***
Война заканчивается раньше, чем ожидали Звери, потому что Лео, нарушив все договорённости с Ла Тиерра, сбегает из Кальдрона, а оставшийся один на один с могущественным врагом Муньес объявляет о капитуляции. Муньес, до принятия решений о его дальнейшей судьбе, помещается за решетку, а Чонгук объявляет в розыск Лео. Народ, большая его часть, празднует день создания государства и восторженно встречает первое выступление Эль Диабло по самому крупному телеканалу страны. — Левиафан обещал вам объединение, мы свое обещание выполнили, — говорит в камеру из своего кабинета альфа. — Нам потребуется время, чтобы установить порядок и распределить полномочия, но начиная с этого момента Левиафан будет управлять государством. Все, кто выступал против государства, — понесут наказание, и даже те, кто думает, что они скрылись от нашей карающей руки. Мы создадим сильное государство, которое обеспечит права и безопасность своих граждан, и в этом нам нужна ваша помощь. Этот день, на основе договора, заключенного между нами, будет отмечаться в календаре днем создания государства Кальдрон. Мы благодарим вас за оказанное нам доверие и обещаем, что все вместе мы превратим Кальдрон в могущественное государство и построим будущее нашим детям, — заканчивает свою речь лидер. Чонгук снимает микрофон, и съемочная группа покидает его кабинет, оставив там шестерых хмурых альф, которые не спят уже больше двух суток. — Опять мятеж, — вздыхает Мо, поглядывая на телефон. — Ребята уже выехали. — Это было ожидаемо, следовательно, мы готовы, — трет виски Намджун. — Их будет много в первое время, потому что не мы одни хотим управлять целым полуостровом. Нам надо немного потерпеть. — Всех, кто замешан в мятежах или поддерживает тех, кто выступает против, — за решетку, — твердо говорит Чонгук. — Мы уже формируем министерство внутренних дел, и ты, Сайко, за него отвечаешь, — поворачивается к другу. — Благо, мы отстроили достаточно тюрем, заполним их, надо будет, еще построим. Народ должен понять, что все делается для их блага, а если не понимают, мы им объясним. Мы должны найти Лео, хоть из-под земли достать, и если Муньесу грозит пара десятков лет, то с Лео я на тюрьму не соглашусь. Он будет первым на Кальдроне, кого мы приговорим к смертной казни. — Ничего против смерти этой мрази не имею, но смертная казнь сразу же, как мы пришли к власти, может сильно ударить по нашему имиджу, — прерывает его Намджун. — Мне плевать на Лео, я бы его и без суда и следствия закопал, но у меня другая цель, — говорит Чонгук. — Мы будем обладать неограниченной властью и только мы, правящая верхушка, будем решать вопрос жизни или смерти. Смертная казнь — это приговор, который может выносить именно государство. Люди должны бояться смерти, а не бросаться в бой, особенно учитывая, что они, скорее всего, будут против нас, с мыслями, что умирают ради правого дела и, возможно, попадут в рай. Я не хочу слышать разговор о рае или аде, поэтому в нашем государстве у церкви не будет никакой роли. Я буду еще думать, но мы снизим до минимума количество церквей и понемногу отберем у людей религию. Единственной их верой будет Левиафан. — Я думал, что после войны мы наконец-то задышим свободно и отдохнем, а все только начинается, — закатывает глаза Мо. — В первую очередь займемся военными структурами, потому что в случае гражданской войны нам нужны будут силы, — вмешивается Омарион. — Ты и будешь этим заниматься, — говорит ему Чонгук. — Ты вместе с Хосоком займешься системой государственных служб и органов по охране общественного порядка. Намджун будет устанавливать связи с нашими государствами-партнерами, а также будет контролировать возможность денежных переводов извне, я не хочу, чтобы третья сторона пыталась вмешиваться в нашу внутреннюю политику, а желающих будет много. Куда легче поставить на колени новорожденное государство, чем ждать, пока оно встанет на ноги. Закончим с внутренними распрями, поднимем экономику, и Кальдрон перестанет быть транзитным путем или государством, производящим и продающим наркотики. А Муньес, если не поможет в поисках Лео, сядет пожизненно.Полгода спустя
