"Искушение"

      Чем ближе приближался день аукциона, тем агрессивнее становился Джеймс. После спонтанного расставания со своим подопечным, мужчина не мог найти себе места. Он уже привык к бесплатному стриптизу и «качественному» сексу. Конечно, он хотел прервать эту бессмысленную игру, но не так резко, потихоньку отвыкая от ежедневных ласк этого мальчугана. Однако юноша исчез так неожиданно, что у мужчины началась депрессия, и чтобы дурные мысли не лезли ему в голову, он полностью погрузился в работу. Из-за постоянных конфликтов со своим бухгалтером, его правая рука и лучший друг уволился, устроив небольшой скандал. Пресса и так не давала ему прохода, желая узнать подробности разрыва отношений владельца галереи и талантливого художника. Теперь же эти стервятники стали сочинять разные басни, мол художник, — получив, что хотел, — изменил бизнесмену с его другом. Если бы Бёрк своими глазами не увидел в одном магазине, как бухгалтер заигрывает с Эдвардом, он бы не поверил в эти враки. Его сын всё никак не решался рассказать отцу правду, поскольку знал его самый сильный страх. Но тянуть кота за яйца тоже неправильно — пусть он узнает от него, чем это выплывет в прессе.        — Пап, можешь говорить?        — Говорить не могу, слушать — сколько угодно, — тихо проговорил мужчина, отдыхая в своем кабинете после напряжённого дня, — Но если это что-то важное — оставь на потом. Сейчас я плохо соображаю.        — Я хочу тебе кое-что рассказать. Я всё никак не собирался с духом, но и тянуть с этим больше нет сил. Дело в том, что мама обманула тебя.        — А когда эта женщина поступала иначе, сынок?        — В этом-то вся и беда, я не твой сынок.       Воцарилась мёртвая тишина, которую рушило только тяжёлое дыхание Джеймса. Мужчина чуть приподнялся в кресле. Поставив руки на стол он смотрел на Питера такими свирепыми глазами, что казалось, ещё пара минут и он накинется на ребёнка. Но тот лишь тяжело опустился обратно в кресло, упираясь локтями в стол и пряча лицо в ладонях. Его плечи затряслись, и мальчуган услышал, как всхлипывает его отчим.        — Похоже, вы решили меня добить, — хрипло проговорил мужчина, не поднимая взгляда.        — Нет. Я просто считаю, что ты заслуживаешь знать правду. Я не говорил об этом раньше, потому что боялся, что ты меня разлюбишь. Несмотря ни на что, я считаю и воспринимаю тебя своим отцом, родным отцом. Дело ведь не в том, ты меня сделал или нет — ты вложил в меня часть своей души. Да, мы виделись редко из-за твоей работы, но каждая наша с тобой встреча была для меня подарком судьбы. Папа, я тебя очень люблю и прошу — не прогоняй меня!       С этими словами юноша подошел к галеристу и крепко обнял его за плечи, ткнувшись носом в шею. Мужчина притянул к себе ребёнка ближе и усадил к себе на колени, крепко обнимая. Да, он боялся именно этого, с тех пор, как врач получил крохотный свёрток, но что поделать. Отказываться от него бизнесмен не станет, и любить меньше тоже. Малыш верно сказал — он вложил в него свою душу. К тому же, сейчас ему как никогда нужен близкий человек, который может поддержать его в эти трудные минуты.        — Я тебя тоже очень люблю, сынок. Больше не хочу терять близких мне людей, ты — всё, что у меня осталось.        — Мне кажется, тебе нужно встретиться с Эдвардом и помириться. Вы хорошая пара. Пусть он и проститутка.        — Для начала нужно провести аукцион и продать его картину «Прибой».        — Опять ты о работе думаешь. Когда же ты собираешься жить? Но это твои дела, я не имею право влезать в них. Что собираешься делать после аукциона?        — Не знаю, я слишком устал, чтобы думать. Будь, что будет, хуже уже быть не может.       