ему в глаза, и взглядом словно прося простить уже себя и расслабиться. Тим закрывает глаза и делает глубокий вдох, медленно кивая на выдохе.
Одной рукой Арми сгребает его в крепкое объятие, позволяя ему всем телом навалиться на него, второй же оглаживает слегка спутавшиеся кудри.
Они остаются в таком положении в течение, кажется, часов, пока Николь тихонько не заглядывает в комнату с теплой улыбкой. — Вот это отрада для моих глаз.
Оба счастливо улыбаются ей в ответ. Арми порывается встать, чтобы поприветствовать ее должным образом, но Николь машет рукой, давая понять, чтобы оставался на месте.
— Полагаю, вы, мальчики, уже помирились? — она приподнимает бровь и понимающе улыбается Тимми. Тим застенчиво склоняет голову, уголки рта дергаются в легкой улыбке, когда он кивает. — Ну и отлично, — она подмигивает им, прежде чем подойти и нежно поцеловать каждого в лоб. После коротких совместных объятий, она все же отстраняется. — Ладненько, вы двое, поднимайтесь, а то опоздаете.
Они обмениваются вопросительными взглядами друг с другом, прежде чем повернуться снова к Николь. — Опоздаем куда? — Тимми точно знает, что не строил никаких планов здесь, а даже если бы и да, то теперь он не собирался оставлять Арми.
Лукавая ухмылка на лице матери, когда она отвечает, заставляет его кожу покалывать от волнительного предвкушения. — Увидите. Я вызвала такси для вас, думаю, он уже подъедет, когда вы спуститесь. У водителя есть необходимый адрес, просто назовите мое имя на стойке регистрации, когда доберетесь туда. А теперь, давайте, бегите!
Она игриво шлепает Тимми по бедрам, понукая уже выйти из ступора и двигаться. Он вскакивает с дивана, Арми следует за ним секундой позже, оба растеряны и не особо понимают, что их ожидает, но знают, что лучше не задавать лишних вопросов Николь, когда она командует.
Получив от мамы еще одно крепкое объятие у порога, они выходят за дверь и быстро сбегают вниз по лестнице. Машина уже ждет их, на вопрос, куда именно они направляются, получили все тот же ответ, что и раньше, — «увидите». Тим ненадолго задается вопросом, на что пошла его мать, чтобы сохранить место назначения в секрете, и почему, но, когда машина останавливается, он начинает понимать.
Он выходит из машины с недоверчиво приоткрытым ртом. Арми вылезает следом за ним, бросая рассеянное «спасибо» водителю, когда тот отъезжает, оставляя их двоих стоять перед одним из самых шикарных отелей во всем Нью-Йорке: отелем Baccarat.
— Э-ээ, Тимми? Что, черт возьми, происходит? — Арми встает рядом и слегка задирает голову, чтобы осмотреть величественное здание перед собой, напоминающее хрустальный кристалл Баккара.
В то время как большинство других людей мечтали переночевать в отеле Plaza, Тимми еще будучи сопливым подростком грезил провести сутки в Baccarat. Он упоминал об этом своей маме, вероятно, не менее ста раз за эти годы, рассказывая, как однажды он добьется успеха и разорится на всех, чтобы снять люкс для празднования. Он понятия не имеет, как очутился здесь, ведь в этой жизни ему еще очень далеко до флагманских отелей.
— Детка? — теперь более настойчивый голос Арми возвращает его в реальность, и он поворачивается к нему лицом.
— Я… я понятия не имею, если честно. Думаю, нам стоить подойти к рецепции и выяснить.
Арми кивает и жестом приглашает его идти впереди. Тим делает несколько коротких шагов, но останавливается, ожидая, пока Арми не поравняется с ним, чтобы он мог снова взять его за руку, когда они входят внутрь. Арми чуть сжимает его руку и тепло улыбается, когда они подходят к стойке бронирования.
Тимми прочищает горло и называет имя своей матери, как было велено, и через минуту им уже вручают пару электронных ключей и называют номер комнаты на одном из верхних этажей. Они снова обмениваются взглядами, но решают не обсуждать это при посторонних и направляются к лифтам.
Несколько минут спустя они стоят перед дверью одного из самых роскошных апартаментов в этом месте, и сердце Тимми выпрыгивает из груди, когда он прикладывает ключ, и замок с мягким щелчком открывается. Он поднимает взгляд на Арми, на что тот слегка пожимает плечами и кивает головой, предлагая им войти внутрь и осмотреться.
