***
Последовавшие после этого инцидента дни проходили как-то однообразно и незаметно. С утра Винки приводила меня в порядок — подбирала одежду и укладывала волосы. Далее шел совместный завтрак с отцом. В конце трапезы он обычно давал мне указания, которые не отличались особым разнообразием, и уходил по делам — иногда в кабинет на втором этаже, но зачастую в Министерство. Мы с Винки проводили круглые сутки вместе — она ни на минуту не выпускала меня из своего поля зрения. Создавалось ощущение, что она сиделка, которая сидит с больным родственником своего хозяина, но от такого сравнения становилось неловко — уж больно походило на правду. В один из таких однообразных дней отец принес мне мантию невидимку. В тот день к нам пришли гости из Министерства и провели у нас весь вечер. Отец запер меня в спальне и приказал не снимать мантию, ни при каких обстоятельствах. Но его страхи были напрасными — гости на второй этаж — где собственно меня и прятали все то время — даже и не пытались подняться. С тех пор скрываться под мантией невидимкой мне приходилось с завидной регулярностью. В день, когда погибла мама, к нам в дом прилетел ворон из Азкабана — совы были заменены, когда стало известно о дурном влиянии дементоров на привычных всем почтальонов. Птица, стоило отвязать от нее письмо, агрессивно взметнулась над столом и, не дожидаясь ответного письма, упорхнула обратно в окно. Когда отец прочел письмо, то любезно дал ознакомиться с ним и мне. Папу бил крупный озноб, а глаза, казалось, вот-вот и должны выкатиться из орбит. В письме говорилось »…в связи со скоропостижной смертью заключенного Бартемиуса Крауча-младшего директор тюрьмы строго режима Азкабан приглашает посетить его похороны …». Тогда я поднял на отца упрашивающий взгляд, а он на это лишь коротко ответил «Ты остаешься дома». После его слов мне как-то сразу и расхотелось посещать эти похороны. Через какое-то время после смерти матери папа официально объявил в министерстве дату похорон жены. По придуманной им легенде она умерла ровно через неделю после сына. Меня на это мероприятие тоже не пригласили, но я впрочем, и не хотел этого. Мне было хорошо и дома. Дни проходили неплохо. Однообразно, но неплохо. Неожиданно возникшая эйфория в первый день пребывания на свободе постепенно сошла на нет и от нее осталось лишь легкое чувство удовлетворенности всем, что бы со мной теперь не происходило. В основном, когда отец давал мне свободное время, меня занимали художественные книги, которые приносила мне Винки. Так же мы много о чем с ней разговаривали и я поразился тому, что зная ее практически с самого моего рождения, я так мало интересовался ее прошлым. Как оказалось, раньше она была прислугой в дальней нам родственной семье, но трагедия, которая повлекла тогда смерть всех, кто находился в том доме, оставила ее осиротевшим эльфом без особых перспектив на дальнейшую службу. По ее словам, когда отец забрал ее в поместье Краучей, то она раз и навсегда поклялась ему, что ценой своей жизни будет оберегать нашу семью и не допустит того, что произошло с ее прежними хозяевами. Трогательная история о верности дала идею для написания книги. С тех пор дни немного разнообразились. Однажды Винки испекла для меня вишневый торт. Она сказала, что когда-то давно я любил его, и просил часто его делать. У меня не было повода с ней не согласиться — он и взаправду оказался очень вкусным, прямо как раньше, в детстве. Я не знал причины такого порыва домашней прислуги, да и не сильно меня это тогда волновало. Хорошо было и ладно. Но только после того как я вдоволь наелся, она печально поздравила меня с моим днём рождения. Спустя какое-то время, когда в сознании стали появляться просветы чего-то явно не самого позитивного в этой истории меня очень напрягло то, что я даже не поинтересовался, сколько мне тогда исполнилось. Да я и предположить не мог! А ведь этот торт, если не вспоминать детство, она готовила мне уже не впервые. В какой-то момент я начал понемногу осознавать, что все происходящее напоминает скорее какую-то мыльную оперу — без начала и без конца — лишь череда событий, которые должны меня трогать, но они этого не делают. И хотя все было хорошо, но с каждым новым днем я словно пробирался все дальше и дальше сквозь окутывающий меня туман. Странных моментов было слишком много. Я ложился всегда в одно и то же время, хотя раньше у меня были проблемы со сном. У меня не было желания читать научную литературу, в то время как по рассказам эльфийки, раньше, я только ее и изучал. Меня мало что сейчас интересовало, а старые увлечения не вызывали во мне интереса. Не знаю сколько, но уж точно давно я не выходил из дома. И желания этого сделать у меня тоже не было. Могло бы показаться, что это проблема, но нет. Меня все устраивает. Все хорошо. Вот как раз это и напрягало. Такого не бывает, чтобы всегда и все устраивало. Постепенно, в голове начинали появляться необычные вопросы: «А зачем?», «почему?», «а если я не хочу?». Вначале они просто появлялись и также незаметно исчезали, но спустя какое-то время я всерьез стал задумываться о них. За «послушное» поведение папа позволил мне ходить в библиотеку. И хоть книги мне все равно выбирала Винки, но даже это начало меня радовать — на один запрет меньше. Вообще, к тому моменту мысли о том, что мне что-то запрещают, а я при этом был еще и недоволен, являлись странными, но они у меня уже тогда появлялись. Ситуация немного ухудшилась, когда я попытался самостоятельно взять себе книгу — вообще ничего серьезного — всего лишь по магическим растениям Южной Америки, но эльфийка тогда жутко перепугалась. — Мастеру Барти нельзя брать эту книгу! Но следующее напугало ее еще больше. — И почему же мне нельзя? — недоуменно спросил ее я. Она лишь пискнула что-то невразумительное и послала другого эльфа за отцом. Вскоре пришел папа и снова