***
Она осталась в Арго-Сити, в доме, который ей подарила Кара, позволяя себе утешаться присутствием Аойфы, которая была так же неуклюже счастлива, как и всегда, и постоянно просила внимания у Лены. Она была рада, что у нее был кто-то, кто не разговаривал, и избегала любого, кто мог, включая полдюжины звонков от ее мамы и брата. Она не хотела ни с кем разговаривать и не хотела выходить из дома — не то чтобы она могла, даже если бы захотела, — но одиночество сводило ее с ума. Снова и снова Лена мучила себя мыслью, что она любит Кару, и каждый раз это отзывалось болью в ее сердце, вызывая новую волну боли. Если бы она могла вытащить свое сердце из груди, она бы так и сделала. Все это время она думала, что нашла легкий выход из любви — даже если она страстно ненавидела условия контракта — но она ошибалась. Притворяться, что любишь кого-то, было трудно, но любить кого-то, кто тебя не любил, было еще сложнее. Лена чувствовала себя раздавленной. На следующий день к ней пришла Сэм с Руби. Подруга Лены выглядела испуганной, и она обняла Лену, хотя знала, что брюнетка это ненавидела, но на данный момент это казалось уместным. Она видела, что с Леной было что-то не так, кроме очевидного факта, что она была расстроена из-за того, что в Кару стреляли, но Лена не могла сказать Сэм, в чем было дело, и не стала бы, даже если бы могла. Как она могла объяснить единственному человеку, которого, возможно, считала другом, что она влюблена в девушку, в которую должна была влюбиться в течение прошлого года? Сэм не поняла бы, потому что ей нельзя было знать о контракте. Поэтому Лена страдала в тишине, заперевшись в комнате, и ничего не ела, пока ждала, что все уляжется. Сначала она сказала себе, что все это ложь, но это само по себе было ложью. Она пыталась убедить себя, что просто запуталась, потому что она так долго притворялась, что любит Кару, и поэтому все это смешалось в ее голове. Но она знала, что между тем, что было реально, и тем, чего не было, всегда были четкие границы. Но за последние несколько недель эта линия слегка размылась, и Лена поняла, что это более реально, чем все, что она когда-либо знала. Это испугало ее больше всего на свете, потому что она хотела настоящих отношений и сказала об этом Каре в канун Рождества, даже не задумываясь о том, что она действительно имела в виду — отношений не с кем-то другим, а с Карой. Она всегда чувствовала небольшое облегчение от отсутствия свободы выбирать кого-то, потому что кто-то был выбран для нее и по контракту был вынужден остаться с ней, но мысль о том, чтобы влюбиться в кого-то, кто мог не ответить взаимностью, пугала Лену больше, чем ей хотелось признать. Еще более страшной была мысль о том, что Кара не ответит на ее чувства, и что все развалится, оставляя их ненавидеть друг друга без выхода из ситуации. Тяжесть ее чувств легла на плечи Лены, и она поняла, что застряла в любом случае. Единственный выход из этого положения состоял в том, чтобы разорвать контракт, но она не могла поступить так с Карой, не после всего, с чем Кара мирилась ради нее; это было бы эгоистично, и оставило бы их обеих ни с чем. Влюбленность должна была облегчить ситуацию, но это был самый большой страх Лены, и она не знала, что делать. Небольшая ее часть надеялась, что Кара, возможно, чувствовала то же самое, в конце концов, она прикрыла ее своим собственным телом и рискнула своей жизнью, но Лена не позволила себе так думать, и отключила навязчивый голос в глубине души. Просто Кара была таким человеком, и она сделала бы это для всех, о ком она заботилась, и Кара сказала Лене, что она заботится о ней, но не так, как хотела брюнетка. Таким образом, Лена держалась от девушки подальше, используя предлог, что для них было опасно находиться рядом друг с другом, с охраной вокруг города в состоянии повышенной готовности, с военными, размещенными вокруг дворца, дома Лены, всех правительственных зданий и даже поместья Элайзы в сельской местности. Кара приняла меры предосторожности