***
Какого же было удивление Фиби, когда утром я вошла в автобус вся издёрганная, села с ней рядом, не говоря ни слова, и уткнулась взглядом в обивку сидения впереди. Мысль надрать подруге задницу за вчерашнее обращение с собой даже не пришла мне в голову, что изумило, видимо, и ее саму. — Что случилось, Хельга? — прямо спросила подруга, удивленно глядя на меня. — Ты выглядишь не очень. — Ужасные галлюцинации! Ужасные! — Тебе приснился кошмар? — Этот кошмар скоро станет явью! Фиби вопросительно уставилась на меня. Я собралась с силами и выдохнула: — У Мириам будет ребенок. — Оу! Это же замечательно, Хельга! — Как бы не так! Мне достаточно одной идеальной сестры, которая меня с ума сводит, а если их будет две? — Всё это глупости. Вот у меня нет никого — ни сестер, ни братьев, а знаешь, как порой грустно это осознавать. — Ах, ты просто не знаешь, что такое иметь такую сестру, как Ольга, а с тех пор как она стала миссис Симмонс, считай, что всю ее умильность возвели в квадрат. — И всё же я считаю, что тебе стоит поменять свое отношение к этому, — философски заметила Фиби, поправив очки на переносице своим коронным жестом. — Как? Ну как это сделать? Я вообще подумать не могла, что родители в своем возрасте еще способны размножаться! Старушка Фиби чуть нахмурилась. — Мне кажется, нехорошо так говорить о родителях, Хельга. — А поступать так со мной хорошо? Я сложила руки на сидении впереди и опустила на них голову. Разговор зашёл в тупик, а вместе с ним и мое дальнейшее существование. Реветь было не в моих правилах, но так хотелось. Будь на моем месте Лайла Сойер, она бы уже утонула в океане собственных слез. Но что выходит на деле? Прибавление в семье может огорчить только меня. Ну, еще и отца. — Не расстраивайся, Хельга, — я почувствовала, как на мое плечо опустилась рука Фиби. — Всё не так плохо. Ведь должны же быть и здесь положительные стороны для тебя. Например… — Ладно-ладно, спасибо за поддержку! Я обещаю подумать над этим, — перебила я её. — Вот. Я думаю, что ты придёшь к верному выводу. — Постараюсь, по крайней мере, — отмахнулась я. — Хватит об этом. Расскажи-ка лучше как вчера все прошло? Фибс мгновенно расплылась в мечтательной улыбке и мимовольно бросила взгляд на своего кавалера. Он ответил ей тем же. — Чудесно! Одним словом, чудесно! — начала подруга, а дальше я потонула в потоке восторга, нежных эпитетов и милых ужимок. Судя по выражению лица Джеральда, Арнольду приходилось выносить то же самое.***
Я честно попыталась выполнить обещание, данное подруге. Правда, Фиби не учла, с какой семьей мне придётся иметь дело, а вот мне самой предугадать результаты было не сложно. Я практически бежала из дому от орущих на две глотки предков — от пылающего гневом отца и бьющейся в истерике мамы. Забавно, как Боб переменился со вчерашнего дня. Тогда у меня впервые зародилась мысль, что, вполне возможно, когда Мириам забеременела мной, его первоначальная реакция была такой же. Это можно было объяснить. А вот ревущая в три ручья Мириам — это нонсенс! Вообще абсурд! Я бы охотнее поверила, что Джолли-Олли вдруг полюбил всех детишек на свете и стал раздавать им мороженое за полцены, чем в то, что мама способна на такое экспансивное проявление чувств. А ведь я ничего такого и не сказала. Вроде бы. Хотя кого я обманываю? Конечно же, сказала. Против воли во мне стало зарождаться чувство вины, но я тут же всеми силами принялась его подавлять. Я бежала до тех пор, пока за спиной не стихли крики Большого Боба. Потом я замедлила шаг и долго бродила по улицам, пока ноги не принесли меня к главным воротам Городского парка. Солнце уже клонилось к закату, и идея такого сумасбродного побега внушала мне все меньше энтузиазма, а точнее казалась откровенно безумной. Хоть уже давно царил апрель, вечера были еще прохладными. Я выскочила из дому без куртки, и ее отсутствие теперь стало меня беспокоить. Благоразумнее всего сейчас было развернуться и отправиться домой, но я не могла себе позволить появиться там после всего этого. То ли дело было в холоде, то ли в таком душераздирающе алом закате, но