***
Несколько месяцев спустя я уже с трудом держал себя в руках и мало понимал, где нахожусь. Сидел во главе стола, не слушая доклады коллег по крайне опасному бизнесу, я вновь стоял, слушая переговоры - не слушая. Я их просто не понимал. Порой разбирал кашель, и пока его удавалось либо прятать, либо сдерживать, и к этому приходилось прикладывать усилия. Хорошо, что к такому развитию готовился заранее, хоть и не знаю, соответствуют задания ситуации или нет. - Меня не будет какое-то время, товарищи, и поэтому я подготовил список заданий для каждого ведомства. Списки заберёте у Чинацу. Ответственность за исполнение личная для всех участвующих, а наказание одинаковое... Кроме того, что под вашей ответственностью... Будет домашнее задание, - тяжело произнёс я. - Каждый из вас попытается распланировать и создать свою городскую агломерацию. Как это делать? Я повернулся к присутствующим. - Не знаю. Но разбор каждого проекта будет в конце еженедельного заседания. - Сеньор Айзен, разрешите? - поднялся один из арранкаров. Я немного поморщился, а пустой, увидев это, хотел было сесть. - Разрешаю вопросы. Но сперва вы должны понять, что такое социальная стратификация, и почему мы с вами не должны остаться так называемыми "господами". Как адепт са-амого, - я усмехнулся, - прогрессивного течения, товарищ Ту Одершванк, расскажет вам это в деталях, а пока к сути. Замолчал, забыв, с чего начал. - Товарищ Айзен? - несколько вопросительно произнёс дель Саккачио. Я вновь поморщился. - Долбанные символизмы... Я снова сел за стол к этим существам и начал выговаривать им безо всякой мысли. - Вот для чего вы здесь? Хотя мы, включая меня? - спросил я вяло. - Чтобы продолжить надменное и презрительное существование? Сильное над слабым? Так и должно быть? Нахрена это вам, а? Мы же от этого устали? Я покачал головой. - Вы "избраны", - я пальцами сделал кавычки, - методом случайного выбора. Нет никакой вашей в этом заслуги - вы просто оказались рядом. Я указал на то, что мне не нравилось, и собрался его изменить. Всё. Без лишнего. И вокруг нет ничего вашего, всё - моё. Абсолютно всё. Так какие вы нахрен сеньоры? Я развёл руками. - Никакие. Просто бессмысленные куски душ, которые я лично развил до нынешнего состояния. Вы понимаете, что ничем не отличаетесь от тех, кто сейчас за оградой. Тех бродяг? Подложив руку на голову, я вновь вдохнул лекарства. Закашлялся. - Тем не менее, находиться здесь вы заслужили в той битве, Эспада. Это ваш настоящий поступок, самоотверженность, жертва. Только не думайте о том, что вы здесь навсегда по этому праву. Когда-нибудь, и скорее рано, чем поздно, сюда придёт тот, кто бросит вашей надменности и презрению вызов, и тогда всё вокруг придётся защищать, причём в первую очередь ту мелочь, что сейчас батрачит там, внизу. А теперь попробуйте представить, что вы объединились сами, без моей железной руки. Например, кто ваш лидер, может кто сказать? В долгом и тяжёлом молчании начались первые смешки, переходящие в громогласный хохот. - Молчать! - ударил я волной реацу. Ужаснувшись, притихли все, а пара дежурных пустых просто упала без сознания. - Вот и всё. Всё, что мы создаём, призвано в принципе создать какое-то общество, общее, общее в смысле "наше"! Наше в том числе для тех, кто внизу. В отличии от живых, вы сможете организоваться в здоровую коммуну, потому что живёте сотни и тысячи лет. Я фыркнул. - А вы уже на классы делитесь. Да вы даже после всего животные! Вам не нужно делить пищу, у вас есть достаточное производство, вам не нужны материальные ценности - вы сами сотворяете их. Но - нет. Мы - выше, а вы должны жрать дерьмо... Животные! И разум нисколько не выделяет вас среди остальных. Могущество тоже, оно вообще ничтожно. Вы - животные. Мерзкие и отвратительные самим себе твари. И, продолжая считать это нормальным, лучше вы никак не станете. Я хотел было ещё попенять тварям, но посмотрел на часы. Пора уходить, сдерживать реацу становится всё тяжелее. - Людьми станьте. Я встал и пошёл в свои