Наследие

      

А если стал порочен целый свет, То был единственной тому причиной Сам человек: лишь он — источник бед. Данте Алигьери «Божественные комедии»

      

      

      Время нещадно бежало. Строились и рушились империи, гремели кровопролитные войны, осваивались новые земли, строились колонии. Люди, выйдя из эпохи средневекового мракобесия, начали совершать сначала осторожные, но со временем всё более и более смелые научные открытия, выдвигать гипотезы, за которые ещё каких-то сто лет назад были бы без лишних слов отправлены на костёр инквизиции, изобретали немыслимые вещи, которые позволили сделать всему человечеству громадный скачок вперёд.       Но вместе с тем, люди уничтожали природу и себе подобных. Мало что изменилось со времён Античности.       Никуда не делись и красноглазые твари, что, выходя на охоту, могли за раз стереть с лица Земли небольшую деревню.       Неизменным осталось и скитание Аминтоса, и жатва Линоса. Полукровки по-прежнему рождались, а Совет Основателей всё с такой же уверенностью в собственной правоте убивал их вместе с родителями, и заодно тех вампиров, что узнали о возможности существования вот таких вот «надругательства над миром».       Но было и небольшое исключение.       Тот полукровка прожил дольше всех. Все пятьдесят лет своей жизни он провёл в бегах вместе с матерью. Для начала они были вместе как мать и сын, однако мальчик перестал взрослеть после достижения совершеннолетия, а женщина после рождения ребёнка не постарела и на год. Они придумывали различные байки и легенды, звали себя братом и сестрой, меняли имена и места жительства. Но это их не спасло.       Пятнадцатая прародительница смотрела, как полукровка рассыпается в серебристую пыльцу. Слегка пнув ногой бездыханное тело его матери, вампирша повернулась к своему «отцу»:       — Как такое возможно? Они не должны существовать. Это противоречит законам природы.       — Но как видишь, Мария, даже матери всего живого свойственно ошибаться, — невозмутимо ответил Риг Стаффорд.       — И тем не менее, они — самое необычное, что мне доводилось видеть. Они будто бы взяли все необходимые элементы от обоих родителей для выживания во враждебной среде. В некотором роде это можно назвать эволюцией.       — У тебя как всегда весьма интересные мысли. Но разве эволюция — это всегда что-то хорошее? Посмотри, что эволюционировавшие мартышки сделали с этим миром, что они делают с себе подобными…       — Он ведь был не первым? — перебил его Мария.       — Далеко не первым, но оказался самым живучим. Обычно мы уничтожаем их ещё в детском возрасте, чтобы они не успели набраться силы и дать отпор: полукровка наследует силу от вампира-родителя в полной мере.       — О том, что они существует, знает только Совет Основателей?       — Да, это очень большая тайна и один из основных запретов Первого Прародителя. Никто не должен знать об этом, понимаешь? Даже Фериду и Кроули лучше об этом не говорить. Ты же их знаешь: влезут куда-нибудь…       — Конечно я ничего никому не скажу, отец. Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя возникли проблемы.       — Ах, как же хорошо иметь понимающую и послушную дочь, — Стаффорд смахнул воображаемую слезу. — Давай лучше поговорим о том, над чем ты сейчас работаешь…              Пятнадцатая прародительница, Мария Вуйчик, хоть и была обращена Вторым основателем, болталась чуть ли не в конце аристократического звена. Впрочем, её это более чем устраивало. Она, безусловно, обладала большой силой, но редко ею пользовалась, дабы добиться авторитета среди сородичей. Её истинной силой был гениальный ум, который Риг Стаффорд заприметил ещё в шестнадцатилетней человеческой девушке из забытой Богом польской деревни. Люди того времени были слишком ограниченны, чтобы понять, какой брильянт уродился среди запыленных дорог и дубовых рощ.       Во Втором основателе Мария видела и спасителя, и второго отца, и наставника. Ведь именно Риг Стаффорд спас её от религиозных фанатиков, именно он возился с ней после обращения, дав при этом такие возможности, которые бы при всём желании не смог бы дать ей родной отец.       