Равновесие

Топить горе в вине — вариант для слабаков. Сквало знал как минимум один более действенный способ, но подходящей площадки под рукой не было, а махать мечом на глазах даже у привычных к мафиозным разборкам жителей Палермо среди бела дня было бы перебором. Как ещё заглушить разъедающую изнутри боль, он понятия не имел. Здравый смысл отказывал под напором всепоглощающей ненависти, и ещё сильнее хотелось добраться до того, кто учинил расправу над Занзасом. И мстить — долго, мучительно, вырывая внутренности голыми руками и кроша кости, упиваясь чужой болью и смертью. Сквало чувствовал, что способен и не на такое. — Информация? — рявкнул он, кружа по комнате. — У Цуны и Гокудеры отключены телефоны, Хром недоступна. Хибари я позвонил, просил вернуться как можно скорее, он обещал прилететь утром. Мукуро уже где-то в пути, — отчеканил Ямамото. Собранный, непривычно серьёзный Ямамото. Наверняка за своего ураганного дружка переживает. Сквало стиснул кулаки. Тот хотя бы жив. Наверное. — Уверен, там что-то случилось, — добавил Такеши. — Я должен туда поехать и разобраться, в чём дело. Найти Цуну… — Саваде я лично откручу башку, когда найду, так что лучше бы ему к тому времени уже подохнуть, — яростно перебил Сквало. Успокоиться не получалось, гнев требовал выхода и, не находя его, закручивался внутри в тугой комок. — Что с твоими людьми? — Ни один из капитанов отрядов не отзвонился. Такое ощущение, что все делись неизвестно куда. Или… — Или их всех убили, — закончил за него Сквало очевидную мысль. — Да, — Ямамото неверяще покачал головой. — Мне надо ехать, Сквало. — Сидеть! — рявкнул тот. Схватил придурка за грудки, встряхнул и заорал в лицо: — Если они все передохли, ты им уже ничем не поможешь, идиот, а себя подставишь! Сядь и жди, ясно? Без дела не останешься, не беспокойся! — Такеши, он прав, — подал голос дежуривший около окна Рёхей. — Это экстремально хреновая ситуация, но соваться туда в одиночку — самоубийство. — Спасибо за поддержку, твою мать, — прошипел Сквало и посмотрел на Ямамото. — Уяснил? Тот, заметно побледнев, кивнул. Сквало разжал руки, и Ямамото тяжело опустился на диван, сцепив пальцы в замок перед собой. — Так-то лучше, — удовлетворённо кивнул Сквало и сосредоточился на более насущных проблемах. Луссурии он, наплевав на конспирацию, позвонил сразу после того, как они добрались до квартиры Дино в Фикарацци (удивительно, как он в общей суматохе умудрился не потерять ключи). Вести из дома были просто убийственные — во всех смыслах. За прошедшие три дня Вария лишилась ещё одиннадцати рядовых, а Бельфегор с Франом, ночью возвращаясь с задания, наткнулись на засаду и еле унесли ноги. Чокнутый принц верещал, что нападавших были чуть ли сотни тысяч, а вот недобитый лягушонок оказался более самокритичен. По его утверждению, противник был один и бил пламенем Урагана. Но главное и самое хреновое заключалось в том, что на него не действовали никакие иллюзии. Кто-то очень жестокий и опасный планомерно и виртуозно зачищал варийские ряды. Точнее, Сквало был уверен на сто процентов, кто виновен в этом беспределе, но до сих пор не понимал, как они все это допустили. Расклад вырисовывался — хуже не придумаешь. И ещё Занзас... При одном воспоминании о дымящихся руинах, оставшихся от взорванного здания клиники, глазами застилал гнев, и руки чесались от желания рушить и убивать. Это практически сводило на нет попытки думать рационально. Сквало не помнил другого случая, когда бы они попадали в такую задницу. Хотя, нет. Помнил, но очень хотел забыть. Телефон Ямамото, до сих пор молчавший, неожиданно разразился какой-то ужасающе неуместной японской попсой. Сквало насторожился. Кажется, эта хрень у него стояла на Гокудере, но в то, что чёртов Бушующий Ураган Вонголы объявился собственной персоной, верилось с трудом. Да что там. Вообще не верилось. Истории типа той, в которую они всей толпой умудрились вляпаться, сопливыми хэппи-эндами не заканчиваются. Ямамото схватил со стола надрывающуюся трубку, прижал к уху, но почти сразу же, нахмурившись, уставился на экран, на глазах меняясь в лице. — Что? — заорал Сквало, подлетая к нему. — Что там, блядь, ещё случилось?! — Посмотри… Сам… — сдавленно проговорил Ямамото. Его пальцы сжимали телефон с такой силой, что корпус пошёл мелкими трещинами. Примерно понимая, что увидит, Сквало выдохнул и сел на диван рядом с ним. Рёхей плюхнулся с другой стороны. В присланной с телефона Гокудеры ммс оказался видеофайл. — Дерьмо, — выплюнул Сквало после пары секунд просмотра. — Какое же ебаное дерьмо. Такого интересного кино он за всю свою долбаную жизнь не видел. Правда, режиссура оказалась так себе, но надо отдать должное оператору — суть каждой сцены он ухватить сумел. Хотя другого выбора у него не было — до второго дубля актёры вряд ли бы дотянули. Три. Два. Один. Мотор. Кадр первый. Ураганный придурок Гокудера — не подающий признаков жизни, с ярко-алой кашей вместо лица, — кувалдой его, что ли, били? — в луже собственной крови на полу. Кадр второй. Бледная и кажущаяся ещё более тощей, чем обычно, вонгольская девка — пришпиленная собственным трезубцем, проткнувшим живот, к стене. Кажется, она была ещё жива. Кадр третий. Савада. Со сжатыми кулаками, голый по пояс, избитый и молчаливый. Не ноющий, как когда-то давным-давно и не угрожающий уже никому Просто Савада. Застывший. В огромной глыбе прозрачного, как слеза, чистого льда. — Блядь, — выдавил Ямамото. Сквало впервые слышал от него мат, а у него самого слова закончились в принципе. Камера ещё раз обвела крупным планом грёбаную кунсткамеру — похоже, хоумвидео снимали в одном из подвалов Вонголы. При мысли о том, что это мог быть тот же самый подвал, в котором восемь лет маялся Занзас, Сквало захотелось проблеваться. Объектив зацепил заляпанную красными пятнами стену — и наконец явил главного режиссёра этого чертова театра смертников. — Алфео, — голос Ямамото сорвался на хрип. — Он главный у них. Сквало было плевать на то, как зовут этого ублюдка и какое место он занимает в банде охуевших выродков. Для него было важно лишь одно: маячивший на экране высокий, здоровенный — никак не мельче Леви — мудак умрёт первым. И умирать будет долго и мучительно. — Я думаю, вы видели достаточно, — тем временем сказал тот — безэмоционально и совершенно безразлично. А Сквало наконец понял, что имел в виду Ямамото, когда говорил, что ни в одном из этих подонков нет ничего человеческого. Сейчас, глядя в чёрные холодные, не выражавшие ровным счётом ничего, — ни злости, ни издёвки, ни радости победителя, взявшего противников за яйца одним разом, — глаза этого урода, он чувствовал, как непривычный липкий безнадёжный холодок бежит вдоль позвоночника, с лёгкостью прокладывая путь панике. Здесь что-то совершенно точно было нечисто. — У нас есть два требования, и они не обсуждаются, — продолжал тот. — Первое: нам нужна Вонгола. — Кишка у вас тонка, мудачье, — прорычал Сквало. — Второе: нам нужны вы, — ублюдок Алфео на экране неожиданно растянул губы в такой неестественной улыбке, что Сквало передёрнуло. — Нам надоело бегать за вами по всему городу. Мы предоставляем вам шанс умереть как мужчины — в бою. Рекомендую рассмотреть этот вариант. В противном случае мы убьём вас всех как собак. — Это провокация, — выдавил Рёхей. — Нет, — Сквало, неосознанно сжимая кулаки, покачал головой. — Не провокация. Это вызов. И мы его примем. Гокудера на заднем плане пошевелился, застонал и затих. Алфео посмотрел на него и снова вперился взглядом в объектив. Ямамото, бледный, как смерть, сглотнул и ещё сильнее стиснул пальцами телефон. Экран противно хрустнул, но не сломался. — Мы надеемся, вы понимаете, что речь идёт о бое один на один. Будьте благоразумны, и, возможно, ваши друзья будут ещё живы к тому моменту, когда мы встретимся с вами лицом к лицу, — сказал Алфео всё с той же будто приклеенной к лицу улыбкой. — Тогда вы успеете с ними попрощаться. Запись кончилась. Телефон жалобно пискнул, оповещая об автоматическом удалении сообщения. Сквало осознал, что всё это время не дышал и с шумом втянул воздух. Кислород хлынул в лёгкие, давая по мозгам не хуже алкоголя. Он не мог дать определения тому, чему только что стал свидетелем, и вряд ли когда-нибудь сможет. Ощущение того, что они упускают нечто важное, усилилось во сто крат. Но что? — Как поступим? — голос Ямамото казался безжизненным и лишённым всяких эмоций. Телефон в его руках окончательно развалился. — У нас есть выбор? — Сквало поднялся. Лично ему вот уже несколько часов как терять было абсолютно нечего. Собственная жизнь ценностью не считалась давно. Похоже, с пацаном творилось то же самое. — Нет, — Ямамото встал следом и отшвырнул бесполезную трубку в сторону. — Когда? — Ночью, — сказал Сквало. — Пойдёшь с нами. Ямамото кивнул в ответ. — Держись, малец, — Сквало стиснул его плечо и усмехнулся — горько и безжалостно. — Устроим им прощальные гастроли. Мы обязаны победить, иначе грош нам цена. Он собирался сказать ещё какую-то тупую хрень типа «не раскисай, пацан» и все такое, но в этот момент ожил его собственный телефон. В давящей вязкой тишине звонок прозвучал тревожно и зловеще. Сквало взял трубку. — Где ты? Он и подумать не мог, что когда-нибудь будет так рад услышать голос Каваллоне. — На хате твоей. Приезжай, у нас тут полная жопа, нужны все силы. — Не могу, — отозвался Дино. — Я сам хотел у тебя помощи попросить. Ночью кто-то напал на особняк и основательно проредил моих людей. Они использовали пламя Грозы, причём настолько мощное, что нам практически нечего было ему противопоставить. — Блядь! — выругался