Gangstas

Открыто идти против отца Чонгук не стал, и основная причина этому — Юнги, который, в отличие от него, не может спастись от постоянного давления, уйдя из дома на пару дней. Альфа старается не нагнетать ситуацию дома, чтобы младший не нервничал, но приходит домой пораньше, до того, как Юнги ляжет спать, и проводит с ним побольше времени. Помимо этого Чонгук по-прежнему возит младшего в школу, хотя из-за работы это не всегда получается. Они вместе играют в дженгу, ужинают и, несмотря на постоянное присутствие в комнате Илана, наслаждаются обществом друг друга. Обстановка в доме всё равно давящая, отец больше к теме близости братьев не возвращается, а Юнги старается не доводить папу до истерики и держит дистанцию с Чонгуком. Так продолжается до нового года, когда Хьюго решает выделить Чонгуку пару своих людей и отправляет с заданием в Ракун. Чонгук никогда Юнги ничего по поводу работы не рассказывает, а омега, который и сам прекрасно понимает, чем занимается брат, сильно переживает из-за его долгого отсутствия. После этого задания Чонгук вместе с Хосоком начинают пропадать в картеле и очень редко появляются дома. Парни молча делают свою работу и за безупречный результат и свои методы получают постоянно похвалу и дополнительные надбавки от Хьюго. Чонгука в картеле теперь знают как Эль Диабло. Альфа впервые озвучил это имя во время одного из заданий на соседней территории, когда до того, как спустить курок, объявил своему противнику, что он Эль Диабло. Три месяца Чонгук и Хосок работают за пределами Амахо. Альфы отличаются упорством и тем, что не понимают слова «нет». Именно эту черту в них и рассмотрел Хьюго, который посылает их туда, где не справляются его самые опытные помощники. С парнями договориться невозможно, с ними даже подкуп не работает, и Хьюго, которому докладывают о каждом их шаге и слове, прекрасно об этом осведомлен. Чоны — карающая рука Хьюго, и шансов уйти от них нет. Намджун всё больше времени проводит с боссом и выполняет его личные поручения. Мо работает охранником паба, в котором любит проводить вечера Хьюго и в котором принимает гостей. Он уже привык к своему лицу и больше не обижается на слова парней картеля о том, что паб босса охраняет чудовище. Вернувшись после очередного большого дела, Чонгук первым делом идет к Юнги, которому, как и всегда, купил подарков, но в коридоре его перехватывает отец и требует на разговор. — Что произошло у Вареса? — стоит мужчинам оказаться снаружи, спрашивает До. — Ты сам прекрасно знаешь, — нервно поглядывает на дверь Чонгук, которому не терпится увидеть брата. — Я знаю, что ты привез то, за чем тебя послали, но тебе не кажется, что вы с твоим другом-психопатом совсем с катушек слетели? — Мы сделали работу, остальное неважно, — отмахивается Чонгук. — Вы перебили всех, кто был в баре, — кричит на него мужчина. — Тебе будут мстить! На этой земле кровь наркоторговца редко остается не отомщенной! — Пусть мстят, пусть придут, я не боюсь, — спокойно отвечает альфа. — Пора крысам вылазить из нор и начать считаться с новой силой. Думаешь, мне нравится убивать? Я предупредил, что мы не будем стрелять, если нам отдадут товар. Они не отдали. Отныне так будет со всеми. По-другому мне эту войну не выиграть. — У тебя нет никакой войны, ты сам никто, — хватает его за воротник До. — Сейчас ты машина для убийств Хьюго, и он тобой управляет. Тебе кажется, что ты что-то решаешь и у тебя есть власть, но это совсем не так. Ты весь обляпан чужой кровью! Не будь его псом! Посмотри на меня, я был таким же, и что я получил? — Нет, отец, — аккуратно убирает его руки со своего воротника Чонгук, — ты не был таким — ты воевал ради куска хлеба, я воюю ради идеи. — Ты и так уже на хорошем счету, ты добился столького за короткий срок, не нужно лезть в глаза другим картелям и, упаси высшие силы, конфедерации, построй дом, женись, будешь кататься, как сыр в масле, чего тебе неймется? — не отпускает его До. — Это не то, чего я хочу, но я не буду тебе рассказывать, потому что ты скажешь «ты не сможешь», и как бы твое и чужое «ты не сможешь» ни было моим мотиватором все эти годы, теперь я уже убежден, что смогу, и не нуждаюсь, а сейчас позволь мне увидеть Юнги, — идет к двери Чонгук. Юнги бросается на брата с порога и, обняв его, утаскивает в спальню пакеты с подарками, среди которых обязательно много новой одежды. Убрав пакеты в шкаф, омега берет куртку и бежит во двор, где в серебристом старом BMW его ждет Чонгук. — Гони, папа бежит, — кричит Юнги, пока альфа заводит мотор. — Ты кушал? — выезжает на дорогу Чонгук. — Давно. — Значит, я сперва тебя покормлю, — притягивает его к себе альфа и целует в макушку. Потом снова и снова, вдыхает сладкий запах граната и чуть ли не урчит от удовольствия. Парни вкусно кушают в любимой пиццерии Юнги, а потом Чонгук покупает брату горячий шоколад с корицей, а себе американо, и они едут к окраине. Чонгук оставляет машину на дороге, и они решают пешком прогуляться до холма, на котором часто встречаются и проводят пикники парочки. Долго погулять из-за холода не удаётся, и парни решают идти обратно к машине. Все встречающиеся на пути