Красное солнце

      Поворачивая руль своего бронированного джипа, Ник Фьюри думал о последней миссии, на которую послал Черную Вдову и капитана Америка. Между ним и Роджерсом возникали некоторые разногласия, – у него были смешанные чувства по итогу выполненной операции. Что-то уже долгое время его гложило: он многое видел и подмечал, но сейчас просто не мог собрать все данные воедино. Вот тебе и фрагментация информации. На самом деле ужасная штука, учитывая, что именно ему приходится все знать: в какой-то степени это одновременно было хорошо и плохо. Александр Пирс, председатель Всемирного Совета Безопасности, назначил Ника директором ЩИТа еще очень давно: он сделал то, чего от него не требовали, и сделал это достаточно хорошо, чтобы переубедить такого консерватора, как Пирс. Но не было ни одного человека, которому Ник мог доверять, как не мог доверять и главному председателю. С одной стороны, Александр спасал не раз ЩИТ от угроз других членов ВСБ, – с другой стороны, он имел собственные цели, как и все люди, о которых не только не говорил, но и не показывал. Ник это понимал. Все-таки он заправлял одной из лучших шпионских организаций во благо страны, делая такие вещи, что другие бы сочли это совершенным варварством. Невзирая на их неоднозначные отношения, председатель Пирс вызывал у Ника многовато подозрений. Больше, чем другие члены совета. Фьюри, почти никому никогда ничего не говорящей до конца и напрямую, чувствовал недосказанность между ним и Пирсом. С остальными людьми такого ощущения у него почти не возникало. Что ставило следующий вопрос на рассмотрение: а так ли Пирс предан ЩИТу, как он это пытается показывать? Ник остановился на светофоре, наблюдая за дорогой и наслаждаясь тишиной в звуконепроницаемом автомобиле, и вдруг почувствовал пристальный взгляд к своей персоне. Повернув голову вправо, он увидел полицейскую машину, из которой выглядывало два офицера. Хоть они и не услышали бы его из-за закрытых окон, Ник четко произнес для них: — Права показать? — немного глупо, но его напрягал тот факт, что полицейские насколько внимательно следили за ним. Прошли времена расизма. Один из офицеров щелкнул цветными мигалками, заставив Ника недовольно закатить свой единственный глаз. Что именно им в нем не понравилось – он не знал. Фьюри повернул к обочине с намерением остановиться, когда сбоку в его джип влетела на полном ходу машина. Голова резко дернулась в сторону, Ник услышал хруст в своих костях: от удара в дверь его левое предплечье оказалось сломанным. Сотрясение из-за подушки безопасности заставило его застонать, а мир перед глазами расплыться. Ник не смог сразу расслышать искусственный интеллект в машине. Спереди и сзади одновременно его прижали еще две полицейские машины, после чего ИИ сказал самую очевидную вещь: — Поблизости не зафиксировано полицейских машин. Взяв себя в руки до того, как его убьют, Ник перелез на пассажирское сиденье и крикнул в ответ ИИ: — Да ладно! Все смешалось. Автоматная очередь превратилась в один громкий гул. Фьюри увидел установку в виде тарана для его бронированного джипа: пули не попадали внутрь машины, стекла и металл останавливали их в конце пути. Приказав ИИ ничего не делать, Ник дождался, пока таран не пробил стекло до одного процента целостности, и только тогда позволил ИИ выпустить ручной автомат. У него не было времени думать, почему на него напали люди в форме полицейских, так еще и с одной целью: убить. Ник