Все стены, разделяющие территории, снесены, и Левиафан, объявив об объединении, начинает формировать власть. Столицей Кальдрона, несмотря на протесты населения Ла Тиерры, которое привыкло, что их территория издавна считалась самой большой и лучшей на полуострове, становится Амахо. Амахо превращается в административный и культурный центр страны, штаб-квартира лидеров тоже переезжает сюда, и Кальдрон вступает в новую эру. Чонгук сильно устает, прошло уже столько времени с создания государства, а он все так же не вылезает из офиса и не может взять себе отдых, потому что все бегут с проблемами к нему. Он вспоминает о еде только, когда приходит Лэй, и под его надзором наспех принимает пищу и вновь возвращается к работе. Он добился цели, получил то, к чему шел с самого детства, но насладиться триумфом нет времени. Чонгук, как вчера, помнит долгие вечера, когда он сидел на подоконнике своей комнатки в отцовском доме и взахлеб читал книги о государстве и праве. В честь самой любимой из них он и назвал тогда еще насчитывающий всего пару десятков человек картель Амахо. Он знал, что будет сложно, что война — не главная его проблема, а именно строение государства заберет все силы. Чонгук превратит Кальдрон в самое могущественное государство в регионе, и даже если ради этого придется примерить облик Эль Диабло — он готов. Единственная радость Чонгука — это смс-ки от Юнги и его непременное «спокойной ночи», только омега ложится спать, а Чонгук продолжает работать. Сегодня он впервые за эти месяцы сдается требующему от него отдохнуть Намджуну и, закончив пораньше, высылает за Юнги автомобиль. Придя в свою квартиру в Амахо, альфа только снимает пиджак, как следом в дверь входит Юнги. Чонгук не дает омеге даже поздороваться, притягивает его к себе и долго целует. Юнги тоже постоянно занят, у него новый проект, подъем по карьерной лестнице и вечные скандалы с папой. Он сильно скучает по Чонгуку, все больше грузит себя работой, чтобы не грустить о брате, а в выходные встречается с Тэхеном. Омеги уже забыли, когда последний раз просто сидели за вкусным кофе и, делясь новостями, беспечно смеялись. Сейчас они при встрече большей частью молчат, скучают по своим альфам и переживают из-за Чимина, который так и не объявился. Чонгук, который сильно устал, извиняется, что не пригласил омегу в ресторан, а Юнги, доедая третий кусок пиццы, просит его не беспокоиться. — Мне главное, что ты рядом, — вытирает руки Юнги и откидывается на спинку дивана, чтобы Чонгуку было удобнее лежать головой на его коленях. — Чонгук, от Чимина нет вестей, я сильно переживаю. Намджун ничего не говорил? — Мне не до этого, но уверен, если бы он его нашел, то я бы об этом знал, — отвечает альфа. — Скоро все устаканится, все начнут заниматься своими делами, Чимин объявится, а я буду больше времени проводить с тобой. — Я жду, я очень сильно по тебе скучаю, а ты все время загружен работой, — нагнувшись, целует его в лоб Юнги и после небольшой паузы несмело продолжает. — Чонгук, мы никогда не говорим о твоих делах, и, может даже, ты меня не поймешь, но я по работе общаюсь со многими людьми, и после подавления недавнего мятежа в Обрадо, люди говорят, что ты плохой лидер. — Не слушай их, — поворачивается на бок альфа. — Ты установил контроль над интернетом, полностью подчинил себе все средства массовой информации, я даже слышал, что вы проверяете… — Юнги, — хмурится альфа. — Вернемся к старой традиции, по которой ты не обсуждаешь со мной мою работу, — приподнимается и валит насупившегося брата на диван. После пары долгих поцелуев омега сдается и, обвив его шею руками, позволяет Чонгуку стащить с него брюки.***