что-то сделал. После того случая мне еще долго продолжала выбирать книги Винки, а я и не был против. Однажды днём на пути в библиотеку я заметил, что в доме кто-то был. Это не был отец или кто-то из прислуги — я успел превосходно изучить каждый шорох в моем доме, но этот шум был каким-то чужеродным. Последние несколько недель разум мой стал практически полностью принадлежать мне. Когда в голову пришла мысль, что на мне применяли непростительное заклятие «Империус» процесс осознания всего происходящего значительно ускорился. Какое-то время мне уже даже приходилось притворяться, что я был все еще под контролем. Обида и злость сжигали изнутри. Становилось все сложнее и сложнее сдерживать порывы свернуть отцу шею… Из коридора послышался скрип половиц. — Мастер Барти, лучше пойдемте в спальню! Вам нельзя быть замеченным! Но я лишь цыкнул на нее, чем вверг ее в очередной испуганный припадок. — Не-е-е-ет, Мастер Барти! Это опять происходить?! Я раздраженно обернулся к ней и рявкнул. — Замолкни! Она и замолчала. Я прокрался к повороту в коридор, ведущий в сторону прихожей, и заметил там… — Мистер Крауч! Сэр, вы дома? Я побледнел. Не может же мне так везти… Для вида я издал кашляющий звук, который часто сопровождал в начале речь отца, а затем, настроившись, сымитировал отцовским голосом «Да, проходи!». Эльф протяжно заскулил. — Что же вы делать, Мастер Барти? Вы навредить вашему отцу! — Я же сказал, закройся! — прошипел в ответ ей. Тем временем наш гость облегченно вздохнул, перехватил другой рукой явно тяжелые папки и, неуверенно, двинулся по коридору. — Мистер Крауч, я знаю, что невежливо заявляться так, без разрешения к вам домой, но я уже как две недели стою в очереди на подпись, а в моем случае время не ждет. Немецкий архив запросил копии сведений о договорах с их страной за последние полгода. Я говорю о тех, где речь шла об импорте «животных» ингредиентов. Вы говорили, что к вам можно напрямую обратиться, если что-то срочное, но я уже несколько дней не могу выловить вас. Я знаю, что у вас много дел, но… Дарси «как-то-там-ее» — надоедливая девка из архива Министерства, которая готовит неплохой кофе и любит докучать бесполезной болтовней — каким-то чудом оказалась в моем доме, в то время как отца дома не было. Что за удача?! Тем временем она уже прошла в гостиную. — … У них там явно намечается что-то серьезное, вот и подгоняют отсутствующие концы, — весело продолжает она вещать, кладя все свое добро на кофейный столик. Не услышав в ответ ни единого слова, та насторожилась. — Мистер Крауч? Тем временем Винки все пыталась меня одернуть и затянуть в одну из комнат, но я с силой толкнул эльфийку, и та кубарем прокатилась по ковру до самой стены и врезалась в нее. Шум привлек внимание гостьи и та обернулась. Я, стою в проеме, опершись о дверной косяк, и неотрывно слежу за ее реакцией. Позади меня потирает ушибленную голову домовой эльф, а я, спрятав руки в карманы, стою и просто улыбаюсь. Вот он, мой шанс! Как все удачно складывается… — В-вы? — только и смогла произнести она. Девушка резко подорвалась с дивана и тут же навела на меня палочку. В ее взгляде можно было прочесть лишь первобытный страх. — Успокойся, дорогуша! Не спеши с выводами! Я не собираюсь… Подняв руки в примирительном жесте, я осекся. Рукава были подвернуты, и девка сразу приметила эту злосчастную метку Пожирателей Смерти. Ее дрожащая рука приобрела уверенную хватку, а во взгляде появился характер. За все это время что я был заточен, она явно изменилась. «В ней появился стержень», как любил когда-то говорить о сильных людях отец. Но возможно, это лишь маска, которой она прикрывается, чтобы не быть ущемленной и обиженной. Наверняка так и есть… — Ты же мертв! Уже как три года мертв! Почему ты все еще здесь? Я вздрогнул. Три года? Я же ведь только недавно был освобожден из Азкабана! Как могло пройти столько времени? Неужели, пока я был под Империусом… Кошмар! Белла и остальные уже больше четырех лет в Азкабане, а я про это даже и не знал! А Гарри… Ему ведь уже около пяти лет — самое время начинать действовать. Теперь главное не наделать ошибок и разобраться с этой девкой до прихода отца. — Ну… Всякое было, много чего произошло. Собственный отец сначала отказался от меня, засадил в тюрьму, а когда зачем-то вызволил оттуда, то устроил мне заточение уже в собственном разуме. Чертовски «приятно», знаешь, проснуться от Империуса и понять что прошло целых три гребаных года! — Мистер Крауч применил непростительное заклятие против собственного сына? Клюнула! Девушкам просто необходимо всегда кого-то жалеть. — Если опустишь палочку, то все тебе расскажу. Мне очень не хватает общения, — удрученно протянул я и снова улыбнулся. Необходимо вызвать у нее доверие. — Не прикидывайся добрячком! Я видела твое дело! Слышала свидетельства против тебя! После твоего заключения нашлось много тех, кто смог рассказать о твоих злодействах, Пожиратель Смерти, и я не поверю ни единому твоему слову! Я лишь фыркнул. — Не собирался я тебе врать. Между прочим, к тебе я неплохо относился и даже периодически вспоминал. Чушь… Теперь уже фыркнула она. — Не смеши меня! Вспоминал? Могу поспорить, что ты даже не помнишь, как меня зовут! Отчего-то, за время заключения в Азкабане воспоминания выдавали всякую бесполезную информацию. В том числе и ее имя. Повезло же. — Дарси… Она слегка оживилась, когда я назвал ее по имени, но палочку та и не думала опускать. Поколебавшись с минуту, я все же решил применить к ней все свои немногочисленные навыки лести. И как же ты на это отреагируешь, Дарси? — Знаешь, все те года, что меня держали в заточении, я мог о многом подумать. Было предостаточно времени для разных воспоминаний. И ты наверняка мне не поверишь, если я скажу, что очень мечтал о том твоем потрясающем кофе, что ты мне сварила за день до моего ареста! Часто его