Gangstas

Несмотря на то, что большая часть «зверей» входит в картель, Чонгук запрещает своим парням между собой зваться людьми Хьюго и настаивает на том, что они «Звери». Хьюго, до которого дошла информация о дележе внутри своего картеля, этим очень недоволен и несколько раз делал парням предупреждение. — Вы люди картеля, нет никаких зверей, есть я и есть картель Амахо, — постоянно повторяет Хьюго. Намджун, Хосок и Чонгук всегда терпеливо слушают его, но не слышат. Стоит им выйти за пределы особняка, как они вновь становятся главарями самой крупной молодежной банды Амахо. Своим парням альфы делают различные поблажки и помогают устроиться. «Звери» обожают своих лидеров, чувствуют себя под защитой и способны поставить под сомнение слова Хьюго, но не альф. Вчера вечером парни вернулись с очередного задания и праздновали победу в пабе, куда явился и сам глава картеля. Хьюго видит в них будущих лидеров, чувствует их плохо скрываемые амбиции и именно поэтому держит их под личным контролем. — В конце недели на границу за деньгами поедут мои ребята, — говорит севший за покрытый следами от бокалов потертый стол Хьюго, пока ему наливают виски. — Вы трое останетесь со мной, сделаем обход. — Но на границах обычно бойня, и людей туда последние месяцы ведём мы, — напрягается Чонгук. — Уверен, обход вы можете сделать и без нас. — В любой структуре главное её голова, мой мальчик, — отпивает из бокала Хьюго. — А здесь голова я, и тебе следует это запомнить. Я добро не забываю и помню, как ты спас моего сына, но ты порой перегибаешь палку. На границу поедут ваши подручные, а вы с полудня будете у особняка. Хьюго залпом допивает виски и, со стуком опустив его на столик, уходит. Намджун сразу тянется за телефоном и объявляет немедленное собрание «зверей» на «базе». База «зверей» — это заброшенный многоквартирный дом, который должен был быть пятиэтажным, но дальше третьего этажа дело не пошло. Хозяина пристрелили, а здание, которое вот уже пять лет как должны снести, так и стоит. На крыше дома альфы проводят свои собрания, прячут оружие и отдыхают. Главари «зверей» дают указания, делятся опытом и просят своих быть осторожными. Хосок предлагает послать за ними, как страховку, парней, не входящих в картель, но Намджун напоминает, что если Хьюго пронюхает, а он пронюхает, то достанется всем. Почти до утра они пьют пиво, жарят на угле кукурузу и отрываются под реггетон. После посиделок с парнями Чонгук отдает машину на мойку, а сам идет в душ. Забрав автомобиль, альфа, так и не поспав, едет в школу за Юнги. Вышедший с уроков Юнги сразу видит черный внедорожник брата у ворот и, размахивая рюкзаком, бежит к прислонившемуся к дверце альфе. Чонгук ловит омегу в объятия и, подняв, сажает на капот. — Как прошел день у моей крохи? — целует его в нос альфа, но Юнги, вцепившись пальцами в воротник его кожанки, тянет его на себя и оставляет короткий поцелуй на губах. У Юнги сейчас волосы цвета платиновый блонд, разрешение на который он выпросил у папы на свой день рождения. Омега с каждым днем всё больше расцветает, привлекает внимание и помимо восхищения вызывает у Чонгука жуткую ревность. Чонгук, бросив все дела, приезжает сам его забирать и заодно показывает всем, что к Юнги нет подступов. Вся школа это точно знает, и пусть братья, переступив порог дома, расходятся, всё остальное время они свои отношения не скрывают. — Мы поедем домой? — с надеждой на отрицательный ответ спрашивает омега. — Я сильно занят, но кофе выпить успею, — Чонгук притягивает за бедра скользящего по железу парня вниз, заставляя его обнять торс альфы ногами, и целует его под ухом. Юнги спрыгивает на асфальт и, обойдя автомобиль, садится на пассажирское сидение. Чонгук тоже садится в автомобиль и, закурив, заводит мотор. Всю дорогу до кофейни Юнги льнет к альфе, подпевает вокалисту, а Чонгук держит его руку в своей правой и