приказал искусственному интеллекту машины взять управление на себя и продолжить маршрут до самого первого безопасного места. Ошибочно рано расслабившись, Ник, сумев сосредоточить взгляд на дороге, увидел нечто, – точнее кое-кого, кто несомненно сможет убить его и без проникновения в машину. Прежде чем он крепко схватился за руль, директор услышал металлический щелчок после выстрела из оружия, которое держал одинокий мужчина на дороге. От взрыва машина подлетела вверх, Ник ощутил свободный полет, а потом то, что называют «захватило дух»: желудок судорожно сжался, – ему самому захотелось крепко зажмуриться. Машина грузно упала крышей на асфальт. Ник стал судорожно вытаскивать из-под промятого кресла позади специальное устройство, которое могло прорезать даже титан. Как только металл машины и асфальт прорезало устройство, директор нырнул в еще горячее отверстие и приземляясь прямо в тоннеле канализации. Вонь человеческих отходов вызвала рвоту, которую Ник с трудом проглотил и, закрывая здоровой рукой нос, двинулся дальше. Ноги по щиколотку были в моче и местами неразмягченных экскрементах. Повезло, что Ник придерживался более военной одежды: армейские ботинки спасали от проникновения этой мерзости внутрь, иначе бы его точно вырвало, не один и не два раза. По тоннелю эхом раздавались яростные писки диких крыс. Ник, прислонившись плечом к склизкой стене, прикрыл глаза от непрекращающегося головокружения. Любое эхо в канализации: крыс, капель воды, собственных шагов – заставляли мужчины содрогаться. Он не был боязливым, как и сейчас не боялся. Громкие звуки и резкость не давали ему спокойно вздохнуть хотя бы минуту. Поэтому Фьюри оттолкнулся от вонючей стены, чуть не поскользнувшись, и широкими шагами продолжил свой путь. Теперь у него появилось куча времени, чтобы подумать о произошедшем, пока он бродил по тоннелям в целях найти подходящее место выхода близкое к квартире капитана Роджерса. Очевидно, ЩИТ скомпрометирован. Кто-то, имеющий достаточно власти для преобразования наемников в полицейских офицеров, хотел его убрать. Ник только не понимал, почему сейчас. Неужели дело в проекте «Озарение»? Тогда это мог сделать кто-то из Всемирного Совета по Безопасности, ведь он попросил Пирса убедить остальных председателей повременить с запуском этого проекта. Ник Фьюри вылез из канализации в трех кварталах от квартиры капитана Роджерса. Сумев дойти без происшествий до одной из сберегательных точек, он достал оттуда чистую одежду и переоделся в туалете какой-то забегаловки, где никто не удивился ужасной вони, несущейся от него. После этого он добрался до квартиры и спокойно зашел внутрь, используя дубликат ключей Роджерса. Ник сразу же включил тихую музыку в ожидании возвращения единственного человека, который не мог его предать. С капитаном у них были разногласия, но национальный герой, прошедший войну и замерзший в ледниках ради своей страны, точно не станет нанимать кого-то, кто бы его убил. В Стиве Роджерсе Ник не сомневался. Прошло несколько часов, прежде чем директор услышал разговор капитана с соседкой, Агентом 13, которую он приставил к нему для... слежки и безопасности. Ник за это время многое надумал и о ЩИТе, и о совете, его председателях; он успел проработать несколько планов, которые могли бы помочь спрятаться. Перед самым приходом Роджерса Ник написал Марии Хилл. В ней он тоже был уверен: он лично ее нашел в глубокой яме, из которой вытащил, – она бы не стала