для всех людей, о которых она заботилась, так как они могли стать следующей целью, и Лена хотела, чтобы блондинка была сейчас с ней больше всего на свете, но знала, что это ужасная идея. Вместо этого она осталась у себя дома, молча смотря новости с Сэм, наблюдая, как Кэт Грант делает публичное заявление в качестве премьер-министра Криптона, слушая речь Астры в качестве посла и речь самой Кары, из безопасного дворца с десятками копов и военнослужащих вокруг. А потом появилась новость, что это была террористическая антимонархическая группа ненависти, и в качестве стрелка была арестована девушка по имени Сиобан. При объявлении о том, кто это сделал, Лена почувствовала, как ее охватил ужас, и ее пронзила волна беспокойства. После этого она выключила телевизор и перестала смотреть новости. Лена просто сидела рядом с Аойфой и рассеянно гладила собаку, когда она полностью осознала тяжесть случившегося.***
Был канун Нового года, когда девушки увиделись в следующий раз, потому что, несмотря ни на что, им приходилось поддерживать свое притворство, и хотя публицисты и PR-менеджеры придумывали оправдания для отсутствия встреч между ними, им пришлось увидеть друг друга в какой-то момент. Жизнь должна была продолжаться, даже когда Лена разваливалась на части. Поэтому брюнетка решила устроить вечеринку в своем доме и позвонила Веронике, чтобы та помогла спланировать все вместо нее. Гейл и Джек тоже приехали, и Лена попросила Джесс организовать приглашения для всех, кто обычно приходит к ним, а остальные задачи оставила на других. У нее совсем не было настроения для вечеринки, но она должна была что-то сделать, и если ей придется увидеть Кару впервые с тех пор, как она осознала свои чувства, то, по крайней мере, там будет музыка, слишком громкая, чтобы разговаривать. По крайней мере, тогда она сможет смотреть ей в глаза. Дом был заполнен людьми, и Лена уже была пьяна, когда появилась Кара с Алекс на буксире и полудюжиной телохранителей, рассредоточившихся и подозрительно осматривающих толпу. В животе у Лены все перевернулось, когда Кара посмотрела на нее; она была в синем платье, а ее светлые волосы были завиты и струились по спине. На ней не было очков, и Лена видела круги под глазами даже в тусклом свете. Кроме повязки на руке, она выглядела совершенно нормально, и Лена почувствовала, как стеснение в груди немного ослабло. Сэм издала взволнованный крик, увидев их, и широко улыбнулась, когда потащила Лену к ним, встречая их на полпути. Изображая яркую улыбку на лице, Лена шла к Каре, чувствуя, как ее улыбка слегка ослабевает с каждым шагом. Она не хотела целовать ее, потому что поцелуй был бы фальшивым, и поэтому она просто слегка приобняла Кару. Кара крепче обняла ее и сократила расстояние между ними, нежно сжав Лену. Это было утешающе, и Лена была удивлена, что чувствовала себя лучше, даже если ее сердце болело. — Ты не ответила ни на одно из моих сообщений, — пробормотала Кара ей на ухо. — Как ты? — Как я? — Лена, затаив дыхание, засмеялась. — Как ты? — Хм… хорошо? Лена вздохнула, закрыв глаза, когда они слегка заслезились. Она нежно провела рукой по спине Кары, а затем отстранилась и слегка улыбнулась, чувствуя себя немного неловко. — Как поживает Сойер? Кара натянуто улыбнулась ей. — Она в порядке. Я сказала врачам, чтобы они подольше продержали ее в больнице, но сейчас она во дворце, отдыхает. Пуля попала ей в плечо, прямо в край жилета — не повезло. — Она жива, — сказала Лена, ободряюще улыбнувшись обеспокоенной Алекс. Она заказала доставку цветов в палату Мэгги в больнице в качестве благодарности за спасение девушки, которую она любила, потому что Лена не была уверена, умерла бы Кара или выжила, если бы там не было Мэгги. Брюнетка приехала бы навестить ее, если бы ей разрешили выйти из дома, поэтому она просто послала цветы и дала тайное обещание когда-нибудь отплатить телохранителю. Лена, возможно, не смогла бы признаться, что она любила Кара, никому, кроме себя, но она это сделала, и была