Сквало. — Сколько у тебя бойцов с пламенем? — Десятка три максимум, я не могу оставить дом вообще без охраны. — Я тебе могу сказать совершенно точно: если мы проебём Вонголу, защищать тебе будет нечего! — заорал Сквало. — Собирай всех своих, я дам отмашку ближе к ночи. — Понял, — отозвался Дино. — Вы поосторожнее там. — Иди нахуй со своими советами, — огрызнулся Сквало. Выдохнул, покосился на молчаливого, отрешенного Ямамото и набрал Луссурию. — Лус. Бери лучших бойцов, пусть поднимают задницы, берут вертолёты, гранатомёты, всё пусть берут, блядь, и к полуночи выдвигаются в сторону Вонголы! Меня заберёшь в одиннадцать, жди, скину адрес. — Всё понял, Ску, сделаем, — отозвался Луссурия и отключился. Сквало сжал в руке телефон. — Хочешь раздолбать Вонголу? — бесцветно поинтересовался Ямамото. — А есть варианты? — сверкнул на него глазами Сквало. — Накроем этих ублюдков шквальным огнём, посмотрим, как тогда запоют. — Но там… — начал было Ямамото. Сквало развернулся, посмотрел на него и, чеканя каждое слово, сказал: — Там. Никого. Уже. Не. Спасёшь. Хватит пускать сопли! — заорал он. — Иначе я за себя не отвечаю, вкурил?! — Да, — выплюнул Ямамото, поднялся и, стискивая кулаки, вылетел из комнаты. Сквало перевёл дух. Часы показывали десять вечера. За окном сгущались сумерки. Стрёмно подыхать, не отдав долги. У него оставалось ещё немного времени, и он собирался потратить его на то, на что так и не решился, пока не стало слишком поздно. *** Оцепление с места взрыва сняли, видимо, ещё днём. Сквало стоял около машины, смотрел на обгорелую, усыпанную толстым слоем пепла землю, на торчащие из нее обугленные сваи, на почерневшие стволы деревьев, покачивающие на фоне неба обожжёнными истерзанными ветвями — и не решался подойти ближе. Казалось, сделай он хотя бы шаг — и не выдержит, утонет в нестерпимой боли, сломается окончательно под неподъёмным грузом сдавившего сердце чувства вины, захлёбываясь осознанием, что ничему из того, о чём мечтал и во что верил, уже не суждено сбыться. Кто бы что ни думал, но стальным у него был только протез. Сердце было живым, настоящим — и сейчас оно разрывалось на части от тоски. Наконец он решился. Оторвал от земли неподъёмные ноги и, осторожно ступая по выжженной земле, двинулся вперёд. Он сам не знал, что ищет. Ходил по краю глубокой воронки, пялясь себе под ноги, спотыкался о торчащие тут и там металлические штыри и валяющиеся обломки каменных плит. И понятия не имел, что надеется высмотреть. Сапоги по щиколотку утопали в пепле и золе, ноздри забивал запах гари, казалось, навечно въевшийся в это место, а Сквало продолжал бесцельно ходить кругами, вглядываясь в темноту, и пытаясь сообразить, какого хрена тут забыл. Ощущение чужого присутствия нахлынуло моментально и внезапно. Точнее, сначала он почувствовал на себе тяжёлый изучающий взгляд и уже потом понял, что ему не кажется. Сквало резко развернулся, взмахнув мечом, но никого не увидел. Неведомый наблюдатель, кем бы он ни был, ни единым шорохом не выдал своего присутствия, но Сквало был готов поклясться, что не один здесь. А потом он увидел. Из-за облаков выплыла полная глазастая луна, и на самом краю воронки что-то блеснуло. Не убирая меча и не прекращая отслеживать обстановку, Сквало опустился на одно колено и, раскопав кучу пепла, наконец понял, что же всё-таки искал. На грязной от золы белой перчатке лежало кольцо. С синим камнем и надписью VARIA. Сквало выдохнул, стёр с печатки грязь и копоть и сжал в кулаке. Боль никуда не ушла. Но теперь у него было хоть что-то. Глупо, наверное, и легче не стало, но Сквало знал: он сделал то, что должен был сделать. — Прости, босс, — выдавил он. — Я убью их всех, клянусь, даже если после этого лягу там же. Ты погиб из-за меня. — Рано ты меня хоронишь, мусор. Что… Не веря своим ушам, Сквало поднялся с колен. В висках застучала кровь, сердце заметалось в груди, норовя проломить к чертям грудную клетку, и единственное, чего Сквало хотел, — чтобы он не ослышался. Пожалуйста. Наверное, в такие моменты даже атеисты невольно начинают верить в бога. И молиться. Впервые в жизни Сквало страшился обернуться. Но обернулся. — Явился всё-таки, — с усмешкой сказал Занзас, выходя из тени деревьев. Грязный, в рваных джинсах и больничной рубахе с расплывшимся на левом плече кровавым пятном, но — живой Занзас. Живой. Не мёртвый. Очуметь. Занзас подошёл ближе, чуть ли не вплотную, и ухмыльнулся: — Кольцо отдай, мусор. Оно мне ещё пригодится. — Блядь, — Сквало как во сне протянул руку. Занзас сграбастал кольцо, надел на палец, осмотрел оценивающе и, хмыкнув, вновь уставился на Сквало. — Мусор, хватит на меня пялиться так, будто привидение увидел, — он неожиданно сгрёб его за плечи и как следует встряхнул. — Очнись, ну. — Блядь, — повторил Сквало и впервые за прошедшие чёрт знает сколько минут позволил себе моргнуть. Он на самом деле боялся, что спятил, и всё происходящее — лишь плод его воображения. Но Занзас никуда не делся. Держал за плечи железной хваткой, стоял рядом — близко, так, что привычный жар его тела ощущался как никогда явно. И Сквало мог с уверенностью сказать, что ничего более прекрасного никогда в жизни не чувствовал. Он разлепил пересохшие губы, вцепился в запястья Занзаса и просипел: — Это ты. — Нет, блядь, Савада в моей шкуре, — разозлился тот и снова встряхнул его — уже сильнее, так, что голова мотнулась взад-вперёд. — Мусор, завязывай с истерикой, я этого терпеть не могу. — Но как? — Сквало неверяще потряс башкой. — Как ты оттуда выбрался?! Там же всё нахрен сгорело, никто не мог выжить! — А кто тебе сказал, что я там вообще был? — язвительно поинтересовался Занзас и, наконец, отпустил его. Но не отошёл. Продолжал стоять рядом, а Сквало сходил с ума от желания вновь дотронуться до него. — Я со стороны наблюдал. Шикарное было зрелище, я тебе скажу, наши с тобой бенгальские огни прошлой ночью ни в какое сравнение с этим представлением не шли. — Но как? — кажется, Сквало срочно надо было что-то сделать со своим словарным запасом. Сегодня он истощился окончательно. — Мусор, у тебя пластинку, что ли, заело? — Занзас вскинул брови и вдруг залепил ему звонкую затрещину. — Хватит в облаках витать, придурок! Это подействовало. Сквало замотал головой, пытаясь собрать мысли в кучу. — Ты же после наркоза не отошёл даже, когда я уезжал! — завопил он. — Отошёл почти сразу, — Занзас закатил глаза, а потом вдруг посмотрел на него неожиданно серьёзно. — Знаешь, как толкнуло что-то. Очухался хуй знает где, тебя нет, какие-то кретины в белых халатах в коридоре болтаются. И ощущение такое, как будто скоро рванёт. Ну, я полежал минут пятнадцать, потом встал, сорвал всю эту поебень, которой меня обмотали, провода какие-то, док ещё наорал на меня, а ты же знаешь, я терпеть не могу, когда рядом орут. Сквало недовольно скрестил руки на груди. Похоже, в этом мире кое-что всё-таки не меняется. Например, скотский характер некоторых боссов. — Я его припёр к стенке, сказал, что сам разберусь, натянул штаны, забрал пистолеты и свалил, — Занзас внезапно скривился и схватился за раненое плечо. Пятно крови стало больше. — Лус будет минут через пятнадцать, — перехватив его взгляд, быстро сказал Сквало. Занзас кивнул и продолжил: — Штормило меня неслабо, но нихрена, и не из такой жопы выгребал. Не успел выйти — нарвался на каких-то ублюдков, положил их, правда, без пламени, у меня с ним хуйня какая-то творится. — Тебе переливание делали, — сказал Сквало. Занзас помрачнел и выругался: — Пиздец, тогда понятно. Короче, перестрелял этих придурков, и спрятался, решил тебя дождаться. А потом понаехали ещё уроды, взорвали тут всё к чертям, и пришлось спешно уносить ноги. Зуб даю, по наши души приходили, но не повезло. — Погоди, — Сквало поднял руку, останавливая его. — А с чего ты решил, что я сюда вернусь вечером? Занзас помолчал, глянул искоса и ответил: — Знал. Чувствовал, если хочешь. У меня интуиция не хуже, чем у долбаного Савады, сам знаешь. И кольцо подбросил, чтобы ты просто так по пепелищу не шлялся. Сквало открыл было рот, чтобы заорать, но потом передумал и махнул рукой. — Я тоже тебя чувствовал, пока здесь топтался. Взгляд у тебя тяжёлый, в курсе? — он покосился на Занзаса и ухмыльнулся уголком губ. — Ты мне лучше расскажи, какого хрена у вас тут творится, и кому ты собрался мстить за мою безвременную кончину. — Вонголу захватили какие-то отморозки. Половина савадиных Хранителей с ним самим во главе у них в заложниках. Нас вызывают на бой. Кстати, для тебя есть сюрприз, не знаю уж, хороший или плохой, сам решишь. Савада – долбаный айсберг. Охренительный сюрприз, жаль, что сейчас не Новый год. — Давай свой сюрприз, — заинтересовался Занзас. Невдалеке замелькали огни и послышался шум мотора. Сквало с тревогой обернулся, но сразу же облегчённо выдохнул. Свои. Луссурия не подвёл, приехал минута в минуту. — В машине расскажу, — Сквало махнул в сторону остановившейся в паре десятков метров за деревьями «феррари» и развернулся на пятках, намереваясь стартануть немедленно. Но Занзас неожиданно придержал его за локоть, вынудив остаться на месте. — Что ещё? — Сквало нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Теперь тянуть с атакой точно не было смысла. Надо звонить Каваллоне, Ямамото, давать отмашку, бежать руководить всем этим стадом и вообще… Но взгляд Занзаса заставил его моментально забыть и об атаке, и об отмашке, и обо всём остальном. Что-то в нём было такое — безрассудное и сумасбродное, то, что заставляло кровь вспениваться и бежать по венам быстрее. И думать совсем не о войне. — Почувствовал, значит, — Занзас