его предавать. Разговор с капитаном сложился настолько глупым, что Ник не сомневался, если их кто-то подслушивал (а так и было), то наверняка поняли: они об этом знали. Директор придумал жену на ходу, не рассчитывая, что в это кто-то поверит. Просто нужно было отвести взгляд от того, что в руках Ника лежала флешка, которую он передал на хранение Роджерсу. Никакой наемник не справится с супер-солдатом. Стивен, стоящий напротив Фьюри с руками на боках, понимал, почему он пришел именно в его квартиру. Сам солдат не раз говорил о ЩИТе, как не о защищающей страну организацию, – защищающей интересы властей, вроде Всемирного Совета Безопасности, пришедшего после появления на Земле бога Локи. ЩИТ был чист и не коррумпирован во времена главенства Пегги Картер. В то время Стив бы легко поверил, что ЩИТ делает правое дело и нисколько бы не сомневался в организации. Теперь, когда им заправляли такие люди, как Ник Фьюри, идущие на все ради достижения своих целей, Стив уже не был так благосклонен к ЩИТу, как в начале. Роджерс смотрел на травмированного директора и не знал, чего именно он от него хотел. Флешку, может он и защитит, что потом? За ней точно придут, раз пришли за Ником в попытке его убить. Стив не боялся. Когда раздались выстрелы, капитан рефлекторно пригнулся и направился к Нику. Но было уже поздно. Две пули разорвали его плоть на груди, пролетая насквозь; на лице Фьюри застыло удивление, он упал. Стив подхватил свой щит со звездой по середине и прикрыл им себя и Ника. Входная дверь открылась, как только выстрелы закончились, и тогда Стив увидел свою соседку с оружием в руках, двигающуюся так, словно она была совсем не медсестрой. Он сразу понял: Шэрон не работала медсестрой в больнице. — Агент 13, — строгим голосом заявила она, продвигаясь по его квартире. — Слежу за Вашей безопасностью. Стив нахмурился, сжимая в пальцах ремни щита. — По чьему приказу? Найдя на полу директора, девушка уселась перед ним на колени и кивнула на него. — По его приказу. — она увидела блеск в окне. — Идите, капитан, я здесь справлюсь. Будто это все, что ему нужно было услышать. Стив сорвался с места и побежал по коридору прямо к окну. Щит служил смягчителем при выбивании дверей, стен и стекол, чтобы он смог добраться до своей убегающей цели. Ему удалось немного разглядеть наемника, державшего приличную скорость для обычного человека: крупный, длинные волосы, маска и, похоже, протез вместо левой руки, ведь она отдавала непонятными бликами при определенном наклоне света. Стив даже не предполагал, на кого этот мужчина работал: он собирался узнать у Фьюри, почему ЩИТ скомпрометирован и, что заставило человека или несколько желать его смерти. Пробив щитом очередное окно, Стив пролетел над улицей и приземлился на крыше. На парапете уже стоял наемник, готовый прыгать вниз, и Роджерс бросил щит, чтобы его остановить. У него приоткрылся рот в удивлении и неожиданности, – металлическая рука без особого усилия схватила щит из вибраниума. Остановила силу супер-солдата, с которой Стив бросил свой щит. Он сумел разглядеть глаза наемника. Казалось, в них скрывалась такая усталость, ненависть и боль: Роджерс опешил от увиденного и пропустил момент, когда крутящийся щит полетел прямо на него. Наемник бросил ему его с большей, чем его собственная, силой, заставив капитана проскользить целых полтора метра назад. Резкий выдох покинул рот Стива. Стоило ему поднять голову, на крыше солдат уже стоял один.