периодически оставляет поцелуи на костяшках. Альфа паркуется перед кофейней, но не спешит выходить. Он нагибается вперед и, открыв бардачок, достает из него черную коробочку. — Это тебе, — протягивает коробочку омеге. Юнги обожает подарки, а от него больше всего. У Чонгука потрясающий вкус, и самое главное, он знает вкус брата. Омега второпях раскрывает коробочку и смотрит на гранатового цвета камень в форме сердца, вдетый в кожаный ремешок. — Это очень красиво, — как завороженный, рассматривает подарок Юнги. — Это просто бижутерия, — помогает ему надеть подарок альфа. — Говорят, что какой-то древний правитель, его, кстати, тоже называли Дьяволом, подарил своему омеге рубин в форме сердца. Когда я добьюсь своих целей, я подарю тебе драгоценный камень, а пока пусть этот будет знаком моей любви к тебе. — А ты сможешь купить мне тот, что был у того омеги? — загораются глаза у Юнги. — Нет, не смогу, — серьезно говорит альфа. — Омега с ним похоронен, и никто не знает, где его могила, хотя, даже если бы и знали, я бы не стал забирать символ любви, принадлежащий другому. Я закажу для тебя новый. — Мне и этот нравится, — улыбается Юнги и отвечает на поцелуй. Чонгук целует его долго и сладко, не отстраняется от губ, которые больше сегодня поцеловать не сможет. Только с Юнги каждый поцелуй, как первый, и альфа уверен, что даже всей жизни не хватит, чтобы он насытился поцелуями с ним. Через десять минут парни сидят у окна в кофейне, Юнги пьет любимый горячий шоколад, а Чонгук американо. — Я теперь знаю, почему ты такой сладкий, — улыбается Чонгук, следя за тем, как с удовольствием попивает горячий напиток младший. — Потому что весь твой рацион — это сладости. Когда я разбогатею, я куплю тебе пряничный домик, в котором ты будешь жить. — А когда ты разбогатеешь? — отложив ложечку, спрашивает омега. — Ну, я уже не беден, — усмехается альфа, — но еще пара заданий, и я начну. — Что начнешь? — Тебе этого не нужно знать. — И у нас будет большой дом с бассейном? — внимательно смотрит на него Юнги. — С тех пор, как ты приехал из Обрадо, ты грезишь о доме и бассейне, — соединяет брови на переносице альфа. — Но я очень хочу такой дом, как у дедушки, ты бы видел, как там красиво, — тараторит омега. — Я хочу себе огромную комнату и большую гардеробную… — У нас будет одна комната, — прислоняется к спинке стула Чонгук, а омега краснеет. — Ну до того, как мы поженимся, она будет отдельная, — бурчит Юнги. — Хорошо, — вздыхает Чонгук, — у тебя будет и отдельная спальня, и со мной. — И бассейн? — подается вперед Юнги. — И бассейн, — вертит меж пальцев зажигалку Чонгук, который с каждой секундой всё мрачнее. — А без него ты меня любить перестанешь? — Нет конечно, просто папа говорит, ты ничего не добьёшься и умрёшь, я в такие дни много плачу, — отодвигает чашку Юнги. — Плачешь, потому что я умру или потому что ничего не добьюсь? — изогнув бровь, смотрит на него альфа. — Ты ведь несерьёзно? — обижается Юнги. — Просто мне не нравится, что ты много думаешь о материальном, — накрывает ладонью его руку Чонгук. — Представь на секунду, что я не смогу этого добиться, что мы будем жить в небольшом домике в том же районе, ты перестанешь меня любить? — Нет, — твёрдо говорит Юнги. — Тогда я добьюсь всего, просто имей терпение и поменьше зависай в соцсетях своих новых дружков, — просит счет альфа. — Не каждому везет родиться в семье с достатком и вырасти в роскоши, но что будет дальше — зависит от нас самих. Не важно, где мы родились, важно, где мы хотим оказаться. Всё у тебя будет и больше, я тебя с ног до головы золотом осыплю, ты просто будь рядом, люби меня, улыбайся мне и поддерживай, — говорит Чонгук. — Думаешь, я сам доволен такой жизнью? Думаешь, этого я хочу своим детям? Я буду бороться и добьюсь будущего, в котором мы будем жить в достатке, а наши дети не будут бояться ходить по улицам. Я тебе обещаю.

