В чем же тогда «Искушение»?
За пару минут расстаться с годовой зарплатой только потому что ты можешь себе это позволить, а не потому что работа действительно «задела»? Трубить на весь мир что это шедевр, а на самом деле это просто бессмысленная мазня под копирку?Нет, это не галерея. Это кладбище живописи.
Столько желающих попасть сюда, но только мечта художника сбывается, как его картина «умирает» попадая сюда. Ее смысл, настроение, душа — все это умирает. Полотно превращается в обычную тряпку, «испачканную» красками. Чем ярче пятна, тем она дороже. Какая разница, что изображено: лес, ручей, цветочные поля — это всего лишь пятна краски, размазанные по ткани. Ничтожность, а не Искушение — вот что чувствовал художник, глядя на бизнесменов, критиков, журналистов. Все они — убийцы этих шикарных картин. Торжественная церемония открытия выставки длилась около часа. Всех интересовал только «Прилив» Эдварда. Торги за его картину уже начались и Бёрк предвкушал самый дорогой аукцион за всю историю его галереи. Четверокурсник старался избегать толстосумов и журналистов, но весь вечер все внимание было направлено только на него и «убитый» шедевр. — Мистер Мэлоу, где вы так научились писать море? — Мистер Мэлоу, мы увидим «Прилив» на аукционе? — Мистер Мэлоу, сколько вы хотите за картину? Я куплю ее прямо сейчас, назовите любую сумму!Мистер Мэлоу! Мистер Мэлоу! Мистер Мэлоу!
«Будь проклят тот день, когда я заполнил анкету участника!» — с досадой подумал юноша, не в силах вынести такого давления. Джеймс Бёрк — окончательно пал в его глазах. Статный мужчина, с немецкими чертами казался ему самим добродетелем — его янтарные глаза были таким добрыми, а щедрость не знала границ. В какой-то момент юноше показалось, что его покровитель вытащит его из пропасти и даст возможность жить нормальной жизнью, но это — иллюзия. Бёрк ничем не отличался от лицемерных, алчных клиентов «Искушения». Все что он делал, будь то благотворительность в помощь сиротам и мало имущем семьям, или бесплатные выставки, где студенты колледжа выставляли свои лучшие работы — все это не из-за доброты душевной, а холодный расчёт. Больше внимания — больше денег.Мерзость!
Эдварду удалось выскользнуть из главного зала и спрятаться в «Зале Эротики», вход в который был бесплатным в честь сегодняшнего мероприятия. Гостей тут не было, все были или возле бара или возле «Прилива». Расстроенный паренёк медленно спустился по стене возле одной картины и долго сидел в полутьме. Еще вчера вечером он убивался горем, думая, что пролетел с конкурсом, теперь он жалел, что не забрал картину с собой. Уж лучше забрать документы из колледжа, отмучиться в «Лазурной Розе» вернуть долг Трэвису, закрыть кредит и уехать обратно домой. Тогда можно начать жизнь с чистого листа: можно помогать падре Антонио в церкви, или устроится на ферму и больше никогда не писать картины. Теперь же из-за «бума» с картиной, его так просто не отпустят. Журналисты начнут копать под него, выяснят, что он работает в гей клубе и продает свое тело богатым извращенцам. О, какой скандал будет! «Искушение» может не вынести такого позора. Бёрку лучше избавиться от этой картины, пока не поздно. А если уже поздно? Все, теперь жизнь Эдварда кончится где-то на дне реки, как только самая престижная галерея, под напором критики, окажется в самом низу. Падение галереи — смерть для Эдварда. Может это и к лучшему? — Что ты здесь делаешь? Мальчишка резко поднял голову и увидел Питера, со стаканом апельсинового сока. Подросток весь светился от радости и сев рядом с жиголо, протянул ему пару конфет. — Твоя картина — бомба. Ты теперь один из самых лучших маринистов нашего времени. Ты затмил самого Каммингса! Он, до недавнего времени, был самым востребованным в жанре марина. — Он сам виноват, нечего было «насиловать» меня этими волнами и штормами. — Каммингс твой учитель?! Вероятно старик очень гордиться тобой! — Угу, его прям разрывает от «гордости». Ой, чувствую, не доживу я до выпускного. Питер закусил губу, не понимая