***

      По новостям показывали «страшную аварию» – как окрестили это журналисты. На экране мелькали картинки помятых полицейских машин, взорванный черный джип, – также видео с камер очевидцев. Сделав звук тише, Катарина прошла к черному столику рядом с диваном и положила на уголок поверхности пульт. Порядок в доме – порядок голове. Шмидт, заметив в дверях стоящего лакея, решила заговорить с ним, но не обращаясь к нему конкретно. — Ник Фьюри считал себя «хорошим» человеком, я полагаю, спасая людей от пришельцев с других планет, — женщина прошла к окну, занимающее все стены двухэтажного дома, и смотрела на деревья, — от опасных террористов, которые однажды похитили Энтони Старка. Только вот когда его пытались убить, он буквально таранил машины гражданских и ехал по тротуару. Катарина изящно сложила руки на груди и с неприязнью к человеку, о котором говорила, усмехнулась. — Столько пострадавших, — она продолжила, — а этот «великий» человек думал только о своей шкуре. Однажды Катарина посетила выставку, посвященную капитану Америка и его бравой команде, которые спасли весь мир от ужасной нацистской организации, от Гидры. То, как вел себя сегодня директор ЩИТа, показывает лишь то, что он не лучше. Катарина видела этого человека насквозь, не зря Пирс назначил его директором: Ник Фьюри шел по головам, чтобы достичь свои цели. Для него не существовало одной жизни, если по его мнению он спасет сотни. — Лакей, — подозвала парня Катарина, поправив и без того идеальную блузку. — Лоренцо, мэм, — тихим и уставшим голосом поправил он. Приподняв брови, женщина обернулась к лакею, у которого вдруг прорезался голос. Под ее напором он опустил голову и замолчал. — Почему я должна называть тебя по имени? — уточнила Катарина и встала к юнцу анфасом. — Ты не немец, даже не говоришь по-немецки. — Вообще-то, я владею немецким языком, мэм, — он чуть приподнял голову, — мистер Пирс давал четкие указания в требованиях для вашего ассистента. На лице Катарины появилась улыбка, напугавшая Лоренцо до чертиков: на лице этой женщины слишком редко появлялась такая эмоция, и она не предвещала ничего хорошего. — Значит, все то время, что я говорила на родном языке: дома и вне него, ты все понимал, — она отвернулась от лакея и стала медленно ходить по комнате, словно зверь, обхаживающий свою добычу, — полагаю, мистер Пирс приказал тебе шпионить за мной и докладывать ему. Так? — Не совсем, мэм, — у парня стал дрожать голос. — То есть, да, мистер Пирс просил Ваше расписание и многое другое. По выжидающему продолжения лицу Шмидт Лоренцо, опасаясь за свою жизнь, продолжил чуть тише: — После того, как я проработал на Вас около двух недель, я понял, что Вы страшнее мистера Пирса. — парень затрясся, увидев одну приподнятую бровь. — Не внешне, разумеется. Вы очень красивы и выглядите очень молодо. — Лакей. — оборвала его Катарина. — Так ты докладывал на меня или нет? — Чаще всего нет: я либо врал, либо говорил, что Вы ничего особенного не делали. — А в остальном? — Чтобы себя не выдать, я рассказал мистеру Пирсу Ваше расписание: в нем не было ничего особенного. Вы с утра гуляете по Бруклинскому мосту, потом завтракаете, общаетесь с членами Гидры. Все то, что мистер Пирс и так знает. Лоренцо побледнел, увидев, как женщина облизнула нижнюю губу и вдруг холодно рассмеялась. — Лакей! — протянула она довольно и перешла на немецкий язык: — Ты не такой уж и сопляк, мне нравится. — Спасибо? — неуверенный в комплименте сказал юнец и склонил голову, — мэм. Оба перешли на родной язык Катарины. — Хорошо, Лоренцо, буду называть тебя твоим именем наедине, — она прошла к парню и похлопала его по щеке, — на публике ты будешь лакеем, чтобы не вызвать подозрения у Пирса; и продолжай ему докладывать, но перед этими отчитывайся мне. — Х-хорошо, мэм, — с явным облегчением проговорил ее ассистент. С лица Катарины не сползала улыбка. — Я уж разочаровалась в Пирсе, думая, что он так просто пробудил меня и так легко позволил мне взять главенство над Гидрой, — заговорила она, возбужденно передвигаясь по гостиной и жестикулируя, — то, что он прислал шпиона, да еще и полтора года назад. Отлично, он считает меня угрозой. Что ж, скажу это очень правильное решение. — Определенно, мэм. — более уверенно рискнул сказать Лоренцо. — Определенно, — повторила она, смотря на парня, — но все же есть еще кое-что, что мне интересно. — Что же это? — Ника