в тот момент, когда я оказалась в этой глуши, я вдруг перестала отпихиваться от своих дум. Да, я виновата, ужасно виновата! И что мне теперь с этим делать? Эта старенькая скамейка в глубине парка словно была создана для меня и этого вечера. Она была размещена под развесистым деревом, которое, наверняка, днем отлично защищало от солнца, но теперь позволяло лавке купаться в его мягких прощальных лучах. Сзади и по бокам ее окружали заросли кустов, делая скамейку почти местом уединения. Просидела я там недолго, хотя возможно я просто утратила счёт времени. В очередной раз припомнив все свои неприятности за последние сорок восемь часов, я пришла к выводу, что лучше бы мне окаменеть вместе с этой скамейкой и больше ни шагу не ступать в мире, где столько несчастий обрушивается на Хельгу Джи Патаки. Для полного восторга не хватало только встретить маньяка убийцу. — Что-то прохожих давно не было, — прошептала я вслух, — и почти стемнело. Чёрт! Ну вот кто меня заставлял проговорить это? Я вдруг затряслась, уже не имея понятия, от чего — от холода или внезапно подступившей жути. Молодец, Патаки! Сама забрела в парк на закате, сама же себя запугала и теперь трясется, как осиновый лист. Память тут же подбросила мне много фактов в пользу моей мнительности. Чего стоило только заболевание обезьяним нуклеозисом, которого в природе не существует, с последующей раздачей моего скудного имущества перед «смертью». Я тогда даже чуть не призналась этому болвану репоголовому во всех своих треклятых чувствах. Какое счастье, что Фиби оказалась рядом. Но вот теперь, кажется, мне не померещилось, и кто-то действительно идет сюда. Моя сиюминутная мечта идиота о том, чтобы окаменеть уже почти претворилась в жизнь и не могла пошевелиться от нахлынувшего ужаса. Ко мне приближалось нечто огромное и сгорбленное, потрясающее неведомым оружием в руке. Завидев живого человека, то есть меня, он тут же направился почти бегом. — Прочь! Прочь! — заорала я что было мочи. — Я вызову полицию! Я выхватила из кармана мобильник и, вытянув руку, рассекла им воздух, словно рапирой прямо перед носом этого существа. — Хельга, успокойся! Это я, Арнольд! — Арнольд?! Я раскрыла глаза, которые рефлекторно зажмурила перед этим. Рядом со мной действительно стоял Арнольд Шотмэн. То, что я приняла за горб, было просто горой спортивного снаряжения, взваленного на плечи, а предполагаемое орудие кровавого убийства — парой безобидных теннисных ракеток. — Твою мать! — только и смогла произнести я, оседая на скамейку и пытаясь унять сердцебиение. — Ты в порядке? — спросил Арнольд, чуть подавшись вперед. — Конечно. Просто у меня нет сил послать тебя куда подальше, а так всё нормально. — Чего ты так взвинтилась? Я хмыкнула и отвернулась. — Я приняла тебя в сумерках за… А впрочем, неважно. Я умолкла, опустив глаза, хоть и не глядела в его сторону. До моих ушей донеслось тихое шуршание, а затем лязг застежек — Арнольд снял с плечей свою ношу и положил ее около скамейки, а сам опустился рядом со мной. — Прости, я не хотел тебя напугать. — Проехали! — ответила я уже более дружелюбно, но все еще не глядя на него. — Что ты тут делаешь одна? — не унимался Арнольд. — Гуляю, — пожала я плечами. — В такое время и в таком виде? — Почему бы и нет. — Хотя чему я удивляюсь, это же ты. — То есть? Что это значит: «Это же ты»? Если что-то в моем поведении тебя не устраивает, тебя никто не заставляет общаться со мной. Арнольду, видимо, надоело, что я говорю с ним, развернувшись в другую сторону, потому он просто встал и пересел на другую половину лавки. Снова отвернуть лицо было просто ребячеством. — Извини, я не так выразился, — Арнольд едва заметно нахмурил лоб — так он поступал всегда, когда был чем-то смущен. — Я хотел сказать, что только у тебя бы хватило смелости гулять одной в парке вечером. Но все-таки должен признать, что это безрассудство. Он мягко улыбнулся, мне пришлось состроить глупую гримасу, чтобы не ответить ему тем же. — Хм, ну если так, то ладно,— ответила я снисходительно. До чего же он всё-таки мил. Стоп! Сейчас совсем не время впадать