Indra

Костёр горит вот уже больше пяти часов. Он не угасает благодаря подпитке из всех тех не многочисленных дров, которые трудно найти в горах, и совсем чуточку природной магии демона. Здесь всегда было ветрено, особенно на верхушке, где сдувало снег тоннами по склону вниз, погребая под собой не успевших скрыться животных. Правда уже давно большая часть живности расположилась у подножья горы, где вероятность погибнуть из-за лавины крайне мала. Зимних ягод хватает на всех. Одинокий заяц осторожно подбирается к дереву, оглядываясь, не следует ли по его пятам голодный лис. Убедившись, он вгрызается зубами в дубовую кору, как стрела вонзается в его тело, и брызги крови попадает на его белую шерстку. Одного точного выстрела было достаточно, чтобы животное погибло сразу, не успев почувствовать боль. Охотник вышел из своего укрытия, забирая добычу, и возвращается к костру, где его давно ожидает спутник. — Хосок, — шепчет банши, не желая навредить своим голосом возлюбленному. — Ты задержался. — Прости. Мне пришлось несколько раз менять укрытие, чтобы не напороться на стаю волков, — с усталой улыбкой ответил Чон и протянул Мину убитое животное. Юнги достаёт нож, собираясь освежевать ещё тёплую тушку животного. Идея вести жизнь отшельника пришлась обоим по вкусу, особенно когда нет никакого другого места, которое они бы смогли назвать домом. Чонгук хорошенько исследовал все те места, куда они могли сбежать, но не учёл, что природа укрывает предателей там, где вряд ли кто-то додумался искать, там, где отнюдь не комфортные условия для проживания. Однако Хосок — демон с крепким здоровьем и прекрасными навыками выживания. А Юнги холод нипочём, он представитель северных фей, чей душераздирающий крик несёт в себе смесь детского плача, щебетания тысячи птиц и волчего воя. — Хорошо, что метель ушла, — Хосок проверяет наконечник стрелы, выпущенной ранее, на возможные повреждения и очищает его от крови куском снега. — В непогоду трудно охотиться. Звери прячутся в норах и не вылезают, пока все не утихнет. — Но сегодня ты поймал довольно жирного зайца, — робкая улыбка озарила ненадолго бледное лицо банши. — У меня для тебя новость. — Птица вернулась? — с надеждой в глосе спросил демон. — Я беспокоился, что она не сможет прилететь из-за ужасного ветра. Ты смотрел, что там? Вместо ответа, Юнги протягивает кожаный мешочек толщиной в палец, и на ладонь Чона высыпается горстка пепла. Его лицо исказилось гримасой боли, и Мину было тяжело смотреть, как кипит в нем котёл эмоций. — Вот как, — он перебирал пепел с ладони на ладонь и в конце концов бросил его в огонь. — Сколько бы я не переживал о нем, Тэхен никогда не простит меня. — Твой выбор — только твой выбор. Никто не вправе осуждать тебя за содеянное, — бросил Юнги. — Но я не оправдал его ожиданий. Я знал, что оковы душат его. Тэхену всего лишь нужна была свобода, которую я мог даровать ему. — Ты рисковал жизнями каждого из нас. Задержись ты подольше, нас бы поймали и тосковать по свободе начали бы уже трое, — упорно доказывал невиновность возлюбленного банши. — Здесь нет твоей вины, просто так получилось. Лишь благодаря тебе и я, и Тэ остались живы. Просто Тэхену кажется, что ты оставил его. — А разве не так? — хмыкнул демон. — Я обещал ему, что мы выберемся все вместе. — Чон Хосок, — нахмурился Мин, слегка повысив голос. — Прошло больше двадцати лет, а тебя не отпускает это. Ты спас меня, ты сохранил Тэхену жизнь, ты избежал ужасного будущего. Ты сделал гораздо больше, чем то, о чём можно было просить. Не смей винить себя в принятии решения. Демон лучезарно улыбнулся, утягивая Юнги в крепкие и полные любви и