вспоминал, когда смотрел на то, чем меня там кормили. Коряво вышло, но как есть. Хотя, кажется и это сработало. Ее рука дернулась, что может говорить о том, что, похоже, она уже начала сомневаться. Неплохо… — Вообще-то, то был обыкновенный растворимый — ничего потрясающего. Вижу, что врет. Хочет казаться бесстрастной и непоколебимой. Я улыбаюсь ей на эти ее бесполезные потуги, а она возмущенно краснеет. Да, точно врешь. Я вижу тебя насквозь, Дарси Палмер. Значит, я тебе все еще не безразличен? Вот же влюбленная дура! Хотя мне это конечно на руку. Забавно складываются обстоятельства. — Дарси, у меня нет палочки, и я не собираюсь как-либо причинять тебе вред. Послушай, мне нужна помощь и, похоже, что только ты можешь мне… — Мастер Барти! Мастер Барти! Вы плохой мальчик! Очень плохой! Что же вы делать? Зачем вы с ней говорить? Вы вредить хозяину! А я и забыл совсем о ней. — Дарси, прошу, нам надо поговорить. В Министерстве многие не знают, а некоторые даже стараются скрыть это, но грядет кое-что очень плохое. Да, меня посадили за дело, но есть и иная причина. Мой отец не знает об этом, ведь если бы знал, то обязательно положил бы все силы на то чтобы все изменить. Но он даже и не хочет меня слушать! Так послушай же ты меня. Все совершают ошибки, но тогда была война и даже светлые маги не чурались грязных методов… Я все говорил и говорил, а краем глаза наблюдал, как Винки мечется рядом со мной и наверняка судорожно обдумывает, как исправить ситуацию. Надо поспешить. — Опусти палочку, и мы спокойно поговорим. Поверь, если бы у меня в планах было бы тебе навредить, то я бы это уже давно сделал. Но я хочу просто поговорить. Как я и думал, она хоть и неуверенно, но опускает ее. Она хочет верить мне. — Мастер Барти! Скоро прийти ваш отец! Ему это все очень не понравится! Он стереть память ей, а вас наказать! Прошу вас… — Он ей память «не стереть», — спародировал я Винки, а сам взглянул на Дарси, прямо намекая, что подобный свидетель нам не нужен. В девушке явно боролся здравый смысл и то, что заставляло ее усомниться в моем общественном образе. Но наконец, решившись, та резко перевела палочку на испуганно пискнувшего эльфа и произнесла заклинание. — Окаменей! Ослепительная алая вспышка на мгновение озарила комнату и повалила домового эльфа навзничь. Поразительно, как просто ею управлять. — Ну-с выкладывай! Чего ты такого там хотел мне рассказать, — нетерпеливо сказала она. Я ухмыльнулся и кивнул на диван, намекая, что разговор будет не из коротких. Та согласилась со мной и, не отрывая от меня глаз, уселась в кресло, где обычно любил восседать глава семьи. Она, казалось, решила довериться мне, но палочку она все же убрала не сразу.***
— Поверить не могу, мистер Крауч! Почему Министерство до сих пор закрывает на это глаза? Я не понимаю… Это же будет катастрофа, если мы лишимся магии! Теперь для нее я снова «Мистер Крауч». Похоже, что если все так дальше пойдет, то очень скоро она и непростительными начнет оперировать, словно масло нарезая — лишь бы мне угодить. Жутко податливая девка — слишком просто влиять. — Мы с тобой, скорее всего не лишимся магии. Максимум, который с нами может произойти, так это ее значительное ослабление. И то, это в случае, если мы не будем проводить должной практики. Тут вообще много всяких нюансов… — А какого рода практики? Слишком много вопросов. Все же ведь очевидно! Если бы я не знал что ее отец волшебник, то решил бы что жду понимания от грязнокровки. Кошмар! Почему ее отец не рассказывал ей таких прописных истин? Обязан же был… — Сейчас подобные практики считаются темномагическими. Они запрещены законом, но раньше не было ни одной порядочной чистокровной семьи, которая бы не проводила их. К примеру, в свое время мой дед их еще проводил, но вот уже отец — наотрез отказывается. Это типичный представитель современного волшебника, который якобы считает себя лучше остальных. Видите ли, борется он против тёмной магии и стремится к ее полному искоренению! А то, что его же папа с мамой приносили жертвы и зачитывались, теперь уже запретными текстами ради его благополучия, отца совершенно не трогает? Род Краучей, наряду с такими родственными родами как Блэки и Яксли является исконно тёмным, вот только кое-кто отчего-то очень захотел забыть об этом! — Подожди, ты говорил, что магия исчезнет, но как это должно происходить? Просто возьмет и ни с того ни сего испарится? Я раздраженно прикрыл глаза, силясь не распыляться. Перебивает и невнимательно слушает — что может быть хуже? Ее сейчас явно спасает моя в ней потребность. — Судя по расчетам, которые проводили некоторые из наших, то в ближайших нескольких поколениях, грубо говоря, будет рождено невероятное количество сквиббов. Магия все еще будет, но только у старого поколения, то бишь у нас с тобой, а так же у некоторых, кому повезло больше, чем всем остальным. Этими кем-то, — кому повезло больше — скорее всего, будут выходцы из чистокровных семей, но и они в скором времени… Последний час я провел за разъяснением всех тонкостей будущей проблемы. Рассказал вкратце то, что со мной происходило последние несколько лет. А так же, объяснял, что из-за жестокости и частичного безумия Лорда, а также многих его последователей, действия Пожирателей Смерти воспринимались не иначе, как террор. Да, зачастую он им и был, но иных методов попросту не существовало. Лес рубят, щепки летят, как говорится. Девке все это совершенно не понравилось, но похоже, что ее это не на шутку встревожило. Тоже неплохой результат. — Но что же мы теперь будем делать? — у бедной девчушки дыхание от шока перехватывало. Она же даже и не задумывалась что что-то подобное вообще возможно! — Мы? Ты хочешь помочь? Знаю же, что хочет. Только насколько далеко она зайдет в своем желании? — А как же! Конечно! Теперь я не смогу нормально спать, зная, в каком мире будут жить мои