в экзальтацию. — Что у тебя произошло? Или ты так переживаешь из-за вчерашнего? — Ох, если бы на том все кончилось. Кстати, как там Абнер? — Абнер? — удивился Арнольд. — Неплохо, гуляет где-то. А что? — Так, ничего. Передавай привет маленькому мерзавцу. — Хо-хорошо, передам, — не менее ошарашено произнес он. — Так что же твоя проблема? Я вздохнула. — Моя главная проблема в том, что моя мать ждет ребенка. — Так это же… — Стоп! Не говори, что это замечательно, я уж сотню раз это слышала. — Но. Хельга, разве это плохо? Я вздохнула снова. — В целом, рождение ребенка — это отлично, это чудесно! Но не в моей семье. Посмотри на меня, разве я выгляжу счастливой? А у моей не рожденной сестры только два варианта: либо она будет таким же несчастным ребенком, как я… — Хельга! — …Либо они воспитают из неё такую же Мисс Перфекционистку, как Ольга. — Хельга! —… А, учитывая чередование детей, я могу прийти к выводу, что второй вариант правдоподобнее. И тогда они вдвоем меня изведут, будут играть Бранденбургский концерт в четыре руки и заставлять меня плясать, и лепить горшки, и… — Хельга! — Арнольд коснулся моей руки. — Что? — спросила я, едва отдышавшись от своего монолога. — А почему ты решила, что у тебя обязательно родится сестра, а не брат? — А… Как же… Иначе? Чёрт возьми, а ведь он прав! Мысль о том, что у меня может родиться брат даже не приходила мне в голову. Зато образ младшей сестры — миниатюрной копии Ольги — не заставил себя ждать. Видимо, все смятение было написано у меня на лице. Потому репоголовый снова улыбнулся, чуть было не вогнав меня в краску. — Вот я и мечтать о таком не могу, — грустно проговорил он после нескольких минут молчания. Я не могла не подметить, что их с Фиби мечты не особенно разнятся. — У меня ведь нет никого кроме бабушки и дедушки. Но ведь они не вечны, а братья и сестры всегда будут рядом, в особенности такие, как твоя Ольга. — Да, ты прав, Арнольд. Я просто эгоистка. Наговорила глупостей матери, поругалась с отцом. Хотя какое я имею право их судить или указывать, что им делать. В особенности если они не делают ничего предосудительного! И ты прости меня за то, что я тебе нагрубила вчера. Ты же знаешь, все дело в моем отвратительном характере. Я просто-напросто эгоистичная ведьма неприятностей. Арнольд хохотнул. — Кто-кто? — А! Ты не в курсе? Спроси у Бермана, если он, конечно, вылез из-под кроватки, чтобы просушить свои мокрые штанишки. Теперь он рассмеялся. Да так, что я тоже не смогла удержаться. Обхохатываться над собственной же шуткой — ну просто умора! — Думаю, тебе лучше не знать, репоголовый, как именно я заполучила этот статус, — сказала я, когда мы наконец перестали смеяться. — Жаль, полагаю, за этим стоит интересная история. Его куртка давно болталась у меня на плечах, и я от чего-то не могла припомнить, когда Арнольд передал ее мне. Так же я упустила момент, когда он сжал мою руку в своей ладони. И мне впервые в жизни не хотелось вырвать ее поскорее и врезать за такую наглость как следует. В первый раз атмосфера при нашем таком тесном общении была столь непринужденной. В паузе между разговорами я заметила, что Арнольд смотрит на уже совсем вечернее небо, на котором зажглась одна единственная звезда. — К несчастью, не каждый день удается застать восход первой звезды, — наконец нарушил молчание он. Я хмыкнула. — Да это вроде и не звезда вовсе. — На самом деле так, но это не мешает загадывать желания. — Что? Не знала, что ты веришь в такую ерунду. — Вовсе не ерунда, — чуть обиженно сказал Арнольд, а мои щеки снова предательски запылали. — Ладно-ладно, извини, — промолвила я под гнетом его погрустневшего взгляда. — Я не должна так говорить. — Много раз я загадывал желание о том, чтобы мои родители вернулись живыми и невредимыми, но как видишь, этого не произошло. — Но ведь не стоит отчаиваться, а? — перебила я его. Было просто нестерпимо наблюдать за печальным Арнольдом. Он посмотрел на меня и грусть его как-то враз испарилась. — Думаю, звезда может осуществить желания, которые реально исполнимы. Попробуй! — Эм… — я слегка замялась, не