люди здороваются с Чонгуком, заставляют Юнги восхищаться братом. Чонгук сильно возмужал за последние годы. Он высок, подкачан и красив, а перед пронзительным взглядом черных глаз из-под отросшей челки невозможно устоять. У Юнги сердце замирает каждый раз, когда он его видит. Сейчас он без стука к нему не заходит, не потому, что Чонгук попросил, а потому что сам стесняется разглядывать обнаженный торс, который видел пару раз и никогда не забудет. Юнги с тех пор часто снятся покрытые рисунками с выступающими венами руки, кубики пресса и перекатывающиеся мышцы на мощной груди. Сев в машину, Чонгук греет руки Юнги своим дыханием и не торопится заводить мотор. — Ох, как же папа сейчас бесится и как же мне достанется, что я ушел с тобой, — хихикает Юнги, у которого щеки из-за холода раскраснелись. — Ничего он не сделает, максимум, поворчит, — притягивает его к себе Чонгук и обнимает. — Как у тебя дела в школе? Тебя никто не обижает? — Нет, — Юнги играет с его пальцами, на которых буквы складываются в слово «la familia», а на костяшке мизинца выбита корона. — У нас уже никто не учится, или в картели бегают, или на свидания. — Тебя тоже звали на свидание? — Да, и много, — чувствует, как напрягается рука брата на его бедре, Юнги, — но я не хожу. — И почему же ты не ходишь? — отбирает руку альфа и откидывается на спинку сидения. — Потому что я сравниваю всех с тобой, — бурчит Юнги и поворачивается к окну. — Это как? — Чонгук двигается, и Юнги чувствует его дыхание, щекочущее щеку. — Мой альфа должен быть таким же сильным, как ты, — тихо говорит омега. — Таким же умным, с добрым сердцем. У него должны быть такие же красивые глаза… — Знаешь, каким должен быть мой омега? — перебивает его Чонгук, и Юнги отрицательно качает головой. — Крошечным, с маленьким вздернутым носиком, с лисьими глазами, — альфа с нежностью рассматривая любимые черты. — С вишневыми губами, — задерживает внимание на губах, — и с огромным сердцем. Прям как ты. — Чонгук, — заливается краской Юнги, — папа говорит, что я маленький и ничего не понимаю, но я не маленький, мне почти четырнадцать лет, и так как у меня никогда не было от тебя секретов, ты должен знать, что я люблю тебя по-другому. И это плохо. — Что же в этом плохого? — внимательно смотрит на него Чонгук. — Нельзя любить своего брата, а ещё ты намного старше, а ещё ты меня любишь не так, как я тебя, — еле слышно говорит омега. — Я тебе не брат, а ещё возраст в любви не важен, — передразнивает его альфа, — а ещё я люблю тебя больше, чем ты меня, — обхватывает ладонями его лицо Чонгук. — Поэтому не грусти, а улыбайся. Твоя улыбка — моя причина жить. Юнги легонько приподнимает уголки губ, а потом озаряет салон автомобиля своей улыбкой, согревает сердце Чонгука. — Я так сильно по тебе скучаю, — Юнги зарывается лицом в его шею, вдыхает любимый аромат. — Я же вернулся. — Я всё равно скучаю, я хочу спать с тобой в обнимку, хочу приходить к тебе в любое время и хочу, чтобы ты чаще бывал дома. — Пока это невозможно, кроха, но всё будет, я тебе обещаю, — целует его в щеку, замирает на пару секунд, пробуя губами его кожу на вкус, скользит ниже, но сразу же отстраняется. — Ты не хочешь меня целовать, — утверждает Юнги и снова отворачивается к окну. — Очень хочу, но боюсь, что, попробовав тебя один раз, я не смогу остановиться, — заводит мотор Чонгук. — В моем классе уже все целовались, — Юнги включает музыку и, положив голову на его плечо, следит за дорогой. — Зачем тебе быть как все? — У меня в классе есть мальчик, он хочет меня поцеловать… — Какой еще мальчик? — мрачнеет Чонгук, сильнее сжимая руль. — Но я буду целоваться только с тобой, — начинает подпевать вокалисту любимой группы омега. — Обещаешь? — Обещаю. Юнги привык к каждодневным скандалам Илана по поводу Чонгука, поэтому молча меряет подарки брата и не отвечает ругающемуся рядом папе. Следующим утром он демонстративно проходит мимо автомобиля охраны и садится в машину Чонгука, который приехал сразу после работы, чтобы отвезти его в школу. Оставив брата во дворе учебного заведения, Чонгук планирует заехать к Намджуну, который поехал к границе встречать гостей Хьюго и попросил отвезти приболевшего Аарона к Лэю. По дороге к другу Чонгук замечает проехавшую мимо машину, которая обычно возит членов семьи Хьюго, сразу за ней он видит другой внедорожник без номеров, скрывшийся в том же повороте. Чонгук решает, не проверив свои догадки, не беспокоить пока людей босса и тоже едет за ними. Чутье Чонгука не подводит, стоило повернуть за угол, как он слышит выстрелы. Чонгук блокирует своим автомобилем дорогу, привлекая внимание нападающих, и берет огонь на себя. Альфа, который уже лежит на передних сидениях, кое-как отстреливается и параллельно зовет на помощь. Чонгуку везет, люди Хьюго оказываются через два квартала и пытающийся скрыться с места автомобиль перехватывают. В автомобиле Хьюго был Луи. Погиб шофер, охранник ранен, а Луи отделался испугом. Альфы отгоняют машину нападавших, а Чонгука срочно вызывает Хьюго. Начиная с того дня Чонгук официально становится одним из пяти помощников Хьюго и получает управление «разведчиками».