более благодарна, чем когда-либо, что Мэгги защитила Кару. Лена знала, что ничто не окупит то, что девушка бросилась под пулю, но она что-нибудь придумает. Конечно, она не расскажет об этом Каре. Джеймс и Люси уже были на вечеринке, и как только они увидели Кару, они оба подошли, крепко обнимая ее и начав обсуждать стрельбу. Лена видела, как Люси краем глаза посмотрела на нее и боялась, что позволит своим чувствам проявиться на лице, но другая девушка ничего не сказала, и брюнетка быстро отвернулась, пробормотав что-то о том, что пойдёт взять напитки для себя и Кары. Она подошла к бару, заказав два мартини и две рюмки водки, тут же осушив шоты, затем подняла бокалы и направилась обратно к Каре. Она была недостаточно пьяна, чтобы справиться с этой ситуацией, но была рада, что громкая музыка помешала ей продолжать с ней разговор. К тому времени, когда она вернулась к Каре, ее стакан был пуст, и она молча протянула ей напиток и ушла в поисках чего-то еще. Она взяла себе бокал красного вина, а затем стащила целую бутылку, прежде чем пробралась сквозь толпы танцующих людей. Их движения выглядели почти роботизированными в мигающих стробоскопах, освещающих комнату каждые несколько секунд. Бальный зал, прилегающая столовая и гостиная были заполнены парой сотен человек, все пили, танцевали и смеялись, и Лена знала, что было невозможно избежать разговора, поэтому она нашла ближайший угол в гостиной и спряталась в нем с бутылкой вина. Долгое время ей никто не мешал, потому что ее не замечали, так как всем было весело, и она почти выпила всю бутылку, когда Кара нашла ее. Лена быстро осмотрела помещение, вскочив на ноги, но не смогла найти места, куда можно было бы сбежать. Теплые руки на ее плечах помогли ей удержать равновесие, и впервые за весь вечер она посмотрела Каре прямо в глаза, чувствуя, как ее дыхание сбилось. Влюбленность была вредна для ее здоровья, и Лене хотелось, чтобы ее чувства исчезли, так как она оказалась невероятно близко к Каре — ближе, чем ей бы хотелось. Кара тоже чувствовала неловкость, глаза у нее были стеклянные, а щеки пылали, и Лена поняла, что она тоже пила алкоголь, что было шокирующим. Она снова подумала о том, была ли Кара в порядке после стрельбы, и приписала пьянство тому, что так блондинка справлялась с произошедшим, наблюдая, как она слегка покачивается на ногах. В глазах Кары было беспокойство, и Лена слабо улыбнулась ей, надеясь, что это успокоит ее, когда она отстранилась от девушки. Но потом Лена почувствовала необходимость сделать шаг ближе к ней, и Кара, казалось, застыла на месте, когда Лена прошла мимо нее, их руки соприкоснулись, и брюнетка поняла, что ей нужно уйти. Она не знала, куда ей нужно было уйти, но ей нужно было сбежать от Кары. Тем не менее, тонкие пальцы переплелись с ее пальцами, и Лена подняла голову, встретив теплый взгляд и мягкую улыбку, и блондинка что-то сказала поверх громкой музыки, наклонив голову к танцующей группе людей. Она хотела танцевать. Лена не хотела танцевать с ней — ей никогда не нравилось танцевать — и она покачала головой. Кара широко улыбнулась, наклонившись к ней и задев ухо губами, посылая дрожь по ее позвоночнику. — Ты пойдешь танцевать или останешься сидеть здесь и пить свое вино? — спросила Кара, ее голос был достаточно громкий, чтобы его было слышно за грохотом музыки, и Лена слегка отстранилась, так что ее губы были рядом с ухом Кары. — Бутылка пустая. — Тогда пошли. Она была не в силах остановить Кару, когда та потащила ее сквозь толпу, обходя вращающиеся тела, пока они не оказались посреди танцпола, и Кара притянула Лену за талию, продолжая держать ее за руку. Лена засмеялась, ее смех затерялся в звуках музыки, и положила другую руку на плечо Кары. Это была традиционная бальная поза, и она выглядела совершенно нелепо для танцев под такую музыку. Лена почувствовала, как ее горло сжалось, когда Кара провела рукой по нижней части ее спины, и они были прижаты друг к другу. Глаза Лены смотрели куда угодно, только