казался довольным как никогда. — Молодец. А я-то думал, ты вообще ни на что не годишься. Сквало кивнул и наградил его сумасшедшей улыбкой. Занзас улыбнулся в ответ — зло, бешено, шало, — а потом протянул руку и заправил ему за ухо выбившуюся прядь волос. Но на этом не остановился. Провел ладонью по щеке, очертил большим пальцем контур искусанных обветренных губ, подбородок, скользнул ниже, по кадыку, на мгновение сжал шею… Сквало застыл, глядя ему в глаза. Прикосновение жгло, давало в башку не хуже, чем самый ядрёный виски, отзывалось в сердце сладким, тянущим предвкушением того, что последует потом. Он был уверен в том, что последует. После такого ошибиться не возможно. Занзас никогда прежде не касался его… так. И это было охренительно. — Эй, ну ты скоро там, Ску? — недовольно протянул Луссурия за спиной. — Ты… О, боже мой, босс! Ты не умер! Мадонна, какое счастье! — Захлопнись и скройся! — рявкнул Сквало, даже не утруждая себя тем, чтобы обернуться, — тогда бы надо было оторваться от Занзаса, а он хотел смотреть и чувствовать, — и показал через плечо средний палец. — Всё-всё, я понял, понял, вам нужно побыть вдвоём! Какая чудесная сцена, воссоединение, романтика, Мадонна, какое счастье… — прощебетал Луссурия, хлопая дверцами, и вновь стало офигительно тихо. — Пидор, — заключил Сквало и усмехнулся. — Ещё какой, — согласился Занзас. Провёл пальцами по шее, прижал частившую жилку пульса. И отпустил. Сквало, даже не скрываясь, разочарованно выдохнул. — Поехали, мусор, — тихо и хрипло сказал Занзас. — Надерём задницы ублюдкам, кем бы они ни были. Сквало кивнул, развернулся и пошёл к машине, стараясь не обращать внимания на недостойную слабость в ногах. Завёлся как пацан четырнадцатилетний от простых прикосновений и уже забыл про то, что полчаса назад всерьёз собрался умирать. Теперь жить хотелось как никогда. Распахнув дверь, он уселся за руль — Луссурия предусмотрительно свалил на заднее сиденье. Занзас плюхнулся рядом, снова обжёг взглядом и, не обращая на деликатно отвернувшегося Луссурию никакого внимания, на мгновение сжал руку Сквало в своей. А потом отпустил и рявкнул: — Какого хрена ты ещё стоишь на месте, отброс? Двигай, мать твою! — Есть, босс, — расхохотался Сквало в ответ и завел мотор. Теперь они просто обязаны были выжить. И победить. Теперь он знал, что всё точно было не зря. *** Сквало гнал по ночному городу, выжимая газ до упора, пролетая на красный и даже не думая тормозить на крутых поворотах. Луссурия, причитая и матерясь, наспех латал Занзасу плечо, телефон трезвонил не затыкаясь ни на секунду, и к тому моменту, когда они наконец добрались до Вонголы, Сквало задолбался повторять одно и то же настолько, что хотел уже побыстрее ввязаться в драку. В свете полной луны особняк казался слепленным из сплошной тьмы. Впечатление усугубляло то, что ни одно из окон не было освещено — вымерли там все, что ли? Вспомнив видеозапись, Сквало решил, что это, скорее всего, не так уж далеко от истины. Впереди, перегораживая проезд, над дорогой высился чёрный кадиллак «эскалэйд». Тачка Лал. Сквало фыркнул: похоже, некоторые бабы предпочитают чисто мужской подход к решению проблем с самооценкой. И что она вообще здесь делает? Или ЦЕДЕФ тоже решили развлечься представлением, мудачье? Тормознув в нескольких метрах от джипа, Сквало вышел из машины и огляделся. Махнул маячившим неподалёку Леви и Бельфегору. Со всех сторон прибывали автомобили с бойцами, над деревьями кружил варийский вертолёт. В полусотне метров слева Сквало заприметил Каваллоне, Рехея и Ямамото; около «эскалэйда» в компании подозрительных типов в чёрном болтались Лал, Орегано и Базиль. Занзас вслед за Луссурией выбрался из машины, хмуро косясь на особняк. Натянул невесть как оказавшуюся в машине рубашку Сквало — хотя, в принципе, чему тут удивляться, машина ведь была Сквало, почему бы его шмоткам там не заваляться. Рубашка была мала ему в плечах и груди, и Занзас застегнул её только на три нижних пуговицы. Все лучше, чем в пропитавшемся кровью больничном балахоне. Сквало хмыкнул, разглядывая Занзаса, и, несмотря на царивший вокруг напряг, улыбнулся нелепой мысли о том, что созерцание полуголого босса перед дракой начало приобретать характер традиции. И пусть он не слишком любил всю эту хрень с приметами и предчувствиями, но против таких ритуалов ничего не имел. Перехватив его заинтересованный взгляд, Занзас ухмыльнулся и мотнул головой в сторону особняка: — Что-то мне вся эта херня напоминает, а, мусор? — Ещё как, блядь, напоминает, — буркнул Сквало, крепя меч к протезу. Трепаться о событиях двадцатилетней давности не было никакого желания, но ассоциации сами собой приходили на ум. Только сегодня они заявились сюда для того, чтобы выгнать к чертям незваных гостей, а не самим стать ими. — Ладно, пошли, — Занзас с наслаждением почесал залатанное Луссурией левое плечо и решительно направился к Лал. — А вы какого хрена здесь делаете? — заорал он. — Кто вас, блядь, звал, мусор? — Я, — с вызовом сказал Ямамото, шагая им наперерез. — Ох, зря ты это сделал, милый, — вздохнул Луссурия. Сквало закатил глаза и набрал воздуха в лёгкие, но Занзас его опередил: — Нахуя? Вы и так уже проебали все, что могли. Ваше дело — стоять и ждать, и только попробуйте встрять. Это наша война, и мы, блядь, её выиграем, ясно вам? — Хорошо, — невозмутимо ответила Лал. — Не могу мешать вам в стремлении побыстрее сдохнуть. — Тебя вообще никто не спрашивал, женщина, — вызверился Занзас. — Если есть, что сказать по делу, говори, а для того, чтобы воздух сотрясать, мне мусора достаточно. — Э-э-эй, босс, охуел? — возмутился Сквало. — Заткнись, — отмахнулся Занзас. Лал скрестила руки на груди и нахмурилась. — Я много чего могу сказать по делу, но только в том случае, если вы замолчите и послушаете. — Валяй, — великодушно разрешил Занзас. Лал поджала губы, но промолчала. Вытащила с заднего сиденья джипа ноутбук, водрузила на капот и открыла какие-то файлы. Сквало нетерпеливо переступил с ноги на ногу и взмахнул мечом, разминая руку. Едва с Луссурии скальп не снял — нехрен болтаться в зоне доступа. Леви молчаливой тенью застыл за спиной Занзаса, пялясь на него как на воскресшего Христа. Идиотски похихикивающий — впрочем, как обычно, — Бельфегор и возникшие словно из ниоткуда Фран и Маммон сгруппировались вокруг Сквало. Отверженная, блядь, Вария в полном составе, бессмысленная и беспощадная, просим любить и жаловать. — Ну? — Занзас вытащил пистолеты, проверил обоймы и мрачно зыркнул на Лал. — Говори, не тяни, твою мать. Лал критически оглядела их и сказала: — Не уверена, что эта информация повлияет на ваше решение вести бой своими силами, но полезной будет точно, — она щёлкнула мышкой, открыла какую-то папку, и посмотрела на Занзаса в упор. — Главное, что необходимо знать и помнить — драться вам придется не с людьми. — А с кем, блядь, с инопланетянами? — заржал Сквало. — Лучше бы это были инопланетяне, — пробормотала Лал себе под нос и снова уткнулась в компьютер. — Думаю, проще будет получить информацию из первоисточника. Я всё равно так, как он, объяснить не смогу. Сквало насторожился. Тон Лал и её настрой ему не понравились. К ней можно было относиться как угодно, но паникершей назвать язык не поворачивался. Значит, дело действительно серьёзное. Видеофайл мигнул, открываясь. Сквало нахмурился и вгляделся в мерцающий экран. — Дата: четырнадцатое сентября две тысячи двадцатого года, — довольно сообщил Верде. Два года назад, машинально отметил Сквало про себя. — Время начала эксперимента: восемнадцать часов тридцать две минуты. Опыт номер двести восемьдесят восемь. Констатирующий этап. Сердце заныло неприятно и тревожно, под ложечкой противно засосало. Если чёртов мудак замешан во всей этой херне, ему точно не жить. — Цель: комплексное тестирование функционирования системы циркуляции преобладающего типа пламени и основных биофизических параметров интеллекта, — вещал Верде. — Объект: опытный образец номер один, модель homo bionics. Основная характеристика модели: антропоморфный андроидный интеллектуальный сверхорганизм небиологического происхождения Вооружившись листом бумаги, исписанным с двух сторон мелким корявым почерком, он продолжил: — Итоговая проверка процессов жизнедеятельности и работы физической структуры в целом показала следующее. Миоэлектрические импульсы, индуцируемые центральной и периферической нервными системами, переносят необходимые сигналы в головной аппарат практически без задержек. Скорость реакций экспериментального бионического образца совпадает со скоростью аналогичных реакций биологического прототипа в девяноста шести процентах из ста. Организация высшей нервной деятельности и всех систем организма удовлетворительна. Нейрокомпьютерный интерфейс впоследствии планируется заменить интеллектуальной самообучающейся программой. Он на мгновение отвлёкся, шурша документами, и Сквало воспользовался этим, чтобы перевести дух. Болтовня чокнутого придурка наталкивала на определённые выводы, но до конца верить в это Сквало отказывался. Занзас и остальные молчали, уставившись в экран ноутбука, и от этой тяжёлой гулкой тишины тоскливая безысходность становилась почти осязаемой. — Для создания атакующе-оборонительной системы, имитирующей функции биологического прототипа, осуществлялось последовательное замещение неорганических жидкостей пламенем необходимого вида. Были учтены итоги предыдущих испытаний… Так, это неважно, — Верде недовольно дёрнул губой и, скомкав лист, бросил его себе за спину. Видимо, итоги предыдущих испытаний не впечатляли. — На данный момент все