***

Отец звонит Илану теперь почти каждый день, До в такие моменты уходит из дома, потому что сразу после звонка у пары начинается скандал. Илан по-прежнему настаивает на поездке в Обрадо, а До по-прежнему не разрешает. После очередного скандала Илан заявляет, что так продолжаться не может, и если они не договорятся, то он уедет и больше не вернется. Уставший от постоянных скандалов До с огромным трудом разрешает Илану уехать в Обрадо, но вместо месяца, как просил омега, на две недели. Чонгук в больнице, где им с Хосоком обрабатывают легкие раны после задания, когда ему приходит смс от Юнги по поводу отъезда. В прошлом месяце Чонгук подарил Юнги мобильный телефон, который омега хотел, и теперь постоянно держит с ним связь. Чонгук, так и не дождавшись окончания перевязки, оставив Хосока в больнице, срывается к отцу. — Какого черта! Ты не должен был его отпускать! — кричит ворвавшийся в кафе, где любит сидеть До, Чонгук. Альфа настолько разъярён, что даже не стесняется друга отца, до этого попивающего с ним кофе. — Это его дом, я не разрешал из-за вопросов безопасности, но сейчас наши враги не в Обрадо, — спокойно отвечает До. — Пусть сам едет, ребёнка не трогает! — так и нависает над столом не находящий себе места Чонгук. — В этом и вся твоя проблема! — бьет ладонями по столу До, и кафе сразу покидают два посетителя, а хозяин запирает дверь и вешает табличку «закрыто». — Твоя бы воля, ты бы привязал омегу к себе. — Это мой омега, — приблизившись к его лицу, цедит слова Чонгук. — Мне плевать на все твои доводы и слова, Юнги мой омега, и я его не отпускаю. Ты своего можешь отпускать куда хочешь. — Твой отец жив и способен принимать решения, поэтому не забывай своё место, — сжимает в руках чашку альфа, а Чонгук, заметив, как от нервов дрожит челюсть отца, выдергивает стул и опускается напротив. — А вдруг с ним что-то случится? — уже спокойнее спрашивает альфа. — Согласись, что там и охраны больше и условия лучше, — просит себе воды До. — Если с ним что-то и случится, то скорее всего здесь. Отпусти его, пусть погуляет, и он будет тебе благодарен. Поверь мне, его любовь к брату, — кривит рот альфа, — от твоего решения позволить ему развеяться только увеличится. Не смей оспаривать моё решение и ломать мой авторитет перед семьей, — смотрит через витрину на улицу До, борется с собой, чтобы сказать следующие слова, — Мы оба знаем, что ты можешь отменить мое решение, что тот, кого я создал, оказался сильнее меня, но я тебя прошу, оставь ко мне уважение семьи. — Если через две недели Юнги не вернется, я поеду за ним, — поднимается на ноги Чонгук и идет на выход.

***

Юнги очень рад новости о поездке, но в то же время его радость омрачает предстоящая разлука с братом. Омега успокаивает себя тем, что Чонгук и так порой неделями пропадает на заданиях и время быстро пролетит, и продолжает собирать в маленький чемоданчик свои вещи. До границы омеги поедут с охраной, а на той стороне их встретят люди отца Илана Абеля. Чонгук приезжает домой к моменту, когда омеги уже готовятся отправляться, и, взяв Юнги за руку, тянет в сторону. — Через две недели я буду ждать тебя и буду писать. Ты тоже мне пиши. Не ходи один, будь осторожен, любая опасность — звони мне, плевать, что мы на разных территориях, я прилечу, — поглаживает большими пальцами его скулы Чонгук. — Хорошо, — утыкается лицом в его грудь Юнги и, простояв так пару секунд, идет к ждущему его автомобилю. Чонгук до того, как автомобиль не скрывается за углом, глаз с него не сводит и возвращается на работу.