В день аукциона в галерее негде было яблоку упасть, несмотря на то, что мероприятие было закрытым, гостей было очень много: политики, журналисты, критики и просто любители искусства. Картины с молотка уходили одна за другой, а цены росли как на дрожжах. Питер помогал официантам с угощением и часто отвечал на вопросы журналистов вместо отца. Бёрк очень гордился своим чадом, тот вёл себя достойно и ловко изворачивался от «неудобных» вопросов. Но всё его внимание было направлено на одного единственного гостя — Эдвард тоже был здесь. Художник держался в тени, с грустью поглядывая на происходящее. Когда дело дошло до «Прибоя» толстосумы едва не устроили драку в галерее. Каждый хотел заполучить картину мариниста Мэлоу и в конце концов она досталась одному мужику за неприлично высокую цену — 1,4 млн долларов. Джеймс вовремя заметил, как Эдвард собрался вылить на свою картину растворитель, но быстро подойдя к нему и крепко прижав к себе, отвёл его подальше от главного зала.        — Что ты делаешь, дурачок? — мягко поинтересовался мужчина, отбирая опасную для картины жидкость.        — Хочу поступить как Бэнкси, чья картина самоуничтожилась после покупки!       Бизнесмен тихо хохотнул, крепче обнимая молодого художника. Как же он соскучился… Не удержавшись, он нежно поцеловал художника в шею и отпустил.        — Джеймс, я встречаюсь другим…       Мужчина закусил губу и выдавил из себя улыбку. Он не знал, о чём говорить с бывшим парнем и, чтобы не выглядеть глупым, решил познакомить его с влиятельными гостями, прокладывая ему дорогу в мир искусства. Аукцион немного приподнял Джеймсу настроение, хоть рекордных цен не было, за исключением «Прибоя», казна «Искушения» пополнилась сполна, а это означало, что его партнёры могли надеяться на щедрую премию. Весь вечер в галерее звучал смех и довольные возгласы. Слегка опьяневшие гости рассуждали о новых талантливых художниках и мельком вспоминали тех, чья слава уже близилась к закату — таких, как Каммингс. Эдвард хоть не очень любил «Искушение», но торгами был доволен. В конце концов, Бёрк помогал талантам обрести себя, пусть и таким «грязным» способом. Кроме того, Мэлоу был счастлив: не потому, что смог заработать кучу денег за один вечер — рядом с ним был человек, которого он любил, и эта любовь была неподдельная, в отличие от Бёрка. Но из-за этого, его глаза снова наполнялись печалью.       После окончания аукциона Эдвард неожиданно пропал. Джеймс отвернулся всего на одно мгновение, а когда вернулся к собеседнику — его уже и след простыл. Мужчина вздохнул и направился к двери пытаясь понять, почему ему так плохо без этого художника. Дело не только в постели — мальчишка умел слышать, и с ним было интересно говорить обо всём на свете. Да, без этого юноши его жизнь потеряла краски. Удивительно, у него столько денег, что любая девочка или мальчик может быть его, но ему хотелось только одного — просыпаться рядом с Эдвардом.       Сам студент всё время проводил в мастерской, почти не отвлекаясь ни на еду, ни на воду. Он был одержим одной единственной идеей — написать шедевр. Его новый бойфренд помогал ему в этом. После той писанины в жёлтой прессе, ему пришлось нелегко, его доставали постоянные расспросы со стороны одногруппников, да и преподаватели как-тот вражески начали к нему относиться. Всё пошло наперекосяк. Чтобы его картины не уничтожили, он не покидал мастерской своего нового друга. С Майком он познакомился, когда был на презентации своей картины. Ну, как сказать познакомился — узнал постоянного клиента. Тот решил воспользоваться ситуацией и приютил парня. Да и слово «встречаться» было слишком громко сказано: художник получал еду и крышу над головой, а также безопасное место для своей картины в обмен на бесплатные интимные услуги. Этот тип был жаден, ему хотелось всего и сразу. Иногда он так выматывал жиголо, что у того не оставалось сил для работы.       До выпускного экзамена оставалось не так уж и много, но частные уроки Майка давали свои плоды. Мужчина был хорошим портретистом и мягко указывал на все недостатки в работе студента. Хотя про себя Мэлоу отметил, что побаивается своего кавалера. Поначалу тот приглашал своих знакомых моделей для позирования, и Эдвард учился писать с них картины. Но как-то раз он разговорился с одним из мальчиков и Майк устроил страшный скандал. Мужчина даже поднял на него руку избивая сильнее, чем дружки его старосты. Конечно, осознав содеянное, бойфренд долго извинялся после этого, одаривая всякими безделушками, но неприятный осадок остался. После того как его картина была продана, молодой художник мог купить себе квартиру и съехать, но он помнил Бёрка, который дал ему возможность выкарабкаться из выгребной ямы, в которую он загнал себя. Выплатив все кредиты, у него осталось порядочно денег, но он переслал их Джеймсу. Естественно, Майк об этом не знал и был уверен, что у него богатый паренёк. Студент же в свою очередь представлял, что будет, когда открыется правда.       