***

Юнги лежит на животе на своей кровати и листает ленту в гангстаграме. Рядом с ним сидит его одноклассник и единственный друг Мару. С Мару Юнги сблизился в этом году после того, как омег, как отличников, посадили вместе. Отец Мару дальний родственник Хьюго и держит магазин стройматериалов через два квартала. Илан общается с его папой, и их дом единственный в округе, куда пускают Юнги даже с ночёвкой. Правда ни одна ночёвка не удалась, потому что Чонгук, в отличие от родителей, ссылаясь на отсутствие охраны у них дома, омеге не разрешил. Это был первый раз, когда братья поругались. Чонгук приехал к Мару среди ночи и, перекинув через плечо возмущающегося Юнги, забрал его домой. — Это тоже дедушка прислал? — с восторгом рассматривает лежащий на стуле кардиган Мару. Юнги, не поднимая головы, кивает. — Черт, сколько он тебе подарков покупает, я даже завидую, — бурчит Мару. — Ты же знаешь, что я всегда дам поносить, — улыбается Юнги. — Почему он никогда не забегает домой, когда я здесь? — ноет Мару, поглядывая в окно на звук каждого проезжающего автомобиля. — Может, хватит залипать на моего альфу, — шутливо злится Юнги. — Я предпочитаю думать, что он твой брат, — поправляет челку омега. — Он мой брат и мой альфа. Глаза выцарапаю, — шипит Юнги. — Лучше бы тем, кого он трахает, выцарапал бы, — хмыкает Мару. — Ты что-то знаешь? — отбрасывает в сторону телефон Юнги. — Ну в пабе у дяди он сидел с омегой на коленях и с ним и уехал. — Я убью его, — скользит на пол расстроившийся Юнги. — Мне нужно поскорее подрасти.

***

Юнги, увидев из окна внедорожник брата, паркующийся во дворе, к ужину спускается с подкрашенными глазами. Илан сразу же отправляет его обратно умываться, а Чонгук, сказав, что идет за сигаретами, проскальзывает в ванную за братом. — Ты и так самый красивый омега во вселенной, — прикрыв за собой дверь, прислоняется к ней Чонгук. — Поэтому ты с другими гуляешь, — нагнувшись через раковину, ватным диском стирает карандаш с глаз Юнги. Альфа стоит позади него, скользит взглядом по хрупкой фигурке, задерживает взгляд на выпяченной попке. — Я ни с кем не гуляю, — отвечает Чонгук. — Мне даже здороваться с альфами нельзя, а у тебя омеги на коленях сидят, — оборачивается к нему Юнги и поворачивает голову в бок, когда альфа нагибается к его губам. — Это старые знакомые, наш вечер там и закончился, — не отстраняется Чонгук, с шумом вдыхая любимый запах. — Ты уехал не один, — у Юнги шея затекла, но если он повернется, то Чонгук его поцелует. Омега чувствует его горячее дыхание на щеке, но не сдаётся. — Откуда у тебя шпионы? — Сперва ты ответь. — Да, вечер закончился у меня в машине, — говорит альфа и за талию притягивает его к себе. — Вот иди его и целуй, — пытается выбраться Юнги, но Чонгук, обхватив пальцами его подбородок, жадно и долго его целует. Он обследует его рот языком, посасывает губы, так и не позволяя им же оставленным ранкам заживать, открывает новые. И снова у Юнги под ногами вместо пола зыбучие пески, в голове одна за другой взрываются звезды, а загустевшая кровь закупоривает сосуды. Омега цепляется о его плечи, трётся о затянутые в серую футболку мышцы и чувствует как пальцы на ногах сладкой истомой сводит. До первой течки Юнги себе только поцелуи с ним представлял, засыпая, их вспоминал. Теперь по вечерам Юнги о красивом теле брата думает, своих фантазий не стыдится, более того, часто именно его представляя, у себя в комнате запирается. — Хорошо, больше никаких омег, обещаю, — шепчет ему в губы альфа. — Буду отвлекаться по-другому. — Как? — Убивая. — Эй! — хмурится Юнги. — Шучу, — не шутит.