***

Из-за неожиданного повышения после спасения Луи у Чонгука нет ни минуты свободного времени, но даже при стольких заданиях и делах он всё равно постоянно думает о Юнги и в день, минимум, два раза пишет ему. Альфы теперь часто зависают в одном из пабов Хьюго, где у них уже есть закрепленный за ними столик. Они пьют пиво, обсуждают свои дела и, как в былые времена, стараются шутить, что выходит с трудом. С каждым годом парни все мрачнее и все больше уходят в свои мысли, и даже шумные вечера у Лэя, который, благодаря тому, что Хосок хорошо зарабатывает, смог уйти с дополнительных подработок и ходит только в больницу, не помогают им хотя бы на время сбросить так рано взятый на себя груз. Намджун уже начал набивать волка на спине, поэтому сегодня вечером он единственный, кто довольствуется колой. У Хосока уже набиты «рукава», как и у Чонгука, только у Мо пока небольшое тату на спине. Намджун встречается с одним омегой из картеля, часто пропадает у него. Хосок постоянных отношений не заводит и при этом все время в обществе омег. Мо влюблен в сына шофера Хьюго, но о взаимности только мечтает и никаких шагов не предпринимает. Чонгук за последний год ни с кем не встречался, хотя до этого и был пару раз в отношениях. После паба Хосок предлагает позвать омег и поехать к заливу. Альфы соглашаются, в итоге в свободную от работы ночь они встречают рассвет у воды. Парни разводят костер на берегу и в свете включенных фар любуются тем, как танцуют омеги. Все, кроме Чонгука, который, как и в детстве, предпочитает любоваться языками пламени, облизывающими сухие ветки. Чонгук скучает. Пусть он часто днями не видит Юнги, но он знает, что тот дома, а сейчас альфа даже дома не появляется, все дни до его возвращения отсчитывает. Один из омег опускается рядом с Чонгуком и, взяв в руки его ладонь, подносит к губам. Чонгук ему улыбается, щеку поглаживает, прядь выбившихся волос за ухо убирает, но в его глазах, кроме отражения языков пламени, ничего не видит. В глазах Юнги Чонгук на вселенную смотрит, даже о своей войне рядом с ним забывает. Юнги вырос, он из неуклюжего и надоедливого мальчугана в красивого омегу превращается, и с каждым следующим днем только расцветает, в душе Чонгука ростки пускает. Чонгук любит его улыбку, от которой внутри щемит, а истома по крови разливается, любит его тихий с хрипотцой голос, его сонного по утрам на своей подушке, любит в нём всё и даже то, что в других его раздражает. Больше всего Чонгук любит его огромное сердце, доброту, то, как он даже через себя переступает, лишь бы близким плохо не сделать. Чонгук знает, что омега по нему безумно скучает, но он родителей не расстраивает и брату запрещает. Он до сих пор помнит каждую сцену, когда он гнал пытающегося его подлечить, накормить, хоть как-то о нем позаботиться брата, а тот утром всё равно встречал его с улыбкой. Чонгук второго такого не знает и не узнает. Он любит Юнги и как брата, и как омегу, а с такой любовью никому не справиться, даже расстоянию. Он потерпит, дождется своего мальчика и вновь прижмет к груди.