благодарности объятия, однако внутри он не чувствовал себя так радостно от чужой поддержки. Зря он надеялся на то, что Тэхен простит его спустя длительный промежуток времени. Чон вспоминал о нем каждый день, а меч за поясом служил напоминанием о несделанном. Если бы не Юнги, демон бы давно загнулся от чувства вины и отчаяния, грозовым облаком нависшим над ним. Но Тэхен был именно тем лучом света в тёмном царстве, который ободрит, сохранит секреты и разделит нерадости, делая чуточку легче жизнь. Банши же не так часто улыбался и не всегда мог заменить Хосоку духа, хотя и старался это делать. — Я слышал, что Чонгук нашёл его. — Индру? — Его носителя, так говорят. Это человек из Сумеречного королевства, не обладающий магией, — подчёркивает банши. — Чонгук забрал его в замок. — Я помню отстранненность брата так отчётливо, как будто это было вчера, — вздохнул Хосок. — Это была настоящая истерика. Он рвал на себе волосы, вспарывал кожу, крушил все подряд. Его пришлось останавливать всем Советом и усмирить. Настоящее безумие. — Это точно. Он атаковал без разбору. Юнги выдохнул, образовав облако пара, вспоминая события. В тот момент ему казалось, что никто и ничто не угомонит Императора демонов. — Моё предательство стало для него ещё одним ударом, — с горестью произнёс демон, и Мин на это решил промолчать; у Хосока иногда появляются приступы хандры и самопоедания, и банши просто устал бороться с этим. — Ладно, мясо почти готово. Я сделал чай с лотосом и достал немного смолы. Хосок едва заметно кивнул, подтянувшись ближе к огню. Языки пламени хаотично танцевали, поджаривая тушку.

***

Когда Чимин вдруг заметил прошедшего за угол обладателя белых крыльев, в его голове возник только один ангел. Сокджин. Пак бросился по лестнице вниз, позабыв надеть на голые ноги обувь, в надежде догнать ангела и расспросить его. Джин уже ждал его, прислонившись к перилам. Его цвет кожи отличался от того оттенка, который в последний раз Чимин видел, а потому Пак с некой осторожностью подошёл к Сокджину. Он не знал, что ангел высокий и широк в плечах. Представлял его более компактного, а на деле тот оказался угловат, крупен и на порядок светлее, чем при свете одинокой свечи. Жизнь в нем выдавал лишь лёгкий румянец и покраснения на костяшках пальцев. — Джин, — выдохнул Чимин. — Тебя не было так долго. Все в порядке? Ангел кивнул, давая понять, что никаких подробностей давать не будет. Слова застыли у человека в горле. Он все не мог понять, почему чувствует, что говорит с совсем незнакомым ему человеком. Пак обошёл ангела вокруг, цепляясь взглядом за все, что не представлялось увидеть до этого, и сжал его ладонь в своей. Джин смотрел на него в ответ и не выражал никаких эмоций. «Что они с тобой сделали, Сокджин.?» — подумал Чимин с досадой. Его единственного друга как будто заменили на куклу. — Хён, тебе что-нибудь нужно? Ты только скажи, и я все сделаю, — он потянул ангела за руку, дотащил до покоев и усадил на кровать. Появление постороннего явно не обрадовало бы Чонгука, но сейчас Чимину на это совершенно плевать. Он держал того за руки, с болью вглядываясь в ещё не зажившие полосы ран на коже, еле живые крылья с несколькими помятыми перьями на концах. Образ статуи Джина только пугал, но по крайней мере он реагировал на жестикуляцию и голос Чимина. В какой-то момент ангел раскрыл рот и высунул язык. Чимин заметил печать молчания, о которой узнал в одной из книг, и понимающие улыбнулся. Кто бы не наслал на его друга заклятие, он явно не задумался о том, что Чимин не оставит все, как есть. За все время пребывания в замке, Пак разучил несколько простых способов избавления