покои, переодеваться в то, что не жалко. - Собрание окончено. На время моего отсутствия главным назначаю Койота Старрка. Боль в груди и висках медленно нарастала, я чувствовал слабость и начинал терять концентрацию, а это ставит жизнь многих существ под очень большой вопрос. Лас Ночес, может, не осыпется, но сколько арранкаров останется? Понятия не имею. Мне жалко Котохиме, столько всего пережила и перетерпела. Изменение непредсказуемое, изменение необходимое. Как пережили принудительную линьку арранкары Эспады, так и мне нужно её пережить. Риск смертельный и, по сути, бессмысленный. Да. Интересно, сколько я выдержу и когда перестану существовать. Удобное место было оборудовано скорее как тюрьма, она стояла очень далеко от гигантского здания Лас Ночес, в самой тюрьме был лишь удобный стул с множеством ремней. Я, создавая его сильно заранее, усмехался. Ведь могло выйти так, что шинигами сделали ровно то, что нужно было Айзену-оригиналу. И заключение его, хоть на десять тысяч лет, хоть на двести тысяч лет, совершенно не пугало, он на это рассчитывал. Как он чувствовал? Чувствовал ли он вообще что-нибудь? Закрывшись наглухо сомкнувшимися кидо-барьерами, я уселся в кресло и начал пристёгивать себя ремнями. Чтобы не упасть, не захлебнуться в чём-нибудь, чтобы тупо не рассыпаться. И лишь затем начал отпускать бунтующее духовное давление. Стены дрогнули от напора, но выдержали. Я вздрогнул и сам от судороги, болезненной и одновременно сладкой. Задышал тяжело, чувствуя себя словно загнанная лошадь. Меня начало распирать, зазвенело в ушах, по шее потекло мокрое. Своего собственного крика я не услышал.***
Звон в ушах не отступает, но он меня мало волнует. Чувствуя себя удивительно превосходно, а тело словно не духовное - а настоящее, я попытался пошевелиться. Обрывками пустых воспоминаний остались мысли: "терпи!", "живи!" и прочая подобная чушь, которой я себя подбадривал, когда морально-волевых усилий уже не хватало. Глубоко вдохнув, я повалился на мокрую спинку кресла. Болезненно прищурив глаза, по которым текла жидкость, непослушными и слабыми пальцами с большим трудом расстегнул ремни, но встать не сумел - ноги не слушались, да и спина подвела. Треснув позвонками, я упал на пол, в жидкость, которая пахла странно, словно кровь. Но с человека столько не натечёт... И дерьмом, похоже. Чтобы не захлебнуться всем этим, я с трудом перевернулся. Но чувствую себя прекрасно. Попытки встать продолжались долго и в странных болезненных судорогах. Едва сумел подняться на ноги, но поскользнулся и упал, сильно ударив колени. И больно. Но справился с собой, сумел открыть дверь. И меня тут же подхватили слабые женские руки. Котохиме пахла как всегда вкусно, и даже пыль не мешала. - Нии-сан! Вы как, нии-сан?! Что нужно делать? Я с трудом подтянулся прямо по ней, по её кимоно. За плечом моей названной сестры стояла Тия Халлибел, которая с осторожным любопытством смотрела в эту сторону. Видимо, большего ей пока не доверили. - Вы как, нии-сан? - продолжила требовать Котохиме. - Как заново родился, - выдохнул я. - Котохиме, помоги мне идти. Удивительно, но при такой ужасной слабости, я всё равно ощущаю себя прекрасно. Впрочем, никогда не был на сеансе массажа, и потому, наверное, так и должно быть? Всё тело чувствуется свободнее и тоньше, но я не понимаю, что получил в итоге. Мы шли по пустыне в компании молчаливой пустой. Песок скрипел под ногами. Я улыбался - нет ощущения, что он насыпался с меня. - Тия, не волнуйся. Всего лишь за это никто тебя убивать не будет, - проговорил я. - Минута слабости. Наверное, стоило бы показать её всем. - Онии-сан, что вы такое говорите! - возмутилась Котохиме. Затем, под нашими с Халлибел взглядами, добавила несколько смущённо и оттого холодновато: - Зачем же так прямо? Я засмеялся. - Принцесса, ты удивительна в своей деликатности. Через полчаса ходу я присел передохнуть. Любезная Халлибел после просьбы повалила дерево ребром ладони. Я сел на разбитый ствол. И вдруг до меня дошло. Я не чувствую реацу.