дети. Я ухмыльнулся. — А они у тебя есть? — Нет, но будут! — это прозвучало как угроза. Посмотрев на настенные часы и сверившись в голове с заученным расписанием, я осознал, что отец должен вернуться в ближайший час, а это значит, что необходимо поскорее сворачивать нашу встречу. — Хорошо, смотри, я буду краток, так как времени у нас в обрез. Я подрываюсь с места, подлетаю к шкафу и достаю оттуда пергамент и перо с чернилами. Кладу их на кофейный столик и чисто ради полной уверенности переспрашиваю. — Так ты точно поможешь? — Ну, сказала же что да! Все. Можно считать, что я уже на свободе. Я, приказав ей подождать, метнулся на второй этаж — в свою комнату — и, отогнув одну из старых половиц под кроватью, достал оттуда свои последние сбережения. Как хорошо, что я когда-то их не просадил с друзьями. А ведь для этого было множество поводов… Вернувшись к Дарси, которая совершенно перестала меня бояться (наивная), я поставил перед ней мешочек с деньгами и принялся поспешно строчить письмо Горбину. Когда я закончил, то свернув пергамент, вручил его девке. — Для начала, необходимо кое-что забрать. Только с этим я смогу начать выполнять свой план. — Расскажешь, что за план? — Обязательно, но не сегодня. Отец уже очень скоро вернется, а я не хочу снова исчезнуть на несколько лет. Мне попросту нельзя. Так что я очень на тебя надеюсь, Дарси. Слушай внимательно, раз решила помочь! Я оставил кое-что на хранение практически перед самым своим арестом. Знаешь лавку Горбина и Бэркеса? — та неопределенно качнула головой. Нет, она не знает. — Лавка находится в Лютном. Если выйдешь на главную аллею переулка, то сразу заметишь её. Хоть вывеска и невзрачная, но она хотя бы там была. Три года назад так точно была. Ну, если что, то спросишь на месте. От моих слов девушка пришла в полное смятение и ужас. Она судорожно начала о чем-то думать, и это очень быстро переставало мне нравиться. Такие размышления обычно приводят к сомнениям. — Что-то не так? Та замялась. Ей, кажется, было даже неловко мне это говорить. — Я никогда не была в Лютном. Мой отец все детство мне твердил, что туда категорически запрещено ходить. Он говорил, что меня там могут убить или… Я не смог сдержать смешок. Какая же все-таки глупость у нее в голове! Ее отцу сложно было объяснить дочери прописные истины магического мира, но вот забивать пустую голову такой чушью — запросто. Да, конечно, там всякие личности обитают, но нельзя же воздвигать для себя из-за этого подобные запреты в виде целых магических районов. Самые опасные люди зачастую ходят среди обычных и никак от них не отличаются — как раз этим и стоило её отцу остерегать свою маленькую Дарси. — Не переживай так. Оденься невзрачно, можешь накинуть мантию с капюшоном. Если уж сильно боишься, то используй мантию невидимку… — У меня ее нет. И в чем же у нее проблема? В Лютном или же в ней самой? — Ну, Дарси, без своих вещей я пока ничего не смогу сделать. Они мне очень нужны. Немного поколебавшись, та все же согласилась. Она, неуверенно взяв письмо с деньгами, встала с места и направилась в сторону Винки. — Тебе лучше забрать это, — я кивнул на стопку папок с отчетами, — Будет не очень хорошо, если отец узнает, что здесь кто-то был. Отдашь ему их позже. Дарси рассеянно кивнула, но все равно сначала приблизилась к эльфу. — Оживи! — и прежде чем Винки окончательно пришла в себя и поняла, что произошло, та добавила, — Обливиэйт! Пока эльфийка была в рассеянном состоянии и не воспринимала ничего происходящего вокруг нее, Дарси поспешно подхватила свои папки и направилась в сторону выхода. — Я сегодня же отправлюсь за вашими вещами, Мистер Крауч. Постараюсь прийти в ближайшие несколько дней и тогда, вы мне уж точно все расскажете. Я ей лишь улыбнулся. Смотря на ее уверенное лицо, за которым все еще пряталась та робкая и влюбленная девчонка, которая когда-то готовила мне кофе, я невольно вспомнил беседу с букинистом Терри из книжной лавки на Лютном. Четыре года назад, когда я заказывал у него книгу, тот обмолвился интересной подробностью нужного мне ритуала. Именно из-за одного этого нюанса этот ритуал часто все и обходят стороной. Да, мне сегодня чертовски повезло встретиться именно с Дарси Палмер.***
Её не было уже два дня. В какой-то момент я начал себя корить за чрезмерную доверчивость этой ненадежной особе. Она по своей слабохарактерности и беспомощности могла умудриться в Лютном на кого-нибудь нарваться или у нее могли возникнуть какие-то сложности с Горбином. О варианте, что отец узнал про ее визит в дом и думать даже не хотелось. Тогда бы мой шанс на побег снова свелся к минимуму и ситуация превратилась бы в комично-трагичную. Но когда на пороге дома показалась эта пропащая дама я смог наконец-то вздохнуть с облегчением. — Здравствуйте, мистер Крауч! Вы один? А где ваш эльф? Тут же, словно только этого вопроса она и дожидалась из-за поворота выбежала Винки. — Мастер Барти! Мастер Барти! Неужели вы… Но стоило эльфийке заметить гостью, как та тут же встала как вкопанная. Воспользовавшись моментом замешательства Дарси, как и в прошлый раз незамедлительно оглушила ее. — Я все принесла, — гордо выдохнула та и, потянувшись в сумку, поспешила достать оттуда… мою палочку и книгу! — О, Боги! Да ты умница! — на эмоциях воскликнул я и, забрав у нее мою палочку, осмотрел ее на наличие каких-либо повреждений. Их нет. Да Горбину точно можно доверить подобное… От моих слов девка зарделась и на мгновение смущенно опустила глаза в пол, но тут же взяв себя в руки, резко протрезвела. Она только сейчас до конца осознала что натворила. Принести оружие опасному преступнику, который если при первой встрече и не напал, то это не значит, что при второй она будет в полной безопасности. Тем более теперь, когда у него есть палочка. Да, Дарси, завидую твоей доверчивости. Наверное, так живется проще… — Ты чего