Войдя в комнату, его сердце замирает, когда он обводит взглядом огромный роскошный номер. Он уверен, что произошла какая-то дурацкая ошибка, он никак не может быть в этом месте. Даже в своей обычной жизни, когда он уже ощутил вкус определенного успеха и технически мог себе это позволить, он никогда не останавливался нигде даже наполовину столь шикарном, как номер, в котором стоит сейчас.
Его взгляд все еще бегает по деталям интерьера, когда Арми, наконец, отходит от него к одному из столов вдоль стены гостиной. На нем красуются две бутылки шампанского и корзинка с фруктами, орехами и сладостями. К одной из бутылок прислонена записка, Арми берет ее и читает вслух все еще ошеломленному Тимми.
«С годовщиной, наши дорогие мальчики. Вы упорно боролись, чтобы отвоевать свое право на прекрасную совместную жизнь, и заслуживаете немного роскоши, чтобы отпраздновать свою любовь в этот радостный день. Так что это наш подарок вам. Пусть все ваши мечты сбудутся и сделают вас еще ближе друг к другу. Мы вас любим. Марк и Николь».
Он слышит, как Арми тихонько присвистнул, откладывая записку обратно и медленно поворачиваясь, чтобы осмотреть внушительный номер, который, по-видимому, предоставлен полностью в их распоряжение. Тим погружен в свои мысли, когда Арми наконец возвращается к нему, нежно поглаживая рукой его щеку. — Эй.
Тимми льнет еще больше к прикосновению и поворачивает лицо, чтобы поцеловать открытую ладонь. Другая рука Арми также ложится на щеку, подушечками пальцев мягко почесывая за ушком, и от этого жеста у него невольно вырывается довольное мурчание, а все тело словно наполняется щекочущими бабочками.
— Я тебя люблю, — едва ли не шепот, священное признание от всего сердца, пока они стоят вместе накануне своей годовщины в этом великолепном месте, подаренном им теми, кто верит в их любовь так же сильно, как и они сами.
Арми улыбается и наклоняется, чтобы захватить губы Тимми своими, сочетание их мягкого теплого шелка с легким царапаньем однодневной щетины заставляет его кожу покалывать от уже такого родного ощущения.
Когда Арми отстраняется, счастливая улыбка озаряет его лицо, он оглядывается и слегка склоняет голову. — Итак, что мы должны опробовать в первую очередь?
Пока Тим обдумывает ответ на вопрос, он почти физически чувствует, как вся энергия медленно улетучивается из него по мере того, как наконец начинают проявляться эмоциональные качели всего дня. Как бы ни было удивительно находиться здесь, в этом огромном роскошном номере, все, чего он действительно хочет, — это свернуться калачиком под боком Арми и заснуть в его объятиях. Он вздыхает и наклоняется к мужу, медленно оглаживая его грудь. — Это ужасно, если я хочу просто поспать? Это был долгий день, и, если честно, я очень устал, — он смотрит на Арми большими умоляющими глазами и получает в ответ нежную улыбку.
— Как хочешь, детка. С тобой для меня все идеально, — Арми целует его в лоб, прежде чем взять за руку и потянуть в сторону спальни.
На ходу он смутно замечает экстравагантный декор, все еще не до конца веря, что родители сделали такое для них. Он даже не представляет, как они могли позволить себе что-то подобное, но это был вопрос для другого дня.
Они доходят до спальни, неспеша скидывают с себя одежду и забираются в одну из самых удобных кроватей, в которых когда-либо бывал Тимми. Он сразу же придвигается к Арми, ища родного тепла, и в секунду оказывается плотно обвит его крепкими руками. Удовлетворенный вздох вырывается из его горла, когда он удобнее устраивается в объятиях, наконец-то сбрасывая напряжение, которое цепями сковывало с тех пор, как он выбежал из их дома прошлым вечером.
Незадолго до того, как он провалится в беспамятство, он слышит, мягкий бархат голоса Арми, согревающий его изнутри. — С годовщиной, детка. Люблю тебя.
Тим улыбается и счастливо мычит, плотнее утыкаясь в грудь Арми за секунды до того, как мир исчезает и все стихает.