***

В воскресенье вечером парни Хьюго возвращаются с товаром. Чонгук, Намджун, Хосок и Мо слушают рассказы «зверей» о вылазке в пабе, распивая пиво. — И тогда я понял, что ад раскрыл свои врата, — возбужденно рассказывает о столкновении двадцатилетний Рико, который в банде уже пять лет. Рико в картель привел Хосок, который за него и перед Хьюго заручился. Рыжий паренек, который получил прозвище «сирена» из-за того, что не умеет тихо разговаривать, быстро завоевал доверие альф. — После начала перестрелки мы уже палили куда попало, не было времени целиться, — продолжает рассказывать Рико. — Но вы молодцы, вы выбрались, — хлопает его по плечу Хосок и снова угощает пивом. Распив несколько бокалов разливного пива, парни расходятся по домам. День проходит, как и всегда, загруженным, у Чонгука не бывает времени забежать в школу и он высылает за Юнги своих ребят. Вечером, после сходки у Хьюго, Чонгук решает заехать домой на пару минут и, поцеловав Юнги, поехать к Намджуну. Спускаясь на своем автомобиле вниз по улице, альфа замечает копошащихся у мусорного бака детей и останавливает машину. Мальчишки сразу подбегают к альфе и, указывая на бак, наперебой рассказывают про страшную находку. Чонгук отгоняет детей и, подойдя к баку, заглядывает внутрь. Ему хватает пару секунд, чтобы узнать по татуировкам того, чья рука валяется на дне бака. Он достает из кармана звонящий мобильный и отвечает на звонок. — Намджун… — начинает Чонгук. — Его голова в парке у паба, — не дает ему договорить Намджун. — Ничего не предпринимай. Скажи мне, где ты, и я приеду. — Я еду к Хьюго, — сбрасывает звонок Чонгук и, освободив набитый картофельной шелухой пакет, берёт им руку. К Хьюго Чонгук приезжает одновременно с Намджуном. Старший и не пытается его остановить и следом за ним проходит во двор особняка. Пару минут парни топчутся у дверей, пока босс разрешает им войти. — В чем дело? Мы же недавно расстались, — поправив полы халата, опускается в кресло Хьюго, пока ему наливают виски. До сидит в соседнем кресле и, нахмурившись, смотрит на сына. — В этом, — Чонгук бросает на столик перед ним пакет, из которого выглядывает рука. Охрана альфы подается вперед, но Хьюго останавливает их взглядом и, поморщившись, смотрит на руку. — У меня здесь сын, больше не смей тащиться в мой дом с такой ношей, — цедит сквозь зубы глава картеля. — Мне плевать, кто у тебя здесь, это рука моего человека, моего друга. Части его тела разбросаны по всему городу. Тебе есть, что сказать нам? — рычит Чонгук, зверь которого готов рвать и метать, несмотря на то, что против него обнажили клыки звери шестерых альф. — Знаешь, по идее я должен приказать тебя, как щенка, выбросить из моего дома, потому что я не обязан тебе ничего докладывать, но ты сейчас сильно расстроен, и я понимаю твои чувства, — прикуривает сигару Хьюго. — Ты потерял друга. Я потерял своего человека. Неужели ты думаешь, что это сделал я? — Я думаю, что ты не способен защищать своих людей, что твоя система безопасности настолько хромает, что кто-то может средь бела дня порубить на куски твоего человека, который вчера вернулся с товаром и пополнил твою казну, а ты сидишь и попиваешь здесь