Игра в слова

Фотограф – он почти волшебник. Так удачно заморозить мгновение может только настоящий маг, отразив в маленьком неподвижном кадре чувства и атмосферу: моменты истины, чудеса окружающего мира, красоты природы и прочее-прочее, что в обычной жизни и не замечаешь, пока не остановишь взгляд на глянцевой карточке. Искусство фотографии всегда казалось Гарри непостижимым и очень сложным, впрочем до тех пор, пока он не начал жить с одним из таких волшебников. Нет, восхищение работами никуда не делось, вот только в вечный процесс поиска мгновения он был ввязан ненароком и полностью. Маленькая квартира внезапно и вдруг оказалась доверху забита различного рода аппаратурой абсолютно неизвестного назначения. Взять какую-то безобидную на вид салфеточку со стола и протереть ей стекла очков теперь стало невозможным. А вдруг это супердорогая чегототамудивительная штука для протирки объектива, которая будет этим безнадежно испорчена? Кстати, об очках… – Драко, ты не видел мои очки? – восклицание потонуло в тишине. Без стёкол Гарри мог различать лишь цветные пятна. Если прищуриться, то пятна становились чуть более отчетливыми, так хоть натыкаться на всё подряд становилось труднее. Некоторые из пятен иногда могли ругаться, что было не очень приятно. Хорошо, что по квартире можно передвигаться по памяти – за долгие годы он выучил расположение всех предметов. Гарри вздохнул. Раньше можно было, а теперь есть риск наступить на очередные фоны и композиционные штуки, чёрт их дери как они называются. Хламом назвать всё это язык не поворачивался, но иногда прям хотелось собрать в охапку и выкинуть. Когда чего-то в жизни становится резко очень много, то сложно привыкнуть сразу. Вот так было и с их отношениями. Однажды Гермиона скинула ему фотографию, на которой Гарри с удивлением узнал самого себя, расслабленно опирающегося на перила моста и поднявшего лицо дождю. Он не помнил тот день, когда был сделан кадр, потому что слишком часто стоял вот так именно в этом месте. Найти фотографа оказалось не слишком сложно, написать ему возмущенное сообщение тоже. А вот соглашение на личную встречу в мастерской, где Драко, как назвался фотограф, пообещал при нём уничтожить все негативы – стало началом чего-то большего. Гарри пришёл в разгар рабочего процесса, да так и остался, тут же оказавшись втянутым в постановку непонятной композиции. "Мастерской", кстати, оказалась донельзя тесная комнатушка на окраине, захламленная множеством вещей. Судя по кровати в углу, прикрытой клетчатым покрывалом, начинающий фотограф ночевал тут же. Гарри внимательно разглядывал парня, переставляющего задумчиво вазочки по табуретке, застеленной куском бордовой ткани. Светлые волосы наверняка были покрашены по последней моде в этот странный мертвенно-белый цвет с серебристым отливом. Обычные черные штаны и черная же водолазка, открывающая тонкие запястья. Да и вся фигура тонкая, гибкая, как у танцовщика. Движения плавные и лёгкие. Но общий образ складывался очень привлекательный. – Подай мне, пожалуйста, ту штуку с дальнего края стола, – мягко сказал Драко с явным акцентом, грассируя букву "р", игнорируя то, что гость от его слов вздрогнул. Гарри мысленно застонал, но не подал и виду, что смутился. Ещё бы, его явно засекли за слишком пристальным разглядыванием. Ну, он не виноват, что дверь была открыта, а на деликатный стук никто не отозвался. Да и вообще Гарри был слишком зол фактом непрошенной съёмки, чтобы обращать внимание на мелочи типа разрешения войти, а потому смело шагнул в комнату… и залип. – Хорошо, – отозвался он с внезапной лёгкой хрипотцой, понимая, что в горле пересохло почти до боли. Следующие полтора часа были наполнены перетаскиванием не только непонятных кубов, проволочных каркасов и вазочек, но и малочисленной мебели. Драко улыбался (слишком открыто и радостно на взгляд Гарри) и изредка объяснял, куда и что переставлять. А потом лишь попросил тихонечко "постоять в углу и не отсвечивать". Вникать во все тонкости процесса было вовсе необязательно. Но Гарри не был бы собой, если бы хотя бы не попытался это сделать. Увы, тщетно. Беготня с фотоаппаратом вокруг выстроенных в ряд предметов не произвела на него должного впечатления. А вот после всего Драко вдруг подошёл вплотную, смахнул с чужой кофты невидимую пыль, и спросил: – Сходим пообедаем? А то что-то я притомился с этой постановкой. Отказать этим серым глазам было невозможно. Кажется, что после этой встречи, они больше не расставались. Внезапно и вдруг. И вот теперь Гарри расплачивался за своё легкомыслие, пробираясь почти наощупь на кухню, откуда раздавался шум. – Драааако, – жалобно протянул он, понимая, что что-то стоит прямо перед входом, но опасаясь протягивать руку, памятуя о хрупкости некоторых конструкций. – Ох, Гарри, сейчас уберу. Судя по звякнувшей кружке и запаху, витавшему вокруг, Драко спокойно пил своё любимое какао до этого. Раздались звуки отодвигаемого каркаса. – Ты почему без очков? – обеспокоился Драко, перехватывая Гарри за запястья и осторожно обнимая. – Кажется, я должен это спросить у тебя, если не нашёл свои очки не на тумбочке, не под ней. А летать они, увы, не умеют. Драко вдруг застонал и отодвинулся: – Будь тут! Через пару минут он вернулся, обнаружив Гарри так и стоящего проходе со скрещенными на груди руками. Это выглядело бы грозно, если бы парень подслеповато не щурился. Драко невольно хихикнул и вернул очки на место. Гарри вздохнул. Теперь он мог хотя бы без ущерба для себя и окружающего мира сесть за стол, что тут же и сделал, обойдя виноватого Драко. – Прости, я совсем забыл, что взял их для фотографии. Но они так чудесно вписались в композицию, ты бы только видел! – Не покажешь, конечно? – Гарри взял чужую кружку с какао, блаженно вдохнул и отхлебнул. – Все волшебство только после обработки, – развел Драко руками, а потом приблизился к своему парню. – Ладно-ладно, ты – волшебник. Когда-нибудь мы вместе пойдем на твою выставку. Только, пожалуйста, возвращай в следующий раз мои вещи на место. Драко в ответ лишь фыркнул в черноволосую макушку. Гарри предпочел счесть это обещанием на будущее, но при этом отлично понимал, что в творческом запале невозможно одновременно концентрироваться и на идее и на окружающем мире. Ведь фотограф – он ещё немного и маньяк собственного дела.