собеседника. Расспросив поподробнее о Джереми, его отношении к студенту, подросток задумчиво рассматривал стакан с соком. — Отец возьмет тебя под свое крыло, он дружит с твоим профессором. — Если Джереми узнает, что твой отец бисексуал, и уж тем более мой покровитель — он утопит его в грязи. Каммингс — жуткий гомофоб, пусть твой отец держится от него подальше. — Я передам это ему. Питер и Эдвард еще долго обсуждали сегодняшний «цирк», и к удивлению жиголо, мальчишка тоже был разочарован. Бёрк младший, ныне МакГилан, ожидал чего-то большего. Ему хотелось видеть неподдельное восхищение посетителей, и сокрушающую критику великих художников, но кроме обсуждения стоимости каждой картины он больше ничего не услышал. Может это всегда так, на открытии? Что если простые люди, не в силах потянуть минимальна цену за картину, способны понять ее лучше, чем все присутствующие здесь и сейчас? Что если обычный человек лучше разбирается — где шедевр, а где мазня? Люди всегда делали огромные деньги на искусстве, в независимости, что было изображено. Истинных мастеров кисти признавали только после их кончины. — Слушай, папа занят, а я уже домой хочу. Проводишь меня, а? — Если не будешь лезть ко мне, то да. Питер громко расхохотался, ударив кулаком Эдварда в плечо. Забавный пацан, хоть и проститутка. Подросток кивнул в сторону выхода, и они, крадучись и скрываясь за спинами простых посетителей, выбрались из галереи. Находясь на «безопасном» расстоянии, стриптизер снова осмотрел галерею. Главный зал хорошо просматривался благодаря панорамному окну, а его картину, висевшая у входа во второй зал, не было видно из-за толпы людей. Проводив нового друга до дома, Эдвард собрался уходить, но пацан попросил его остаться. Мэлоу не был уверен, что это хорошая идея, но мальчишка очень хотел поговорить с жиголо. Не видя возможности отказать, пошел за Питером. Взяв на себя обязанности няньки, старшекурсник проследил чтобы ребенок был накормлен, благо в холодильнике были остатки салата, немного вареной картошки и свиной стейк. — Ну и о чем ты хотел поговорить? — Смотри! — юнец стянул с себя рубашку и продемонстрировал перебинтованные руки, — Отец забыл поменять мне повязку, нужно было перевязать руки еще вчера вечером, но он был слишком уставший. Поможешь? Эдвард озадачено осматривал бинты и не мог понять, что могло произойти, когда он покинул Бёрка. Подросток нехотя рассказал о небольшом конфликте, пока жиголо заботливо мазал свежие швы мазью и накладывал повязки. Питер пытался оправдать себя, но Мэлоу, словно старший брат, отчитывал пацана за такой поступок. — Да, с отцом у тебя не все хорошо, но как же мама? Что если врачу не удалось спасти тебя? Если бы Джеймс, разозлившись, ушёл из дому и вернулся, когда твое тело уже остыло? Покончить с жизнью легко, но что станет с близкими и друзьями? Как им жить с этим? Поздравляю, тебе очень повезло! Ты добился, чего хотел — внимания отца, но вдруг опять его «переклинит»? Снова попытки суицида? Не знаю, что между вами было, но мне кажется, что твой отец… — Он не мой отец. Эдвард долго смотрел в глаза Питера, его рот широко открылся, а глаза округлились. Пять минут он переваривал эту информацию, все это время Питер, скрутившийся на стуле, вяло доедал мясо. — Мама рассказала мне это пять лет назад. Каждый месяц Джеймс платит алименты, и если он узнает, что я не от него он подаст на маму в суд. — Твоя мать…? Что, прости? — Она получает от папы деньги, большие деньги. Мама говорила, что пока был развод, она очень переживала, чтобы папа не узнал правду. Крис ей в этом помогал. Я родился уже тогда, когда «Искушение» стало приносить большие деньги, и уже тогда мама изменяла… — И кто твой отец? — с любопытством спросил студент, сделав пару глотков воды. — Не знаю, и мама не знает. Она стала встречаться с Крисом после моего рождения. Наверное, это какой-то художник или критик. — Поэтому у вас с Джеймсом такие сложные отношения? — Нет. Он не знал об этом. И пусть не узнает! Хоть я и не от него, но… Я