Шлюха для господина, господин для других

Это было что-то невообразимое. Джаред никак не ожидал, что его сообщение возымеет такой эффект, вернее, ожидал, но это было так непонятно, дико, альфа будто сошел с ума. Он не отпустил Джареда, заставил просмотреть и его эту злосчастную запись, потом сидел долго, наливаясь бешенством, и бормотал: — Я знал… Знал, подозревал, но никак не хотел верить… Шлюха, какая шлюха! Дженсен! Где эта дрянь?! Приведите его ко мне! Схватил его за шиворот, поднял с кресла, таскал по всему кабинету, рыча и брызгая ему слюной в лицо: — Сколько?! Сколько раз ты возил его туда?! Суки, сволочи, кругом предатели… нет, нет! Ты правильно сделал, хоть один, один открыл мне глаза… Ты! Дженсена ввели двое слуг, он отшвырнул обоих, вцепился в Дженсена, затряс его аз грудки: — Шлюха, тварь! Я ведь так доверял тебе! — размахнулся и ударил его по лицу. Дженсен отлетел, ударился головой о стену, начал сползать, Дьерк кинулся на него, Джаред еле оттащил, а Дженсен молчал, смотрел на него огромными круглыми глазами, бледный, дрожащий, и ничего не говорил. Джаред кусал губы, чтобы не закричать: Скажи ему, скажи, что ты молчишь?! Ты ведь хотел изобразить из себя жертву, ну пора уже! Джаред держал Дьерка мертвой хваткой, совершенно спокойно прикидывая, что свернуть шею ему будет проще простого: одно, всего лишь одно движение — и все закончится для Дженсена, и все будет… Джаред невольно посмотрел на Дженсена и увидел, как тот с ужасом глядит на него и что-то шепчет испуганное — и Джаред пришел в себя. Что-то нашло на него? Как странно смотрит Дженсен, а прошло, прошло всего-то несколько секунд. И Дьерк, казалось, овладел собой, смерил Джареда ледяным взглядом, высвободился, приказал: — Жди меня здесь. Сам же подошел к Дженсену, сидящему на полу, наклонился, схватил его за руку, дернул вверх, прорычал: — А ты… идешь со мной, милый. Дьерк потащил его прочь, Дженсен успел оглянуться и прошептать одними губами: «Нет, не вмешивайся!» Джаред снова начал психовать. Ему до смерти надоели все эти замысловатые интриги, игры на нервах, на грани между жизнью и смертью, все дженсеновы психологические игры, когда непонятно было, когда он говорит правду, когда притворяется — где же он настоящий? В волнении и злобе Джаред ходил по кабинету туда-сюда, считая минуты; он не знал уже — любит ли Дженсена? Или это просто выдуманная картинка, или невыдуманная, но того, кого он любил давно, нет — есть другой, расчетливый, злобный, мстительный монстр, рядом с которым опасно оставаться. Лучше всего бросить все и бежать, бежать на край света, и то не будет уверенности, что Дженсен оставит его со своей неукротимой жаждой мести, со своей решительностью пойти до самого конца, до самого края. Не простит нового предательства, да и сейчас неясно, как долго Джаред будет нужен этому монстру, и неизвестно, где Рейрак — может, так же использовал его, а потом уничтожил? И все же… Все же Джаред знал, что не уйдет, несмотря на все сомнения — не сможет просто. Будет злиться, сходить с ума от беспокойства, проклинать беспощадного зеленоглазого божка, но покорно выполнит любую его просьбу. Джаред сдерживался, не бежал следом, помня просьбу Дженсена:  вмешиваться только тогда, когда он просит, но ведь… Может случиться такое, что Дженсен не успеет попросить? Терпения хватило не больше, чем на час, он плюнул на приказ и скорым шагом пошел в гарем. Вырубил загородивших дорогу охранников, вошел внутрь, он помнил, где апартаменты Дженсена, а потом и услышал голоса и сбавил шаг:  'Жив, жив еще, слава богу, он не опоздал, никогда бы не простил себе». Джаред подошел поближе, не скрываясь, встал в дверях одной из комнат, но присутствующие его не заметили, пожалуй, не заметили бы и десяток людей, так были заняты. Джаред прежде видел это помещение мельком, тут все было уставлено диковинными игрушками, предназначение для которых было одно: любовная игра — но сейчас одно из устройств применяли для пыток. Дженсен в разорванных остатках одежды висел на цепях, едва касаясь пальцами ног пола, перехваченный через грудь широкой стальной полосой и удерживаемый на весу еще и за руки. Он был весь в крови, с разбитым лицом. Дьерк его держал за горло, и Дженсен тщетно старался вдохнуть воздух, широко открывал в мученической гримасе рот, а Дьерк спрашивал полным страстного горя голосом: — Почему, Дженсен? Столько лет прошло, я думал, все плохое закончилось, все между нами хорошо. Что? Он разжал пальцы, Дженсен судорожно вдохнул драгоценный воздух, скребя пальцами ног по полу, прохрипел: — Прости. — Прости? Прости за что, Дженсен? За предательство? Или за что? Дженсен задыхался, пытался выпрямиться, перенести вес на ноги, но не мог, он едва доставал до пола большими пальцами, вены и мышцы на руках угрожающе вздулись. Дженсен снова судорожно, со стоном втянул воздух и прохрипел: — Что я был… таким