Пересядь на лицо

      Иван проснулся рано. Электронные часы в подставке под телевизором показывали шесть часов пятьдесят две минуты утра. Слабые потоки света поглощались тяжёлыми тёмно-синими портьерами. Темноту разбавляла жёлтая светодиодная подсветка, проходящая у пола по всему периметру апартаментов. Иван осторожно встал, стараясь не тревожить лежащую рядом Анну. Она спала, обняв скомканный уголок одеяла, ноги ниже колен были не укрыты.       После душа, Иван вышел в коридор. В холле на полу стояли пустые бутылки и два фужера. Блюдца с окурками, чаши с травой и ещё одного бокала нигде не было видно.       «Молодец, прибралась чуть-чуть», — мысленно похвалил Симону Иван.       Он собрал бутылки и сложил их в бак для мусора на кухне, из которого всё бесследно исчезало.       Иван заказал на завтрак два бутерброда — с икрой и с сёмгой. Перекусил, и выпил чашку чая. На этот момент часы в гостиной уже показывали половину восьмого.       Немного подумав, он сделал ещё пару таких же бутербродов, сварил в машине две чашки капучино, сложил всё на серебристый поднос и понёс к себе в апартаменты.       «Слава Богу, Симона по дороге не попалась», — подумал Иван, как только двери люкса закрылись за ним.       Искусственные окна уже начинали наливаться энергией, но жёлтый свет по периметру был ещё хорошо различим. Иван поставил поднос на журнальный столик и присел на кровать. Погладил открытую голень Анны, и девушка сразу же спрятала её под одеяло. Она улыбнулась и приоткрыла глаза.       — Ты чего так рано? — спросила Анна сонным голосом.       — А я тебе завтрак принёс.       Иван встал и подал поднос Анне в кровать.       — Ты мой хороший! Спасибо тебе большое! Мне так приятно.       Анна таяла, даря Ивану нежные улыбки и милые слова. Она съела всё до крошки.       — Ты помнишь, что я тебе вчера сказала?       — Помню… Да ладно, все же прикалывались.       — Это правда. Да, мне двадцать лет, и я ещё девочка.       — Вот так номер… а как так получилось? Ты не похожа вроде…       — Так вот получилось. Не хочу сейчас об этом говорить. А у тебя же было раньше такое? В смысле, ты рвал когда-нибудь целку? — Анна прикусила ноготь и смотрела на Ивана из-под упавших на глаза волос.       — Да нет, откуда, — Иван махнул рукой, мотнув головой в сторону. — Хотя была возможность, давно ещё, даже два раза, но я не стал.       — А почему?       — Ну я не собирался жениться, и подумал, зачем девок портить?       — Хм, смотри какой правильный. Но сегодня, похоже, придётся. Я хочу, чтобы это случилось. Не бойся, я не заставлю на себе жениться. Так что не пугайся и будь осторожнее, пожалуйста. Я схожу в ванную комнату.       Мысли у Ивана в голове понеслись быстро и беспорядочно. Сердце заколотилось. Бремя большой ответственности неожиданно свалилось на него.       Тут ему пришла в голову одна идея. Он вспомнил про белый анестезирующий порошок в шкатулке и решил, что в данной ситуации его применение будет вполне оправдано.       Иван ушёл в ту часть номера, где находился комод, под которым была спрятана заветная шкатулка. Вынул знакомый пакет и, на всякий случай, попытался прочитать маркировочную надпись на нем — «Сосаинэ». Это название ни о чём ему не говорило, но он решил продолжить операцию. Иван высыпал горсть порошка на полированную столешницу, положил пакет обратно, убрал шкатулку в тайник, вставил на место выдвижной ящик и вернулся обратно в кровать.       Свежая и благоухающая Анна вышла из душа и, нырнув под одеяло, обняла Ивана. Несколько минут они ласкали и целовали друг друга. После страстных прелюдий, почувствовав, что можно начинать, Иван «вспомнил», что забыл взять презервативы.       — Ванюша, я жду тебя, идём ко мне, — Анна сгорала от нетерпения. — Не хочу, чтобы эти колокольчики нам мешали, — добавила она, включая с пульта канал для релаксации.       Спокойная мелодия саксофона гармонично потекла на фоне синтетической музыки.       Иван скрылся в другой части апартаментов, натянул приготовленный кондом и обильно обсыпал его белым анальгетиком. Оставшиеся на пальцах частицы он в спешке облизал, чтобы скрыть следы, и голый, придерживая рукой своё достоинство, вернулся в кровать к Анне.       — Войди в меня, прошу, только аккуратно.       Иван неглубоко ввел член. Пару минут он медленно двигался в таком положении, давая время анестезии подействовать более эффективно. Сам он заметил, что его язык и десны достаточно онемели и вместе с этим совершенно новые ощущения своего превосходства охватили его.       «Пора, настал тот момент, когда я и никто другой должен совершить это», — решил Иван — и вошёл в Анну до конца.       Для Ивана вдруг совершенно очевидной стала мысль о том, что он избранный, и выполнение главной миссии всего сущего возложено на него высшими силами. Да, конечно, он новый Адам, новый мессия, прародитель нового мира. Он чувствовал вибрации Анны, понимал, что может управлять ими, делал то, о чём она мысленно его просила и в то же время был уверен в том, что она хочет этого только потому, что это нужно ему.       Одновременно с моментом дефлорации сознание Анны расширилось до размеров вселенной, центром которой была она сама и где их с Иваном единство было её собственным проектом. Она вдруг осознала, что всё, что происходило, происходит и будет происходить — всё это устроено ради неё одной. Она только сейчас поняла, что является властительницей мира и при желании может легко управлять всеми его составляющими, как сейчас она управляет самым прекрасным сексом в её жизни, как само собой разумеющееся, получает удовольствие о существовании которого простые смертные даже не подозревают, что, впрочем, вполне нормально и естественно для богини.       Симона проснулась в десятом часу у себя в кровати с ощущением дикого голода. Быстро умылась и рванула на кухню с намерением как следует загрузить гастро-автомат заказами.       «Интересно, эти кролики уже приступили к делу?» — подумала она, между прочим.       Звук выстрела пробки шампанского заставил её остановиться на пороге холла. Она осторожно заглянула внутрь и увидела умилительную до тошноты картину: сладкая парочка сидела на диване. Анна, положив голову на плечо Ивана, держала обеими руками его за левое предплечье; левая ладонь Ивана лежала на бедре у Анны, а правой рукой он разливал Дом Периньон две тысячи второго года, целуя при этом свою пассию в лоб.       — Доброе утро, — буркнула Симона, свернув в гостиную и принимаясь набирать заказ.       — Доброе! — хором ответили Анна с Иваном.       — Идём к нам! — позвала Анна.       — Ничего, если я поем здесь? Не помешаю? — с сарказмом спросила Симона.       — Присоединяйся, мы кое-что празднуем, — с искренним радушием настаивала Анна.       — Давайте, давайте, не стесняйтесь, — повернувшись спиной к холлу, крикнула Симона, запихивая в рот блинчик с мясом и ища глазами пульт.       Обновлённая таблица игры заставила челюсти Симоны остановиться, а разжёванная еда застряла в горле. У Ивана появились две медали: «Хирург-гинеколог» и «Первопроходец» — с призовыми по 2000 $ за каждую. Но это было не главное. У Анны, помимо семи из ста генитальных актов и четырёх медалей «Шлюха по призванию», появилась медаль «Продам свою девственность» и 100 000 $ призовых.