Осколки памяти

— Ты слышишь? — Вален прислушалась к тишине вокруг, запах гари витал в воздухе, горечью оседая на губах. Тралл коснулся земли, призывая силы, что позволяют ему говорить с тем, что не говорит. Он смотрел на дорогу, слушая как шепчет лес, боль пронеслась по его телу, словно в него попали стрелой. — Чума, — шепнул он, снимая топор с креплений на спине. Эльфийка кивнула Саурфангу, она пойдет вперёд, на разведку. Двух орков заметить проще чем тощую девушку, что умело прячется в тени деревьев. На половине пути, запах гари только усилился, тишину разрезал треск веток. Черный дым поднимался высоко в небо, пеплом падая к земле. Болезнь становилась все ощутимее. Несколько солдат Альянса вышли ей на встречу с мечами наготове, на их лица были надеты защитные маски, но от жара и дыма их глаза слезились. Девушка подняла руки в знак, что не собирается нападать, но солдаты были слишком напуганы, чтобы узнать в ней союзника, и слишком возбуждены, чтобы не попытаться напасть. Неловкий выпад сбил девушку с толку, но смятение продлилось недолго. Меч в ее руке был таким же привычным делом, как и воздух в ее лёгких. Она без особого труда уворачивалась от ударов двух мужчин, не собираясь драться с ними серьезно. Судорожно думая, как обезвредить их не убивая и не калеча. Меч рассек воздух у ее подбородка, девушка сделала шаг назад и увернулась, от второго удара, что целил в ее шею. Металлический привкус появился на языке, чума ещё оставалась в этих лесах, пусть и не настолько сильная. В глазах появилась рябь. — Чертов альянс, как же я вас ненавижу! — вместо крика вырвался хрип, но солдаты все слышали. Девушка подняла меч вверх, солнце ослепляло, вокруг поднялась пыль. Яркий свет окутывал девушку своими лучами, ветер вихрился вокруг нее, становясь все опаснее, царапая грубую землю. Солдаты отступали, смотря на бурю что поднялась вокруг паладина, как они уже догадались. Свет присоеденился к ветру; она не шутила, когда сказала, что ненавидит. И все же, не собиралась их убивать. Разве что испугать. — Мне нужен Андуин, — старалась говорить достаточно громко, чтобы солдаты ее услышали. — Иначе, я сожгу ваши задницы этим бесовым светом. Они переглянулись, буря уже добралась к их латной броне, оставляя глубокие зазубрины на ней, удар за ударом, ещё немного и она проберется внутрь, под кирасы, оплавляя все на своем пути. Тирион чувствовал волнения силы на западной дороге. Он стоял на перекрестке у ворот таверны и пытался не дать огню сжечь слишком много. Махнув рукой в сторону дороги, он жестами указал солдату, чтоб сменил его на посту. Довольно быстро тропа привела его к мужчинам, которые настолько боялись быть убитыми, что просто не могли сдвинуться с места, и девушке, что стала чистой яростью. — Что здесь происходит? — голос паладина был похож на рык зверя, искажаемый маской. — Вален?! — Я буду благодарна, если мне не придется лишний раз напоминать солдатам о нашей вражде, — свет вокруг девушки померк, тени стали темнее, а ветер лишь колыхал ее волосы, не причиняя никакого вреда. Шум в голове все разрастался, но она крепко стояла на ногах. Помня вкус чумы. Горечь костров окутывала все вокруг. Огонь горел все ярче. И казалось его ничего не остановит, пока он не поглотит весь лес. — Дальше по дороге, — она шумно выдохнула, — Саурфанг и Тралл, они знают про болезнь. Мужчина отправил солдат встретить орков, а сам помог добраться девушке к городу. Пускай он был стар, но в нем ещё теплилась сила, чтобы подставить плече своей ученице. — Не пора ли Вам на пенсию? — девушка закашлялась от гари и пепла, что превратили это место в маленький ад. Деревья все ещё тлели. — Давно об этом думал, — он улыбнулся, насколько это было возможно. Ядовитый воздух не давал дышать полной грудью. Паладин отдал свою маску не сказав, что дороги ещё не очищены полностью. Огонь только приступил к очищению ядовитых облаков. Он заверил ее, что чума не причинит ему никакого вреда. У ворот не стояло даже солдат, пустынный мост приглашал войти каждого, кто осмелится. Белоснежные колоны, мраморные плиты, величие Штормграда, первого среди городов. Девушка смотрела на место, что когда-то было ей родным, сняла маску с лица и повернулась к Тириону. Он коснулся ее лба пальцами, как когда-то, принимая ее в Орден. Глаза покраснели от слез. — Прости меня, — мужчина сжал ладонь девушки. — Я хотел бы поступит иначе. Эльфийка видела как струйка крови стекает по его подбородку. Темные пятна, что стали покрывать его лицо. Яд, медленно и мучительно, полз по венам, болью проносясь по всему телу, как удары тысячи ножей. Страх разрастался в ней. — Я не дам тебе умереть, — она сцепила зубы, крепко сжимая руку наставника, свет заискрился вокруг. Глаза эльфийки загорелись ярко-зеленым, цветом молодой листвы. Тирион смотрел на ученицу, улыбка озарила его лицо, он видел её ещё совсем юной, бойкой эльфийкой, что приносила столько неприятностей. Он смотрел в ее зелёные глаза и видел испуганную девочку, что потянулась к свету и он ей ответил. Он вспоминал своего сына, что так и не смог его простить. И ему нужно было прощение хотя бы той, что стала ему дочерью. — Я слишком долго жил с ядом внутри, — он устало опустился на колени, когда ноги перестали держать. Эльфийка пыталась поднять его, но сил не хватало, чтобы удержать мужчину в тяжёлых доспехах. Она пыталась поддерживать в нем жизнь светом, но она не могла полностью подчинить его волю, целительство было ей недоступно. Она сдалась, опустилась рядом с ним на колени, и обняла. Тяжесть прошлого свалилась на нее вся разом. Семья, Лиам и названный отец. Эльфийка кричала, но никто не слышал. Она хотела бросить Тириона и найти подмогу, но знала, что не успеет. — Я прощаю, — шепотом, не громче шелеста листвы, сказала она. Из последних сил, мужчина положил руку его на плечо. — Скажи Андуину, — он замолчал, боль пронзила его сердце. — Я рад, что клинок достался ему... Мужчина обмяк в объятиях эльфийки, грудь перестала вздыматься, но девушка готова была поклясться всем, что у нее есть, что свет вокруг стал намного ярче, а ветер принес ей слова благодарности. Ненависть и боль сковали ее, соленые слезы падали на мертвое тело учителя. В ней что-то надломилось, как если бы сталь треснула от удара об острый камень. Холод поселился в ее душе, опустошая, забирая с собой все, что делало ее живой. И когда солдат, что возвращался в город, заметил сидящую эльфийку у тела паладина, она напоминала гранитную статую, с пустыми глазами, в которых погас огонь. Девушка поднялась на ноги, молча посмотрела на солдата и отправилась в город, оставив позади все, включая саму себя.