зная, что придумать. — Скорее! Сейчас начнут появляться другие звезды. Думать пришлось не слишком долго, спустя несколько секунд желание само пришло в голову и оно было самым правильным и искренним из всех, загаданных мною. — Ну и что же? Загадала? Какое? — Нельзя рассказывать, репоголовый, а то не сбудется, — назидательно ответила я. — Ах. Точно, а правила ты быстро учишь, да? В ответ я только улыбнулась, а когда посмотрела на небо, оно уже было усеяно маленькими точечками звезд, но Венера по-прежнему оставалась самым ярким светилом на безлунном небе. Может, кому-то мое желание и могло показаться трудновыполнимым, но я приложу все свои силы, чтобы оно сбылось. Так я для себя решила в тот момент. — Знаешь, то, что мы сейчас с тобой видим, лишь малая часть из того, что можно наблюдать на небе, — увлеченно рассказывал Арнольд по пути к выходу из парка. — На самом деле звёзд гораздо больше, но из-за светового загрязнения видны лишь самые яркие, как, например, Полярная звезда, Вега или Сириус. Вот бы побывать в Большом каньоне. Там совсем другое зрелище. Мы шли прямо по газону до выхода из парка, задрав головы вверх и совершенно не боясь споткнуться. Рукой, в которую были вложены ракетки, Арнольд рассекал орошённую влагой траву, а другой время от времени тыкал в небо, пытаясь донести до моего разума то название звезды, то созвездия. Он выглядел невероятно живо и гармонично, держа спину прямо под тяжелой ношей и устремив взгляд в небо. Воодушевленный и воодушевляющий. Мой любимый созерцатель. Потихоньку зажигались фонари. На улице уже совсем стемнело и похолодало, что не могло не напомнить мне о необходимости вернуться домой. — Забавно, — проговорила я, потрясая мобильником в руке. — Я думала, что меня никто не ищет, а он разряжен. — Как же я раньше не подумал об этом? — сказал Арнольд, взяв меня за локоть. — Твои родители не могли о тебе забыть, пойдем скорее. — Эй, мне кажется, ты с кем-то спутал мою семью. Я Хельга Патаки, а не Сойер или Веллингтон-Ллойд. Никто не будет трястись из-за моего исчезновения, — ответила я, ускорив темп ходьбы почти до бега. — Вот сейчас и посмотрим. У меня есть основания так считать. Я ничего не ответила. Похоже, что этого святошу трудно разубедить в том, что все люди добры по определению. Что ж, пусть все сам все увидит.***
Первое, что бросилось в глаза, когда мы подошли к моему дому, это то, что абсолютно во всех окнах горел свет, а входная дверь была приоткрыта. Мы с Арнольдом переглянулись. Делать было нечего, нужно было рискнуть и войти туда, хоть дурные предчувствия уже извели меня всего за несколько секунд. Мой спутник ободряюще похлопал меня по плечу и кивнул на дверь. Дома развернулся целый спектакль. — Немедленно соедините меня с начальником полиции! Если вы сейчас же не начнете искать мою дочь… За что я плачу налоги, чёрт возьми?! — орал Большой Боб в трубку, мечась по холлу, насколько это позволяла длина телефонного провода. Мириам сидела на последних ступенях лестницы на второй этаж и тщательно вырезала из крупноформатного семейного снимка из фотоальбома мой портрет. Ольга сидела на стуле здесь же в полуобморочном состоянии, а мистер Симмонс хлопотал около нее с веером. — Если с ней что-нибудь случится, я этого не перенесу, Роб, — простонала она. — Ну что ты, дорогая, с Хельгой всё будет в порядке. Она может за себя постоять. — Ох, — взвыла сестра, теперь окончательно грохнувшись в обморок. — Милая, милая, очнись, — залепетал мистер Симмонс, легонько хлопая по ее щекам. Нужно было вмешаться. — Эй, — крикнула я как можно громче, чтобы обратить на себя внимание всех, кто был в сознании. — Хельга! — первее всех ко мне подбежала находившаяся в глубоком обмороке Ольга. И тут же заключила меня в свои объятия. — Хельга, дочка! — Большой Боб, оставив в покое несчастный телефон, вырвал меня из лап сестры и затряс в руках, подняв над землей. — С тобой всё в порядке? Скажи что-нибудь! — С ней все хорошо, мистер Патаки. — А, Хельга, это не тот милый мальчик из твоей школы? — подала голос Мириам, когда Арнольд рискнул войти в дом за мной