Всё чаще и чаще он просыпался посреди ночи в объятиях Майка, но думал он о своём бизнесмене. Спать с ним было приятнее и дело не только в сексе. Майк храпел ему в ухо, и это дико раздражало, да и спать под такой «оркестр» было невозможно. Бизнесмен тихо посапывал и нежно обнимал его за талию во сне. Все его касания и дыхание будоражили Эдварда. Ему очень не хватало этого чувства. Он любил этого человека, но все слова, которые ему говорил бизнесмен во время аукциона не были искренними, он говорил лишь то, что юноша хотел слышать.       Как-то раз он заскочил художественный магазин, пополнить запас красок для себя и Майка, но увидел там Бёрка. Быстро отвернувшись и надеясь, что тот его не заметили, студент быстрым шагом направился на кассу, но когда оглянулся — увидел за собой мужчину. Джеймс грустно смотрел ему прямо в глаза, тут-то мальчишка, не удержавшись, бросился ему в объятия. Он очень соскучился за галеристом. Быть может, расставание помогло этому человеку понять, что важно, и он разобрался в себе? Иначе как объяснить тот поцелуй на аукционе, он ведь мог убить его только за ту грязную клевету…        — Откуда у тебя этот синяк? — едва слышно проговорил мужчина, осматривая шею жиголо, — Кто тебя так побил? Одногруппники?        — Они тоже, — неохотно ответил Эдвард, смущённо отводя взгляд, — Мой новый парень оказался очень ревнивым. Но я боюсь бросить его. Он избил меня до полусмерти только потому, что я говорил с моделью, а что будет, если захочу от него уйти?        — А что будет, если он узнает, что деньги, которые ты получил за продажу картины, перешли ко мне?       Студент не ответил, смущаясь ещё больше. Джеймс тяжело вздохнул и оплатил покупки студента, и они вместе вышли к небольшому парку, где, присев на лавочке, долго обсуждали аукцион и предстоящий выпускной экзамен. Художник признался, что очень переживает из-за него, потому что он будет проходить в зале «Искушение» и что его картина не будет готова к тому моменту. Кроме того, мальчишка не знал, как презентовать свою работу и что вообще нужно говорить в такие моменты. Но бизнесмен уверил его, что ничего страшного не произойдёт, так, маленькая формальность — оценка работ, а потом небольшой фуршет в Центральном парке в честь победителей конкурса. После небольшой прогулки Эдвард хотел снова обнять бывшего парня, но вовремя остановился. В конце концов, он его бросил, незачем терзать старые раны. Но после того случая они стали часто переписываться, пока Майк занимался своими работами. Когда до последних экзаменов оставалось всего две недели и дипломная работа Мэлоу была окончена, тот получил расписание экзаменов. Да… Эти две недели превратятся в сплошной ад. Сперва шла теория, а потом практика, и если насчёт практики юноша не переживал, то в теории у него был полный провал. Он никак не готовился, проводя всё свое свободное время с Джеймсом, тайно встречаясь в отелях. Майку он врал, что занимается до поздней ночи в библиотеке, и тот ему верил, поскольку сам его туда отводил и сам же забирал. Ревнивец договорился со знакомым охранником, что он будет наблюдать за студентом — в прочем, Эдвард умудрялся покидать библиотеку через окно в туалете.        — Ты понимаешь, что красного диплома тебе не видать как своих ушей? У тебя четыре тройки и одна, всего одна пятёрка! Ну как так, Эдвард? Почему ты не готовишься?        — Так получилось, я знал, что не вытяну теорию, но зато в практике я отличник. К тому же, мне всё равно, какой у меня будет диплом, главное, что бумажку получу. Я буду гением, как Эйнштейн, только в искусстве.       