Первая любовь

      Хлоя колебалась, поправляя волосы. Она уже около минуты в нерешительности стояла у двери, не решаясь постучать. На самом деле, ей совсем не хотелось в это ввязываться, вся сложившаяся ситуация была до нелепого глупой и раздражающей.       Хлоя могла бы со спокойной душой отпустить ситуацию и просто перестать беспокоиться, однако прошло уже почти двое суток и отрицать очевидное было бессмысленно: Карлос и, видимо, Джубили действительно пропали. И как бы не хотелось ей этого признавать, она действительно волновалась.       Ещё поколебавшись пару мгновений, Хлоя всё-таки постучала в дверь. Ответа не последовало, но дверь слегка приоткрылась, так будто её кто-то нехотя толкнул.  — Джубили, это ты? Почему не заходишь? — голос синего звучал слишком спокойно и расслаблено для человека, который ещё утром считал свою лучшую подругу пропавшей.       Это навело Хлою на мысль о том, что над ней просто-напросто издеваются, и если бы не желание докапываться до истины, то наверняка из-за задетой гордости Курт и Уоррен не получили бы второго шанса на беседу с ней.  — Это Хлоя. — она подалась вперёд, переступая порог и параллельно хватаясь рукой за дверную ручку.       Комната была очень тесной, в воздухе стояла духота, и из-за этого Хлоя не сразу заметила, что хозяева этого свинарника откровенно на неё пялятся.  — В общем, я подумала. — она смутилась от настолько ошарашенных физиономий. — И поняла, что вы были правы, эти двое исчезли, поэтому нам надо сообщить об этом взрослым. — ни Курт, ни Уоррен ничего не сказали, поэтому она продолжила. — Но, прошу, не могли бы вы пока что умолчать о том, что пропала не только ваша подруга?  — Ты сейчас вообще о чем? — Уоррен поднял обе брови.       Курт что-то шепнул ему на ухи и повертел пальцем у виска.  — Ты что-то принимала, да? Ты ошиблась комнатой. — он телепортировался прямо перед её лицом, с обеспокоенным видом прищурившись, наверное, чтобы разглядеть ее зрачки. — К кому тебе нужно? Я отведу.  — Это какая-то очередная не смешная шутка? — Хлоя редко хмурилась, потому что боялась, что у неё появятся морщинки, но этот раз стал исключением.  — Курт, может лучше будет, если мы отведём её в медпункт? — Уоррен озадачено почесал затылок.  — Да это вам нужно в медпункт! — Вспылила Хлоя, рассеяно качая головой. Она все не могла осмыслить сложившуюся ситуацию. Да, непопулярным неудачникам-изгоям свойственно чудить, но не до такой же степени? Казалось, что ответ был очевиден, но она всё никак не могла до него додуматься, она будто смотрела на огромную неоновую вывеску с закрытыми глазами.       Понимая, что тревожная пауза затянулась, Хлоя попробовала прощупать почву для своей первой противоречивой догадки.  — А как поживает Джубили?  — У неё всё хорошо. А зачем ты, собственно, спрашиваешь? — Курт облегченно плюхнулся обратно на кровать.  — Давно не виделись, вот и интересуюсь. — Хлоя с большими усилиями выдавила из себя улыбку. — А вы? Недавно встречались?  — Конечно, мы сегодня болтали с ней в её же комнате. — уверенно ответил Курт, улыбаясь своему крылатому парню.  — О чём? — Хлоя изобразила невинную заинтересованность.  — Ну так. — на лице Курта отразилось что-то, похожее на легкую озадаченность. — О разных…вещах. Если честно, не припомню о чем конкретно.       Они с Уорреном обеспокоено переглянулись.  — А во что она была одета? — теперь Хлоя была уверена, что здесь действительно не обошлось без чего-то вмешательства. Она общалась с Джиной уже достаточно давно, чтобы улавливать последствия копания в чьих-то мозгах.  — Зачем тебе эта информация? Ну как обычно… — курт дрожащим голосом перебил Уоррена.  — Я не помню. Вообще никаких деталей, это пугает.  — Словно кто-то внушил вам поддельные воспоминания, да? — Хлоя мгновенно пожалела, что дала им наводку. Это же был отличный шанс, чтобы избавиться от нежеланной компании.  — Так о чём мы говорили? — вот чёрт, неужели кто-то мониторит их диалог прямо сейчас? Хлоя попятилась, исследуя свои варианты. Можно было прекратить копать, раз кто-то не хочет, чтобы истина была обнаружена, но это было не в ее стиле. Обостренное чувство справедливости в купе с природным любопытством просто не могли дать ей пройти мимо. Она встряхнула волосами, выходя в коридор. Сейчас нужно затаиться, отложить свои планы, а потом взять и разобраться со всем этим.