Хосок появляется в квартире раз в неделю. Они не разговаривают, не обсуждают ничего, молча ужинают, потом альфа играет с котами, а ночью трахает Тэхена до тех самых пресловутых звездочек перед глазами. После скандала из-за контракта в кабинете у Хосока омега долго не мог найти себе место, сколько бы ни уговаривал себя так бурно не реагировать, но все-таки сорвался. Стоило Хосоку вечером того же дня появиться на пороге их квартиры, то первым в него полетела напольная ваза. Альфа, не ожидающий нападения, не успел увернуться, но к полету пульта уже был готов и поймал его на лету. Вместо обиды в Тэхене бушевала ярость, он сжимал зубы от напряжения, хаотично искал в гостиной, что метнет следом в мужа, и, только получив по голове книгой, замер. Хосок не растерялся, пошел в контратаку, в результате через пятнадцать минут посередине разгромленной гостиной Тэхен, не найдя, что бы еще швырнуть в мужа, вцепился ногтями в его лицо, а Хосок, удерживая его за волосы, пытался спасти свои глаза. Еще через десять минут двое парней на полу гостиной занимались любовью, где каждый пытался сделать другому больнее. Хосок после секса долго пытался залепить пластырями кровоточащую спину, а Тэхен прикладывал лед к губам и ключицам. Эти странные, не попадающие ни под какую категорию отношения — омеге подходят. Хосок переписал контракт, оплачивает любые прихоти Тэхена, и секс у них такой же безумный и потрясающий. Только в постели они не притворяются, жадно пьют друг друга и не скрывают своей страсти, которую назвать чувством ни один не желает. В постели можно целоваться, обниматься, спать в объятиях, дарить любовь и получать в ответ вдвойне, а утром как ни в чем не бывало расходиться в ожидании следующей ночи. Сегодня Тэхен был в гостях у отца, гулял с Тэсоном и, наконец-то, нашел галерею, где планирует вывесить как свои картины, так и начинающих художников, и договорился о ремонте. Вернувшись домой, он застает в гостиной попивающего кофе Лэя и, прихватив блюдо с печеньями, присоединяется к нему. — Может, ты хотя бы мне расскажешь, что случилось? У вас же, вроде, все налаживалось, — аккуратно спрашивает омегу Лэй. — У нас все хорошо, — пожимает плечами Тэхен. — Не лги мне. — Он просто сильно занят и редко приходит, — откусывает печенье Тэхен. — Лжешь. — Я не лгу, когда мы вместе, то постель горит. — Если бы все дело в сексе, — понуро говорит Лэй. Лэй уходит, а Тэхен возвращается к своим делам. Он заканчивает рисовать своих кошек, поправляет кистью корону на голове Уно и, повернувшись, смотрит на недовольного Доса на диване. — Ну она же твоя мама, она тебя родила, сама не ела, а тебя кормила, — объясняет коту омега. — Не надо пытаться меня взглядом испепелить. Хорошо, я нарисую на твоей голове венок, — вздыхает парень и вновь тянется за кистью. Хосок приходит к полуночи, хватает омегу прямо с порога и, прижав к стене, долго целует. — Плохой день? — спрашивает в поцелуй Тэхен. — Очень плохой, — ведет его за собой на кухню альфа и, посадив на стол, сдирает с него пижамные штаны. Тэхен расстёгивает его рубашку, спускает с плеч и разводит голые ноги. Он хаотично водит ладонями по обнаженной груди, пока его подготавливают, самозабвенно насаживается на пальцы и не уступает инициативу. Хосок трахает его остервенело, Тэхен боится, что ножки стола не выдержат, но все равно требует жестче. — Твой папа приходил, — выдыхает Тэхен, пока Хосок укладывает его животом на стол и снова пристраивается. — Нахрена вспоминать моего папу, когда я тебя трахаю, — давит на его поясницу, заставляя максимально выгнуться, альфа. — Тебе это не мешает, — стонет омега от размашистых толчков и, укусив ребро ладони, умолкает. Столу надо отдать должное, он выдерживает дикий секс. Тэхен натягивает на себя штаны, наливает воды из графина, а Хосок идет в душ. Альфа выходит из спальни одетый в костюм и сразу двигается на выход. — Вернусь под утро. — Надо же, как вырядился, — ставит стакан в мойку омега. — Свидание? — Ревнуешь? — Еще чего, — фыркает Тэхен. — Я еду в офис, у нас много дел, не скучай, — подмигивает ему альфа. — Хосок, — подходит к нему Тэхен. — Не говори ничего папе о нас, он нервничает, а ему и так тяжело с вами. — Ты заботишься о моем папе? — выгибает бровь альфа. — Раз уж мы играем любящих супругов, то давай играть хорошо. — Возьму у тебя уроки актерского мастерства, — Хосок, не удержавшись, целует его и выходит за дверь.Спустя 4 месяца