напряглась? — Да, нет. Все в порядке, — заулыбалась та и, по-видимому, немного успокоилась. — А я и не об этом спрашивал, но да ладно. Забрав из ее рук большой талмуд необратимых тёмномагических ритуалов и, пролистав несколько страниц, я понял, что сейчас не совсем тот момент, чтобы перепрыгивать через последовательность событий. Сначала надо решить вопрос с отцом. Осмотрев девушку и не найдя ничего подозрительного я вздохнул, облизнул губы и жестом приказал следовать за мной. — Мистер Крауч… можно я вас буду называть… Барти? — прозвучало это как-то слишком робко для той, которая пришла в «логово ужасного Пожирателя Смерти» во второй раз. Причем самостоятельно. — Если так хочешь… Мы зашли в гостиную, где я, отложив книгу, не глядя, поднял в воздух Винки и перенес ее из проходной части коридора на диван. Простейшие чары, а невероятно приятно. Я словно вернул себе когда-то оторванную конечность. — Барти, так что ты задумал? Я снова посмотрел на Дарси. Да, жалкое зрелище. Что с человеком делают банальные чувства. Она совершенно потеряла способность критически мыслить. Но опять же — это мне на руку. — Присаживайся, — я кивком указал на кресло, — чай, кофе или что-нибудь покрепче? — Нет-нет, мне только чай, — замотала та головой и плюхнулась в отцовское кресло. Пока вода нагревалась, я решил продолжить беседу из-за барной стойки — особой удобной части гостиной, если хозяин дома любит вечерами отдыхать у камина с бокалом огневиски. — Ты же ведь в курсе, что большой идеологически настроенной компании всегда нужен тот, кто будет принимать важнейшие решения и вскоре сможет руководить войском последователей и ввести их в бой? — подождав с секунду, я продолжил, — не идеальным, но таким для нас когда-то был Лорд Волан-де-Морт. Дарси явно дернулась при упоминании все еще многих пугающего имени. Я продолжил. — Начало всему этому положил еще в свое время Грин-де-Вальд, но его сгубили мелочи, которые не были властны над нашим Лордом. Неконтролируемое безумие — вот что помешало последнему «идеологическому лидеру» достичь абсолютного величия. Вода закипела. Залив чашки с чаем и кофе я направился в гостиную. Дарси о чем-то задумалась. — Хорошо, это всем и так известно. Что собираешься делать именно ты? Про себя я чертыхнулся, но внешне лишь поджал губы и продолжил. Она мне еще понадобится. — Необходим новый лидер, который будет так же талантлив и умен, как и его предшественники, но не имеющий тех же проблем, которые бы ему могли помешать. Нужен тот, кто бы разделял наши идеи и мог бы правильно руководить. И он должен быть тем, кто сможет подпустить к себе кого-то, кто бы мог его направить или остановить в случае явных ошибок… Последний Тёмной Лорд никого к себе не подпускал — он никогда не слушал и был всегда при своем мнении, а потому… — И разве у тебя есть такой человек? — Есть, — Дарси явно удивилась, так как резко прекратила пить чай и нетерпеливо воззрилась на меня, — Пока не могу сказать кто это, но мое присутствие в его становлении просто необходимо. Только с правильным воспитанием он вырастет в… — Подожди. Это что, ребенок? — поразилась Дарси. Я лишь слабо улыбнулся. — Такой ребенок будет во много раз сильнее прошлых Тёмных Лордов. И пока на него никто еще не повлиял, есть шанс привить ему критическое и независимое мышление. Это надо успеть сделать еще до Хогвартса, так как там влияние старого маразматика будет сложно как-либо перекрыть. — Но ведь это значит, что активно действовать вы начнете даже не в ближайшие несколько лет! Какой толк от этого, если потом будет поздно? Я, отхлебнув из чашки кофе и облизнув губы, продолжаю. Словно веду речь с маленьким ребенком, которому необходимо абсолютно все разжевать и насильно вложить. Если бы сама попыталась подумать, то уже давно бы до всего дошла. — Для этого все еще есть Пожиратели Смерти. Действовать мы начнем как раз в ближайшие несколько лет. Для руководства старшими этому ребенку на первое время буду необходим я. Влияние, которое я устрою на этого ребенка, постепенно распространится и на всю школу. Появится новое поколение наших последователей, которые будут знать о предстоящих проблемах. Они положат все свои силы на то, чтобы все изменить. Новое поколение соединиться со старым, что усилит ряды Пожирателей… Ну же, Дарси, подумай, к чему все это может привести! — Скажи, ты уверен в своем плане? Уверен, что сможешь повлиять на этого ребенка, и что он точно стоит всех этих усилий? — Абсолютно. Все должно получиться. И чем раньше я начну, тем лучше. — Тогда и я поверю в твой план, — попыталась мило улыбнуться Дарси, намекая, что каким бы план ни казался невозможным, в любом случае она будет верить в меня, — Как планируешь поступить со своим отцом? Я ненадолго задумался. — Его исчезновение сразу заметят. Так что вариант с убийством пока отпадает. Палмер пришла в дикий ужас от сказанного. — Ты его планируешь потом… — Да. Лучше сейчас сразу закроем эту тему, — отхлебнув кофе, я снова продолжил размышление вслух, — Так, просто сбежать и оставить его в неведении о моей дальнейшей судьбе тоже не вариант. Он будет пытаться отыскать меня, а подобный хвост мне ни к чему. Остается лишь поменяться с ним ролями. Вполне гуманно, практично и… иронично, не находишь? — Поясни. — Ну чего непонятного-то? Как он ко мне, так и я к нему! — Империус? — Именно. Наступило неловкое молчание. Неловкое скорее для Дарси. Она старался сейчас не встречаться со мной взглядом. Я прекрасно видел это. — Убийства, подчинение, политика… Когда настал тот момент, что я начала о таком свободно разговаривать? С чего все началось? Я хмыкнул. — Наверное, когда переступила порог этого дома? А может еще четыре года назад, когда предложила мне свою помощь? — Наверное… Посмотрев на часы, я подумал, что отец придет относительно скоро. Стоит сейчас перед уходом собрать вещи, чтобы больше не