люблю его. — Я понимаю, если бы он как-то учувствовал в твоем воспитании, но ведь он тебе чужой! Сколько ты видел его до развода? Это ненормально… Или ты его любишь из-за денег? Подарки, хоть и редкие, наверняка безумно дорогие… — Я, в отличие от тебя, за деньги не продаюсь, — холодно ответил мальчишка. Эдвард прикусил язык, его только что унизили, хотя и небезосновательно. Выбросив старые бинты в мусор, студент собрался уходить, разговор дальше не шёл и он чувствовал себя не в своей тарелке. Питер, поняв свою ошибку, облизал пересохшие губы, краснея от стыда. — Прости, я не хотел тебя обидеть. — На правду не обижаются, Питер, какой бы она не была. — Я люблю отца за его доброту. Когда он смотрит на меня, его глаза становиться такими грустными. Однажды после развода, мне пришлось приехать к нему. Мама тогда уехала в командировку с Крисом, а я серьёзно заболел. Папа не хотел отправлять меня в больницу, но и возиться со мной времени не было. Пока он ждал дедушку, я жил у него. Из-за ломоты в теле и кашля, я плохо спал по ночам, и он ложился рядом со мной. Помню, проснулся по среди ночи, а папа плачет. Он все время спрашивал, почему я выбрал маму, а не его. Когда приехал дедушка и забрад меня к себе, я стал спрашивать, почему папа плачет, но мне ответили, что из-за собственной глупости и неумении ставить приоритеты в жизни. Тогда я тех слов не понял. С каждым годом отношения с отцом усложнялись, он словно возненавидел меня! Не знаю, почему он вдруг изменил свое отношение ко мне, но прошлые выходные — были самыми лучшими в моей жизни! В последний раз я так смеялся, когда отец, незадолго до развода, покатал меня верхом на лошади. Мы вместе мчались галопом, вдали от города, это было так здорово! Я боюсь, что если он узнает правду, то окончательно меня возненавидит. Я — чужой для него. — Чужих детей не бывает, — ласково проговорил Эдвард, приобнимая погрустневшего Питера, — Я уверен, твой отец любил тебя всегда, и будет любить, не смотря ни на что. Ему нужно узнать правду от тебя, чем от кого-то постороннего. — Я боюсь… пусть лучше он считает меня своим сыном! Эдвард не мог убедить мальчишку, они долго сидели в столовой, перескакивая с темы на тему. Впервые за долгие годы у него появился настоящий друг, не питавший к нему отвращения. Питер, словно забыв о профессии Мэлоу, делился с ним своими сокровенными секретами. Эдвард нравился ему — он добрый и честный. Болтая с подростком, студент совсем забыл, что уже как три часа Трэвис ждет его в клубе. Выругавшись про себя, парень попрощался с другом и со всех ног побежал на работу. Трэвис не сразу узнал своего работника, деловой костюм сбил сутенёра с толку. Полюбовавшись сменой имиджа своего лучшего жиголо, пират протянул тому рабочую форму. — За костюм не переживай, я за ним присмотрю. За пять минут до твоего появление, не большая компания села за 14 столиком, им нужен гибкий мальчик на оставшуюся ночь. Так же один из VIP клиента в «лепестке» ждет приватного танца, все «капли росы» заняты, так что можешь особо не изворачиваться. Что с синяками, мазался средством, который я тебе дал? — Угу, большая часть синяков сошла. — Ладно, там темно, не заметят. Так, я дал тебе возможность выбрать, твое слово? — Что за VIP клиент? Я его знаю? — Нет, новенький. Жирный сорокалетний мужик. Я рекомендую тебе идти к 14 столику, клиенты уже подвыпившие, так что можешь рассчитывать на щедрые чаевые. Давай, иди… Толстяком Фил займётся, пухленькие в его вкусе. Иди я сказал! Эдвард быстро стянул новый костюм и надев тонюсенькие стринги и черно-желтый галстук, быстрым шагом пошёл к клиентам. Не глядя на гостей, студент ловко залез на невысокий стол и стал демонстрировать свою гибкость, извиваясь как змея на горячем асфальте. Клиенты довольно зааплодировали и требовали зрелищ. Повернувшись к «заказчикам» задом, Эдвард плавно двигал бедрами, поглаживая ладонями обнажению ягодицу. Его тело двигалось в такт музыке, заводя пьяных гостей еще больше. Повернувшись в пол оборота к публике, Эдвард