Фьюри не поймала команда в дороге, но около часа назад Пирс сообщил мне о его смерти. — Катарина замолчала, быстро анализируя все данные. — Значит, это произошло вечером. Кто именно убил его? Я хочу встретиться с этим человеком и пожать ему руку. — Не уверен, мэм. Я как-то слышал в штабе о неком солдате, который может убить кого угодно и где угодно. Шмидт не помнила ни одного ресурса Гидры, подходящего под подобное описание. Похоже, у Пирса было секретное оружие, которым он долгое время пользовался и скрывал это от Катарины. Сама мысль ей уже не понравилась. — Какой именно солдат? Лоренцо нахмурил брови, вероятно, вспоминая все, что о нем слышал. — Я слышал, у него есть что-то металлическое в теле. Кажется, его замораживают? — парень пожал плечами. — Вроде его называют «Зимний солдат». Резко остановившись на месте, Катарина обернулась к своей лакею, опешившего от такой смены ее настроения. Она почувствовала, как громко ухнуло сердце. — Повтори. — жестким тоном приказала женщина. — Его вроде называют «Зимний солдат». — Нет, — прошептала Катарина. Спазм сжал горло, вызывая слезы на ее светло-голубых глазах. Она схватилась за шею, чтобы как-то перестать это ощущать: ей казалось, она сейчас потеряет сознание. Это невозможно. Это просто невозможно. Перед тем, как ее отец уложил в криокамеру, он сообщил ей о приостановке проекта, потому что именно она была ведущим ученым. Без нее проект бы развалился. Она знала, что так и есть, когда очнулась: никаких данных о возобновлении программы не существовало. Ничего не было. Не было. Катарина подошла к телевизору, подключаясь через него к системе Гидры. Найдя самую старую папку по делам Иоганна Шмидта, она отыскала все, что было связано с ее проектом в сороковые годы и стала читать. Позади мелькал лакей. Катарина дошла до документов Арнима Золы, – второго ученого ее отца, помогающего в создании сыворотки, которую вколол Говард Старк в тело молодого Стивена Роджерса. В капитана Америка. Того самого человека, убившего ее любимого отца. Документы Арнима Золы доказывали ей обратное: проект «Зимний солдат» возобновили по его видению. Ученому не удалось синтезировать сыворотку Катарины без ее участия, поэтому он взялся за того, в ком эта сыворотка прижилась. Кольцо на безымянном пальце с тремя зелеными камушками вдруг потяжелело. Резко поднявшись на ноги, дочь Красного черепа ударила телевизор коленом, пробивая тонкий экран насквозь. Она закричала. Под руку попалась низкая тумбочка, которую Катарина подняла и бросила в стеклянную стену, разбивая ее, – осколки полетели вниз вместе с дорогой мебелью. Она услышала испуганный вздох молодого лакея и, не обращая внимание на какого-то человека, подошла к картинам на стене. То, что Катарина прочла в старых записях Гидры, не имело право на существовавание. Новый крик сорвался с ее губ. В первые дни своего пробуждения Катарина сделала все, чтобы скорее научиться пользоваться технологиями двадцать первого века. Тогда она нашла информацию о смерти отца, о заморозке капитана Америка (на тот момент считавшегося погибшим), и о смерти любви всей ее жизни. Катарина узнала, что Джеймс Бьюкенен Барнс погиб с разницей в пару дней после ее заморозки. Человек, подаривший ей целый мир, новые ощущения и чувства, умер за войну, на которой даже не должен был оказаться. Это ее вина. Катарина разрушила большую часть своей гостиной; остановилась, лишь почувствовав на своем лице кровь. На предплечье растянулась уродливая рана от разбитого стекла одной из фотографий, стоящей на тумбочке рядом с прихожей. Испуганный Лоренцо спрятался на кухне, не представляя, что случилось со Шмидт. Катарина, не позволяя себе даже намочить ресницы слезами, тяжело уселась на порванный диван. Все тело охватила внезапная усталость: активный стресс, вроде злости и адреналина, разрушил белок в ее мышцах. У нее иссякли любые силы. Почувствовав, как судорожно сжались ее легкие, Катарина встала на колени и согнулась. Ужасный кашель пробрал ее, сотрясая все ослабшее тело. Шмидт прикрыла рукой рот, почувствовав языком ржаво-металлический привкус, на ее ладонь попала кровь. Заморозка в сороковых помогла ей тем, что в двадцать первом веке появились технологии, способные улучшить ее болезнь, но все же не способные до конца ее вылечить. Боль в груди сковала Катарину, все еще стоящую на коленях и подпирающую другой ладонью пол. Она не могла вздохнуть.