показатели соответствуют оценке «удовлетворительно», однако я считаю необходимым продолжать исследования до достижения оптимального отличного результата. Верде встал из-за стола, повернул камеру и отошёл. Объектив захватил ярко освещённую лабораторию, полки, стеллажи, бесчисленное количество банок и склянок, совершенно чудовищный аппарат в углу, напоминающий гибрид космического корабля и адронного коллайдера. И круглый широкий помост в самом центре, на котором, не двигаясь, не моргая и не подавая признаков жизни, стоял человек. Высокий, темноволосый, в стандартном костюме рядового ЦЕДЕФ. Хотя… Человек ли? Сквало выругался, не веря своим глазам. — Это же Алфео! Ничего не понимаю, — пробормотал стоявший рядом Ямамото. — Качественная модификация роботизированного экзоскелета позволила значительно улучшить все основные реакции на внешние силовые раздражители, — Верде снова появился в поле охвата камеры. Теперь он стоял рядом с Алфео и триумфально улыбался. — А сейчас он покажет нам, что умеет. Верде положил ладонь на плечо «опытному образцу» и несильно сдавил пальцами. Алфео моргнул, повернул голову — мягко, плавно, совершенно по-человечески, мать его! — взглянул на него и чётко безэмоционально произнёс: — Кто я? — покрутил башкой, оглядываясь, посмотрел прямо в объектив камеры и спросил: — Где я? — Охуеть! — поражённо выдохнул Сквало. — Киборг! — Не совсем, — отозвалась Лал, тоже напряжённо наблюдающая за происходящим на экране, хотя стопроцентно видела это не впервые. — Они гораздо более совершенны, оснащены системой искусственного интеллекта и могут учиться. Они очень похожи на нас. — Ебаный же ты Франкенштейн, — прохрипел Занзас, потрясённо качая головой. Алфео поднёс руки к лицу, осмотрел. Верде пометил что-то на планшете и поинтересовался: — Как ты себя чувствуешь? — Состояние всех систем стабильно, — последовал ответ. Верде погрыз ручку и спросил: — Сколько будет две тысячи восемьдесят шесть умножить на восемь тысяч шестьсот сорок? — Восемнадцать миллионов двадцать три тысячи сорок. Как долго я здесь нахожусь? — Алфео говорил монотонно, без малейшего намека на эмоции, но Сквало прекрасно помнил присланную им чертову видеозапись, и на ней этот ублюдок улыбался. Пусть и совершенно механически, неестественно, но улыбался. Неужели все зашло так далеко? — Кто я такой? — продолжал допытываться Верде, игнорируя его вопросы. — Вы — гениальный изобретатель и ученый. Мой создатель, — сообщил Алфео, правда, без должного благоговения, поскольку просто не умел благоговеть. Пока не умел. — Есть ли другие модели, конструкция которых идентична моей? — Что такое любовь? — с самым живым интересом поинтересовался Верде. Конечно, блядь, ему-то откуда знать, мудаку? — Любовь — это совокупность психоэмоциональных состояний и химических реакций, спровоцированных повышением уровня определенных гормонов в крови и специфическими процессами в коре головного мозга, — отчеканил Алфео. Лал зло выдохнула сквозь зубы. Сквало только усмехнулся про себя. — Молодец, а теперь скажи, что по этому поводу думают люди, — ласково глядя на собственноручно созданного человекоподобного монстра, попросил Верде. — Люди считают любовь чувством, которое выражается в глубокой субъективно-ориентированной привязанности и симпатии. По мнению абсолютного большинства, любовь является наиболее важным показателем человечности, поскольку, как правило, требует самоотречения и самопожертвования. — Ты можешь полюбить кого-нибудь? — Нет. Моя жизнедеятельность основана на логике, которая исключает вмешательство чувств в интеллектуальные и иные биохимические процессы. — И что из этого следует? — Любовь и подобные ей чувства ослабляют волю, соответственно, являются слабостью. Я не чувствую, значит, эмоции не могут повлиять на обоснованность принимаемых мной решений. Я не имею слабостей, соответственно, более совершенен, чем люди. — Молодец, — расцвел Верде. — А теперь попробуй зажечь пламя. Алфео покорно поднял руку, и по его ладони заструилось идеально ровное голубоватое сияние. Пламя Дождя. — Пиздец, — Сквало захотелось побиться головой о стену. — Просто пиздец. — Отлично. Пока пусть остается Дождь, потом поменяем, когда найдем то, что нужно, — пробормотал Верде и снова принялся что-то черкать в планшете. — Ебнутый дебил, — прорычал Занзас, сжимая кулаки. — Ебнутый дебил с манией величия. Алфео посмотрел на Верде и сказал: — Я хочу получить ответы на свои вопросы. — Получишь-получишь, — отмахнулся тот. Дописал, ещё раз оценивающе оглядел творение своих рук, кивнул и вновь надавил ему на плечо. Совершенный антропоморфный андроидный, мать его, сверхорганизм заткнулся и застыл на месте с завернутой в сторону башкой. Верде вернулся за стол, поправил камеру и, самодовольно улыбаясь, продолжил: — Экспериментальная проверка взаимодействия неорганических систем с различными видами пламени успешно завершена. Предоставленный для испытаний материал более не представляет интереса. — Что ещё за материал? — нахмурился Ямамото. — Люди, — коротко ответила Лал. Уточнять подробности охотников не нашлось. — На основании проведенных исследований необходимо сделать вывод о том, что интеллектуальные способности опытного образца превосходят среднестатистические человеческие на шесть целых двадцать восемь сотых процента, — Верде поправил очки и улыбнулся уголками губ. — По предварительным оценкам, модуль самообучаемости позволит повысить данный показатель в четыре-шесть раз. Более точно можно будет сказать после окончания эмпирического этапа. Механизмы, на основании которых функционируют центральная и периферическая нервные системы, полностью идентичны аналогичным человеческим. Нейронная организация головного мозга стабильна, психические процессы развиваются без отклонений в соответствии с заданной интеллектуальной программой. В этой связи утверждение, что интеллект как важнейшее свойство разума может являться лишь биологическим феноменом, представляется ошибочным и не соответствующим действительности, — Верде посмотрел на наручные часы, потом вновь в камеру. Его глаза сияли абсолютным безумием человека, вплотную подобравшегося к разгадке одной из величайших тайн Вселенной. — Время окончания эксперимента: девятнадцать часов четырнадцать минут. Запись прервалась. Все подавленно молчали. К такому исходу никто не был готов, да и невозможно это — подготовиться к тому, что однажды какой-то конченый псих решит заменить тебя думающим корытом с проводами и болтами и преуспеет в этом. Лал откашлялась. — По первоначальному проекту их должно было быть шестеро, — сказала она. — Но у Верде оказался свой взгляд на ситуацию. Теперь я понимаю, что тестирование с Дождём задумывалось для отвода глаз, и на самом деле Алфео должен был стать Небом. Но, как вы понимаете, подходящего, — она скривилась, — «материала» у Верде не было. — Теперь есть, — хрипло сказал Занзас. — Охренеть можно. — Да, — помрачнела Лал. — И мы должны освободить Цуну, пока не стало слишком поздно. Их пламя устойчиво и, в силу специальной технологии, практически неиссякаемо. Остается надеяться на то, что оно не сильнее вашего, поскольку носителей искали среди обычных людей, без выдающихся способностей. Но я не уверена, что Верде не придумал, как это компенсировать. — Вы забирали у них пламя и закачивали его в своих долбаных роботов? — тяжело глядя на нее, спросил Сквало. — Пиздец, это даже у меня в голове не укладывается. Лал поджала губы, отвела взгляд, но все-таки ответила: — Я уверена, что не открою тебе тайну, если скажу, что ваше пламя нестабильно. Мы до сих пор имеем весьма смутное представление о том, от чего зависит его тип и интенсивность, поскольку это напрямую связано с личностью носителя. Пламя может пропадать, ослабевать, усиливаться, и никогда нельзя сказать наверняка, с чем это связано и когда произойдет следующий сбой. Четыре года назад Цуна едва не погиб от рук какого-то урода только потому, что у него и Гокудеры в разгар боя внезапно иссякло пламя. После этого вопрос о более надежной защите встал ребром. О замене Хранителей речь не шла никогда, но все мы прекрасно понимаем, что если убить хотя бы одного, найти кого-то на его место практически невозможно. Мы обязаны соответствовать меняющимся технологиям и совершенствовать то, что у нас есть, иначе погибнем все. Никто не предполагал, что ситуация выйдет из-под контроля. — Какого хуя вы все молчали и сидели на задницах, зная, что задумал этот ублюдок? — зло спросил Занзас, продолжая пялиться в чёрный экран. — Какого хуя ждали? — Верде сообщил о том, что программа дала сбой, только позавчера, — ответила Лал, теребя болтавшуюся на поясе кобуру с пистолетом. — Он курировал проект, но мы не думали, что все зайдет так далеко. — А о чём, блядь, вы вообще думали? — заорал Занзас. — Ты же его знаешь! — не выдержала Лал. — Его ничего, кроме науки, не интересует. Я уверена, что все это началось гораздо раньше, но он молчал до последнего. Неужели ты думаешь, что мы допустили бы весь этот беспредел, если бы знали о том, что они уже неуправляемы? — Всё, заткнись, просто заткнись! — бешено сверкая глазами, прорычал Занзас. — Предлагаю зарядить по этим ублюдкам из гранатомёта, и дело с концом. — Атаковать с воздуха мы не можем, пока не будут освобождены заложники, — твёрдо сказала Лал, покосившись на маячивший в небе вертолёт. — Или ты хочешь взять на себя ответственность за гибель Десятого Вонголы? Поверь, это тебе с рук точно не сойдет. Занзас стиснул кулаки и что было силы долбанул по капоту джипа. На некогда идеально гладкой поверхности осталась глубокая, неаккуратная вмятина. — Еще