закляк на месте. Его сердце ушло в пятки, когда он увидел перед собой Джеймса и Рэя. Бухгалтер, увидел фаворита, восторженно захлопал в ладоши, приглашая того к себе на колени, а Бёрк злобно нахмурил брови. — Ты же сказал, что у тебя выходной, — холодно проговорил галерейщик, скрестив руки на груди. — Вы знакомы? — удивленно проговорил Рэй, глядя то на боса, то на жиголо. Студент нервно сглотнул, продолжая танцевать. Закусив губу до крови, он не знал куда деваться, но Рэй все решил за него, схватив за бедра и потянув на себя. Парнишка, запутавшись в собственных ногах, рухнул на одного из покровителя, густо краснея, а напарник Джеймса громко расхохотался, покрывая молодое тело жаркими поцелуями. Так вот почему Трэвис настаивал на этом столике, скотина красноперая! — Я тоже так думал, но последние деньги я потратил за право «Прилива» висеть в галерее. — Щас мы это дело поправим, да, Джей? — похотливо проговорил бухгалтер, пытаясь стянуть с жиголо галстук. Эдвард глянув на Бёрка, попытался слезть с Рэя, но тот словно мёртвой хваткой вцепился в него, не желая отпускать. — Я наверное пойду, завтра тяжелый день, — тихо проговорил Джеймс, вставая с дивана. Рэй пытался его уговорить остаться еще на часик и попробовать секс втроем, но художественому дилеру не хотелось видеть, как его жиголо трахает кто-то еще. Искусствовед уже почти вышел из подвала, как вдруг «пчёлка» потянула его на сцену, вместе со всеми желающими. Эдвард остался на коленях у бухгалтера, позволяя тому делать, что в голову взбредет. Клиент был настолько пьяным, что сопротивляться не было сил. По правилам клуба, трахаться с клиентами можно было только в «лепестках» и Рэю это было известно. Но сегодня у него не было желания идти куда-то, когда предмет его желания лежал прямо под ним, на уютном, хоть и маленьком диванчике. Мэлоу пытался оттолкнуть от себя гостя, но за «непослушание» получил смачную пощечину. Заметив это, Джеймс быстро спустился со сцены и оттащил друга от стриптизера, попутно врезав тому в челюсть. Между приятелями началась драка, и вышибалы пытались их разнять. Еще бы чуть-чуть и их выгнали на улицу, но Бёрк, будучи более трезвым, оплатил штраф, вытолкал друга на улицу, попутно прихватив своего жигало. У Трэвиса, наблюдавшего за всем этим через камеры слежения, волосы встали дыбом. Да, драки из-за его мальчиков не редкость, но чтобы это были два VIP гостя — впервые. — Я хочу «заказать» Эдварда. — Вы уверены? Без сомнения, мальчика талантлив в этом деле, но я не уверен, что он выдержит двоих за раз… — Я. Хочу. Его. Заказать. — холодно повторил мужчина, делая акцент на каждом слове. Трэвис, облизав сухие губы, глянул на своего работника. Тот едва сдерживал разбушевавшегося Рэя, и жалобно глядел на сутенёра. Бёрк, заметив промедление, бросил на стол толстую пачку денег и еще раз потребовал свою просьбу. Пират, понимая, что ему лучше согласиться, чем терять двоих клиентов за раз, спрятал деньги и быстро посчитав стоимость услуги жиголо выписал чек. — Хорошо повеселиться! — радостно проговорил пират, мысленно жалея парня. Да, нелегкая у него жизнь, и ведь пират сам виноват в случившимся! Он знал, что за тем столиком сидят лучшие VIP клиенты, но предвидеть подобное не мог. Хотя с другой стороны, так даже лучше — Эдвард приносит ему хорошие деньги и долг, который жиголо все никак не погасит, можно простить. Зарплату повышать еще рано, пусть знает какого это, садиться на шею, но долговую расписку уничтожить можно. Мэлоу, сидя на заднем сидении, с опаской поглядывал на патрульные машины копов. Если их вдруг остановят — будут большие проблемы…. Во-первых, Джеймс сидит за рулем в нетрезвом состоянии, это уже большой штраф вплоть до лишения водительских прав, во-вторых — у него в салоне сидит жиголо, и самое страшное, это жиголо уже знаменит во всем городе благодаря картине. Не дай Бог их остановят, вокруг «Искушения» будет такой скандал! — Сперва я отвезу его домой, потом с тобой разберемся. Это прозвучало как угроза, и студент напрягся, не