не на лицо Кары. В основном она смотрела на пол, и она не могла не думать о последствиях того, что Кара держала ее так близко в темной комнате. Помещение было полностью забито, и музыка была настолько громкой, что Лена почувствовала себя оглушенной, и когда она подняла взгляд, все, что она могла видеть, — это глаза Кары, пристально смотрящие прямо на нее. Лена перестала двигаться, чувствуя, как ее рот слегка приоткрылся. Она ничего не могла сказать, и просто стояла с открытым ртом, пытаясь успокоить свой пульс, потому что знала, что вот-вот сделает что-то глупое. А потом Кара заговорила, слишком тихо, чтобы быть услышанной, но безошибочного имени Лены, сорвавшегося с ее губ, было достаточно, чтобы вырвать брюнетку из транса. Она вырвалась из рук Кары, спотыкаясь, и один из телохранителей Кары поймал ее и слегка кивнул. Ее глаза метнулись к выходу, и, увидев просвет в толпе, она протолкнулась сквозь нее, на мгновение почувствовав руку Кары на своей руке, идя по темной комнате, пытаясь дышать. Единственным ярким светом была приоткрытая дверь, ведущая в коридор к смежным комнатам, и Лена направилась прямо к ней, ее голова кружилась, а движения были неуклюжими, когда она зажмурилась и быстро заморгала. В тот момент, когда брюнетка вырвалась из толпы, она почувствовала, что ее паника немного уменьшилась, и через несколько шагов она вышла в ярко освещенный коридор, глубоко вздохнув, когда освободилась из клаустрофобной комнаты. Подойдя к противоположной стене, Лена облокотилась на нее, медленно дыша и качая головой, пытаясь прояснить свои мысли. Сейчас было не время и не место для нервного срыва, но она не могла удержать поток мыслей, который пульсировал в ее голове. Она чувствовала, что сейчас сорвётся. — Лена? Тихо застонав, Лена продолжала смотреть вниз, прислонившись к стене. Она не могла смотреть на Кару и просто хотела побыть одна, прежде чем все испортит. Если она была в чем-то хороша, так это в разрушении вещей, и даже ее мама согласилась бы с ней. — Лена, с тобой все в порядке? — спросила Кара, ее язык слегка заплетался, и она рассмеялась. Глухой стук дал Лене понять, что блондинка споткнулась, и ей только что удалось восстановить равновесие. — У меня все хорошо, — пробормотала Лена, отталкиваясь от стены и идя по коридору. — Я иду спать. — Подожди! — воскликнула Кара, и у Лены не было выбора, потому что рука девушки была на ее руке, и этого было достаточно, чтобы остановить ее, даже если Лена велела себе продолжать идти. Продолжать идти, пока не случилось что-то глупое. Они были одни в коридоре, за исключением нескольких телохранителей, и все казалось таким далеким, несмотря на то, что музыка лилась из открытой двери, давая им возможность взглянуть в темноту и мелькающие огни. Все это казалось другим миром. — Лена… И больше она не могла выносить этого. Лена слышала приглушенный звук обратного отсчета, идущего из комнаты, когда часы приближались к полуночи, посмотрела на Кару и увидела то, как блондинка смотрела на нее. Даже не задумываясь, она притянула Кару к себе за талию, а другую руку поднесла к ее лицу, и снова поцеловала ее. Это был второй поцелуй, который что-то значил. А потом Кара поцеловала ее в ответ, они обе были пьяны и спотыкались, и Лена прижала ее к стене, чтобы уравновесить их, и все же они не остановились. Ни когда часы пробили полночь, и другие комнаты взорвались от криков «ура», ни когда Лена открыла рот и углубила поцелуй, ни когда несколько человек вышли в коридор. Они не останавливались до тех пор, пока едва могли дышать, их дыхание сбилось, а лбы соприкасались, когда они держались друг за друга, осознавая вес того, что они сделали, и думая, что одна из них не отвечала взаимностью. Это был горько-сладкий момент для них обеих, потому что обе девушки были так счастливы, но они знали, что, как только этот момент пройдет, наступит конец, и не знали, во что это все обернется. Было обнадеживающее чувство, что они обе испытывали чувства друг к другу, но ни Кара, ни Лена не хотели признаваться в этом себе, хотя нельзя было отрицать, что этот поцелуй… ни одна из них раньше так не целовалась.***