кое-что, — Лал, проигнорировав надругательство над своей тачкой, порылась в файлах на рабочем столе и открыла несколько фотографий. — Ваши противники — Что ж они все такие здоровенные-то, — протянул Луссурия, с интересом разглядывая снимки. — В отличие от вас, они все делались по одному образцу, — Лал начала листать фотографии, поясняя на ходу: — Алфео вы знаете, он Небо. Это Франко, — она указала на здоровенного бугая с мечом, — Дождь. Вико, — ещё один бугай с наполовину обгоревшим лицом — интересно, где ему так досталось? — Ураган. Жакомо, — у этого на поясе болталось что-то типа топора, — Облако. Манфрэдо. Туман, — она помолчала, разглядывая хмыря в длинном чёрном плаще. — С иллюзиями у них не очень, но на них не действуют ваши, так что будьте начеку. — Знаем уже, — отрезал Занзас. — Дальше давай. — Серафино — Гроза, — этот по виду мало отличался от Леви. — Ренато — Солнце. — Красавчик какой, — прокомментировал Луссурия. — Даже жалко такого убивать. — У них есть коробочки, но ничего об их свойствах я не знаю, — сказала Лал. — С этим вам придется разбираться на месте. Связь будете держать с помощью передатчиков, Джаннини сейчас объединит вас в сеть, — она вытащила с переднего сиденья джипа небольшую коробку и, дождавшись, пока все наденут наушники и настроятся на нужную частоту, не допускающим возражений тоном продолжила: — Я уважаю ваше решение, но рисковать жизнями заложников мы не можем. У вас есть двадцать минут на то, чтобы попытаться убрать Алфео и его команду самостоятельно. По истечении этого времени мы начнем штурм. — Готовьте фанфары, — бросил Занзас. — Через двадцать минут мы будем курить в кабинете Савады и пить какую-нибудь кислятину из его бара. — Я буду рада, если все закончится именно так. — Лал помолчала и, глядя на него, добавила: — Удачи и спасибо, что помогаете нам. Занзас поднял голову. В его глазах плясала чистая, незамутненная ярость. — Я не вам, ублюдкам, помогаю, — прорычал он. — Я защищаю Вонголу, потому что я — Вонгола, а на себя мне не срать, ясно? — он обернулся и обвел взглядом подобравшихся варийцев. — Слышали, мусор? Надо пойти туда и навалять тупым железякам. Задание понятно? — Да, босс, — криво усмехнувшись, ответил Сквало за всех. — Только ты никуда не пойдешь. — Это ещё почему? — Потому что у тебя пламени нет нихуя! Хочешь тупо сдохнуть? Мы с этими уродами и сами справимся. — Я ещё мусор не спрашивал, что мне делать и куда идти! — разъярился Занзас. — Заткнитесь все, — устало сказала Лал. Сунула руку в карман куртки, вытащила небольшую круглую банку и протянула Занзасу. — Возьми. — Это ещё что за херня? — Пилюли Посмертной Воли. Согласись, выходить против них с голыми руками глупо и неэффективно. Это усовершенствованная формула, они действуют недолго, но катализируют твоё собственное пламя, делая его в разы сильнее. Занзас скривился, как от зубной боли, помедлил, выругался, но всё-таки сгрёб банку и закинул в рот две таблетки. — Надеюсь, от этого я не превращусь в Саваду, — пробормотал он. Помотал головой, выхватил пистолет и пальнул в воздух. Пламенем. Сквало восторженно проследил за яркой вспышкой. Это всегда действовало на него безотказно. — Ладно, отбросы, хорош сопли жевать, — рявкнул Занзас. — Выдвигаемся. Надерём задницы этим пылесосам. И, увлекая за собой остальных, рванул к распахнутым настежь воротам особняка. *** Входная дверь была открыта: безусловно, их ждали. Сквало остановился на пороге, всматриваясь в царившую внутри кромешную тьму — ещё более непроглядную, чем снаружи. Из холла не доносилось ни звука, но чужое враждебное присутствие ощущалось так же отчётливо, как дыхание стоявшего рядом Занзаса. — И нафига мы поперлись через парадный? — поинтересовался Луссурия. — Да какая, к чертям, разница, — мрачно сказал Занзас. — Двигаем, мусор. — Сначала я, — Сквало, решительно оттеснив его в сторону, с мечом наизготовку первым ввалился в темный холл. Замер, оглядываясь, готовый в любую минуту отразить атаку, но нападать на них никто не спешил. Остальные оперативно просочились следом. Занзас застыл в паре шагов справа, напряжённый, яростный, смертельно опасный. Исходящий от него, с каждым мгновением обжигающий все сильнее жар чувствовался даже на расстоянии. Сквало не понимал, как и почему, но одно лишь присутствие Занзаса придавало сил, подогревало и без того безудержное желание драться. И побеждать: сперва — для него, потом — для себя. Неестественная, тяжелая и неспокойная тишина давила, будоражила нервы. Бельфегор, замыкающий их маленький отряд, первым нарушил её: — Ну, и где они все? Его слова гулко отразились от стен, разнеслись по всему особняку, слились в эхо где-то под самым потолком и разлетелись звучными осколками, наконец сменяясь ответом. — Здесь. Дверь за ними с грохотом захлопнулась. Свет вспыхнул так неожиданно, что на минуту ослепил. Сквало на автомате плавно скользнул в сторону, выставляя меч перед собой, и игнорируя резь в глазах, быстро огляделся, оценивая обстановку. Огромный холл был буквально завален трупами. Офицеры и рядовые вонгольской службы безопасности, худосочные клерки из аналитического отдела, прислуга — не пощадили никого. Сквало услышал, как Занзас рядом выдохнул — зло, ненавидяще, — и сосредоточился, готовясь в любой момент перейти в наступление. Тем более что теперь он четко видел перед собой цель. Их действительно было семеро. Семеро не-людей, очень похожих на людей, но на самом деле только внешне. Порождение безумного злого гения, ублюдка Верде. Сквало был готов дать голову на отсечение, что этот мудак предполагал такой исход. Своего противника он вычислил сразу же. Здоровенный тип с огромным мечом, напоминающим средневековый бастард, стоял справа от их главаря и пялился на Сквало стеклянными неживыми глазами. Ну нет. Верде мог сколько угодно втирать про совершенство и прочую хуйню, но вблизи это выглядело жутко. — Вы пришли, — ровно и абсолютно безэмоционально сказал Алфео, разглядывая их. Занзас шагнул вперёд, вскидывая пистолеты. — Конечно, блядь, а ты ожидал, что мы от вида оживших мясорубок наделаем в штаны? Алфео уставился на него. Его взгляд при этом не выражал абсолютно ничего. — Ты умер, — заявил он. Занзас расхохотался. — Да, блядь, и восстал из мертвых, чтобы раздолбать ваши напичканные болтами башки! — Это интересно, — безразлично сказал Алфео. — Тем лучше. Победа над сильным противником способствует накоплению опыта. Однако вы не выполнили наше главное условие. — Какое ещё нахуй условие? — рявкнул Занзас. — Вести бой самостоятельно, — ответил Алфео. — Но мы просчитали такой вариант и подготовились к нему. Ваши друзья, ожидающие снаружи, не смогут вам помочь. С ними мы разберёмся чуть позже. По рукам Занзаса бежало пламя, шрамы на лице и шее темнели на глазах. Сквало подобрался: похоже, скоро рванёт. — Ты слишком самоуверен для будущего покойника, — прорычал Занзас. Рядом с ним становилось невыносимо жарко. — Или у вас, ублюдков, это называется по-другому? — В данный момент это не имеет значения, поскольку мы вас уничтожим, но относительно основных процессов жизнедеятельности мы используем привычную человеческую терминологию, — заметил Алфео. — Но вы не люди, — уронил Занзас. Его руки, объятые пламенем, словно два факела, сжимали пистолеты с такой силой, что казалось, рукояти сейчас раскрошатся в пыль. Сквало пробежался взглядом по холлу, лестнице и выходам, просчитывая возможные маневры. Счет шел на секунды, и время, которое выигрывал для них босс, нужно было использовать с максимальной пользой. — Да, — Алфео растянул губы в том жутком подобии улыбки, которое вызывало у Сквало желание размозжить его напичканную искусственным интеллектом башку. — Мы не люди. Мы — лучше. Мы лишены эмоций и основываемся на логике и идеальных алгоритмах. У нас нет свойственных людям недостатков. Мы совершеннее вас, соответственно — сильнее. Слабые должны умирать . Это рационально и логично. — Нахрена вам сдалась Вонгола? — не выдержав, заорал Сквало. — Здесь слабаков нет и не было! — Вам предоставляется шанс это доказать, — подал голос тип с обгоревшей мордой. — Вы позиционируете себя как сильнейших в вашей сфере деятельности, соответственно, представляете потенциальную опасность. Нас мало и мы стремимся удовлетворить собственную потребность в социализации. Но для создания новых моделей и усовершенствования имеющихся необходимы ресурсы и рабочая сила, которыми располагает Вонгола. Нелогично искать иные пути решения, уже имея оптимальный. — А рабочая сила — это, значит, люди? — уточнил Сквало, зверея. — Вывод верный, — с лица Алфео сползла его жуткая не-улыбка. — Вы — это лишь начало, но мы никуда не торопимся. В отличие от вас, мы не способны умереть. — Но вас можно убить, — прорычал Занзас, взводя курки. — Хорош трепаться, надерем им задницы! И, выстрелив пламенем себе под ноги, взмыл в воздух. Одновременно с этим справа что-то громыхнуло, холл моментально заполнился невесть откуда взявшимся дымом, сверху посыпалась штукатурка. Сквало отпрыгнул в сторону и зажёг пламя, активируя коробочку. Ало, вильнув хвостом, сделал круг над его головой и метнулся вперёд. Сквало взмахнул мечом, усилил поток пламени и рванул следом за ним, взглядом выцепляя в постепенно рассеивающейся дымовой завесе своего противника. Тот возник перед ним словно из ниоткуда. Вырос на пути с мечом наперевес и сразу пошел в атаку. Сквало поставил блок, клинки столкнулись, от чудовищной отдачи прострелило предплечье. Силы в этом борове было немерено. От второго выпада Сквало ушел в сторону и ломанулся в атаку сам. Лезвие скользнуло по лезвию, высекая искры, но фирменная