виски, — Чонгук чувствует, как Намджун пытается его успокоить. — Чонгук! — встревает До. — Веди себя подобающе. — Я не с тобой разговариваю, отец, — даже не смотрит на него альфа. — Сколько еще моих парней должно погибнуть, чтобы ты начал действовать? — обращается к Хьюго. — Я тебя последний раз предупреждаю, — багровеет Хьюго. — Это мои парни! И ты мой! Я тот, кто дает тебе на хлеб, и ты обязан подчиняться мне. — И тот, кто позволяет, чтобы меня порубили на части, — спокойно говорит Чонгук, чувствуя, что даже охрана Хьюго в этом вопросе на его стороне. — Я понимаю твои чувства, и обещаю, я найду тех, кто это сделал, — уже тише говорит Хьюго. — Лучше тебе это сделать, — бросает ему Намджун, и схватив пакет, парни идут на выход. — Хосок не звонил? Я боюсь за него, — идет к машине Намджун и замирает на полпути, смотря на огненное зарево вдали. — Какого хуя? — внюхивается Чонгук и видит выбежавшего на улицу Хьюго. — Это лаборатория горит! — кричит Хьюго и приказывает своим людям выдвигаться. Одна за другой машины картеля покидают двор особняка. — Чон Хосок ебаный психопат, — сплевывает Намджун, и два внедорожника выезжают следом за кортежем Хьюго. На месте лаборатории одни стены, над которыми поднимается густой черный дым. Сгорел весь товар, который готовился к продаже, Хьюго рвет и мечет, ко всем границам разосланы люди, и ведется опрос проживающих вблизи. Намджун продолжает звонить Хосоку, но телефон альфы выключен. Поняв, что больше здесь делать нечего, альфы оставляют Мо следить за ситуацией, а сами едут к Хосоку. Проезжая мимо кладбища, они замечают мерседес Хосока у дороги. Парни сразу идут к одинокой фигуре в середине кладбища. Хосок не реагирует на подошедших друзей и копает могилу в свете догорающих рядом свечей. — Хосок, — подходит ближе Чонгук, но альфа не отвечает, вонзает лопату в землю и углубляет яму. — Хосок, — повторяет Чонгук и, не получив реакцию, силой отбирает лопату и сам продолжает копать. Хосок опускается на камни позади и дрожащими пальцами подносит к губам сигарету. — Голову и руку привезли? — затягивается альфа, и Намджун кивает. — Я нашёл всё остальное, по всей территории раскидали, — прокашливается Хосок. — Похороним, утром я закажу табличку: «Рико Сирена Дилес, двадцать лет. Отличный друг, прекрасный альфа, отец не родившихся детей». Чонгук отбрасывает лопату в сторону и, присев рядом с друзьями, тоже закуривает. — Ты проводил его с фейерверками, — усмехается Намджун. — Да, — кивает Хосок, — но легче не стало. — Почему нас не дождался? — спрашивает Чонгук. — Я так не умею. Я увидел руку, и всё. Разговаривать, обсуждать, искать виноватых — я не умею так, — говорит с горечью и бьёт себя по груди. — У меня тут болит, будто я ежа проглотил, не могу терпеть, — морщится, справляясь с очередной волной боли. — Я привел его в картель, я за него отвечал, вчера он так радовался, а потом его порубили. Я тоже хочу порубить тех, кто это сделал, но я пока не могу. — Это Хьюго, — тихо говорит Чонгук. — Люди Намджуна подтвердили. — Я знаю, пусть разгребает пока останки своего товара, для него это больнее, чем если бы положили весь его картель. Он любит деньги больше людей. — Нашли два