терять драгоценного времени. — Поднимешься со мной наверх? Мне необходимо собрать некоторые вещи. Та лишь кивнула и, отставив полупустую чашку, направилась вслед за мной. Когда я впустил ее в свою комнату, то та не удержала своего удивленного вздоха. Что у нее опять не так? — А я ожидала нечто иного от преступника… — И чего же? Обклеенных стен колдографиями своих жертв? Может коллекции особых трофеев? Или же… — Нет-нет, не этого. Просто… другого. — Сделаю вид, что я понял, о чем ты. Достав с верхней полки шкафа чемодан с расширенным пространством, я открыл его и небрежно начал скидывать туда все самое необходимое. В основном то была многочисленная одежда, учебные пособия, начиная с первых курсов и заканчивая последними, сшитые конспекты, особые издания работ по зельям, трансфигурации и все что у меня было по боевой и тёмной магии. Также был сложен походной набор для зелий и некоторые личные вещи по мелочи. Дарси в это время уселась возле чемодана на кровать и стала разглядывать одну из книг, которую я еще не успел спрятать. — Необратимая трансфигурация? Это словно купить билет в один конец, и точно не знать куда. Для чего это может понадобиться? А если совершишь ошибку во время наложения, то что, вещь навсегда будет испорчена? Непрактично как-то… — А ты не совершай ошибку. Все вполне практично, если знать, где можно это применить. В общем и целом можно трансфигурировать живой предмет в неживой и наоборот. В первом случае предмет лишается возможности жить, а во втором полноценной жизни неодушевленный предмет не приобретает. Конечно, на обыкновенной школьной трансфигурации мы изучали оба этих варианта, но там уклон шел на то, что мы меняем исключительно объемы, формы и прочие визуальные и тактильные качества. Необратимая трансфигурация достигает у предмета изменения его сущности. Существует два типа необратимости. Первый, это когда создается иллюзия на разум, но на деле же предмет будет движим сознанием самой магии. У магии сознания, конечно, нет, но то, что есть сложно описать обычными словами. Поэтому, называя ее деятельность сознательной, мы… — Ты столько всего знаешь! Ты точно не на Рейвенкло учился? Застегнув молнию чемодана и достав из шкафа сменную одежду, я стал переодеваться. Дарси смущенно покраснела и резко отвела глаза в сторону. Я усмехнулся. — Шляпа дала мне выбор между Рейвенкло и Слизерином. На первом учился в свое время мой отец, а на втором — все мои друзья. Для меня выбор был очевиден. Надев бордовую рубашку и принявшись за брюки, я продолжил. — Второй тип необратимости — это абсолютная необратимость. Она является самой сложной и можно по пальцам одной руки пересчитать тех, кто способен сейчас ее использовать. Если в случае «живого в неживое» все гораздо проще и от первого типа его практически ничто не отличает, то придать предмету свои собственные жизнь и сознание… Думаю, что теперь стала намного понятнее разница в видах трансфигурации и преимущества ее необратимости. — Так то да, но преимуществ все еще не наблюдаю. Хорошо, в случае полного оживления предмета — возможно, такое и может быть полезным, но все остальное…? Зачем, к примеру необратимо обращать живое в неживое. Просто не могу представить себе такую ситуацию, где бы это могло понадобиться. — А тебе это, Дарси, вряд ли когда-нибудь и понадобиться, — но увидев ее вопросительный взгляд, я поспешил добавить, — этим зачастую пользуются те, кто хочет спрятать, к примеру, труп. Распознать в неживом предмете некогда живого человека при необратимой трансфигурации невозможно. Во всех остальных случаях использования тебе и подавно не имеет смысла начинать разбираться. — А разве труп не неживой? — Логически — да, но фактически магия распознает изначальное состояние предмета. Изначально труп был живым, следовательно… — Забавно, ты уже несколько раз назвал живое существо предметом. Накинув на плечи жилетку, а поверх нее пиджак я достал мантию — одну из тех, которые я решил оставить в доме — и, подхватив чемодан, направился к двери. Дарси последовала за мной. Спустившись вниз и пройдя вдоль по темному коридору, мы зашли в гостиную, где на диване все еще лежала Винки. Портреты со стен с любопытством рассматривали нас, а один из тех, кто мог говорить — кажется, он был отцом деда Каспера — даже обратился ко мне. — Бартемиус, разве вы не можете подойти к решению вашей с отцом проблемы иначе. Применять на нем то, о чем вы тут говорили — это неправильно. Даже если учесть то, что ты и сам лишился нескольких лет осознанной жизни… — Помолчи, дед! Тебе с твоего холста проще рассуждать о правильности чужих поступков. Я поставил чемодан у дивана и, взяв с каминной полки один из артефактов, которые отец любил выставлять на всеобщее обозрение, спрятал в карман. Тут заговорила уже бабушка Чарис. — Но Барти, милый, может вы еще договоритесь? Поговори с ним и… — Он никогда не позволит мне жить своей жизнью. Первый же кто узнает о том, что я жив, раскроет его махинацию с моим освобождением из Азкабана. И спас он меня только ради мамы, если уж уточнять. Он меня ненавидит всем своим нутром, бабушка. Он уже когда-то отказался от меня. Теперь и я откажусь от него. Так, чтобы когда все раскроется, все узнали, что у этой семейной трагедии есть и иная сторона восприятия. Моя сторона. Я не дам ему и шанса… С портретов послышались звуки разной степени недовольства. Кто-то начал перешептываться, обсуждая все происходящее, кто-то запричитал. И лишь один портрет одобрительно мне кивнул. — Я пытался вырастить из него достойного представителя нашей семьи. Я пытался, и у меня это получилось, но вот его методы воспитания оставляют желать лучшего. Удачи, Барти! Поступай так, как считаешь правильным! Мне на плечо положила руку Дарси. Мы встретились глазами и я ухмыльнулся. Она посчитала, что мне сейчас нужна ее поддержка. Мило. — Спасибо, дед. Каспер лишь