аттако ди Скуало ожидаемо провалилась — гребаного киборга парализовать было невозможно. Про все фишки, рассчитанные на дальний бой, можно было смело забыть — железобетонный ублюдок видел сквозь воду, предугадывал его реакции и атаковал с такой силой, как будто хотел одним ударом выбить мозги. Они пересекли холл, каким-то образом взлетели на лестницу и продвигались по коридору второго этажа, не прекращая орудовать мечами. Сквало сосредоточился на бое, практически не обращая внимания на происходящее за пределами объединившего их призрачного вакуума, отключив разум, полностью доверившись интуиции и инстинктам. Периодически со всех сторон раздавались взрывы, что-то рушилось и падало, коридоры вновь окутывались дымом, режущим глаза и забивающим нос. Хвост Ало мелькал впереди, оттуда же доносился странный металлический лязг, но разобрать, чем занята чертова акула, было невозможно. Ругань Занзаса, порой перекрывавшая даже грохот взрывов, вселяла уверенность — по крайней мере, он ещё был жив. Мечи со звоном скрещивались, Сквало проводил атаку за атакой, не уступая противнику, но и не побеждая. Он перестал осторожничать, бросался на Франко как безумный, но тот каждый раз в самый последний момент оказывался вне зоны досягаемости. Они, пожалуй, могли бы так драться вечно. Не самый худший расклад, наверное, если бы не одно но. Это было более чем хреново. Он начинал уставать. Передатчик в ухе ожил так неожиданно, что Сквало, полностью поглощённый боем, даже не сразу понял, что к нему пытается прорваться Лал. — Сквало! Лезвие меча рассекло воздух над самым ухом, срезав прядь волос. — Что?! — заорал он в динамик. Подпрыгнул, сгруппировался, оттолкнулся от стены и, наплевав на осторожность, снова пошёл в атаку. — Франко не учился фехтовать! — заорала Лал в ответ. — Верде загрузил ему программу, но не успел поставить модуль самообучения! Он не может выйти за её рамки, он этого просто не умеет! У него не было ни одного боя с реальным противником! Справа с оглушительным грохотом обрушилась стена, и в клубах дыма вновь мелькнули Занзас и Алфео. — Он дрался с Ямамото! — Сквало волевым усилием заставил себя не смотреть в их сторону и полностью сосредоточиться на противнике. — А пацан дерётся как я! Клинок просвистел в паре сантиметров от шеи. Сквало выругался — ни одному из своих противников он не позволял подобраться так близко. Над головой оглушительно громыхнуло, с потолка посыпалась уцелевшая штукатурка, здоровенная люстра свалилась прямо под ноги. — Значит, тебе придётся начать драться по-другому, — рявкнула Лал. — Причём быстро, потому что рано или поздно ты устанешь, а он — нет! Мы пока не можем к вам прорваться, они сперли у Верде генератор силового поля! Нам понадобится время, чтобы деактивировать его! — Какое еще нахрен силовое поле? — разъярился Сквало. — После! Вы должны продержаться столько, сколько можете! — Понял, — Сквало отшвырнул передатчик — всё, что нужно, он уже услышал. Продолжаться до бесконечности это не могло. Единственный вариант — подобраться ближе и ударить наверняка — был опасен. — Мусор, думай! У них должно быть слабое место! Не вздумай сдохнуть, мудак! — проорал Занзас, внезапно появляясь в дальнем конце коридора. Пальнул по полу, взлетел, долбанул сверху по чёртовому Алфео, маячившему в клубах дыма, вынес дверной проём и ломанулся туда, уводя его за собой. Подальше от них. От него. Когда знаешь, за что борешься, любая цена перестает казаться чрезмерной. И тогда Сквало сделал единственное, что оставалось в его силах. То, что в реальном бою он допускал очень редко и никогда — намеренно. Пошёл на риск и позволил ранить себя. Роботы не умеют рисковать и идти ва-банк ради призрачного шанса победить. У роботов нет ни гордости, ни чести, а сердце, которое бьётся в их груди — всегда ровно и размеренно, — мертво. И это невозможно изменить, как бы учёные ни пытались доказать обратное. Роботы не умеют любить и идти на всё ради того, кого любишь. Острое лезвие пропороло правое плечо насквозь, кровь выплеснулась из раны, заливая куртку, но боли не было — она всегда приходила потом, через время, когда переставал бушевать адреналин, а эйфория оттого, что всё закончилось очередной победой, захлестывала мозги. Едкий дым застил глаза, но Сквало видел лицо чёртового киборга очень близко — статичное, безжизненное, ничего не выражающее лицо. Если когда-нибудь такие уроды заменят людей… — Да нихрена подобного, — выдавил Сквало и взмахнул мечом. Совсем рядом грохнуло, и на несколько секунд заложило уши. Стена слева, едва не зацепив его, рухнула вперёд, погребая долбаного робота под собой — он уже при всём желании никуда бы не успел отпрыгнуть. Отсечённая голова подкатилась к ногам Сквало, бешено вращая неживыми глазами. На обломках появился Леви и, заметно прихрамывая, направился к нему. Его заметно трясло, от прожжённой в нескольких местах одежды валил дым, а в прорехах виднелись оставшиеся на теле подпалины. Кожа на груди была обуглена и отваливалась кусками, обнажая алое кровоточащее мясо. — Помочь? — хрипло пророкотал Леви, но сразу же привалился к стене и грузно осел на пол. Кровь из раны на груди полилась сильнее. — Себе помоги, придурок, — просипел Сквало, пытаясь отрешиться от выворачивающей наизнанку боли в истерзанном плече, из которого торчал загнанный по рукоять чужой меч. Перед глазами висела муть, в ушах звенело, дышать с каждым разом становилось всё труднее. Сквало, как во сне, посмотрел себе под ноги: с куртки и штанов на пол лилось багровое и живое. Где-то вдалеке, похоже, что в другом мире, то и дело грохотали взрывы, кто-то стрелял и матерился. «Ну, вот, блядь, и все», — отрешённо подумал Сквало и потерял сознание. *** — Э-э-эй, Ску-у-у! Просыпайся, дружок, хватит нас пугать, милый. — С каких пор в рай стали брать пидорасов? — пробормотал Сквало. Голова гудела, как после литра виски, а в теле разлилась давящая, неприятная тяжесть. Но нос вместо логичного в таких случаях больничного амбре уловил лишь нестерпимый запах гари и едва заметный — крови. Сквало всё-таки решился и открыл глаза. Нависавшие над ним зелёные лохмы исчезли, зато вместо них появилась морда обладателя — припыленная, исколотая стеклянным крошевом, с огромным фингалом под правым глазом, но относительно целая и довольная. Лучше бы всё осталось как было. — Ты себе льстишь, дорогой, — Луссурия отвёл с его лба спутанные длинные пряди и улыбнулся. — Таких, как ты, в рай не берут. — Меня скорее возьмут, чем тебя, — Сквало на секунду зажмурился, а потом вновь уставился на серый закопчённый потолок. — Где мы, блядь? — Всё там же, милый, — ответил Луссурия и подсунул руку ему под поясницу. — Ну-ка, приподнимись. — Хватит меня лапать, пидор недобитый! — рассвирепел Сквало. — Боссу, значит, можно, а мне нет? — деланно оскорбился Луссурия, но не отстал, а помог ему сесть и опереться о стену. Его павлин, распустив хвост, глянул почти укоризненно. Сквало бросило в холодный пот. Занзас… Несмотря на то, что двигаться получалось с трудом, он вцепился в Луссурию и прошипел: — Где босс? Что с ним, мать твою? — Да здесь я, мусор, хватит меня уже в покойники записывать. Смертельно усталый голос Занзаса донесся откуда-то слева. Сквало с облегчением выдохнул и только тогда позволил себе немного расслабиться. Прислушался к ощущениям: плечо не болело, зато жутко чесалось, мышцы ныли, но терпимо. И главное — они были живы. Полупрозрачная Ало висела у противоположной стены и таращилась на него. Завидев, что Сквало соизволил очухаться, подплыла ближе, махнула хвостом над головой. Сквало потрепал ее по плавнику, не без труда зажег пламя и загнал обратно в коробочку. — Где мы? — прохрипел он. Устроился удобнее, насколько это было возможно (хотя не так оно просто, когда в задницу впиваются острые обломки камней), повернул голову и посмотрел на Занзаса. Тот сидел, привалившись к стене и закрыв глаза. Рубашка была разорвана в клочья, одна штанина, залитая кровью, оторвана ниже колена, на морде запеклась кровь, но в целом выглядел он вполне сносно, разве что дышал тяжело. — Всё там же, — ответил Луссурия. — Но скоро поедем домой. Так, я пошел. Вам, между прочим, не одним здесь помощь нужна. Сквало покосился на него — весь аж светится, как будто и не дрался нихрена. Хотя, наверное, себя первым и вылечил, а потом уже за остальных принялся. — Мы победили? — грозно спросил он. Внешне вроде всё было мирно, но мало ли. — Если бы проиграли, твою задницу уже бы черти на сковородке прижигали, — раздражённо отозвался Занзас. — Тупой мусор. — Заткнись, тупой босс, — привычно огрызнулся Сквало. Заорать не получилось, правда, но он пытался. Ладно, в другой раз. Луссурия просиял и поднялся с колен. — Я вижу, вы уже приходите в форму, — ехидно прокомментировал он. — В таком случае я вас покидаю. Воркуйте, голубки, главное — не ссорьтесь. И, чуть ли не насвистывая, направился по разбомбленному коридору куда-то в сторону лестницы. Павлин, покачивая хвостом, важно потопал следом. Плечо нестерпимо зудело: значит, заживает. Сквало от души поскреб свежий шрам, оглядываясь по сторонам. Коридор был завален обломками бетонных плит и перекрытий, остатками мебели, осколками стекла. Чуть дальше во внешней стене зияла огромная дыра с оплавленными краями, по потолку (там, где он сохранился) расползались трещины. С улицы доносились крики и четкие команды «не лезть, блядь, куда не просят», а где-то вдалеке слышалось оптимистичное стрекотание вертолёта. Из состояния задумчивого пофигизма его вывел Занзас. — Мусор, ты ещё не сдох? Не орешь, не скачешь как укушенный, я прям чувствую, что чего-то