— И мы впервые из всех агентств получили государственный заказ, вот так вот просто, — улыбается Юнги. Он сидит в ванне, прислонившись спиной к бортику, между его ног, удобно расположившись, дремлет Чонгук. — Не знаю, мне не верится, что ты не постарался, — играется с его волосами омега, пока альфа целует его в коленки. — Ты единственный профессионал, в чьей работе я не сомневаюсь, — уверенно говорит Чонгук и пытается повернуться. — Не двигайся, — не разрешает Юнги. — Я хочу тебя видеть. Я хочу тебя. — Мы только сели в ванну, а до этого уже занимались любовью, не будь ненасытным, — журит его омега. — Как можно насытиться тобой, — массирует его бедра Чонгук. — И что ты делаешь с моими волосами? — Увидишь, — продолжает заплетать его волосы омега, который периодически прерывается на поцелуи. Через пятнадцать минут Юнги натягивает на себя халат, а Чонгук стоит обнаженным перед зеркалом и смотрит на свое отражение. — Что за косички? — Тебе идет, — подходит сзади Юнги и, обняв его, кладет голову на «Дьявола» на его спине. — Предлагаешь мне так поехать в офис лидеров? — смеется в зеркало альфа. — Господин глава государства, если вы будете выступать с этими косичками, то покорите всех омег страны. — Мо они больше идут, — пытается распутать волосы альфа. — Они боятся тебя и не обсуждают то, что ты в отношениях с братом, но косички точно обсудят, — хихикает Юнги. — Я уже представляю заголовки газет. — Так может дадим им новую пищу для сплетен, — притягивает его к себе Чонгук. — Какую же? — недоумевает омега. — Может, тебе пора стать первым омегой страны? — смотрит в глаза альфа. — В смысле? — Я люблю тебя, Юнги, и я хочу прожить с тобой все оставшееся мне время, — твердо говорит Чонгук. — Ты делаешь мне предложение? — в шоке смотрит на него Юнги. — Я хотел сделать это красиво, все придумывал, как и где, но я постоянно откладываю, то война, то устройство государства, и дела не заканчиваются, а только увеличиваются, — берет его за руку альфа. — Не хочу больше тянуть, так что будешь ли ты моим супругом? — Да, — выпаливает Юнги, даже не задумываясь. — Тысячу раз да! — восклицает и чувствует, как ступни отрываются от пола, и Чонгук, подняв его на руки, кружит по комнате. Юнги уверен, что голова у него сейчас кружится не от того, что альфа его на пол не опускает, а от счастья. Только что омега услышал то, о чем еще год назад даже мечтать не смел. Когда-то даже возможность разговора с ним казалась Юнги нереальной, но они уже почти живут вместе и теперь он сделал ему предложение. Юнги мечтал стать его омегой с детства, но стать его супругом и мечтать не смел, и пусть в ушах до сих пор стоит голос альфы, он своему счастью не верит. — Я люблю тебя, — уткнувшись в плечо, повторяет ему Юнги. — Ты ведь помнишь мои слова, помнишь, что я буду любить тебя до самой смерти. — Помню, — тепло улыбается ему Чонгук. — Я за эту фразу, как за спасение, держался, и я буду любить тебя даже после смерти, потому что смерть — это не конец. Буду любить тебя в каждой следующей жизни. — Значит, и в этой, и в следующей, — целует его губы омега, и альфа кивает. Чонгук мечтал о государстве двадцать лет, ложился спать с мыслями о Кальдроне и с ними просыпался, но счастье от победы в войне и объединении и рядом не стоит с тем, что он почувствовал, услышав «да» из уст брата. Оказывается, мечта у