***

      Деревянный стол был завален бумагами. Щурясь от яркого света лампы в темноте кабинета, Эрик упорно продолжал изучать однотипные документы, пытаясь найти хоть одну зацепку. Стоило признать, в Гидре работали настоящие гении бюрократии, — они умели составлять бумаги так, что найти что-либо становилось абсолютно невозможным.       Найти близнецов оказалось нелегко, но выполнимо, хотя в базах Гидры не было никакой информации о том, что они близнецы. Однако с Лори дела обстояли сложнее. Информации о ней не было нигде, она не числилась ни в одной из двух групп, будто ее вообще никто никогда не похищал. Но Эрик знал, он чувствовал, что она рядом, и его злило то, что он не может ее найти.       Эрик медлил. Он уже нашел все, что нужно о близнецах, ему было необходимо забрать их и уйти, и он непременно бы так и поступил, если бы не давящая на мозг мысль о Лори. Еще пару лет назад, опираясь на логику, он бы давно разгромил здесь все и ушел, спасая свою семью, но не в этот раз. Лори будто цепями удерживала его на месте, не давая уйти, не отпуская. Ее имя было намертво выжжено у него на подкорке рядом со словом «семья», он не мог заставить себя оставить ее. Даже если бы хотел этого.       Разумом он понимал, что он упал в нее как в бездонную яму, которая неумолимо затягивала его в темноту. Он чувствовал как летит, чувствовал, как приближается к точке невозврата. Это чувство не было теплым или горячим, скорее холодным, темным и удушающим, но оно будто всегда было с ним. Эрик не мог вспомнить себя без Лори, как будто стоило ему обернуться, она всегда стояла рядом, всегда, сколько он себя помнил. Она проникла в его голову, в каждое воспоминание, стала частью его. Он знал, что уже тогда, когда между ними образовалась эта неразрывная связь, Эрик бы не смог оставить ее.       А теперь, когда ее у него забрали, вырвали, отодрали, словно бинт от засохшей раны, он был в ярости. Ему хотелось уничтожить, испепелить тех, кто приложил к этому руку. Сжимая челюсти до боли, он четно и ясно осознавал, что так и сделает. Что в этом здании не останется ни одной живой души, потому что никто не мог действительно забрать у него вещи, которые он любил.       А Лори он действительно любил. Он скучал по ней так, как скучают по мертвецу: безумно, сильно, безнадежно. Просыпаясь среди ночи, Эрик думал о том, что она, может быть, уже мертва, однако закрывая глаза он снова чувствовал ее присутствие. Она словно призрак стояла за его левым плечом, а он почти чувствовал ее теплое дыхание на затылке и невесомое прикосновение ее пальцев к запястью. И будто через стены, преграды, километры земли и бетона она все равно была рядом, чтобы подтолкнуть его к черте, которую он перейдет уже сам в попытке быть рядом с ней.

***

      Ванда резко распахнула глаза от неглубокого сна и села на кровати.       На секунду ей померещилось, что прежнее чувство власти над всем вокруг вернулось, и стоит ей захотеть, предметы вокруг начнут парить. Но стоило ей потереть глаза, она поняла, что это было лишь сном.       В груди неприятно кольнуло смесью беспокойства и разочарования. Сколько бы она не медитировала, ей нужен был эмоциональный толчок, чтобы снова проявить свою силу, и ее ужасно это злило. Устало вздохнув, Ванда повернулась на другой бок и попыталась снова заснуть под надрывный кашель Дейва. К тому времени она уже не особо верила, что кто-то придет, чтобы ей помочь, так что она должна была надеяться только на свои силы, которых отчаянно не хватала. Ванда закрыла глаза, снова думая о брате: будь они вдвоем, они бы точно что-то придумали, а пока… А пока ей придется разобраться во всем самой.

***

      Тринадцатилетний Диего уныло пинал ботинком камень на заднем дворе Нью-Йоркской частной школы. Ему осточертело все вокруг. Сегодня на истории, стоило речи зайти о мутантах, на него набросились одноклассники, называя шизиком и мутантом. В принципе, он привык к издевкам, но каждый раз, когда сестра приезжала из колледжа, она отчитывала его за то, что он не может дать сдачи. А Диего действительно не знал как.       Он думал, какой же из него получается борец за права мутантов, если он даже собственные права защитить не в состоянии, хотя Джи (хотя она попросила его больше так не называть ее) и говорила, что он просто осторожничает.       Он разочаровался в мире. Как здесь вообще можно жить, если окружающие просто не способны принять тех, кто отличается от них? Тринадцатилетний Диего даже не был уверен, что это вообще возможно поменять. И это ломало его изо дня в день.