не хватает. — Пошел нахуй, — лениво отозвался Сквало и, нашарив его руку, сжал горячие пальцы своими. От ответного пожатия по кисти и выше, к предплечью, побежали мурашки, рассыпались по венам щекочущим предвкушением, не оставляя сомнениям ни единого шанса. Сквало повёл плечом, крепче стиснул его ладонь, посмотрел в упор. Занзас усмехнулся, разглядывая его пристально, с таким живым интересом, словно пытался прочитать мысли. Сквало, чтобы не отставать, тоже усмехнулся. — Чего пялишься, чертов босс? — Да нихрена. Просто так, — ответил Занзас. Помолчал. С нажимом провел большим пальцем от центра ладони к запястью, прощупал частивший пульс, — а потом неловко потянулся, сгрёб Сквало в охапку, прижал головой к своей груди и шумно выдохнул в затылок. Сквало обхватил его руками, притискиваясь крепче, упёрся острым коленом в заскорузлой от крови штанине в бедро. Занзас недовольно рыкнул, но не оттолкнул. Внизу, на первом этаже, слышались крики, кто-то бегал, что-то падало, но здесь было на удивление тихо. Сидеть бы так и сидеть, чувствовать обжигающе горячие ладони на спине и ни о чём не думать. — Босс… — Сквало дернулся, поднял голову, застыл на минуту, глядя ему в глаза — багровые, бешеные. Он и сам не смог бы объяснить четко, что в Занзасе так притягивало, да и никто на его месте не смог бы, наверное. Не придумали ещё таких слов. К Занзасу просто тянуло — так, что невозможно было удержаться. Сейчас — особенно. И Сквало позволил себе — не удерживаться. Потянулся, ткнулся в его губы — жёсткие, обветренные, вкусные, именно такие, какими и должны были быть, — прошёлся по ним языком, слизывая запёкшуюся кровь, прикусил зубами. Целовал, смутно понимая: несмотря на всё, что было до этого, на ответ даже не надеется, и только почувствовав, как чужой язык толкнулся в рот, понял, что не ошибся. Занзас отвечал, позволял себя целовать, и от этого крышу сносило почище, чем от самого крутого боя. — Охуел, мусор, — Занзас оторвался от него, ухмыльнулся, притянул ближе. — Долго думал? — Босс, ты знаешь, я, — Сквало вскинулся и нагло улыбнулся в глаза, — не сдержался. Думал недолго, кстати, какого хрена тут думать-то? Хотел долго. От прикосновений Занзаса кожа под рваными, залитыми кровью шмотками горела, того и гляди, воспламенится. Никогда ни с кем не было такого, сколько Сквало ни пытался заставить себя поверить, что всё у всех одинаковое. Какое, нахрен, одинаковое, когда от одного взгляда, от одного прикосновения башню рвёт, как у малолетки. Видимо, его судьба — ещё более подлая стерва, чем он по наивности думал. Занзас прищурился, взял за подбородок, бросил: — Реально охуел. Еще и хамит, — и поцеловал уже сам. Совсем не так, как Сквало — его. Возможно, потому, что знал, был уверен — Сквало ответит, а может, потому что сам тоже давно хотел. Жадно, напористо, с нескрываемым желанием и недвусмысленным намеком на продолжение. Сквало выдохнул ему в рот, вцепился в плечи, отвечая и думая, не сходит ли с ума. Прижимался теснее и отчаянно пытался не возбуждаться слишком сильно. От усталости не осталось и следа, хотелось одного — трахаться до потери пульса и ориентации в пространстве, забрать себе всё и не отпускать уже никогда. Запах крови щекотал ноздри, забивал легкие и гортань, вокруг валялись трупы, выплывающее из-за горизонта солнце освещало руины, в которые превратился вонгольский особняк, а они, блядь, целовались, и казалось, не существует силы, способной вынудить их оторваться друг от друга. Сквало обнимал Занзаса живой рукой, притискивая к себе, взъерошивая волосы — тоже так, как всегда хотел, чтобы отросшие жесткие пряди защекотали лицо, — и кайфовал, чувствуя обжигающие даже через два слоя одежды ладони на затылке и пояснице. Он не хотел, чтобы это заканчивалось. — Всё, мусор, хорош лизаться, — Занзас решительно отстранился. — У меня в этом гадюшнике ещё одно незаконченное дело осталось. Разберусь с ним и займусь тобой. — Разбирайся быстрее, чёртов босс, — буркнул Сквало, уткнувшись ему в шею. — Я ещё хочу и так просто теперь не отстану. — Будет тебе ещё, — Занзас медленно, почти ласково провёл ладонью по его волосам, а потом стиснул их в кулаке. Больно. Рыкнул в ухо: — Нахер забудешь всех, с кем был до меня, усёк? — Мудак, — прошипел Сквало, выдирая патлы из железной хватки. Обещание, приправленное грубостью, волной прокатилось по позвоночнику, оставляя за собой послевкусие и недосказанность. Занзас умел ходить по краю. — Посмотрим. Тебе придётся очень постараться. — Не нарывайся, мусор, я и так не в лучшем настроении, — предупредил Занзас и скинул его с себя. — А ты когда-то бывал в другом? — заржал Сквало и, шатаясь, поднялся. Протянул Занзасу руку, но тот с недовольным видом отпихнул её и встал сам. Перевёл дух, махнул мелькнувшему в конце разбомбленного коридора Франу и крикнул: — Вниз погнали, отбросы. Главное веселье ещё впереди! *** Савада сидел на полу в огромной луже ледяной воды — мокрый, весь в синяках и ссадинах, но живой и относительно здоровый. Ямамото, сердобольный придурок, суетился около него, то и дело с тревогой поглядывая в сторону окровавленного Гокудеры, с которым возился Луссурия. Рёхей и какой-то хмырь в форме ЦЕДЕФ колдовали над бесчувственной Хром. — Идиллия, блядь, — прокомментировал Занзас, вваливаясь в подвал. Критически осмотрел стены и мотнул головой куда-то влево.— Не мой, мой дальше по коридору. Пойти поностальгировать, что ли. — Попробуй, чёртов босс, — Сквало красноречиво взмахнул мечом и набычился. — Да ладно, шучу я, — бросил Занзас и, расплывшись в адской улыбке, заорал: — Савада, твою мать! Сколько лет, сколько зим! Ну как, понравилось в ледышке сидеть, говнюк? Честно говоря, не завидую тебе. Может, лучше обратно залезешь? Уж как тебя, мудака, в эту хуйню закатать, я придумаю. Ну, и всё в таком духе. Босс отрывался по полной — был повод, в конце концов, и додуматься мешать ему в момент триумфа смог бы разве что камикадзе или полный идиот. Сквало ни к той, ни к другой категории себя не относил, а потому лишь закатил глаза и привалился к стене. Это точно надолго, а он-то надеялся попасть домой до рассвета. Усталость и недосып, позабытые в пылу боя и последующей возни с Занзасом, навалились с новой силой, и для того, чтобы оставаться на ногах, а не плюхнуться в мерзкую холодную лужу рядом с Савадой, приходилось прилагать неимоверные усилия. И этот чёртов лёд… Сквало слишком хорошо помнил те выпавшие из жизни восемь лет. Дни и ночи, которые не был занят на миссиях, первую пару лет он неизменно проводил здесь, пялясь на глыбу с заключённым в нее Занзасом и надеясь, что она от взгляда растает. Савада, шумно чихнув, поднял голову. — Не хочу, — прохрипел он. А потом тихо и совершенно искренне добавил: — Спасибо, Занзас. Сквало скривился. Он надеется, что ему так все с рук и сойдет? — Засунь своё спасибо себе в задницу, понял? — прорычал Занзас. Он пнул в угол здоровенный кусок подтаявшего льда и, пошатываясь, прошёлся по подвалу. — Ну, Савада, как самочувствие? — резко развернувшись на каблуках, Занзас сгрёб мелкого недоноска за грудки и прошипел в лицо: — Ничего не хочешь сказать, мудак? — Что ты хочешь от меня услышать? — прохрипел тот, пытаясь вырваться. Занзас оглядел его и с отвращением отбросил от себя. Савада снова плюхнулся в лужу, но почти сразу поднялся на ноги. Ямамото стоял рядом с ним, придерживая за плечо, и укоризненно глазел на Сквало. — Что-нибудь из разряда адекватной оценки своих дебильных решений, — Занзас не собирался давать ему поблажек и был прав: за свои кретинские поступки надо отвечать. — Слышал о таком, а, кусок ты дерьма? Савада зло сверкнул на него глазами из-под чёлки, но потом вздохнул и махнул рукой: — Да знаю я всё, Занзас. Я облажался. Я даже предположить не мог, что так получится и понял всё слишком поздно. — Не делай вид, что умеешь думать. Понравилось сидеть в куске льда? — с издёвкой поинтересовался Занзас. — Кстати, как эти ублюдки умудрились тебя в него упрятать? Савада вздохнул и отвел с лица мокрые отросшие патлы. Помолчал. А потом, махнув рукой, уселся обратно в лужу. Хреново, видимо, было мелкому выродку, и видок у него был, конечно, тот ещё, но последнее, что Сквало к нему испытывал — это сочувствие. — Они выкачали из меня практически всё пламя, — наконец нехотя ответил он. — Заставили рассказать о технике, но лёд всё равно оказался непрочным, это ведь зависит не столько от пламени, сколько от того, кто его применяет. Когда Такеши пришёл сюда, он уже практически весь растаял. — Ну да, а ты-то у нас — мастер по всяким мутным техникам. Без мозгов. Савада, — Занзас картинно погладил рукояти пистолетов, — если уж задумал от нас избавляться, надо было всё делать как положено, а не наполовину, вкурил? Лучшее — враг хорошего, слышал такое? — Я не собираюсь себя оправдывать, Занзас. Я сглупил. Подставил вас, себя, всех. Я действительно думал, что так будет лучше для Вонголы. Но убивать вас я не собирался, клянусь. Ни тебя, ни твоих людей… — А что, блядь, ты собирался? Припугнуть? — взорвался Занзас, сжимая объятые пламенем кулаки. Сквало жадно подался вперёд: это зрелище было единственным, перед которым он не мог устоять. — Если бы ты думал меньше, всем было бы лучше, придурок! По твоей вине погибли твои люди. Куча отбросов, на которых мне насрать, но тебе-то вроде нет? В любом случае не жалко, но они все были бы живы, если бы не твои выкрутасы! Хуёвый из тебя босс, Савада, признай уже это, наконец. Я бы так не облажался. Да никто бы так не облажался, блядь! Считаешь себя самым умным? Сначала кольца похерил, потом решил нас какими-то мудаками с проводами