трупа на месте поджога, — встает на ноги Намджун и идет к пакетам. — Земля им золой, — спокойно говорит Хосок. — Я предложил им съебаться, но они предпочли умереть за Хьюго. — Мы переночуем сегодня у тебя, — помогает Хосоку Чонгук. — У меня тесно, а вам не десять лет, — убедившись, что все части тела сложены в могилу, начинает засыпать ее землей Хосок. — Ляжем на полу, как в старые добрые времена, — улыбается Чонгук, поджигая потухшую свечу. — А если они придут? — делает паузу Хосок. — Как же ваши братья? — Ты тоже наш брат. — Сайко мой герой, — спотыкаясь, бежит к могиле Мо и, только благодаря Намджуну, который ловит его, не падает лицом в еще не закопанную могилу. — Заткнись, мелкий, — шипит Чонгук. — Выдашь еще. Ну как там? — Думают, это вчерашние так мстят, — пытается отдышаться Мо. К Лэю парни приходят перепачканные в земле и золе, омега по-одному провожает их в ванную, выдавая полотенца, а потом сидит на кухне и молча пьет мятный чай. Лэй вместе с Мо расставляет свечи на пороге и поджигает их, чтобы душа Рико нашла дорогу к ним и посидела последнюю ночь со своими друзьями. — Папа, прости, я не мог по-другому, — лежит на диване с головой на коленях омеги Хосок. — Ты всё сделал правильно, — целует его в лоб Лэй.

***

— Опять военное положение, я даже в магазин сходить не могу, — жалуется сидящему за столом на кухне До Илан. — Все из-за склада, говорят, нам Ракун мстит. — Пока не найдут поджигателя, так и будет, а ты посылай в магазин охрану, — чистит оружие До. — Пап, — влетает на кухню Юнги. — Дай телефон позвонить, мне деньги Чонгук ещё не закинул. — Ты видишь, мы разговариваем, — злится Илан, — и потом, я тоже ещё денег не положил. — Позвони с моего, — дает Юнги телефон До, — а я положу на счет денег. Юнги, схватив телефон отца, оставляет родителей и убегает. — Я и так толком выйти никуда не могу, живу, как в тюрьме, — закончив освобождать пакеты, приступает к разделыванию мяса Илан. — Ходи куда хочешь, с охраной, просто после шести не выходи, — копается в телефоне супруга До. — Твой босс хоть понимает, что с каждым днем ситуация у нас всё хуже и долго так продолжаться не может? Амахо всю жизнь был дырой, а сейчас это просто болото. Нужна новая кровь, нужно менять управление, — размахивает ножом омега. — Илан, прошу, не начинай, — устало просит До. — Если бы все было так легко. — Всё легко, просто ты боишься. — Мои доходы повысились, я думаю строить новый дом, мне всё подходит. — Да хоть дворец в этой дыре построй, жить здесь будет невыносимо, — вытирает руки о салфетку омега. — Скоро мы с Хьюго пойдем за новым товаром, такого нет ни у кого в Кальдроне, и дела пойдут в гору, — встав на ноги, подходит к супругу До. — Ты, значит, опять уезжаешь? — поворачивается к нему лицом омега. — Не сейчас, а через неделю на «ничейную» землю, так что пока я здесь, — тянет его на себя и целует в губы альфа. — Поменьше бы ты возмущался, и цены бы тебе не было. — Ты бы ко мне прислушивался, и я бы не возмущался, — фыркает Илан, но на поцелуй отвечает. До зовет охрану наружу, и альфа, забрав оружие, уходит. Илан набирает смс отцу с просьбой перезвонить, когда будет время, и достает из холодильника овощи.