***

Илан и правда соскучился по отцу и дому, но он не ожидал, что, учитывая, как они расстались, его тут так встретят. Абель долго прижимал сына и внука к груди и попросил забыть прошлое. Юнги первый день был в шоке от огромного дома и подарков, которыми его осыпал дедушка. Омега будто оказался в другом мире. Если в Амахо во всем преобладает серый, то в Обрадо — цвет выжженного кирпича. Огромный двор с бассейном, куча охраны, дорогие автомобили, прислуга — всё это Юнги до этого видел только по телевизору, а сейчас ему приносят завтрак в постель и исполняют любое желание. Чтобы Юнги не скучал, Абель пригласил погостить к себе детей своих друзей, и омега целыми днями гуляет по городу с новыми знакомыми. Дедушка настаивает, чтобы Юнги покупал всё, что ему нравится, бронирует для него столики в лучших кафешках территории и всячески балует. После каждого дня, полного новых открытий и новых подарков, Юнги бежит к себе, шлет Чонгуку селфи и, если альфа может говорить по телефону — говорит, если нет, то пишет ему огромные смс-ки, где делится своими впечатлениями. Кроме всего этого, Юнги втайне от папы всё-таки пошел в тату салон с омегой, с которым больше всего подружился, и вышел оттуда с именем под левой стороной груди. У Чонгука скоро день рождения, и Юнги сделает ему подарок. Сегодня дедушка уехал на соседнюю территорию. Новые друзья Юнги рассказали ему, что вчера погиб омега главы соседнего картеля, и поэтому многие главные альфы картеля уехали на похороны. Юнги пропустил бы мимо ушей ненужную ему информацию, но сын погибшего, судя по всему, заноза в заднице его нового дружка, потому что мальчик, который старше Юнги на год, никакого сочувствия оставшемуся без папы омеге не выразил. Он показал Юнги страницу парня в социальных сетях, и Юнги заметил, что омега очень красивый и, судя по фотографиям, очень богатый. Только в последний день в Обрадо у Юнги плохое настроение, которое он, как бы ни старался, скрыть не может. Он даже себе не признается, насколько ему понравилось в Обрадо. Единственная причина, которая тянет его назад, — это Чонгук. Остальная картина на фоне увиденной в Обрадо приобретает еще более зловещие очертания, и Юнги впервые за четырнадцать лет ненавидит место, которое называет домом. По дороге к границе омега не сдерживается и, сидя на заднем сидении автомобиля, тайком утирает слезы, которые сразу же замечает Илан и притягивает его к себе. — Я жил этой жизнью, но я ее не ценил, я думал, что свобода выбора лучше, чем каждый день проживать как принц, — тихо говорит старший. — Я полюбил До, и он меня любит, только вот одной любви не всегда хватает. Я не хочу, чтобы ты прожил мою жизнь, поэтому и разговариваю с тобой, делюсь своим видением. Твой отец превращал мою жизнь в ад, а До привез меня в ад, и раньше я надеялся, что все поменяется, что мы сможем выбраться из этой дыры или хотя бы приведем ее в человеческий вид, но чем дальше, тем больше понимаю, что у Амахо нет будущего, и я гублю твою жизнь, заставляя тебя гнить в этом болоте, — целует сына в макушку омега. — Не плачь, у тебя всё равно еще есть шанс. — Мне и так хорошо, — звучит неубедительно Юнги, желающий не показывать папе, что он был прав. — Ты даже спать у дедушки не хотел ложиться, чтобы и часа там не пропустить, на сон не потратить, — усмехается Илан. — Ты внук могущественного человека, который готов бросить к твоим ногам весь мир. В Обрадо отличные учебные заведения, куча модных кафешек, да у тебя там огромный дом с отдельной гардеробной, я уже не говорю про красивых и умных альф, которых там можно встретить. — Мне неинтересно. — Конечно, ты пока слишком ослеплен своей так называемой любовью к брату, который с его характером и амбициями сам себе ищет смерть и найдет, — раздраженно говорит Илан. — В Амахо максимум чего ты добьешься — это закончишь школу, переспишь со своим драгоценным альфой и родишь ему будущего сироту, которого будешь воспитывать, как и папа его дружка, загибаясь на пяти работах и надеясь, что он проживет еще один дополнительный день. — Папа, пожалуйста, прекрати, — вытирает слезы Юнги. — Я не буду больше ничего говорить, ты сам все поймешь, — отодвигается от него Илан. — Пока мы не знаем, что бывает лучше, нас не переубедить, но ты увидел, что есть и другая жизнь, что весь мир — это не Амахо, остальное тебе решать. — Мне нечего решать, я знаю, чего хочу, — отворачивается к окну Юнги и вдевает в уши наушники. Чонгук с отцом встречают омег у границы. Чонгук, несмотря на то, что с ночи был свободен и мог поспать, так глаз и не сомкнул. Альфа даже к границе приехал намного раньше, потому что не мог найти себе места от нетерпения. Юнги, выскочив из автомобиля, сразу бросается к брату, и тот, подняв его на руки, долго обнимает. Чонгук, так и не отпуская Юнги из рук, идет к своему внедорожнику, подаренному ему Хьюго взамен автомобиля, который был обстрелен. На требования До позволить Юнги уехать с ними Чонгук перед всеми заявляет, что «своего омегу я отвезу сам». Илан уезжает с До. Всю дорогу до дома Чонгук прижимает омегу к себе и, не переставая, целует его в макушку, в щеки, позволяет своему зверю нанюхаться любимым запахом и почувствовать его тепло. Он на сегодня даже от всех дел отказывается и остается на ужин. Это первый вечер за долгое время, когда вся семья вместе сидит за столом. Юнги с горящими глазами рассказывает брату обо всём, что увидел в Обрадо, а Чонгук терпеливо слушает. На самом деле Чонгуку не нравится восторг Юнги, особенно когда речь заходит о доме и возможностях Абеля. Чонгук пока не может себе позволить такую роскошь и злится сейчас большей частью на себя. Альфа еще у границы заметил новую одежду Юнги, его бесят эти браслеты вокруг запястья брата, но больше всего бесит, что он начал пользоваться парфюмом, и это поменяло его запах. Внешне Чонгук свое недовольство не показывает, не хочет портить настроение Юнги и продолжает терпеливо слушать его рассказы. Завтра Чонгуку исполнится двадцать лет. Юнги утром будет печь ему свой первый торт, поэтому бежит на кухню проверить, все ли ингредиенты купила охрана отца. После ужина Чонгук не уходит, и омега не может скрыть своего счастья. Пожелав всем спокойной ночи, Юнги идет к себе, но даже не думает ложиться. В час ночи он следит из своего окна за курящим во дворе братом, а потом, убедившись, что все спят, тихо, чтобы никого не разбудить, проскальзывает в его комнату и сразу оказывается в крепких объятиях. — Ты думал, ты хитер, но я знаю тебя лучше, — усмехается старший, пока омега, взобравшись на его кровать, двигается к окну, давая и ему место. — С днем рождения! — взбирается на колени присевшему на кровати альфе Юнги и обвивает его шею руками. — Готов получить подарок? — Мой самый главный подарок у меня в руках, — сильнее прижимает его к себе Чонгук. — Ты так тягуче пахнешь после душа. — Подарка два, — заявляет Юнги и, немного отстранившись, задирает свою футболку. — Это первый. Чонгук не сразу понимает, что делает парень, а потом замечает выведенное на ребре свое имя. — Кроха, это ведь больно, — осторожно касается подушечками пальцев татуировки альфа, который не скрывает восторга. Зверь в альфе ликует. На его омеге его метка. Чонгук и подумать не мог, что Юнги напишет на себе его имя. Имя брата — первая татуировка Чонгука, и самая