Чонгука была одна, и она сейчас в его руках, виснет на его шее, тихо шепчет «люблю», и альфа бы еще сто войн прошел, лишь бы потом прийти к нему и уткнуться лицом в его колени. Счастье одного из самых сильных людей этой части света — маленький упертый омега, и если сегодня Чонгук потеряет Кальдрон — он это переживет, но если он потеряет того, кем дышит уже столько лет, — он не увидит следующего же рассвета. Чонгук испортил ему свадьбу, и взамен подарит лучшую на полуострове, если не во всем мире. Юнги будет жить беспечно, под защитой, и никогда не узнает, что такое одиночество. Он сделает для этого все возможное. Сегодня у него сбылась самая главная мечта, и теперь ее место занимает следующая, ради которой он будет стараться всю жизнь. Эта мечта — счастье Мин Юнги, омеги, который подарил сердце Дьяволу. Юнги крепко обнимает альфу, прячет на его плече мокрые от счастья глаза и гонит от себя дурные мысли. Некоторые тайны могут никогда не раскрыться, и Юнги предпочитает похоронить свою, которая в один миг может лишить его самого главного человека в жизни. Никто не знает, что будет завтра, как распорядится с ними судьба, поэтому Юнги не хочет терять ни минуты и не будет лишать себя счастья, даже если оно, возможно, будет временным.***
— У меня паника, — нервно ходит по гостиной своего особняка Лэй. — А я в чем виноват? — поглядывает на него сидящий в кресле Тэхен. — Он позвал меня на свидание, — падает в кресло Лэй. — Он? — Шивон! — Я так и знал, — хлопает в ладони Тэхен. — Я видел, он вас взглядом облизывал. — Выбирайте выражения, молодой человек, — хмурится Лэй, а потом, подвинувшись ближе, спрашивает: — Это так заметно? Тэхен кивает. — Он пригласил меня на ужин, а я не знаю, что делать, — вновь сокрушается Лэй. — Идти на ужин, — смеется Тэхен. — Куда мне в таком возрасте на свидания бегать, у меня четыре сына, внуки, надеюсь, на подходе, — вздыхает старший. — Пожалуйста, перестаньте, вы только и делаете, что обо всех заботитесь, теперь позаботьтесь о себе, и любви все возрасты покорны, — восклицает омега. — Любви? Нет никакой любви, — заливается краской Лэй. — Так когда свидание? — Через четыре часа. — У нас мало времени! — подскакивает на ноги Тэхен. — Надо готовиться! — хватает Лэя за руку и тащит наверх. Через три часа Тэхен с восхищением любуется красивым омегой, крутящимся перед зеркалом. — Может, мне бросить рисовать картины и стать визажистом? — задумывается Тэхен, рассматривая макияж омеги. — Отрицать, что ты в этом талантище, — никто не будет, — поправляет собранные в низкий хвост волосы Лэй. — Если что, я у друзей, Хосоку ничего не говори. Это первое свидание, может, последнее, я не знаю, как дети отреагируют. — Да вас не должно заботить их мнение! — негодует Тэхен. Он провожает омегу до автомобиля, но не успевает Лэй в него сесть, как во двор въезжает Хосок, и сердце Тэхена пропускает удар. — Пап, ты куда? — подойдя к омегам, спрашивает уставившийся на Лэя Хосок. — К друзьям, — прокашливается Лэй. — Ты всегда красив, но сегодня по-особенному, — улыбается альфа. — Опаздываю, нет времени на любезности, — отмахивается Лэй и поспешно садится в автомобиль. — Куда это он? — смотрит вслед выезжающему со двора автомобилю Хосок. — Он так одет, будто на свидание собрался. — Гулять, — злится Тэхен. — Имеет право! Он вас вырастил, на ноги поставил, сам не ел, вас кормил. Куда хочет, туда и едет! — Чего ты вскипел? — удивленно смотрит на разошедшегося омегу Хосок. — Ты зачем приехал? — поправляет челку резко угомонившийся Тэхен. — Хотел папу видеть, но он уехал. — Поужинаем? — спрашивает омега. — Лучше потрахаемся, — притягивает его к себе альфа. — Закажешь мне такос, — бурчит ему в губы Тэхен. — Опять? — смеется Хосок. — Ты в последнее время только их и ешь, притом тоннами. — Тебе жалко, что ли? — обижается омега. — Нет, конечно, просто это вредно, и вообще ты раньше любил другую кухню, а теперь ешь только фаст-фуд, — оправдывается альфа, пока они идут к машине. — Я раньше и с такими хамами, как ты, не водился, но как видишь, жизнь странная штука, — хохочет омега и плюхается на сидение ламборгини.***