вместо мозгов заменить! У тебя у самого вместо мозгов что, идиот? — Ты прав, — перебил его Савада и выпрямился. — Я хуёвый босс, Занзас. Забирай Вонголу, я слова не скажу. — Да ты… — Занзас захлебнулся гневом, с минуту пялился на него, а потом выдохнул и закрыл лицо рукой. — Ты ещё больший кретин, чем я думал, хотя, кажется, куда уж больше. Савада сжал губы и ничего не ответил. Ему же лучше — за ещё одно подобное слово Сквало бы его лично придушил. — Знаешь что, мусор, — Занзас сгрёб мелкого недоноска за грудки, вздёрнул над полом и прошипел в лицо: — Подавись своими подачками, мудак. Вонголой подавись, понял? Нахуй она мне не сдалась с твоего царского плеча, ясно тебе? Ублюдок конченый. Занзас встряхнул Саваду с такой силой, что его дурная вихрастая голова мотнулась туда-сюда, а потом отшвырнул от себя. Тот снова — в который уже раз за прошедшие десять минут — поднялся, потирая ушибленное плечо, и яростно посмотрел на него. — Давай, Занзас, — выплюнул он. — Можешь не сдерживаться, я пойму. Занзас раздумывал ровно секунду. И решил не сдерживаться. — У тебя отличный «хук» левой, — Савада сплюнул в лужу под ногами кровь из разбитой губы и сосредоточенно потёр челюсть. — Легче стало? — Не поверишь, мусор — да, — ответил Занзас, оглядел развернувшийся перед ним колоритный пейзаж — или всё-таки натюрморт? — и махнул Луссурии: — Завязывай с ним. Валим, мусор, здесь нам больше делать нечего. *** Лал сидела на подоконнике окна первого этажа и бинтовала себе руку. — Тебе имя Маттео Романо о чём-нибудь говорит? — в лоб спросил у нее Занзас. Лал нахмурилась, соображая, а потом кивнула: — Да, это один из сотрудников отдела, где занимались исследованием искусственного интеллекта. Но его убили месяца три назад, мы до сих пор так и не разобрались, кто и за что. Не до того было, сам понимаешь. Сквало и Занзас переглянулись. — Этот хрен назначал нам встречу как раз около трёх месяцев назад, но не явился, — сказал Сквало. — В итоге ресторан, в котором мы его ждали, взорвали. Лал открыла было рот, а потом махнула рукой и покачала головой. — Хреново вы своих сотрудников кормите, раз они ваши секретные технологии налево и направо продают, — ехидно прокомментировал Занзас. — Я б купил, кстати. Всегда мечтал иметь личного раба. — Тебе меня мало, босс? — ухмыльнулся Сквало. — Ты орешь много, а эти видел, какие спокойные, — заржал Занзас. — Ладно, босс, раз так хочешь, будет тебе киборг, — оскалился Сквало. — Я ради такого дела даже к Верде сгоняю, узнаю, какие болты куда крепить. — Ну уж нет, блядь, хватит с меня киборгов, — Занзас скривился и снова посмотрел на Лал: — К каким технологиям он имел доступ и кому ещё мог попытаться их толкнуть? — Сотрудники разных групп работали независимо друг от друга, — Лал пожала плечами. — Безусловно, мы следили за тем, чтобы они не пересекались в пределах рабочего пространства и вне его, но не исключено, что он был лично знаком с кем-то из других отделов до начала эксперимента. Выясним. — Да уж постарайтесь, — съязвил Занзас. — У меня нет желания сталкиваться с подобными уродами снова. — Не поверишь, но у меня тоже, — Лал посмотрела сначала на него, потом на Сквало и сказала: — Когда мы пошли на штурм, их оставалось всего четверо, но с вас ловить тоже уже было нечего. Короче, мы вовремя успели. Вы их животных видели? — Я видел, что у того ублюдка, с которым я дрался, какая-то железная херня под ногами болталась, но ее Бестер в два счета задавил, — ответил Занзас. Не без гордости, прямо скажем. — Да, у Алфео была слабая коробочка, а вот у Франко гораздо сильнее. Ало здорово досталось от его дикобраза. Сквало машинально сжал в кулаке коробочку. — А какого хрена вы тянули со штурмом? — зло поинтересовался он. — После того, как вы вошли в здание, автоматически сработал генератор силового поля, — ответила Лал. — Подозреваю, что с изготовлением дубликата они заморачиваться не стали и просто взяли у Верде то, что было. На его деактивацию у Спаннера и Джаннини ушло много времени, поскольку с этой технологией они никогда не работали. Мы не предполагали, что у Верде есть что-то подобное, да ещё и настолько мощное. Я к вам еле прорвалась. — Какое ещё нахрен силовое поле? — нахмурился Занзас. — Хочешь подробностей? — Лал спрыгнула с подоконника и отряхнула брюки. — Поехали. Спросишь у него сам. *** — Варвары, — недовольно ворчал Верде, пока Лал отвязывал его от стула. — Уничтожить такие великолепные экспериментальные образцы! Занзасу немедленно захотелось засунуть кляп обратно ему в рот. — Твои долбаные экспериментальные образцы чуть Вонголу к чертям не разнесли, урод! — рявкнул он. Верде снисходительно глянул на него из-под очков. — Это не такая уж большая плата за потенциальное бессмертие, — самодовольно ответил он. — Какое еще нахрен бессмертие? — Занзас шагнул к нему. Верде нервно дернулся и отступил назад. Сквало его понимал: взбешенный Занзас — зрелище не для слабаков. — Эксперименты с пламенем — это только начало, — от необходимости сохранять лицо Верде перекосило. — Пламя было тем, что вдохнуло в созданные мною модели жизнь, — он патетично взмахнул рукой. — Но главное: возможность его трансплантации и взаимодействия с искусственным интеллектом подтверждает мою теорию о том, что подобную операцию можно осуществить и с биологическим образцом. — Я не понял, ты что, задумывал пересадить человеческие мозги в эти железки? — поразился Сквало. Верде закатил глаза, видимо, сраженный тупостью некоторых индивидуумов, прислонился к столу и терпеливо, как неразумному ребенку, пояснил: — Если выражаться совсем уж примитивным языком, то можно и так сказать. Однако утверждение не совсем верно. Человеческий мозг обладает ограниченными способностями к регенерации и не сможет обеспечить потребности бионического тела через, скажем, сто пятьдесят лет. Поэтому необходим нейробионический аналог мозга, в который будет, подобно компьютерной программе, загружаться человеческое сознание. До этого, безусловно, ещё весьма далеко, — Верде поправил очки. — Но надеюсь, что потомки завершат начатое мной. Это гораздо более реальный путь к бессмертию, нежели различные сыворотки и бесконечная пересадка органов. Пару часов назад Занзас думал, что его уже ничем невозможно удивить. Однако Верде на то и был Верде, чтобы подкидывать хреновые сюрпризы в самый неподходящий момент. — Я тебе, блядь, яйца отрежу, понял? — Занзас в бешенстве сгреб его за лацканы халата. — Чтобы никаких потомков после тебя, урода, не осталось, блядь! Ты чокнутый псих, из-за тебя нас всех едва не положили какие-то начиненные железом ублюдки, ты это, блядь, понимаешь или нет? Ты нихрена не контролируешь то, что делаешь, идиот! Верде клещом вцепился в его запястья, но упрямо пробормотал: — Прикладная наука ничего не гарантирует. Все изобретения развиваются по своим законам и по своему пути. Никто не застрахован от сбоев и неполадок, но это не повод прекращать исследования. Будущее за новыми технологиями… Занзас с силой встряхнул его, чтобы заткнулся, и прошипел в лицо: — За технологиями? Ты вообще в своем уме? Будущее — за людьми, придурок! Главное, чтобы не за такими, как ты! Верде зашипел и нервно задёргался, пытаясь вырваться, но куда там — Занзаса уже несло так, что не остановить. От желания придушить чёртового экспериментатора перед глазами темнело и по рукам бежало пламя. Отчётливо завоняло палёными шмотками, Верде взвизгнул, извиваясь, но Занзас только яростно ухмыльнулся и крепче сжал кулаки. — Убью, тварь! — Занзас, не надо, — Лал, до этого молча наблюдавшая за ними, вскинула пистолет. — Приказа убирать его не было. — Босс, — Сквало положил ладонь ему на плечо. — Не марай ты об него руки. И так устряпался сегодня об Саваду по самое не могу. — Заткнись, мусор, — по привычке рыкнул Занзас, глянул на него… И осёкся. Сквало смотрел в ответ — устало, неожиданно спокойно, словно всем своим видом говоря: «Да нахрена тебе это надо, тупой босс, всё закончилось, поехали уже отсюда». И был прав. — Короче, — Занзас отшвырнул от себя Верде — тот пролетел через половину комнаты и приземлился аккурат в кресло, в котором провёл такую увлекательную ночь с кляпом во рту. — Силовое поле. Технология, документы. Давай все сюда. Быстро. Верде схватился за пострадавшую шею, зло посмотрел на него, но в итоге сдался и, вытащив из верхнего ящика стола флешку, бросил её Занзасу. — Отлично, мусор, — удовлетворенно кивнул тот. Оглядел разгромленную, поставленную вверх дном лабораторию. Хмыкнул: — По-моему, здесь чего-то не хватает. И, вскинув пистолеты, пальнул в рабочий компьютер Верде. Тот вспыхнул моментально и, пока Занзас ходил по остальным комнатам лаборатории, уничтожая стоявшие там терминалы, догорел окончательно. Верде угрюмо косился на него, но молчал. — Я, конечно, иллюзий насчет того, что тебя это остановит, не питаю, — заявил Занзас, обращаясь к нему. — Идиотизм — штука неизлечимая. Только ты знай, мудак, — он ткнул пистолетом под нос Верде. Тот заметно побледнел, но промолчал. — Я теперь за тобой лично следить буду, понял? Узнаю, что мутишь что-то подобное — убью. Ясно? Верде беспомощно посмотрел на Лал, словно ища поддержки, но та демонстративно отвернулась, не оставив ему выбора, кроме как нервно кивнуть. — Молодец, урод, — Занзас сунул пистолет обратно в кобуру и повернулся к Сквало: — Поехали, мусор. Здесь мы закончили. Сквало с готовностью потопал к выходу. Занзас направился за ним следом, но в дверях обернулся и бросил Лал: — В следующий раз, когда соберетесь изобрести какую-нибудь революционную хуйню, которая задумает поработить мир, предупреждайте, вашу мать.