***

— Я задыхаюсь, — отстраняется Юнги от брата и делает глубокий вдох. — Я задыхаюсь, когда не целую тебя, — усмехается Чонгук и вновь приближается, накрывая его губы своими. — Поэтому в последние дни никак дома не появишься, — обиженно бурчит омега, которого альфа прижимает к стене за домом. — Ты же знаешь, что творится на улицах. Хьюго не отпускает. Как всё уляжется, буду чаще приходить, — поглаживает его скулы Чонгук. — Я скучаю. Каждый раз, выходя с занятий, я ищу тебя, а ты присылаешь парней. — Потерпи ещё немного, кроха, — Чонгук, завидев вышедшего из дома отца, идет к нему, а Юнги проскальзывает домой, еще пару минут чувствуя вкус его обветренных губ на своих. — Ты к Хьюго? — подходит к стоящему у автомобиля отцу Чонгук, и тот кивает. — Поехали со мной, я тоже к нему, — кивает на свой внедорожник альфа, и До соглашается. Половину пути мужчины молчат, выкуривают по сигарете, и уже ближе к особняку босса первым не выдерживает До. — Сынок, я знаю, что нам с тобой не найти общий язык, но Хьюго опасный человек, постарайся не идти напролом. — Отец, я люблю тебя и, несмотря на то, что я тебе выговариваю в моменты наших ссор, безмерно уважаю, — паркуется у дороги Чонгук. — Я прекрасно знаю, что за тип Хьюго и на что он способен, и некоторые вещи я делаю нарочно, я проверяю его выдержку, изучаю реакцию. Не переживай за меня, я умирать не планирую, ты лучше за своим здоровьем следи и постарайся не позволять этому сукиному сыну помыкать тобой. — А что с Юнги? — смотрит на него До. — Ты же не думаешь, что я слепой и не знаю, что вы по-прежнему бегаете друг к другу. Он ведь тоже мой сын, и у меня сердце болит за вас обоих. Ты уверен, что тебе нужны эти отношения? Уверен, что завтра ты не забудешь о нем и не оставишь его склеивать разбитое сердце? Можно потерять своего омегу и любовь, но если ты не уверен в вас с Юнги и продолжаешь давать ему надежду, ты потеряешь не только омегу, но и семью. — Единственное в моей жизни, в чем я уверен на все сто процентов — это моя любовь к нему, — твёрдо говорит Чонгук.

***

После школы Юнги, как и всегда по четвергам, просит охрану оставить его у друга и делает уроки вместе с Мару. Омега скидывает брату смс, что у друга, и, продолжая поедать фрукты, слушает Мару. Чонгук пишет, чтобы Юнги не засиживался, и обещает приехать домой к ужину. После посиделок с другом Юнги вызывает шофера, но просит остановить машину, не доезжая до дома, чтобы зайти в киоск. Омега покупает себе жвачку и медленно плетётся к калитке к себе во двор, как чувствует на своей заднице руку проходящего мимо альфы лет двадцати, который вместо извинений нагло ухмыляется. — Ты совсем охрен… — Юнги не договаривает, потому что вылетевшие со двора охранники загоняют омегу во двор, а альфа, увидев громил, убегает. Юнги сидит на кухне со стаканом ледяной колы перед собой и выслушивает недовольство папы, как слышит шум со двора. Юнги узнает звук его автомобиля всегда, даже если он ещё не въехал на улицу, омега чувствует его приближение. Чонгук проходит на кухню и, стащив с себя кожанку, вешает её на спинку стула. — Ужинать будешь? — спрашивает Илан у мрачного, как ночь, альфы, который сканирует взглядом сидящего с виноватым видом омегу, изучающего ободок стакана. — Оставь нас на пару минут. Илан, взяв миску с жареными орехами, выходит. — Тебе охрана уже всё доложила, конечно же, — вздыхает Юнги. — Юнги, — вытянув стул, садится напротив Чонгук. — С каких это пор ты один выходишь на улицу? — Часто выхожу, или ты думаешь, я только дома сижу и тебя жду? — нервно облизывает губы омега. — Не дерзи. — Ну схватил он меня за задницу, ну и черт с ним, я бы ему глаза выколол, если бы мне поз… — Я ему