следом. — Репоголовый меня проводил. — Спасибо тебе, Арчибальд! — воскликнул Боб, выпустив меня и горячо пожимая его руку. — Арнольд, сэр, — осторожно поправил он отца. — Конечно, конечно! Спасибо, Арчи! Боб явно не рассчитал сил, и Арнольду едва удавалось сохранять доброжелательную улыбку на лице. — Понять не могу, почему все так взволнованы? — говорила я Ольге, которая теперь на пару с мистером Симмонсом не отступали от меня ни на шаг. — Это из-за меня или из-за Мириам? — Миссис Патаки противопоказано волноваться, и мы стараемся ее не тревожить, — ответил Ольгин муж. — Но мы все очень сильно переживали, когда ты убежала так внезапно. — Спасибо, мистер Симмонс. Это очень мило с вашей стороны. — Зови меня Роб. — Да, конечно. — Пойдемте-ка пить чай, — громко объявила Ольга. — Я как раз приготовила чудесное суфле, которое научилась стряпать, когда преподавала во Франции по обмену. Ох, Ольга! Она просто неисправима. Неисправимо милая и вежливая и чуточку хвастунишка. — Пойдем, Арнольд, — я кивнула в сторону кухни. — Ольгино суфле ждать не будет. — Благодарю за предложение, Хельга, но я обещал деду помочь убраться в подвале. К тому же еще нужно занести все это барахло Джеральду. — Что ж, очень жаль, — искреннее раздосадовано ответила я, потирая затылок. Я пожала ему руку на прощание, когда Арнольд уже стоял за порогом, снова взвалив на себя гору хлама. — Пока! Увидимся в школе. Он спустился с крыльца и поплелся в сторону эстакады. — Арнольд! — окликнула я его, когда тот отошёл уже довольно далеко. — Спасибо! Спасибо за всё! — Спасибо тебе за чудесный вечер, — ответил Арнольд, маша мне ракетками. — Помни про звезду! — Хорошо! Мой голос потонул в гаме проезжающих по соседней трассе автомобилей, но это было уже неважно.***
— Знаешь, когда ты родилась, я так жутко злилась. Я лежала в постели, натянув одеяло до подбородка. Меня знобило. Вполне возможно, что я слягу с простудой после такой прогулочки, но, может, и пронесет. Ольга восседала у моих ног и вертела в руке какую-то безделушку, говоря мне эти слова. — Правда?! — удивилась я. — Наверное, сложно вообразить, что я способна на такое, да? — Да, — честно ответила я. — Ты же такая… эм… правильная. — Будучи ребенком, сложно соответствовать всем нормам, Хельга. Одиннадцать лет я была единственной дочерью, а потом вдруг узнаю, что у меня родится сестра. Видела бы ты, как они с тобой носились, из рук не выпускали. Считали, что второй ребёнок должен быть во все лучше меня. — А потом я не оправдала их надежд, и к трем годам они обо мне благополучно забыли, — хмуро ответила я, скрестив руки на груди. — Это не совсем так. Конечно, мамочка с папочкой — люди увлеченные успехом, особенно папочка, но, знаешь, как только ты покидала комнату, они всегда говорили исключительно о тебе. — Серьезно? — Ага, — просто ответила сестра. — Я даже, признаться стыдно, ревновала немного. К счастью, я выросла и это теперь… — Ты ревновала?! Что еще мне предстоит сегодня узнать? Землю захватил инопланетный разум? Арнольд влюблён в меня с детского сада? Директор Уортц на самом деле женщина? Тьфу! Нет, это уже чересчур. — У всех свои изъяны, не так ли? — пожала плечами сестра. — А теперь спи. Она чмокнула меня в щеку и поспешно удалилась, не дав даже времени возмутиться. Я перевернулась на другой бок, плотнее закутавшись в одеяло. Подводить итоги сегодняшнего дня не было смысла — их было слишком много, и, к сожалению, не все события было приятно вспомнить. Я все еще была изумлена тем, что мне сказала Ольга. Наверное, в нашей семье все идет по кругу, и… Ну нет, это чрезмерно для моего несчастного мозга в один день. Придвинувшись ближе к краю кровати, я взглянула в не задернутое занавесками окно. Венера переместилась на горизонте и теперь нависла над крышей дома напротив. Сама того не замечая, я улыбнулась, и сердце немного ускорило ритм. Думаю, теперь вид первой вечерней звезды будет вселять в меня лишь тёплые воспоминания. По телу разлилась приятная тяжесть, и, перед тем как окончательно погрузиться в сон, я подумала, что теперь будущее кажется мне куда более радужным.