На следующее утро голова Лены гудела, и она сидела за маленьким обеденным столом в своей комнате, ворча Джесс, выпивая стакан воды, чтобы смыть привкус алкоголя, который остался на ее языке. Ее похмелье было не таким плохим, как она ожидала, и девушка почувствовала себя свежей после быстрого душа. Свое настроение она приписывала тому факту, что Кара поцеловала ее прошлой ночью, или, скорее, она сделала первый шаг и поцеловала Кару, но Кара поцеловала ее в ответ, и это значило для Лены столь же много. Она сидела за столом, в ее животе словно был узел, и уже собиралась заняться омлетом, когда раздался стук в дверь. Сердце Лены пропустило удар, и брюнетка слегка улыбнулась, пытаясь успокоиться, кивая Джесс, чтобы та открыла дверь и ушла. Вошла Кара, неся с собой большой завернутый подарок и держа другой руке маленькую черную книгу вместе со свернутой газетой. Она выглядела нервной, и Лена вообще не могла ее винить; она чувствовала то же самое. — Привет. — Доброе утро, — медленно ответила Лена, с настороженным выражением лица, когда посмотрела на Кару. Это был решающий момент. Последствия. Сейчас они были относительно трезвыми, обе ясно помнили, что произошло. Настал момент истины, и Лена была в ужасе. — Это тот подарок, который ты не открыла на Рождество, — объяснила Кара, слегка приподняв упакованный подарок и положив его на один из стульев. Она положила книгу на стол и взяла газету, судорожно вздохнув. — Это сегодняшняя газета. Только не злись. Лена нахмурилась, медленно протянула руку и взяла газету у Кары. Развернув ее, она посмотрела на фотографию, напечатанную на первой странице — это были она и Кара прошлой ночью, прижатые к стене в объятьях друг в друга, не замечавшие никого и ничего вокруг. Там было больше фотографий, и поэтому Лена быстро переключилась на статью, ее глаза скользили по тексту, и некоторые слова статьи выделялись. Ей стало плохо. Это был личный момент между ними, единственный подлинный личный момент, который у них был, и даже его забрали у них. Это оставило горький привкус во рту Лены, и она сидела неподвижно на своем месте, оцепенело глядя на фотографии. Она так больше не могла, поняла она с внезапной ясностью; она не могла провести остаток своей жизни, испытывая постоянное вторжение в ее личную жизнь. Для девушек было привычно устраивать шоу самим, потому что такие фотографии должны были быть на виду, но личный поцелуй — их единственный личный поцелуй — был другим вопросом, и Лена почувствовала, как в животе у нее все скручивается. — Хорошие вышли фотки, — сказала она после долгой паузы, заставляя себя изобразить спокойное и собранное выражение лица, даже когда ее сердце разбилось. Она не могла позволить Каре приблизиться, у нее не могло быть с ней ничего настоящего, и она была бы дурой, если бы думала иначе. — Что? — спросила Кара, ее лицо слегка побледнело. — Ты знала, что фотограф был там? Лена резко рассмеялась, и это прозвучало фальшиво для нее самой, прежде чем она сложила газету пополам и бросила ее на стол, с трудом улыбнувшись Каре. — Конечно, — соврала Лена, чувствуя боль в груди, когда она с трудом говорила. — Что? Ты думала, что я поцеловала тебя так на благо наших чертовых телохранителей? Какого бы ответа Кара не ожидала, но явно не такого, и Лена ненавидела себя, наблюдая, как лицо блондинки превращается в нечитаемое выражение. Те стены, которые упали прошлой ночью, были снова подняты и выше, чем когда-либо, так как Лена заставила себя отдалиться и оттолкнуть Кару. Она не могла позволить ей узнать правду, она не позволит себе приблизиться к ней, она не настолько глупа, чтобы сделать это. Это была ее вина, и Лена сама должна была справиться со своими чувствами, потому что Кара никак не могла испытывать к ней чувства, и пьяный поцелуй перед другими людьми не означал, что они у нее есть. Лена была глупа, думая, что только потому, что они были за пределами комнаты, никто их не видел, поэтому, конечно, Кара поцеловала ее в ответ, и брюнетка позволила своей надежде взять верх над ней. Молчание затянулось, Кара просто смотрела на нее, а затем она, казалось, собралась с мыслями и удивленно рассмеялась, что застало Лену врасплох. — Я больше не могу так продолжать, — внезапно выпалила Кара, рассмеявшись. — Что? — спросила Лена, чувствуя, как ее сердце забилось сильнее при этих словах. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, я так больше не могу, — сказала Кара, глядя на Лену широко раскрытыми глазами, покачивая головой из стороны в сторону, и сделала шаг назад. — Я не могу продолжать притворяться. Это слишком для меня. Лена резко поднялась на ноги, почти опрокинув свой стул, и почувствовала, что ее паника усилилась, когда она осознала смысл слов Кары. — Ты не можешь просто…покончить с этим. Контракт… Улыбаясь, хотя улыбка не достигла ее глаз, Кара отвела взгляд. — Не волнуйся, у тебя останется твой глупый контракт, но с меня хватит. Я устала, Лена. Я не могу больше так продолжать. Нам нужен перерыв. — Перерыв? — спросила Лена. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что ты можешь поехать домой, а я останусь здесь, и на этом все. Мы просто будем встречаться только на публике. Это… это становится слишком сложным, и я… я не знаю, как долго я смогу продолжать делать это. Мне нужен перерыв. Мне нужно пространство, и мне нужно время, чтобы подумать, — тихо сказала Кара, — все… все кончено. Почувствовав укол отвержения, Лена удержала нейтральную маску на лице, ее сердце охватила боль, а глаза защипало, и она старалась сдержать поток слез. Медленная улыбка расползлась по ее лицу, и она холодно рассмеялась. — Это даже никогда не начиналось, дорогая. Кара вздрогнула, услышав насмешливый тон, и сглотнула. — Все в порядке. Я знаю, кто мы… и я знаю, кем мы не являемся. Я просто надеюсь, что мы все еще можем быть друзьями. — Друзьями? — усмехнулась Лена, быстро моргая, пытаясь удержать маску жестокого равнодушия. — Не обманывай себя. Мы никогда не были друзьями. — Ты права, — грустно улыбнулась Кара. — Мы были чем-то другим. Не сказав больше ни слова, она развернулась и ушла, и Лена сказала себе пойти за ней и остановить ее, или просто назвать ее имя и сказать ей, что она была не права, но она просто стояла там, наблюдая, как единственная хорошая вещь в ее жизни просто развернулась и ушла. И она была сама виновата. Шумно выдохнув, Лена провела рукой по волосам и схватилась за переднюю часть рубашки, там, где ее сердце разрывалось, а ее лицо исказилось, когда она посмотрела на закрытую дверь. Она была создателем своего собственного разбитого сердца, и брюнетка сказала себе, что это то, чего она хотела, но это была слабая ложь, и она жалела себя. Все хорошее в ее жизни превращалось в дерьмо, потому что она была тем, кем была — она не могла позволить себе быть счастливой. Она могла легко сказать Каре правду, а вместо этого она полностью разрушила все, чтобы спасти себя от возможного разбитого сердца, что было бы в тысячу раз хуже. Она сделала себе одолжение. Лена подошла к шкафу с алкоголем, чтобы налить себе выпить и напиться до полудня, и ее взгляд упал на завернутый подарок. Она упала на колени перед ним, протягивая дрожащие руки, чтобы разорвать коричневую бумагу. Это был холст, и Лена тихо всхлипнула, посмотрев на картину. Кара использовала оборудование, которое Лена купила ей на годовщину, и что-то нарисовала. Она нарисовала Лену. Картина была розовой, и когда Лена посмотрела на цвет, все, о чем она могла думать, это их разговор о первой картине Кары и о том, какие эмоции вызывал красный. Этот розовый цвет… это была любовь, романтика, надежда, тепло, нежность. Этот цвет означал все эти вещи и даже больше, потому что на холсте был ее смутный силуэт, нарисованный толстыми черными линиями, и Лена не смогла больше держать это в себе и начала плакать. Это заставило ее любить Кару ещё больше.