Гениальность Пятнадцатой основательницы признали ещё до того, как она стала аристократкой. Мария обладала неимоверным гибким умом, который позволил решить множество проблем и значительно упростить жизнь другим вампирам. Те редкие кровососы, которые удостоились чести быть ею обращёнными, служили ей лаборантами и помощниками в её бесконечных экспериментах и исследованиях, результаты которых шли на благо их сородичам.       Но после встречи с полукровкой что-то переменилось в Марии. Она записала в своеобразные дневники всё, что ей удалось узнать от мальчика и его матери, когда они так наивно и доверчиво рассказывали о своих скитаниях по миру. Эти несколько страниц вампирша выучила на память, а сами бумаги берегла, как зеницу ока, ведь это была единственная информация о полукровках.       Она вновь вернулась к экспериментам над эссентиями. Всё, что касалось этих призрачных существ, Мария держала в строжайшей тайне. Всех своих помощников она припахала рутинной и кропотливой, но весьма бесполезной работой, а сама тем временем пыталась постигнуть тайну сущностей. За несколько лет ей удалось выяснить и понять то, до чего Аминтос доходил десятилетиями. Марии даже удалось сделать прибор, который реагировал на появление эссентий, что идентифицируют человечность. Вот только вампирша всё никак не могла их призвать. Главное, что она упустила — эссентии стоят не только за людьми.              Шло время, и календарь нашей эры уже разменял второе тысячелетие. Линос и Аминтос по-прежнему бродили миром. Призрак уже даже перестал молиться, чтобы до его смертоносного заклинания никто не добрался. Все, кому оно раньше попадало в руки, делали тяжёлый, но рациональный выбор. Никто не разменивал десять лет жизни близкого человека на жизнь всех людей мира.       — Я думаю, я никогда не попаду в Рай, — сказал он однажды Линосу. — Я даже не христианин.       — Я уже говорил, что настоящий Рай отличается от того, как это представляют люди.       — Даже если это так, то я всё равно навсегда останусь призраком. Никто не решится нарушить закон небес. Я верю в людей.       — Ружьё, что весит на стене когда-нибудь выстрелит. Ты создал заклинание, способное уничтожить человечество. И обнаружил существ, способных принести мир и людям, и вампирам. Молись, чтобы второе нашло применение после первого.              Аминтос и Линос уже давно перестали ограничиваться одной лишь Европой в своих бесцельных скитаниях. Прогулка по дну океана не особо привлекала призрака, а перебраться через бушующую стихию с помощью жнеца не позволяла гордость. Но с развитием сначала морского, а затем и воздушного транспорта перед скитальцами открылся целый мир: у невидимых призраков билеты спрашивать не принято.       В начале двухтысячных годов, после очередного посещения Балканского полуострова, где некогда были убиты их семьи, Аминтос и Линос отправились в самую технологически развитую страну, упорство и трудолюбие населения которой вывели её на вершину науки.       Япония являла собой дивное сочетание любви к природе и развития высоких технологий. Мимо старинных сентоистских храмов проносились скоростные поезда, посреди полей подсолнухов стояли громадные ветрогенераторы, по улицам ходили люди в традиционной одежде, а мимо проносились офисные работники в деловых костюмах.       — Эта страна — чудное сочетания традиций и прогресса, — заметил Аминтос.       — Только уважение к прошлому может обеспечить благополучное будущее, — кивнул Линос.              — Мне нужно отойти.       — Снова полукровка?       — Да, — печально кивнул жнец. — И самое ужасное то, что тварь, что убьёт ребёнка, окажется его собственной матерью. Аминтос, прошу тебя, не иди за мной.       Призрак послушался и остался стоять посреди пустынной дороги.       — Бедняжка совсем потерял надежду, — прозвучал детский голос.       Аминтос обернулся и увидел уже знакомого призрака маленького мальчика. У него было столько вопросов к этому ребёнку. Но он знал, что с другими призраками нужно быть осторожнее. Кроме того, он явно что-то знал о новорождённой полукровке.       — Что ты имеешь ввиду? — с удивлением спросил мужчина.       — Линос совсем потерял веру в них. А ведь было время, он сам обращал людей в вампиров и радовался рождению полукровок.       Не успел Аминтос и рот раскрыть, как мальчик продолжил:       — Да, я из той самой деревни, где жил Линос до того, как всех нас убил Шикама Доуджи. Как видишь, я и сам являюсь полукровкой, — пояснил он.       Бедный ребёнок. Он всё ещё живёт тем светлым прошлым, что было у него. Но это исчезло и обратилось пеплом.       — Много изменилось с тех пор, — начала Аминтос. Чем дольше лелеешь иллюзии, тем больнее от них избавляться. Нужно начать издалека.       — Ты думаешь, я об этом не знаю? Аминтос, я лишь только выгляжу, как ребёнок. Я наблюдал за этим миром более двух тысяч лет, я узрел всю его красоту и жестокость. И я видел достаточно, чтобы не потерять надежду.       — Надежду? Бедные мальчик, о какой надежде ты говоришь? В этом мире мы бессильны.       — Ты бессилен в этом мире, но не я, — произнёс мальчик. — Я способен на многое. Я не сторонний наблюдатель, мы уже вмешивались. И вмешаемся снова, когда придёт время. С сегодняшней жатвы Линос придёт с пустыми руками. Я достаточно долго наблюдал за Марией, чтобы убедиться, что она не навредит своему ребёнку и не даст никому другому этого сделать.       Я ждал этого очень долго — с того самого момента, как Пятнадцатая основательница нашла записи об эссентиях. Она нашла их и спрятала, а затем начала проводить эксперименты. Именно тогда я понял, что моя мечта, ради которой я остался — это не бред сумасшедшего и не наивное желание ребёнка. Мир, в котором такие как я смогут спокойно жить, мир, который примет полукровок станет реальностью. Эта девочка, дочь аристократки, будет достаточно сильной, чтобы активировать эссентий. А я буду защищать этого ребёнка.       — Защищать? Как ты это сделаешь, ты ведь…       — Я способен на всё.       Аминтос невольно вздрогнул. Этот мальчик, нет, этот призрак, который выглядит как маленький мальчик, он не врёт. Мужчина чувствовал это всем своим нутром. Способен на всё? А всё, это что?       — Становиться видимым, контактировать с живыми, противостоять демонам, задерживать жнецов, насылать сны, читать мысли и даже воскрешать мёртвых. Да, то самое воскрешение, когда нужно более двух опорных точек. Я могу это, и я уже делал это не так давно.       И ты, и Линос, вы сдались. Вы оказались настоящими слабаками, которые предпочли жалеть себя и плакаться более двух тысяч лет. Все эти смерти — ваша ответственность. Вы могли вмешаться, вы могли остановить вампиров. Линос мог поговорить с ними, рассказать, что Первый прародитель показал далеко не всё. Но он этого не делал.       Хотя, с другой стороны, я тоже ничего не делал. Мне нужна полукровка, достаточно сильная и взрослая, чтобы взять на себя груз ответственности. Я возлагал некие надежды на Линга, пока не понял, что он — тряпка, не способные принять собственную сущность. Но я повторюсь — жертвы, на которые я шёл, я шёл на них сознательно, и я готов понести за это ответственность. И я пойду на ещё большие жертвы, если понадобится.       — Боже мой, — с трудом вымолвил Аминтос. — Ты настоящий монстр. Ты ничем не лучше того, кто убил мою семью, и тех, кого он после породил.       — А ты правда думаешь, что тот, кто наблюдал за этим миром более двух тысячелетий может оставаться чистым и невинным. Кто больший злодей: тот, кто творит зло, или тот, кто может помешать злу, но ничего не делает?       Аминтос, мне пора. Не говори Линосу, что видел меня.       Мальчик исчез, а вскоре вернулся Линос.       Жнец выглядел куда более воодушевлённо, чем накануне. Он никогда прежде не возвращался таким с жатвы.       — Что произошло? — спросил призрак.       — Этот ребёнок, он будет жить… Не знаю, правда, как долго она сможет прятать девочку ото всех.       — Я надеюсь, что с ней всё будет в порядке.       Но кто знает, сколько опасностей несёт этот мир для маленькой полукровки?              Аминтос стоял посреди лаборатории, в которой находилось несколько саркофагов с телами совсем ещё юных парней и девушек.       — Нет, стой! — прокричал он темноволосому юноше.       Но было уже поздно.