***

Диваны в кабинете Александра Пирса были слишком мягкими: он ценил превыше всего удобства, что совершенно отвращало Катарину. Узнав о шпионе и возобновленной программе, она привела себя в порядок и отправилась к человеку, пробудившую ее и использовавшего мужчину, который не имел никого отношения к Гидре с самого начала. Катарина приказала лакею прибрать ее дом, восстановить стену, иначе, по возвращению там будет холодно ночью. В кабинете пришлось просидеть полчаса, прежде чем Пирс решил явиться в него. Катарина уже устала сидеть на жутком диване с ощущением, будто он скоро ее полностью поглотит. Грудь до сих пор спазматически болела, вызывая редкий кашель; под локтем тянулся, как оказалось, глубокий порез. Из-за него Катарина была вынуждена надеть новую блузку с длинными и чуть свободными рукавами, чтобы не привлекать внимание к повязке на левом предплечье. К этой голубоватой блузке под цвет ее глаз она с трудом нашла нижнюю часть: юбку-карандаш по колено, только она и подходила. Что также вынудило Катарину обуть каблуки. От непрактичной и скованной одежды она чувствовала себя ужасно неловко, но не позволяла себе показать это окружающим. Когда двери кабинета открылись, и председатель Пирс заметил внутри Катарину, она видела дрожь, прошедшую по его телу от испуга. Это доставило ей особое удовольствие. Но не избавило от той прогрессирующей ненависти, что Шмидт стала испытывать к этому жалкому американцу. Она ненавидела лжецов. — Это еще мой кабинет, — Пирс напомнил, поставив дипломат на рабочий стол. Встав на ноги и одернув юбку, Катарина в три шага приблизилась в мужчине. Из-за каблуков она стала выше Пирса на несколько сантиметров, что вынудило его приподнять голову. — Когда ты собирался мне сказать о моем проекте? — она почти прорычала это ему в лицо. Пирс попытался сделать шаг назад, чтобы увеличить расстояние между собой и дочерью Иоганна Шмидта, – у него ничего не вышло. — Я лишь хотел показать Вам, как успешен проект! — сразу же оправдал себя Пирс. — После Вашей заморозки Ваш отец остановил программу, но доктору Золе удалось сделать несколько экспериментов на единственном выжившем после принятия Вашей сыворотки. Ему удалось... Катарина не смогла воспользоваться важным уроком отца в этот раз: она не сдержалась и схватила Пирса за горло. Пальцы надавили на сонную артерию, большой уперся в место под ухом. Хватка оказалась настолько сильной, что Александр застонал от боли, попытавшись вырваться, – сделал только хуже. — Я не твоя племянница, Пирс, не позволяй себе и на секунду забыть об этом, — она с угрозой зашептала, — я дочь Иоганна Шмидта и глава Гидры. Ничто не будет проходить без моего ведома. Тебе понятно? Катарине пришлось немного разжать пальцы на горле Александра, чтобы он смог говорить. — Да, мадам Гидра. Стоило ей убрать от него руку, по двери кабинета постучала секретарша. Войдя внутрь, она сообщила, что Стив Роджерс стоит за дверью и ожидает своего допроса. Катарина приказала ей впустить капитана Америка; она взглянула на Пирса, передавая через свой взгляд все чувства, что она к нему имеет в данный момент. Их зрительный контакт прервал вошедший солдат. — Мистер Роджерс, — сразу же поздоровался с ним Пирс и протянул руку для пожатия, — я Александр