зная чего можно ожидать от пьяного «патрона». С трудом добравшись до квартиры бухгалтера, Джеймс и Эдвард уложили его в кровать, поставив у изголовья небольшой таз — на всякий случай. Затем художник-жиголо настоял на том, чтобы Бёрк взял такси, но поскольку была глубокая ночь «шашечку» поймать было трудно. Плюнув на все, Джеймс с «ветерком» покатал жиголо по ночному городу, опустив крышу на своем «Porsche». Когда же они добрались до квартиры, Мэлоу, переживая чтобы пьяный галерист не разбудил сына, сам открыл двери и тихонько повел клиента в его спальню. Только дверь в комнату закрылась, как Джеймс накинулся на мальчишку, повалив его на кровать. Одной рукой галерист снимал с себя рубашку, а второй крепко обнимал парня за талию, жадно целуя нежную шею. Эдвард дотянувшись до ящика с презервативами и смазкой, ловко сменил позицию и теперь он нависал над Бёрком. Тот попытался вернуть лидерство, но почувствовав горячую плоть, полностью отдался молодому жиголо. Перевернувшись на живот, мужчина закусил зубами край своей подушки, чтобы хоть как-то приглушить громкие и пошлые стоны. Каждый толчок, задевающий простату, вызывая сильную дрожь во всем теле бизнесмена. Этот жиголо мог свести с ума любого предприниматель, но несмотря на все его таланты, он быстро «сошёл с дистанции». Бёрк все еще был неудовлетворен, ему хотелось большего! Перевернувшись на спину, Джеймс подмял под себя вымотавшегося проститута, и быстро натянув на свой член новую резинку, стал медленно входить в разгорячённое тело. Звериный инстинкт требовал более быстрых и резких движений, но Джеймс изо всех сил сдерживал себя на первых порах. Подобное отношение для жиголо было в новинку, все его клиенты старались жёстко оттрахать его, демонстрируя всю свою силу, но Бёрк был совершенно другим. Его движения, хоть и нетерпеливые, было довольно нежными и приносили парню столько удовольствия! В этих сильных руках Эдвард забывал, кто он, полностью «растворяясь» в своем партнере. Мужчина часто менял позы, чтобы получить как можно больше удовольствия и когда Эдвард снова был сверху, протяжно постанывая от удовольствия. — Тебе хорошо? — пошло промурлыкал галерейщик, крепче сжимая бедра художника. — Не я должен задавать такие вопросы, — тихо ответил юноша, поглаживая грудь своего защитника. Мужчина протяжно простонал, крепче обнимая своего жиголо, а Эдвард довольно улыбаясь, полулег на грудь устало лег на грудь искусствоведа. Выносливости Бёрка можно позавидовать, Молодой художник сдался достаточно быстро и теперь был готов отключиться в любой момент. Ладони бизнесмена крепко сжимали его ягодицы, а зубы игриво кусали плечо. Мэлоу до знакомства с VIP клиентом, еще ни разу не получал удовольствия от своей работы, но сегодняшняя работы. Сегодняшняя ночь — самая яркая за всю его «карьеру». Да, иногда было больно и не приятно, а сейчас Эдвард был готов заснуть прямо на груди мужчины, полностью отдаваясь клиенту. Но неопытность Джеймса и его желание познать «сию науку» компенсировали эти неудобства. Эдвард приобняв Бёрка за плечи, жадно целовал сухие губы клиента, тихо чувствуя что вот-вот и его покровитель кончит. Услышав протяжный полустон-полурык, парнишка довольно улыбнулся и обессилено разлегся на широкой груди мужчины. Галерист утробно прорычав, сделал последний толчок и кое-как перевернувшись набок, крепче прижал к своей груди молодого художника, моментально засыпая. Эдвард, хоть и был дико уставшим, полчаса еще четверть часа не мог заснуть. В порывах страсти, Бёрк называл его: «мой мальчик», «мой хороший» и пару раз проскочило слово «любимый». Это очень удивило юношу, перспектива стать парнем солидного бизнесмена — удачная партия, для такого бродяги как он, не так ли? Но Эдварду не нужны ни деньги, ни слава. Настоящую любовь и доверие за деньги не купишь. Джеймс хоть и был алчным лицемером, но из глубины его души иногда вырывался честный и добрый человек. Мэлоу сам не заметил, как уснул, размышляя, кто такой Джеймс Бёрк, и почему он такой неоднозначный?