Мальчишка лёг рядом с мужчиной, нежно поглаживая того по груди. Они снова были вместе, спали в одной кровати, много разговаривали о смысле жизни, семье и работе с живописью. Бёрк, перевернувшись на спину, игриво поглядывал на художника и его пах. Запустив ладонь в золотистые волосы, он притянул его к себе, нежно касаясь губами горячей шеи. Юноша полу лёг на мужчину, потираясь всем телом об своего возлюбленного, словно кот. Он низко прогибал спину, ощущая на ней цепкие пальцы бизнесмена. Пошло постанывая, он потирался ягодицами о горячую плоть, и прикусив нижнюю губу, игриво приподнял бровь.        — Эдвард… У тебя через два часа экзамен… Тебе нужно готовиться…        — Ой, да ладно тебе.       Мальчишка наклонился, страстно впиваясь в сухие губы, и заерзал активнее. Его пальцы легко пощипывали мускулистую грудь, спускаясь всё ниже и ниже. В конце концов бизнесмен сдался мягко сбросив с себя студента, лег на живот, послушно выпятив задницу. Художник нежно обнял бедра, прижимаясь пахом к заднице мужчины. Тот ткнулся в подушку, прикусив её уголок и в блаженстве закрыл глаза, чувствуя, как тонкие пальцы блуждают по всему его телу, иногда царапая кожу. Эдвард чуть навалился на бизнесмена, коротко целуя его плечо. Он слегка прикусывал кожу зубами, оттягивая её и ощутив дрожь мужчины, довольно улыбнулся. Юноша обводил языком каждый выступающий мускул, медленно спускаясь к пояснице. Почувствовав, как напряглось тело Бёрка, он слегка шлепнул того по ягодице, оставляя алый след своей ладони. Выждав немного, он провёл языком по покрасневшем месте от удара, и медленно повёл язык вглубь. Джеймс громко простонал, ощутив влажный кончик языка на мошонке и забился в мелкой дрожжи, когда студент стал пощипывать губами чувствительную кожу. Его бросило в жар когда юркий язычок толкнулся в него, вылизывая и смазывая своей вязкой слюной.        — Эдвард, — прохрипел мужчина, находя ладонь художника на своем тазе и кладя на свой возбуждённый член.       Художник довольно промычал, а после мягко отпрянул, сжимая в одной ладони ягодицу. Выпрямившись и прижавшись грудью к спине мужчины, он томно выдохнул своему любовнику в ухо, чуть прикусывая мочку. Его ладонь крепче сжала пульсирующий член бизнесмена, прижавшись как можно плотнее махнул бедрами, резко входя в нерастянутую мышцу. Джеймс громко вскрикнул от болючего растяжения, а после протяжно простонал, когда Эдвард задел своей головкой его слабое место. Сначала он толкался медленно, плавно, сводя галериста с ума, а потом стал потихоньку усиливать ритм, тихо постанывая в шею Джеймса. Он постоянно менял амплитуду движений: медленно-быстро, резко-плавно. Рыча в подушку, бизнесмен до боли сжал простыни, выгибаясь на встречу толчкам. Казалось, ещё чуть-чуть, и ему снесёт крышу.       И снесло.       Протяжный, сладкий стон заполнил всю комнату, и Джеймс размяк под бывшим жиголо.        — Ну всё, мне пора, а-то опоздаю, — промурлыкал студент и ловко выскочил из номера.       Бёрк промычал что-то невнятное, улыбаясь как Чеширский кот. Это уже третий, на этой неделе, раз, когда он выматывается до потери сознания.       Что ж, 3-0 в пользу Эдварда.       Но Джеймс отыграется, о да… Скоро пятница и последний экзамен… Вот тогда сознание потеряет Мэлоу.       Пятница наступила так неожиданно… Ещё только вчера Джеймс гадал, какие работы попадут в его галерею, а уже сегодня наблюдал, как профессора отбирают претендентов в зал Эротики. Что сказать, талантливая нынче молодёжь пошла. Бёрк прям в штанах ощутил тот оргазм, изображенный на картине невзрачной «четырёхглазой» девочки. Ну-ну, в тихом омуте черти водятся. Не один Джеймс был шокирован полотном. Вся мужская аудитория оценила.       Эдвард нервничал как никогда. Рядом стоял Майк и возбуждённо обсуждал картины со своим знакомым. Когда же его вызвали на середину зала со своим полотном, мальчишка жутко растерялся, а в зале воцарилась гробовая тишина. Он привык, что с таким интересом на него смотрят, когда он голышом танцует ритмический танец. Нервно сглотнув, юноша неуверенно принял микрофон из рук куратора, и широко открыв рот, нервно передёрнулся.        — Здрасьте… То есть, добрый вечер, уважаемая комиссия… — Эдвард пытался вспомнить текст, который ему утром нашкрябал Питер.        — Мэлоу… давай уже… показывай свой шедевр, не тяни кота за яйца, — устало проговорил директор, протирая свои очки.       В зале тихо захихикали и закашляли, из-за чего студент перепугался ещё больше. Это был намёк на его ориентацию? К чему такие шутки в такой ответственный момент!        — Д-да… Я хочу… Что я хочу… Хочу представить вам свою новую картину… Э-э-э… Под скромным названием «Искушение».       Джеймс тихо хохотнул, вместе с большей частью зала. Название ему уже нравилось! Но только зелёный атлас спал с картины, как Бёрк покраснел до кончиков волос. На картине был изображен он, в пол оборота, абсолютно голый и раненый, прикованный золотыми цепями к массивному дереву. В правой части был его обнажённый портер, на заднем плане виднелись чёрные горы, а слева к нему летела золотая курица? Нет, не курица. А что тогда? Ему пришлось вытянуть шею, всматриваясь в непонятное золотистое пятно, видно не он один не распознал в этой птице орла… или ястреба? Короче это была хищная птица, с грозно открытым клювом, в чьих когтях был… тонкий прутик? Только когда впереди мужчина наклонился, он смог разглядеть у своих ног целое полчище змей. Руки Бёрка были высоко подняты, кровь с них капала на змей внизу. В одной руке он сжимал надкусанное золотое яблоко, которое почему-то изнутри было чёрным, словно заражённое гнилью, а второй сжимал змею, что обвивалась вокруг его руки, жадно впиваясь в его шею. Одна нога была согнута в колене и опиралась о небольшой камень, по которой поднималась еще одна змея, которая полностью поглотила… член? Ну и фантазия у парня… Получается, хвост этой змеюки схватил курястреб? Интересно… На лице Джеймса, на картине разумеется, застыла гримаса адской боли, а с глаз текли слезы. Да… Шикарная картина. Мужчина поразился, как красиво было написано его тело! Эдварду удалось подчеркнуть все его мышцы, и передать эмоции и сложную игру цвета.        — Эдвард… А что это за курица?        — Сейчас я всё объясню: золотое яблоко — запретный плод к которому тянулся Адам, но надкусив его, он понял, что его цель гнилая и отвратительна на вкус. Змеи это женщины, которые после того, как Адам откусил яблоко приняли свой истинный облик. А так называемая курица — это грифон, что летит с тех гор, и пытается отогнать змеюк. Ну, как-то как.        — А почему Адам это… Ну… наш уважаемый друг и покровитель?       Мэлоу заметно смутился, отворачивая голову в сторону, а на его щеках вспыхнул румянец. Комиссия тихо гыгыкнула, с любопытством глядя то на бизнесмена, то на картину.        — Змеи — это женщины… А что, похожи… Без обид дамы, только без обид. Эта — между ног, с огромной пастью, очень напоминает мне мою бывшую, — хохоча проговорил Бёрк, быстро облизнув губы, глядя на юношу.        — Это она и есть. Это главная змея, высасывающая из Адама все жизненные силы.        — Один в один, я полагаю, — хохоча проговорил директор, оглядываясь на галериста. Тот поднял ладони вверх, продолжая смеяться.        — Замечательно, Эдвард! Ты вырос в моих глазах за этот семестр! Недаром мистер Каммингстон давал тебе внеклассные уроки.        — О да, кучу денег пришлось выложить, но я действительно обязан Вам, мистер Каммингстон. Три раза в неделю… Если бы не «Прибой», я бы умер с голоду, — Эдвард решил отыграться на последок. Не то, чтобы он был злопамятный, просто сейчас такой шикарный момент. Грех упускать!        — Не понял… — Джеймс медленно встал, выходя в центр зала к студенту, — Я думал, что внеклассные занятия бесплатные для студентов этого колледжа, не так ли, мистер Бунке?       В зале стали недовольно шептаться, обсуждая профессора. Директор покраснел от стыда перед влиятельным бизнесменом и хищно глянул на своего коллегу. Ещё не хватало скандала в колледже! Бунке очень дорожил своей репутацией, а такое заявление ставило под сомнение добросовестность его учителей. Коррупция в учебном заведении! Нонсенс!        — Мистер Каммингстон, выйдите из зала! Вы отстранены от работы на время расследования. Извините, мистер Бёрк, я не знал… Эдвард, почему ты раньше молчал?        — Мне угрожали, потому что я гей. Профессор говорил, что такому аморальному ублюдку, как мне, делать в столь престижном ВУЗ-е нечего. Приходилось платить, чтобы не вылететь.        — Как?! Какой позор… ПОЗОР! Наш колледж лояльно относиться ко всем меньшинствам! Какой позор! Какой скандал!       Директор метался по залу, хватаясь за волосы. Казалось, ещё чуть-чуть и у его инфаркт хватит. Одногруппники как-то странно смотрели на Эдварда и ему захотелось улизнуть от всего этого… Подальше.       Про отбор картин забыли на четверть часа. В итоге Каммингстона со скандалом выгнали из зала, и до конца следствия отлучили от работы в колледже. Напряжённая атмосфера быстро развеялась, когда начали выбирать счастливчиков в «Зал Эротики».        — Итак, уважаемая комиссия, у нас есть десять претендентов, но только трое из них смогут заполучить место… — начал куратор, мельком глянув на 10 полотен.        — Секундочку… Я не принимаю участия в конкурсе. Моя работа — это подарок мистеру Бёрку за всё, что он для меня сделал, — смущаясь проговорил Эдвард, глядя то на изумлённого директора, то на своего бывшего.       Джеймс опешил, тупо вглядываясь в светлое лицо этого сумасшедшего. Ещё никогда студенты не дарили ему свои работы… Мужчина что-то невнятно пробормотал, приобнимая парня за плечи и кивнув куратору, чтобы тот продолжал. Бёрк уже не сильно вникал за конкурсом, он всё пытался предложить Эдварду вознаграждение, но тот, аргументировав, что если что-то получит за картину, то это больше не будет подарком, молча развернулся, наблюдая за комиссией. Тройка победителей была вне себя от счастья, а те кто не смог заполучить желаемое место, активно завязывали полезные знакомства. Бёрк, наконец-то набравшись уверенности, приобнял Эдварда за талию, подарив долгий и нежный поцелуй. Мальчишка широко улыбался, положив ладонь на затылок мужчины, совершенно забыв про Майка, что жадно ловил каждый их поцелуй, каждый взгляд и лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. После того, как студенты и профессора отправились в парк, чтобы отпраздновать победу трёх студентов, Мэлоу окружили близкие друзья и работники галереи поздравляя с очередным шедевром. Джеймс всё время прижимал к себе парня, не замечая что за ним наблюдают. После недолгих разговоров, компания последовала за отставшими ребятами, всю дорогу обсуждая конкурс.       Весь вечер студенты танцевали и дурачились всем курсом, а ближе к ночи каждый разбился на маленькие группки, продолжая праздновать уже по отдельности. Бёрк, немного подвыпивший, вальсировал с молодым художником, иногда щупая его под ягодицами и время от времени страстно целуя сладкие губы. Эдвард был счастлив как никогда. Осталось дождаться выпускного через месяц и всё, он человек с дипломом! Ему больше не придётся танцевать для толстых извращенцев. Он будет танцевать для одного единственного.        — Знаешь, что я хочу с тобой сделать? — похотливо промурчал мужчина, потираясь пахом о бедро юноши.        — Догадываюсь… — хихикнул художник, — Только подожди… Я выпил слишком много шипучки… Она проситься обратно…        — Тебе плохо?        — Нет-нет… Мне нужно в туалет… Я скоро.        — Эдвард, тут полно кустов! — крикнул Джеймс, наблюдая, как его мальчишка быстрым шагом идёт по тёмным улочкам в сторону туалета.       Он задрал голову, глядя на звёздное небо, и сделал глубокий вдох. В первые за долгое время он чувствовал себя по настоящему любимым, и что самое странное, его каменное сердце ожило. Хотелось плясать от радости, он был готов ещё раз вступить в серьёзные отношения с Эдвардом… Плюхнувшись на лавку, он с нетерпением ждал своего партнёра, как вдруг…       Парк пронзил душераздирающий, женский крик.       Все ломанулись посмотреть, что произошло и только Бёрк протиснулся между студентами, как его ноги подкосились, он упал на колени возле окровавленного тела Эдварда. На теле юноши было множество ссадин и кровоподтеков, а также множество колотых ран…        — Нет… Нет…! Эдвард! — жалобно простонал мужчина, прижимая к своей груди художника, — Вызовите скорую… СКОРУЮ ВЫЗОВИТЕ, СЛЫШИТЕ?!