Наказание норманнского барона

      Он сидел на кровати, недоумевая, почему норманнский барон отдал приказ разделить узников в основном по парам. И почему гордого храмовника, рыцаря де Буагильбера посадили вместе с еврейкой. Но главным вопросом было — почему он, тан Седрик Ротервудский, достался предводителю победителей. Ведь Фрон де Беф грозился раньше, что казнит его — и вместо этого взял себе…       Если ответы на первые два вопроса тан мог угадать, то на третий он не знал ответа. И мысли невольно перешли к четырёхдневной осаде Торкилстона. …Алое знамя развевается на ветру, вещая о том, что союзник в замке поджег главную башню замка. Осаждающие видят фигуру старого человека, окружённую огнём, и их переполняют желание победы и силы. В их сердцах гремит песня их предков, саксонских воинов, сопротивлявшихся норманнским завоевателям… Хоть замок и полыхает, но их защитники не сдаются. Мужественно встречают бои те, кто умеет сражаться. А остальные пытаются погасить огонь. И им это почти удаётся. Горит лишь главная башня Торкилстона, особенно в покоях хозяина Торкилстона. На второй день замок уже не горит, продолжая выдерживать осаду.       Тёмный Рыцарь, перейдя реку, вновь пытается пробить брешь в воротах. Они внезапно распахиваются, заставив Темного Рыцаря отскочить назад. Под аркой, медленно снимая свой шлем, на белом жеребце сидит один из предводителей осаждённых, рыцарь Сионского Храма. — Я сдаюсь, — опустив глаза, выдавливает из себя он.       Тёмный Рыцарь, поднявший было свой топор, опускает его и величественно кивает.       Некоторое время спустя, около осаждённого замка собираются осаждающие. — Что будем делать с пленником? — начинает Локсли. — Оставим под стражей, — просто говорит тан Ротервудский.       Бриан де Буагильбер вскидывает голову, в его глазах загорается огонёк: — Позвольте мне сражаться рядом с вами!       Изумленные взгляды предводителей осаждающих обращаются на храмовника. — С чего бы это, сэр? Чтобы нанести мне удар в спину? — фыркает Локсли. — Нет, благородный разбойник… Я всего лишь…хочу освободить одну прекрасную даму.       Оглушительный хохот следует за словами смущенного Бриана. И лишь Тёмный Рыцарь не смеётся: он подходит к де Буагильберу. — Ты точно знаешь что делаешь? — шепотом говорит Рыцарь Висячего Замка. — Да. — Могу ли я доверять твоему слову? — Конечно, сэр рыцарь! — с надеждой вскидывает голову Бриан де Буагильбер.       Седрик Ротервудский, давясь от смеха, слышит клятву рыцаря ордена Сионского Храма… — На третий день я уже попал в плен и обнаружил Фрон де Бефа живым, несмотря на все слухи и на слова де Буагильбера, — вздохнув, вслух размышлял Сакс. — Но это была славная битва. — Славная битва? — раздался насмешливый голос. «И как я не заметил?» — Седрик вскинул голову и увидел стоящего перед ним человека в красных одеждах.       Барон Фрон де Беф сильно похудел за дни осады, став более грозным и даже великолепным. Густые каштановые волосы до плеч зачёсаны набок; жестокая ухмылка скрывалась под появившейся бородой; багряного цвета камзол подчеркивал худобу, опускаясь до колен; коричневые штаны были заправлены в кожаные сапоги. — Тан Ротервудский, неужели ты уверен, что это была славная битва?       Норманнский барон медленно, величавой и бесшумной поступью, стал ходить туда-сюда, не сводя глаз с саксонского тана.       Потрясённый сильными изменениями во внешности Фрон де Бефа, Седрик не мог двигаться, пораженно раскрыв рот. Но неподвижность не мешала ему разглядеть и скованность в неспешных движениях норманнского барона. «Тёмный Рыцарь ранил его в спину, а я, наверное, своим падением усилил боль».       И Седрик мысленно отметил, что Фрон де Беф, несмотря на ненависть к норманну, держался достойно. — Да, — сумел проговорить Седрик Сакс. — Это была славная осада. Если бы не копьеносцы де Браси, то мы бы смогли выиграть эту битву. — Но нам они помогли. Подоспели вовремя, когда Бриан де Буагильбер переметнулся на вашу сторону, а мы готовились к унизительному поражению, — тень недовольства легла на лицо Фрон де Бефа и исчезла.       Седрик Ротервудский промолчал, вскинув голову и встретив задумчивый взгляд карих глаз норманнского барона. «Небось думает, как меня покарать».