от лёгких заклинаний, таких как молчание, временная потеря зрения, перекрытие органов чувств и замедленный шаг. Заклинатели часто пользуются подобными трюками против низкоуровневых противников или обычных людей. Почти любое заклятие требует духовной силы, но у Чимина её нет, чтобы поделиться и отменить действие. Однако взамен он мог предложить свою кровь в качестве платы за желание. Не объясняя Джину свои действия, он порезал большой палец, откуда обильно начала течь кровь. Ангел расширил глаза и замотал головой. Уж он-то прекрасно знал, на что человек хочет пойти. И как на зло заклятие молчания распространяется не только на голос, но и связаться мысленно не даёт. — Сокджин, мне неважно, кто наложил его на тебя. Я просто хочу поговорить, — настоял Чимин. — Быстрее, пока рана не затянулась. Рубиновые капли человеческой крови разбились о чужой язык. Печать загорелась, впитывая их в себя и исчезая. Сокджин почувствовал, что вновь может говорить. — Чимин, откуда ты знаешь о печатях? — Прошло больше месяца, хен. Что мне оставалось делать, пока тебя не было рядом? — Больше месяца? — удивлённо заскрипел голос ангела. — Это невозможно, — растерянность в его оленьих глазах была особо заметна. — И ты так преобразился, — взгляд упал на большие крылья с переливающимися иссиня-чёрным перьями за спиной Чимина. — Но это так. Я не знаю, в каком месте тебя держали, хен, но прошло столько времени. Я обыскал весь замок и даже проник в запретную часть библиотеки. Ким сконцентрировался на Чимине. В его глазах он видел жгучее желание расспросить обо всем, вот только детская наивность куда-то исчезла. — Чимин, что произошло за эти дни? Пак поджал губы. — Чонгук объявил войну Сумеречному королевству. flashback Боль усилилась. Она была внезапной для Чимина, когда тот делил трапезу с Чонгуком. В каком-то роде совместные завтраки стали привычным делом. Чон уделял внимание бумагам и не мешал человеку, так что Паку не было страшно есть под его пристальным надзором. Однако неожиданная резь заставила Чимина подавиться и вскочить. Он опрокинул стул, ощущая, как что-то под кожей зашевелилось, разрывая подкожные покровы. Отбросив документы, Чонгук тут же оказался рядом с ним, но Чимин оттолкнул его, пронзительно вопя. Это заставило слуг отвлечься от своих дел и столпиться у входа в тронный зал. Некоторые пытались увидеть сквозь прорезь между дверями, шушукались. И вправду под кофтой человека что-то двигалось, пытаясь вырваться, и, конечно, вызывало невыносимую боль. Демон перехватил Чимина за запястья и притянул к себе. Лучшим обезболивающим могла послужить его энергия, которой он неоднократно делился с человеком, однако в этот раз тот буйствовал на грани потери сознания. За их спинами появился Тэхен, он тут же приказал невысокой служанке принести таз с холодной водой, а остальным зевакам разойтись. Чонгук телепортировал их в покои. У Чимина глаза закатились, и все, на что он был способен, так это на слепую ярость. — Черт тебя дери, — прошипел Чонгук, заламывая ему руки. — Он отторгает мою энергию. — Его тело защищается от постороннего вмешательства, пытаясь решить проблему изнутри, — пораженно ответил Тэ. Чонгук раздражённо прорычал, когда находящийся в помешательстве человек сопротивлялся так, что мог переломать себе кости. Он грудью чувствовал бешеную пульсацию и обрадовался, если бы не чужие бессознательные вопли и ярый отпор. Запинаясь, демонесса приносит ёмкость с полурастаявшим льдом. Чон сжигает на Чимине рубашку и видит два огромных бугра в районе лопаток, которые натянули кожу как струну. Служанка протянула мокрый кусок ткани Тэхену, боясь подойти ближе. Она