любимая, а сейчас он поглаживает выведенные красивым шрифтом шесть букв и чувствует, как покалывают кончики пальцев, касающиеся нежной кожи. — Там твое имя, а значит, не больно, — довольно улыбается Юнги, заметив, в каком приятном шоке его брат. Чонгук привстает и, положив омегу на кровать, приближается к надписи и оставляет на ней поцелуй. Для Юнги это тату — показатель любви к брату, для Чонгука это отныне весь его смысл, он будет вечно любить и защищать того, на ком выбито его имя, а пока ляжет со своим зверем у его ног и будет подчиняться только ему. — Я знаю, что у тебя под сердцем есть мое имя, — отвлекает его от созерцания тату Юнги. — Откуда? — удивленно смотрит на него сверху вниз альфа. — Не важно, сейчас время второго подарка, — Юнги обвивает руками его шею и, притянув к себе, неумело целует. — Юнги, — шепчет ему в губы Чонгук. — Поцелуй меня по-настоящему, — не отпускает его омега. — Я слышал, что ты говорил отцу, что я твой омега, а значит, ты мой альфа. Поцелуй меня. Чонгук, как завороженный, за его губами следит и, нагнувшись, их легонько касается. Соблазн слишком велик, они манят его цветом вишни и ароматом граната, блестят, как бриллианты, и Чонгук чувствует, как первая стена между ними пылью на землю оседает. Он касается и отстраняется, боится утонуть в том, из кого и не выныривал, и всё равно камнем идет ко дну. Чонгук целует медленно, нежно, не углубляет поцелуй, не впивается в него, как зверь, оголодавший по добыче, хотя это ему переломанных о простыню ногтей и стиснутых чуть ли не до треска зубов стоит. Юнги под ним подрагивает, и это, как по щелчку, отрезвляет альфу. Он резко отстраняется и, встав на ноги, идет к окну и распахивает его. — Я знаю, что я не умею целоваться, — притягивает колени к груди раскрасневшийся омега. — Дурачок ты, — улыбается ему Чонгук и возвращается к кровати. — Ты пока еще маленький и многое, может, не понимаешь, но когда альфа выбирает своего омегу, ему тяжело… — пытается подобрать слова Чонгук. — Я знаю, что такое секс, — заканчивает за него Юнги. — Мне не пять лет. — Тогда ты должен знать, что ты слишком мал, а я слишком слаб перед тобой, поэтому больше никаких взрослых поцелуев, пока ты не достигнешь совершеннолетия, — твердо говорит Чонгук. — Я больше и не собирался тебя целовать, это был подарок, — хмыкает Юнги и встает на ноги. — Пока папа не пошел проверять мою комнату, я пойду. — Не уходи, — ловит его за руку альфа. — Останься сегодня со мной. У меня все-таки день рождения, — притянув его к себе, целует в лоб Чонгук. — Папа будет ругаться, а отец накричит на тебя, — Юнги и сам не хочет уходить, тянется к брату и, положив голову на его грудь, слушает его размеренное дыхание. — Они не посмеют, — перебирает его волосы Чонгук. Омега, скинув тапочки, ныряет под одеяло и уже через пару минут мирно посапывает в руках Чонгука. Альфа долго не может уснуть, он всё никак не успокоит рвущееся наружу сердце, которое замерло, увидев татуировку, и вновь зашлось в бешеном ритме после поцелуя. Юнги для Чонгука сплошное открытие. Он вырос перед его глазами, Чонгук может читать его настроение и мысли по лицу, но в то же время этот омега умудряется не просто удивить его, а поразить прямо в сердце. Чонгук и подумать не мог, что именно Юнги сделает ему подарки, которые заставят запомнить этот день рождения на всю жизнь. Омега двигается во сне, Чонгук крепче его к себе прижимает и, зарывшись лицом в его пахнущие малиной от шампуня волосы, засыпает. Под утро Чонгук просыпается не от песни «с днем рождения», а от наполнившего его легкие терпкого запаха граната. Так Юнги никогда не пах. Его запах мягкой дымкой обволакивает сознание, а возбуждение сладкой истомой разливается по телу. Альфа резко открывает глаза и, повернувшись, смотрит на искаженное болью лицо брата. Омега все еще спит и мечется во сне. — Юнги, — нагибается к его лицу альфа, скользит взглядом по покрытой испариной шее, ключицам, выглядывающим из-под прилипшей к телу футболке. — Я позову Илана, — хрипло говорит он, сам не узнавая свой голос, но с кровати слезать не торопится. До прав, у Чонгука за двадцать лет было достаточно омег, течных в том числе, но ни один из них не ломал его волю и не позволял зверю выйти из-под контроля человека. Он нагибается ближе к его лицу, делает глубокий вдох, проводит губами по щеке, под его пальцами простынь с треском рвется, но он, так же удерживая себя на весу, нависает над ним, проживая секунды чистого, не сравнимого ни с чем удовольствия, просто находясь рядом именно с этим омегой. — Чонгук, — открывает глаза Юнги. — Кажется… — У тебя течка, — альфа даже не двигается, он пожирает его лицо взглядом, то вперед подается, то замирает. — Чонгук, — Юнги пугается, но не того, что альфа может ему навредить, а его взгляда. Он видит в его глазах черную бездну, в глубине которой сейчас молнии бьют, рассекают тьму огненными вспышками. Омега тянет к нему руки, прикасается пальцами к щеке, альфа резко назад дергается. — Чонгук, — молит Юнги, продолжает водить ладонями по раскаленной коже, но не обжигается. Омега тянется к нему, пытается быть ближе, потому что трогая его — спазмы отпускают, чувствуя его запах — боль отступает, только Чонгук не помогает. Он Юнги своим взглядом на куски растаскивает, в горящую смолу, плещущуюся в огромных котлах на дне зрачков, живьем опускает, но не прикасается, ближе не становится, хладнокровно его агонией любуется. — Прости, — шепчет Чонгук и, спрыгнув с постели, хватает с пола футболку и куртку и, отдирая от пола ноги, к которым словно привязаны булыжники, двигается к двери. — Чонгук, — хнычет омега, которому, стоило альфе отойти, плохо. Юнги изнутри будто ножи распарывают, а чем дальше альфа, тем сильнее они обнаженную плоть полосуют. Чонгук борется со своим зверем, еле удерживается от желания вернуться в постель, прижать омегу к себе и задохнуться от передоза эмоциями, которые ни один порошок Хьюго не вызовет. Он кирпич за кирпичом собирает стену между ними, которую сам разрушил, силой оттаскивает себя от того, к кому тянет как к магниту, пытает себя изощреннее лучших палачей Хьюго, и не останавливается. Каждый шаг от Юнги — это плоть альфы, зажатая меж челюстей зверя, морда которого измазана кровью, но лучше так, чем ломать омеге его детство. Кто-то должен быть сильнее, кто-то должен найти смелость и выйти из этой комнаты, в которой воздух раскален до предела и прикосновение двух тел приведет к взрыву, в огне которого сгорят двое, и пусть Чонгук готов гореть заживо, Юнги нельзя. Он раз пять оборачивается, чтобы посмотреть на брата и, проглотив раздирающую его жажду, скрывается за дверью. Стоит Чонгуку оказаться в коридоре, как он сталкивается с До и с кутающимся в жакет Иланом, который сразу бежит наверх. — Ты что-то сделал… — говорит До и сразу отступает, чувствуя состояние сына. Чонгук не дает отцу договорить, толкает его в грудь и выходит за дверь. Через пару минут тишину раннего утра рассекает рев мотора автомобиля альфы. Неделю Чонгук не появляется дома, сдерживает себя, грузит работой, борется со своим зверем, но к Юнги не срывается. Юнги семь дней переживает ад, из которого его не спасают ни таблетки папы, ни сон. Он так и лежит у себя, повторяя в голове тот поцелуй и сгорая с именем, выбитым на боку, на своих губах.