руку сломаю после того, как с тобой поговорю, — перебивает его вскипающий Чонгук. — Не нужно со мной так разговаривать! — зло говорит Юнги. — Не веди себя как ребёнок. — Я ребёнок, мне можно! — Запрещаю тебе без охраны или отца куда-то выходить, — по слогам выговаривает слова альфа. — Я не в тюрьме живу, — Юнги страшно, он впервые так разговаривает с братом, и пусть разум твердит, что Чонгук прав, что лучше не напирать, нежелание сдаваться его затмевает. — Да что с тобой? — не понимая, смотрит на него Чонгук. — Перестань меня опекать, будто я сам не могу за себя постоять. Я знаю, что в Амахо опасно, но вы ничего не делаете, чтобы это поменять, а я не могу жить взаперти и ездить только в школу и обратно, — зло говорит омега. — Я должен тебя опекать, ты моё всё, — мягче говорит альфа. — А ты должен понимать, что даже метка не дает тебе гарантий безопасности. — Прекрати мне выговаривать, — встает на ноги Юнги. — Такое случается, но я жив и здоров, и, поверь мне, я умею дать сдачи. Еще и наручниками меня к входной двери прикуй. — Надо будет — прикую, — поднимается за ним следом Чонгук. — Видеть тебя не хочу, — шипит Юнги и, вылетев из кухни, сталкивается с Иланом, не успевшим отбежать. Чонгук за братом не идет, он пару минут ходит по кухне, а потом уезжает на работу. Юнги идет прямо к себе и, завалившись на кровать, вымещает злость на подушке. Он демонстративно отворачивается, услышав, как поворачивается ручка двери, а поняв, что это Илан, разочаровано вздыхает. — Ты же всё подслушал, думаешь, я тебе новое скажу? — злится омега, что его покой нарушили и нарушитель не Чонгук, который пришел извиняться. — Я с миром, — опускается на кровать Илан. — Твой брат деспот похуже отца. Не выходите, не дышите, так и гниём в этой дыре. — У меня есть метка, и я думал, меня никто не тронет, — садится Юнги. — В этом болоте это не важно, тут нет никакого контроля, — говорит Илан. — Помнишь, в Обрадо как ты свободно гулял, где хотел, потому что за покушение на тебя голову бы оторвали, а тут бардак, и я уже не знаю, когда все нормализуется. — Я не смогу жить всю жизнь в доме, — раздраженно откидывает в сторону подушку Юнги. — Я хочу гулять, ходить в парки и кофейни сам, без Чонгука и охраны, а мы с Мару или у меня торчим, или у него. И пусть я люблю Чонгука, но он не прав. — Он думает о твоей безопасности, но не понимает, что тебе дышать нечем, им никогда и не понять, они по-другому не жили, — с горечью улыбается Илан. Просидев еще пару минут с сыном, омега уходит к себе, а Юнги листает журнал. Юнги уже засыпает, когда телефон оповещает о входящем смс от Чонгука: «Прости, если я был резок, но я боюсь за тебя. Я еду за город по делам, вернусь к обеду и приеду в школу. Я не поцеловал тебя и ненавижу себя. Спи сладко, кроха». Юнги перечитывает смс три раза, не отвечает, убирает телефон под подушку и засыпает. Чонгук докуривает сигарету, сидя за рулем в лесной чаще, где будет первая за эту ночь встреча, и продолжает гипнотизировать черный экран мобильного. Омега получил смс, открыл, но не ответил. Впервые. Внутри под грудиной противно свербит, а загустевшая кровь в черный окрашивается. Телефон молчит, и эта тишина невыносима. Будто весь мир за окном автомобиля останавливается, птицы в чёрное полотно неба стрелами прибитые замирают, а упавший с дерева листок так земли и не касается. Молчит Юнги — беснуется зверь. Чонгуку бы одно слово, и всё вокруг вновь заиграет, но омега его самым страшным из того, что придумано, — тишиной пытает. Чонгук тянется к бардачку, достает оружие, поглаживает пока холодный металл, обещает зверю удовлетворить его ярость и выходит из автомобиля. *Название главы — Тишина (исп. el silencio)