кивнул. И в этот самый момент со стороны главного входа послышался щелчок замка. Характерные торопливые шаги оповестили, что отец вернулся домой. Молча кивнув Дарси спрятаться за поворотом, я достал палочку и как только Бартемиус появился в гостиной, он был тут же обезоружен. Папа даже и не ожидал подобного. Последующие действия были вполне предсказуемы. Обездвиживание, небольшая коррекция памяти, Империо… Все прошло гладко и уже буквально через пару минут мы с Дарси преспокойно вышли на улицу и оттуда поспешно аппарировали. Как только мы покинули поместье, отец тут же очнулся и, явно вспомнив о каких-то особо важных и неотложных делах, поспешил в кабинет работать. До тех пор, пока на нем лежит мой контроль, он будет считать, что его сын погиб в стенах Азкабана. Жить он будет, как и раньше, с «тяжестью» перенося муки потери родных ему людей. Понятное дело, что продлится это недолго — максимум несколько лет, но тогда ему уже будет сложнее меня отыскать. Гораздо сложнее. Все это время с портрета за происходящим молча наблюдала мама. Её терзала жгучая обида, но вот как-либо вмешиваться во все это она не собиралась. Она могла, но не хотела. Похоже, не так она представляла будущее для семьи в своем посмертии.***
Три недели спустя Петунья Дурсль вернулась домой после непредсказуемого утра в магазине «Все для дома», где, из-за многочисленных советов неопытных продавцов она долго не могла решиться между покупкой чайного сервиза из китайского фарфора и из немецкого (китайский был посолидней, но на немецком изображен красивый рисунок голубых птичек), а в итоге ей пришлось уйти оттуда с новым миксером. Вернон встретил свою счастливую женушку сидя на крыльце, умиротворенно читая газету и попивая кофе. Вид у Дурсля был очень довольный. С самого утра он в свой законный выходной наслаждался богемным бездельем и успешно удовлетворял садистские потребности. Для апреля погода стояла поразительно солнечная. Из окон и дверей, с крон деревьев и неба, увешанного мочалками туч, из птичьих глаз и из выхлопных труб автомобилей — отовсюду, нагло ухмыляясь, всячески напоминало о себе солнечное утро. Но Дурслям до всей этой красоты не было никакого дела. Каждый из них был поглощен собственным делом, а именно дядя Вернон читал, а тётя Петунья — на всех парах неслась домой. Та на радостях желая продемонстрировать мужу свое новое приобретение, завела его в дом и ближайший час оттуда по определенным причинам не выпускала. Похоже, что миксер имел множество функций, которые было просто необходимо все опробовать. Бедный пятилетний ребенок в безразмерной изношенной одежде продолжал в одиночестве со щипцами создавать всеми силами видимость огромной занятости. В доме его ждал еще немытый пол, а из двух зол надо выбирать то, что приносит больше удовольствия. Вот что-что, а погода на улице стояла просто прекрасная, и работать на воздухе — одно наслаждение. Мальчик был худ. Его тёмные волосы, находившиеся в вечном беспорядке, контрастно обрамляли бледное лицо, а большие зеленые глаза, словно два огромных майских жука притягивали все свое внимание тех, кому приходилось контактировать с мальчиком. Рос он тихим и некоторые со стороны могли бы даже поспешно назвать его забитым, но это — лишь ошибочное первое впечатление. Он просто не знал, о чем следует говорить с людьми. Плавать в своей асоциальности ему было вполне комфортно, хоть порой и одиноко. Но мальчик считал, что так гораздо проще. Дети не хотели с ним играть и даже отказывались разговаривать — они считали его, по меньшей мере, странным — а он лишний раз и не лез к ним. Но Гарри рос хорошим. И, к сожалению, как и со многими хорошими детьми с ним часто происходили всякие странности и иногда даже трагедии (зачастую лишь в масштабах маленького мальчика). Иногда это было чем-то безобидным, вроде внезапных порывов ветра или голосов в голове, а порой у него в руке некоторые небольшие вещи могли неестественно нагреваться или даже взрываться. Но все это меркло перед тем, когда эта чертовщина доходила до случайных перемещений в пространстве. Обычно, оказываясь в неизвестных местах, Гарри мог растеряться и вполне естественно испугаться. Если расспросы прохожих людей о месте его нахождения ничего не давали, то мальчик чисто из-за своего возраста мог просто банально расплакаться. В таких случаях ему обычно помогали полицейские, которые и отправляли его домой. А вот говорить о том, что обычно в таких случаях ждало Гарри от Дурслей и вовсе не хотелось. Как минимум неделю он точно мог не ходить в школу, залечивая побои. Но сегодня у Гарри день начался не самым худшим образом. Еще в полночь часы — его тайное сокровище, о котором почему-то никто и ничего не знает — по обыкновению стали изнутри излучать приятное голубоватое свечение, а миниатюрные изображения лун изящно проворачивались по своей оси. Свечение обычно оповещает, что луна приняла какую-то определенную на небе позицию. Все это длится недолго и повторяется не особо часто, но каждый раз для Гарри это какое-то особое маленькое событие, которое просто запрещено ему пропускать. Он не знает, откуда у него эти часы. Они просто всегда с ним были, а о том, кому они могли бы принадлежать — то, что они не были куплены ему, Гарри сразу понял — может подсказывать лишь тонкая гравировка внутри. Неизвестное имя «Bartemius Crouch jr.», которое красовалась на внутренней части часов, было неизвестно ни тёте, ни дяде и уж тем более сам Гарри о нем ничего не знал. Но часы были явно не из простых, что наталкивало на мысли о каком-то богаче. Правда вот как они оказались у ребенка, понять никто не мог и, пожалуй, кроме самого Гарри никто и не хотел. Проснувшись утром с прекрасным расположением духа, Гарри позавтракал подгоревшим беконом и тостом. Небольшое задание по уборке на кухне плавно перетекло в уборку по дому. Тётя, стоило только ей дать задание