***

К концу недели у Лэя день рождения. Омега отказался от предложения сына поехать в ресторан и заявил, что лучшим праздником для него будет, если все соберутся на ужин. Весь день у Лэя были его друзья, а вечером за теперь уже большим овальным столом в гостиной сидят Намджун, Хосок, Мо, Аарон и Чонгук. Лэй наготовил много разной еды, но при этом не забыл приготовить любимое блюдо каждого альфы. Время близится к полуночи, вкусно поужинавших альф спасает от дремоты крепкий кофе, к которому Лэй помимо торта приготовил и чуррос. — Я собрал контейнер и для твоего брата, — смотрит на Чонгука омега. — Уверен, он до сих пор любит пончики. — Спасибо, — тепло улыбается ему альфа, — я правда передать ему их не могу, но найду, как отправить. — А нехуй было… ай, — восклицает Хосок, получив ложкой по костяшкам от папы за ругательства. — Я хотел сказать, не надо было влюбляться в своего брата, чтобы из-за его течки ночевать на улице. — Любовь, по-твоему, разрешения спрашивает? — нахмурившись, смотрит на сына Лэй. — Может, она еще и в дверь стучится прежде, чем войти? Он не твой брат, — поворачивается к Чонгуку. — И напротив, это замечательно, что ты полюбил человека, которого знаешь с детства, который вырос перед твоими глазами. Я тебя не осуждаю. — А я завидую, — скрещивает на груди руки Хосок. — Омеги меня обожают, потому что я крут и опасен, а когда я разбогатею, меня будут обожать за мои деньги, и я так и не узнаю, полюбит ли меня кто-то просто за то, что я Хосок. А тебе повезло. Он тебя с детства любит просто за то, что ты есть. — Ну что за чушь ты несешь! — кричит на сына Лэй. — Заставлю всю посуду вымыть и дом убрать. Ты же не глуп, чтобы не понимать, почему определённые люди рядом с тобой. Вот и отличишь того, у кого рядом с тобой сердце бьется, а не звон монет в ушах стоит. — А ты встречайся с богатым омегой, — доедает кусок торта Мо. — Вот богатые мне вообще нахер не… ай! Папа, я без рук останусь! — возмущается Хосок, потирая руку, по которой Лэй вновь ударил ложкой. — В этом доме не матерятся! — грозится омега. — Я не буду встречаться с богатым омегой, я вообще не буду ни с кем встречаться. Я прекрасно и без омег живу, — встает из-за стола разозлившийся Хосок. — А внуки? — расстроенно смотрит на него Лэй. — Ты оставишь меня без внуков? — У тебя еще четыре сына, кто-то и подарит тебе внуков! — выходит за дверь Хосок. — Я пас, — идет за Хосоком во двор курить Мо. — Я тем более, — встает на ноги Намджун, — при всей моей любви к тебе, Лэй, детей заводить не планирую. Аарон берет свою тарелку и переходит на диван, оставляя за столом Чонгука и Лэя. — Я не знаю, что будет завтра, — мягко улыбается расстроенному омеге Чонгук, — но я знаю, что самая большая ошибка, которую может сделать человек, — это зарекаться. Поэтому не расстраивайся, у тебя внуков будет больше всех в этом районе, и у меня такое чувство, что первым отцовство среди нас примерю не я, — подмигивает ему альфа и тоже идет курить.

***

— Я хочу с тобой поговорить, — подходит к копающемуся под капотом автомобиля во дворе До Илан. — Мой отец и тебя простил. — Думаешь, мне так нужно было прощение твоего отца, — смотрит на омегу До. — Ты ведь знаешь, что он не простой альфа, а фактически второй правитель Обрадо, тебе уж точно стоило бы с ним дружить, — недовольно смотрит на мужа Илан. — Что ты хочешь от меня? — подходит к нему До. — Представь на секунду, как бы мы разбогатели, если бы можно было включить Амахо в состав Обрадо, — щурится омега. — Ты понимаешь, что за чушь ты сейчас несешь? — обеспокоенно оглядывается по сторонам До. — Да перестань, ваш картель слишком слаб, чтобы покушаться на земли другого, а Обрадо может, и ты мог бы возглавить этот процесс, — не сдается омега. — Илан, — шипит на мужа альфа. — Твой язык тебя до добра не доведет. Я знаю, что твой отец промывал тебе мозги, но тут, в Амахо, за разговоры об объединении головы рубят. — У тебя ноль амбиций, жаль, я не понял этого до того, как мы поженились, — с горечью говорит омега и идет в дом.