Фею все неинтересно, и он здесь неинтересен. Фей с детства привык, что в отражении глаз напротив видит обожание, а за столько месяцев в Амахо единственное, с чем он сталкивается, — это холод и безразличие. Даже любимый брат, всегда находящий на него время, настолько погряз в строении государства, что спрашивает его о самочувствии только по телефону. Фею хочется топать ножкой, обиженно дуть губы, но на представление и смотреть некому. Фей выходит из душного помещения клуба наружу, достает тонкую сигарету и, дождавшись, пока ему прикурят, ждет свой автомобиль. Докурив, омега передумывает садиться в автомобиль и, несмотря на то, что время второй час ночи, решает прогуляться. Он приказывает охранникам держать расстояние, не мешать ему наслаждаться покоем и медленными шагами идет вниз по тротуару. Фей волочит свесившуюся с плеч длинную прозрачную накидку по земле и снисходительно улыбается редким прохожим, очарованным его красотой. Он все так же сногсшибательно красив и ярок, приковывает к себе внимание, вызывает интерес, но это не работает в случае с альфами, которые интересны ему самому. Фею надоело его состояние, после переезда он стал все более раздраженным, настроение не исправляют ни гулянки, ни новые знакомства. Он приехал в Кальдрон воодушевленным, с четкими целями и планами, но ничего из того, что он планировал, не реализовалось, и омеге кажется, он теряет хватку. Мимо проносятся редкие автомобили, фонарей становится все меньше, но Фею нечего бояться, за ним в двадцати шагах идет охрана. Он дышит, пусть и не совсем свежим воздухом, и серьезно думает сказать брату, что хочет обратно на остров. Внезапно его внимание привлекает рев мотора стремительно приближающегося автомобиля, и рядом останавливается черный ламборгини. Стекло спускается вниз, и Фей видит сидящего за рулем Хосока. — Ты что, заблудился? — спрашивает через открытое окно альфа, а Фей рукой отгоняет бегущую к нему охрану. — Подвезешь? — подходит ближе омега. — Садись, — отвечает Хосок, и дверь ламборгини поднимается. Фей опускается на сидение, и автомобиль трогается с места. — Не гуляй так поздно, ситуация на полуострове пока еще нестабильная, — говорит Хосок, пропуская внедорожник. — Не ищи приключений, ты привлекаешь внимание. — Ты считаешь меня красивым? — задумавшись, спрашивает омега и с интересом разглядывает мужчину. Хосок одет в черную кожанку на белую футболку, он явно любит украшения, о чем говорят кольца на его пальцах на руле и кожаные браслеты на запястьях. Его темно-каштановые волосы меняют цвет от пепельных до красных под светом заглядывающих в салон автомобиля фонарей. Его сила чувствовалась даже на расстоянии, но сейчас в тесном салоне она чувствуется ярче. Фей, вроде бы, особо не пил сегодня, но его к нему явно влечет. — Да, ты красивый, — не задумывается альфа, не отрывая глаз от дороги. — Мне грустно, — тихо говорит Фей, понимая, что и этот альфа занят, правда история там мутная, и достает сигарету. — Можно? Хосок кивает. — Почему тебе грустно? — Я скучаю по дому, друзьям, тут мне даже выпить не с кем, — жалуется омега, поглядывая на мелькающие за окном деревья. — Ты мог бы завести новых друзей, — наконец-то смотрит на него альфа. — Приходи к нам, мой тоже скучает, может, вдвоем гулять будете. — Я ему не нравлюсь, — бурчит Фей, у которого под грудиной от «мой» щемит. Хотелось бы, чтобы и его кто-то такой сильный с теплотой называл «мой», а главное, чтобы он сам мог назвать кого-то своим, но Фею вечно достаются те, в ком он сам не заинтересован. А потом говорят «ты красивый и все у тебя заебись», Фей бы в лица тем, кто так думает, рассмеялся. — Почему ты не нравишься