могла ненароком попасть под горячую руку и отхватить по самое не балуйся. Пака с усилием повалили на живот, и демон обустроился сверху, прижимая его руки к кровати. Он не помнил, как у него появились крылья, возможно, из-за устойчивости к боли и быстрой регенерации. К тому же, кости крыла уже были снаружи и просто увеличивались с взрослением. Послышался треск разрываемой кожи. На секунду Чимин замер, как статуя, превратив биться в агонии, и из его горла вырвался приглушенный хрип. Тело дико трясло в лихорадке, на простыни струями потекла кровь. Скелет крыльев наконец вырвался на волю, оставалось лишь ждать, когда голые кости покроются густым оперением. Человек обмяк, лишившись чувств. Все в комнате выдохнули, наконец дав чувствительным ушам отдохнуть. — Оставь нас, — бросил Чонгук служанке, и та поспешно ретировалась прочь, а затем принял из рук Тэ кусок ткани, стирая им кровь. — Чонгук, — неуверенно начал дух. — Ты довольно груб с ним. — С кем? — С Чимином. Не боишься, что переломаешь ему кости? — Его регенерация постепенно, но верно усиливается. Мне незачем переживать, — бесцветно отозвался демон, и Тэхен сощурил глаза. — Уверен? Чонгук взглянул на него, собираясь ответить, а потом обратил взор на лежащего под ним человека. — То есть, ты считаешь, если я не припираю его к стенке каждый день, не довожу до нервного срыва и не оскверняю его тело, этого недостаточно? Дух покачал головой: — Не в этом дело. С Индрой ты вёл себя значительно мягче. — Твой ответ и есть причина, что ещё нужно? — Чонгук касается самыми кончиками пальцев до тонкой оголенной косточки, представляя её окутанной перьями. Ему не отвечают, однако слова все равно оседают в голове навязчивой мыслью. Чонгук обычно игнорирует то, с чем не согласен. Советы, наставления пролетали мимо него, как стая птиц далеко в небе. Он сам решал, к чему прислушаться, а что затолкать в долгий ящик. Решив, что его участие не имеет никакого смысла, Тэхен испарился, привычно звякая цепями. Вот уж кому проще простого уйти от разговора в подходящий момент. Напакостил и сбежал у самого носа. Он не Индра, чтобы с ним так обращаться. Не Индра. Не Индра. Впрочем такое звучало уже не столь убедительно, как раньше. И Чонгука это начинало беспокоить. Двадцать лет тоски и отчаяния, ненависти и терпения, одиночества и безуспешных поисков. Да что Тэхен понимает?! Одно дело, когда тебя предают, а когда объект твоего обожания умирает — совсем другое. Тёмная энергия сама по себе начала исходить из демона и направилась внутрь человека, намереваясь зажечь в нем пламя, которое бы смогло пробудить могучую сущность. Пусто. За клеткой чужого сознания будить некого, и энергия растерянно кружилась в воздухе, возвращаясь в тело Чонгука. Возможно, Чонгук и раньше знал ответ, но гордость не позволяла принять ему эту сокрушительную правду. В этом хрупком, человеческом теле нет и осколка души Индры. Тогда откуда в этом существе нашлась парочка крыльев? Впрочем это неважно. Чонгук уложил человека на подушки, не решившись укрыть его сверху одеялом. Прикрытыми оказались только ноги и тонкая линия поясницы. Демон матерелизовался у себя в кабинете, заваленном кучей свитков книжек, простых листов и прочей канцелярии. Слабый огонёк зажегся на одиноком канделябре, прикреплённом к резному столу, сам по себе. Чонгук выудил из нижнего ящика бутыль крепкого полусладкого вина, собираясь напиться так, чтобы мог хотя бы ненадолго забыться и абстрагироваться от внешнего мира. Он редко прибегал к алкогольному опьянению как к средству устранения проблем, однако в данный момент он не видел иного выхода. Точно так же, как и двадцать лет назад.