***

Чимин рано понял, что он красивый. Ещё раньше он понял, что перед его улыбкой невозможно устоять. Впервые он задумался об этом, когда на рынке бесплатно получил пакет яблок только потому, что улыбался молодому альфе за прилавком. Потом история повторилась в маркете, где ему выпали леденцы после того, как хозяин засаленными пальцами долго гладил его по волосам. Сегодня он бесплатно позавтракал вкусным чаем с молоком и булочкой в кафе у дороги только потому, что, улыбаясь, слушал хозяина и позволял ему пожирать себя взглядом. Чимин красивый, и он теперь твердо убежден, что его красота — оружие, а не, как любит повторять Амин, проклятие. Чимин приходит в школу через день, не боится пользоваться косметикой и красит прядки волос в рыжий. Он носит титул самого красивого омеги средних классов школы и заставляет каждого альфу замирать. Аарон не разделяет восторгов друга, наоборот, они теперь часто ссорятся и днями не разговаривают. Последний скандал у друзей случился вчера после того, как Чимин вместо того, чтобы остаться на уроках, укатил со старшеклассниками на пикники. Сегодня утром Аарон демонстративно швыряет на стул рядом свой рюкзак, показывая другу, что место занято, но Чимин убирает сумку и всё равно садится. — Ну чего ты дуешься? — тянет омега и приближается к его лицу. — От тебя несет дешевыми сигаретами, — скривив рот, отстраняется Аарон. — Ты же знаешь, я не курю.  — Значит, тот, с кем ты сосался, курит, — раздраженно говорит альфа. — Ты плохого мнения обо мне, — поправляет волосы омега. — Какое есть. — Ну перестань, ты ревнуешь, что ли? — вновь приближается к нему Чимин, задевая плечом его плечо. — Я не одобряю твой образ жизни, — открывает учебники старающийся не смотреть на него мальчик. — Ты пропускаешь уроки, одеваешься, как не знаю кто… — Ты точно ревнуешь. — Я не хочу с тобой разговаривать. — Перестань, ты единственный альфа, которого я люблю. — Ты это каждому, кто тебя подвозит, говоришь? — со злостью захлопывает книгу Аарон. — Куда твой брат смотрит, если ты так рано гулять стал? — Я тебя ударю, — серьезно говорит Чимин. — Ты попробуй. — Да пошел ты, — омега пересаживается за соседнюю парту. Амин теперь частенько пропадает у своего бойфренда, и дом в полном распоряжении Чимина. После школы омега гуляет, но возвращается всегда до темноты. Сегодня порывшись на кухне, Чимин понимает, что Амин ничего не готовил, и решает сходить в магазин за маисовой лепешкой с сыром. Чимин запирает дверь и пешком идет в сторону ближайшего магазинчика, хозяина которого терпеть не может, но дальше идти — нужен автобус, а омеге лень и денег на билет из-за еды тратить не хочется. Чимин, перевесившись через прилавок, следит за тем, как продавец кладет в пакет лепешку, добавляет туда бутылку колы и початок кукурузы, щедро обмазанный майонезом. Омега улыбается мужчине, замечая, как он облизывается, поглядывая на его словно высеченные из мрамора ключицы, выглядывающие из-под растянутого свитера, и внезапно чувствует, как его, схватив поперек, ставят на пол. — Какого х… — не договорив, осекается Чимин, вдохнув обожаемый запах древесной смолы. — Слишком мал, чтобы жопой вертеть, — зло говорит ему всё ещё удерживающий его, но теперь за плечи Намджун. — Прос… — омега, который за словом в карман не полезет, рядом с этим альфой все слова забывает. Намджун выхватывает пакет у продавца, вручает Чимину, отмечая про себя, что омежка перед ним безумно красив, и бросает на стойку пару купюр. — Слышь, извращенец, — смотрит на мужчину Намджун. — Позвоночник сломаю и не моргну. — Он сам, — божится альфа, который прекрасно знает Намджуна. — А ты не ищи приключений, дуй домой, — хватает за шкирку и притягивает к себе пацана Намджун, вновь замирает, вдохнув знакомый запах топленого молока, пропускает в кровь, дает зверю унюхать свое. Чимин, не моргая, смотрит в глаза волка, а тот, пораженный красотой его лица и точеными чертами, не спешит его отпускать. Намджун за свои двадцать один такой красоты не встречал. Он опускает глаза вниз, убеждается, что у мальчугана есть метка и выдыхает. Ни один продавец, торгующий живым товаром, мимо такого не пройдет, но похищать этого омегу бессмысленно. Товар без цены — не товар. Этот омега бесценен. Ему на вид лет тринадцать, а вырастет, и все альфы вокруг вмиг обнищают, денег всего мира для этой дерзкой красоты с запахом детства не хватит. Невинность и разврат в одном флаконе. — Не давай им того, чего они хотят, ангелы не должны пачкать свои крылья о грязь, — с трудом убирает взгляд от красивого лица Намджун. — Хорошо? — Хорошо, — скрещивает за спиной пальцы Чимин и, прижав к груди пакет, бежит вниз по улице. *Название главы - Бескрылый (исп. Sin alas)