Пирс, думаю, Вы слышали обо мне. — Сэр, — кивнул он и пожал руку. — Моя племянница, — Пирс указал на Катарину, — Кейт Пирс. Протянув руку вперед, Шмидт со скрипящими зубами надеялась, что Стивен Роджерс ее не узнает. Кольцо на безымянном пальце с небольшими камушками пришлось перевернуть внутренней стороной, словно оно просто серебряное. — Приятно познакомиться с Вами, капитан, — Катарина намерено на октаву повысила свой голос и старалась говорить без немецкого акцента. По тому, как внимательно ее разглядывал солдат с приоткрытым ртом, будто собираясь что-то сказать, Катарина почувствовала, что впервые за долгое время боится раскрытия. Ладони вспотели. — Мне тоже, — с легкой улыбкой сказал он, — мы с Вами нигде раньше не виделись? Катарина мельком посмотрела на Пирса, стараясь не подавать вида, как если бы она знала Роджерса не только, как убийцу своего отца. — Я часто приходила в ЩИТ с проверками от совета, — честно ответила Шмидт. К счастью для нее, Стивен Роджерс повелся на это и кивнул, присаживаясь напротив председателя Пирса. Катарина села рядом со своим «дядей»; она положила ногу на ногу и решила не вмешиваться в допрос капитана о целях Фьюри, приехавшего именно к нему во время покушения. И убийства. В голове Катарины царил такой хаос: она смотрела на лживого Пирса, определенно что-то имеющего с Гидры, и реже поглядывала на Роджерса, который в свою очередь иногда просто разглядывал ее, видимо, пытаясь точно вспомнить, где раньше ее видел. Катарина не переставала мучать себя мыслями о программе «Зимний солдат». Джеймс Барнс – лучший друг сидящего перед ней мужчины, когда-то отправившийся на войну из-за долга и случайно попавший в Гидру. Сердце обливалось кровью от мысли, что с ним случилось. По большей части из-за нее. Сейчас Катарина была бы рада, если бы Баки на самом деле умер в сороковых, чем стал бы... этим, Зимним солдатом. Последняя Шмидт любила Гидру всем сердцем и пыталась вернуть ранее научной организации первоначальное значение, которому придерживался ее покойный отец, но это... этого всего не должно было произойти. Сыворотка вообще не должна была прижиться в теле сержанта из сто седьмой дивизии. Катарина, закашлявшись от нахлынувшего приступа, извинилась перед мужчинами за вмешательство в их разговор и услышала, что они уже почти закончились. За своей рефлексией она не запомнила весь допрос. Все, что Шмидт сделала: встала вместе с Пирсом и Роджерсом и пожала последнему руку на прощание. Как только капитан Америка покинул кабинет, она заметила, что Александр повернулся к ней и выжидающе посмотрел на нее. — Какие будут Ваши приказания, мадам Гидра? — покорно спросил Пирс. Катарина сделала вздох. Во рту скопилась кровь из-за кашля. — Стивен Роджерс не выйдет из этого здания, — она проглотила скопившуюся в полости рта жидкость, — убейте его. Глаза Пирса расширились. — Но... — Ты хотя бы наблюдал за ним какое-то время, Пирс? — перебила его Катарина, взяв со стула пиджак. — Капитан не согласится, причём ни на что. Ты не знаешь достаточно хорошо Стивена Роджерса: он будет готов умереть за то, что считает правильным. — она подошла к двери, добавив: — И Роджерс умрет. Потому что никто из ныне живущих людей не знал героя нации так, как когда-то его знала Катарина.