племяннику, тут же умчалась в город за необходимыми покупками. Покончив с половиной дел в доме, Гарри решил выйти во двор и разнообразить работу приятной весенней погодой. День выдался на редкость теплым и солнечным, что было достаточно странным явлением, учитывая то, что сейчас начало весны и Англия — не южная страна. Вскоре к одинокой компании Гарри присоединился его дядя — противный и злобный человек, который никогда не упускал возможности поглумиться над «никчемным» племянником. Он мастерски комментировал все действия мальчика, которые, по его мнению, были неправильными, пару раз оскорблял его, отчего-то упоминал родителей Гарри, но вскоре отсутствующая ответная реакция ему наскучила, и Вернон переключил все свое внимание на газету. Мальчик был этому только рад. Когда домой вернулась тётя, все стало еще лучше. Дядя оставил его в покое, а значит, что теперь можно было поработать в тишине и спокойствии. Задача Гарри состояла в том, чтобы повыдергивать все сорняки из клумбы, что находилась под окном кухни, а так же подрезать с кустов отцветшие стебельки и листья — все было вполне несложно. Хорошее настроение вкупе с прекрасной погодой придавали сил и надежд на светлое будущее. Корешок за корешком покидал податливую землю и складывался в кучку возле бордюра. Гарри не любил копаться в траве и земле, но это был неплохой повод для отстранения от своей семьи и прочих раздражающих его вещей. Воздух был теплым и сухим, словно лето решило напомнить о себе на несколько месяцев раньше положенного. И как-то резко Гарри захотелось пить. Настроение чуть поубавилось, ведь для этого ему придется пересечься на кухне с Дурслями. Но ничего поделать с этим было нельзя. Сняв садовые перчатки и оставив их на густом кустике чего-то Гарри незнакомого, тот уже хотел было направиться в сторону входной двери, но его окликнули. — Эй, подожди!— Гарри удивленно обернулся. За невысоким забором под тенью деревца стоял неизвестный ему паренек. На вид ему было столько же лет, сколько и Гарри. Такой же худощавый как и мальчик, такой же бледный (возможно даже еще бледнее), а каштановые волосы своим беспорядком смутно напоминали о чем-то своем собственном что находилось на голове. Он был немного выше Поттера, а его большие карие глаза пристально осматривали мальчика, и увидь бы кто из взрослых этот взгляд, то решил бы, что неизвестный ребенок намерен совершить что-то дурное, но ожидаемых опасений он у Гарри не вызвал. Он выглядел вполне прилично — чисто и аккуратно одет, в руках у него было два больших стакана, предположительно, с лимонадом, а на лице светилась широкая улыбка. — А? Привет… Гарри не знал, что еще ответить, но, похоже, что незнакомый мальчик был настроен более решительно. — Привет! Мы с отцом заселились сюда только вчера. Представляешь? Стоило утру наступить, как он тут же умчался на свою любимую работу, а меня снова оставил коротать день в еще пока пустом доме. Одного. Но ничего, видимо, это можно рассмотреть как повод для нового знакомства. Будешь? — и он вполне дружелюбно протянул Гарри стакан с лимонадом. Мальчик неловко взял из рук нового соседа напиток и без левых мыслей отпил из него. Вкусно. Даже очень. Благодарно подняв взгляд на незнакомца, тот встретился со смеющимися темными глазами. По телу мальчика прошлась легкая волна холода, но от чего конкретно она была вызвана, тот и не пытался понять. — Спасибо! Очень вкусно… Мальчик довольно ухмыльнулся и по-змеиному облизнул губы. — Не благодари! Давай лучше познакомимся поближе. Как тебя зовут? — Меня? — слегка замявшись, неизвестно от чего, тот все же ответил, — Гарри. Гарри Поттер. А тебя как? — Бартемиус Крауч младший. Но Бартемиус — это мой отец. Зови меня просто Барти. Гарри от неожиданности чуть не подавился. Имя его нового знакомого полностью совпадала с тем, что было выгравировано на внутренней части его часов. Заметив непонятливый взгляд со стороны соседа, Гарри поспешил согласно кивнуть. Похоже, что сейчас у него может появиться новый друг, который как-то связан с ним и его часами. Гарри просто распирало от волнения. — Приятно с тобой познакомится Барти! Крауч лишь усмехнулся сам себе. У него все шло по плану. — И мне приятно. Гарри, я отчего-то чувствую, что мы можем с тобой стать очень хорошими друзьями! Хочешь, я тебе открою один свой самый большой на сегодня секрет. Ты же знаешь, что именно секреты укрепляют дружбу? Дождавшись наивно нетерпеливого кивка мальчика, который всем сердцем искренне мечтал о настоящем друге, Барти продолжил. — Недавно я обнаружил кое-что весьма необычное и… если хочешь, то потом я могу тебе это показать? Уверен — ты будешь просто в восторге! Об этом никто кроме нас двоих не будет знать… Общий секрет! Как тебе такое? Но ожидаемая реакция была несколько иной. — Мои дядя с тётей будут против. Им не понравится, что мы с тобой общаемся… Не дожидаясь, что там Гарри планировал еще сказать, Барти оперативно все опроверг. — Они уж точно против не будут. За это не переживай! Я им наверняка даже понравлюсь! Неуверенно улыбнувшись, Гарри кивнул. Ему начал нравится его новый друг, и он не хотел, чтобы его родственники сломали их возможную дружбу. Он хотел иметь общий с Барти секрет. — Тогда сейчас, Гарри, я помогу тебе с этой лужайкой, и мы вместе отправимся ко мне в гости. У нас там все еще не уютно — только ведь въехали, но это не беда. То, что я собираюсь тебе показать — будет лучшим из всего того, что ты, когда-либо мог видеть! Тебе это точно понравиться! Я уверен в этом. Гарри был несказанно счастлив. Этот день стал для него лучшим из тех, что у него вообще когда-либо были. У нелюбимого всеми живыми родственниками ребенка, похоже, что появился друг. Барти усмехнулся своим мыслям о безграничной наивности мальчика и открыто ликовал, что до него успел первым добраться именно он. «Сегодня для Поттера все и начнется»