негодным мужем. — Был? Собрался куда-то? Уж не под крылышко ли моего сволочного братца? — от ярости Дьерк снова сдавил горло Дженсену, и тот беспомощно, отчаянно задергался. Дьерк все не отпускал, Дженсен трепетал в конвульсиях и уже начал закатывать глаза, тут Дьерк убрал руку с его горла и отвесил мощную оплеуху по одной щеке, по другой, голова Дженсена беспомощно дергалась, из разбитой губы потекла кровь. Дженсен слабо застонал, Дьерк снова схватил его за горло, сказал с ненавистью, горечью, болью: — Говори, дрянь. К Эрмину собрался? — Нет. — Почему тогда отказываешься от статуса мужа? Дженсен с усилием вздохнул. Стальное кольцо, на котором он висел, безжалостно давило на грудь, не давая дышать, он просипел: — Я не… не достоин… тебя. Жалкая шлюха… не сумел сохранить честь семьи, мне… лучше умереть. Дьерк замолчал, пристально рассматривая бессильно повисшего на цепях Дженсена, губы его, все лицо дергалось от ярости, боли, ненависти. — Ты прав, — проговорил он, но голос его странно колебался, словно он был на грани, — это будет лучший выход для тебя. Но не рассчитывай на быструю смерть. Он поднял с пола тяжелую плеть и взвесил в руке. Подошел вплотную к Дженсену и, приподняв его подбородок, сказал вдруг жалким каким-то, поломанным голосом: — Дженсен. Ты же не виноват, скажи, что ты… один раз, и это было случайно. Я… я забуду все, мы уедем. Уедем путешествовать, Дэнни возьмем с собой. Дженсен, ведь… это ничего? Дженсен откашлялся, и Джареду показалось, что в глазах Дженсена светится бесконечное презрение. — Нет, — сказал он тихо и внятно, — мы трахаемся давно. В последнюю неделю Эрмин приглашает меня к себе каждый день. И если… если он сегодня пришлет слуг, я пойду. Я буду раздвигать ноги для него, буду скакать на его члене, буду… Дьерк отступил, размахнулся и ударил не целясь, попало в пах, Дженсена выгнуло дугой. Дьерк бил сильно, но беспорядочно, странно, бестолково, словно бы задыхаясь. Дженсену попадало по плечам, по груди, рассекло лоб, щеку, губы, удары сыпались на ноги, снова на гениталии. Дженсен корчился под градом ударов, но не кричал, сипло, тяжко хрипло дышал, но тут вдруг Дьерк зашатался, уронил плеть и, словно ослепнув, развел в стороны руки, ловя воздух, и повалился на колени. И так остался стоять, расставив широко колени — грузный, мощный, огромный альфа покачивался, опустив голову на грудь, спутанные его волосы прятали лицо, и весь он был воплощением скорби, отчаяния и горя. Дженсен, растерзанный, висел на цепях неподвижно, грудь его едва вздымалась, голову он пытался поднять, и слышно было тяжкое, рваное его дыхание, сплетающееся с шумным дыханием Дьерка. Джаред притаился, готовый ко всему: что альфа кинется и убьет Дженсена или, наоборот, начнет целовать ему ноги  — и почему-то никак не мог задушить сочувствие к нему. Джаред говорил себе:  этот человек сломал жизнь Дженсену, заставил его пройти через ад, он гораздо худший мерзавец, чем Рейрак, но почему, черт, почему именно Рейрака Джаред ненавидел всей душой, адски ревновал, а этого альфу сейчас жалел? Может быть из-за силы его переживаний? Но Дженсен именно этого и добивался, хотел раздавить, уничтожить Дьерка. Он видел сейчас: Дженсену это удалось в полной мере, а ведь это еще наверняка не все, что заготовлено для Дьерка. — Зачем, Дженсен. Зачем ты… уничтожаешь меня? Джаред вздрогнул, так его мысли перекликались со словами альфы, который, похоже, из двух путей: убить или целовать ноги — избрал второй. Подполз к Дженсену на коленях, обнял его за ноги, прижался головой к ним и, сдерживая тяжкие рыдания, говорил бессвязно: — Ты так беспощаден ко мне. Я ведь видел… видел эту проклятую запись… Думаешь, я не понял? Джаред затаил дыхание, лихорадочно соображая:  понял? Понял о постановке, или что такое он понял?! Но следующие слова опровергли его опасения. Дьерк продолжал: — Я видел твое лицо… Ты мучился. Ты плакал, но… оставался с ним. Из-за меня? Он принуждал тебя. Он угрожал тебе, но ты, конечно, никогда не признаешься из-за своей ужасной гордости. Наверное, он сказал, что навредит мне, если ты откажешься, и ты… И теперь… Теперь ты великодушно даешь мне шанс запороть тебя насмерть за измену, которой не существовало, ты так презираешь меня? Я не способен защитить своего омегу. Не способен… Я негодный альфа, трус, ничтожество. Я никогда не пойду против брата. Ты так думаешь, ты защищаешь меня, отдавая себя на растерзание. А я ведь почти принял твою жертву. И я… на самом деле выхожу такой мразью. Джаред оторопело смотрел на альфу и снова чувствовал, как волосы шевелятся на голове от ужаса, а Дженсен… Дженсен поднял голову, встретился взглядом с Джаредом и растянул губы в страшной, окровавленной, торжествующей улыбке. Джаред сглотнул и отступил в тень, спрятался за дверью, сполз тихонько по стене: ноги не держали и в голове был полный вакуум, ни одной мысли.