Тэхену? — не понимает Хосок. — Он видит во мне угрозу своему дружку, хотя мне его альфа больше неинтересен. — Это все слишком сложно для меня, — усмехается Хосок. — А ты угроза? — Юнги? Вряд ли, — ослепительно улыбается ему Фей. — Подбросишь меня до дома? — Не оставлю же на улице. До дома они обсуждают музыку, Фей рассказывает Хосоку про остров, и когда автомобиль паркуется перед воротами, омега не хочет выходить, но дверца поднимается. — Спасибо за приятный вечер, тигр, — резко нагибается Фей и, поцеловав его в щеку, бежит к воротам. Хосок, развернувшись, отъезжает, а закуривший во дворе особняка Фей решает все же задержаться в Кальдроне.***
Намджун опускается на заднее сидение бентли, а шофер сразу отключает радио, прекрасно зная, что босс отдыхает только в пути до следующего пункта назначения. В этот раз альфа удивляет своего шофера и просит вновь включить радио. Шофер просьбу моментально исполняет, а Намджун, откинувшись на спинку сидения, наслаждается песней, под которую несколько месяцев назад прямо на улице танцевал самый красивый омега из всех, которых он видел. Намджун будто бы снова стоит на улице перед офисом и наблюдает за порхающим над тротуаром Чимином. Не проходит, не притупляется, не заживает. Если бы не взвалившийся на плечи альфы груз, связанный с государством, он бы с ума сошел от своих мыслей. Намджун живет только воспоминаниями, копается в их ворохе, все новые детали восстанавливает и в каждой картинке из прошлого восседающий на престоле Чимин. Омеги нет, он словно сквозь землю провалился, Намджун не перестает его искать, каждое утро начинает со звонка своим людям. Огромный Кальдрон превратился для Намджуна в персональную камеру, где он без его улыбки задыхается. Они небо и земля, абсолютно разные, но при этом Намджуну больше никто не нужен. Он всегда четко следовал оформленному в своей голове идеалу омеги, но появился мальчик с золотыми волосами, который стер в порошок идеал Намджуна и сам занял его место. Злость, обида, ревность — все отходит на второй план перед жаждой Намджуна снова его увидеть, привести домой и никогда не отпускать. Намджун с уходом Чимина будто бы потерял часть себя, и если днем работа и моргнуть не дает, то ночи просто невыносимы. Намджуну не нужен образованный, умеющий себя вести, «правильный омега», ему нужен идеальный во всем Пак Чимин, который, оказалось, не так уж от него и отличается. Чимин, с ладоней которого капает кровь убийцы его брата, чьи обнаженные фотографии видел весь Кальдрон, который говорит, потом думает, злится так, что взглядом испепеляет, а когда смеется, давно завядшие цветы голову поднимают. Намджуну нужен его мальчик, который доказал, что эти тридцать лет альфа не жил, но он ушел, оставил его, погребенного под воспоминаниями. С Заиром Намджун не видится, на смс-ки не отвечает, и омега больше не пишет, берет паузу, ждет, когда нормализуется положение в стране. Песня заканчивается, Намджун опускает стекло, чтобы подышать, и отвлекается на звонок. Он смотрит на экран и, увидев номер своего помощника, отвечает: — Слушаю. — Мы нашли его. Вечно невозмутимому Намджуну нужно пару секунд, чтобы нормализовать голос. Почти год понадобился ему, чтобы наконец-то услышать три заветных слова. — Вы уверены? — Да, он очень далеко забрался. — Он вас вычислил? — Нет, мы сперва решили вам доложить. — И правильно сделали. Никаких действий не предпринимать, я сам прилечу. Намджун вешает трубку и впервые за этот год чувствует, как кислород насыщает кровь. Он наконец-то увидит своего омегу, прижмет к себе и больше никогда не отпустит. Альфа нашел его, и все проблемы, заботы, горечь — все мигом теряет важность, рассеивается, как утренний туман с первыми лучами солнца. Намджун звонит своим людям, требует подготовить самолет и говорит Чонгуку, что будет отсутствовать два дня. *Название главы — Бежать — моя судьба (исп. Correr es mi destino)