Эдвард Фейрфакс Рочестер, развёрнутое жизнеописание

      Которая ничем, особо, не отличается от первоисточника, потому что и в Англии и во Франции, и где бы то ни было ещё, имущество у людей зажиточных, и просто богатых и знатных, делилось строго по одному-единственному принципу — прирастало методом женитьбы, и передавалось в одни руки.       Понятно, что в жизни случалось по-всякому, но формула сего действа была весьма устойчива: старшему сыну — мельница, всё недвижимое имущество, среднему — осёл, какие-то «отхожие» промыслы и возможности, а младшему — кот. То есть, просто, пошёл нафиг, и живи как можешь.       Любой рачительный хозяин, хоть мельник, хоть герцог, детишками мужеского полу, обычно, старался запастись впрок, и борьба за отцовское наследство, как правило, оборачивалась, или кровавой драмой, когда подросшие наследнички резали, душили, травили друг друга, без всякого зазрения совести, или вовсе, какой-нибудь вопиющей непристойностью.       Семья же Эдварда Фейрфакса Рочестера ничем не выбиваясь из общего ряда таких же семей, одного с ней уровня и достатка, и решая, как же обеспечить младшему сыну достойное существование, уверенно избрала второй вариант — женить его на деньгах, благо, на руках у него имелся жирнющий козырь — древность и знатность рода; на чём её сходство со всеми остальными семьями благополучно и заканчивается.       Тут неплохо бы взять за вымя Шарлотту Патрикевну Бронте, и воспросить: пошто? Читателю видны только ноги, а весь туловищ — нет? Пошто семья Рочестеров, когда большинство её членов ещё здравствует — очень, кстати, недолго, — такая странная и кривобокая?       Матушки у Эдварда Рочестера не наблюдается в принципе, — слита в самом начале за ненужностью, и единственный признак существования леди Рочестер в романе Бронте — миссис Фейрфакс, которая ничто иное, как её троюродная невестка.       Вот папа-Рочестер вместе с наследником, старшим сыном Роландом, решили пристроить младшенького, подыскав ему богатую невесту, при этом, у старшего сына не наблюдается ни жены, ни детей, что очень странно. Женить младшего, пока не пристроен старший, это нонсенс, и просто чушь на постном масле, но с точки зрения мадам Бронте, чушь очень нужная и удобная; она делает Эдварда Рочестера единственным наследником, без всяких хлопот и делёжки имущества.       Роланд Рочестер жил всю жизнь бирюком, и скоропостижно скончался, не оставив наследников. За ним следом помер и папа-Рочестер, который, исключительно, с подачи Бронте, развёл в фамильном имении этакую холостяцкую «грядку», а младшего сына женил на умственно неполноценной женщине, мать и брат которой находились в сумасшедшем доме, сделав его при этом, пожизненным «соломенным» вдовцом. Который сможет продолжить славный род Рочестеров только бастардами, прижитыми на стороне, аминь.       Вот что случается, читатель, когда в стройную систему наследования влазит баба, которая мало в чём разбирается, ничегошеньки не понимает, и может делать хорошо только одно — пестовать свой богатый внутренний мир, и плодить таких вот отцов-людоедов, пожирающих собственных детей.       Скряга-Рочестер-старший, со своей колокольни, ясное дело, хотел только хорошего, причём для всех и сразу. Старшему передать имущество в неприкосновенности, младшенького достойным образом обеспечить, и для этого имелось старое-доброе, испытанное стократ, безотказное средство - выгодная женитьба. Этакая свадьба с приданым.       Почтенная, уважаемая, разумная практика взаимоотношений, в которой не было места таким словам, как "любовь" или "ненависть", в которой всё решалось только с точки зрения "выгодно-не выгодно". Женитьба на Берте Антуанетте Мейсон была, со всех сторон, как ни погляди, весьма выгодным предприятием, и судьба юного Эдварда Фейрфакса Рочестера, который догрызал гранит науки в учебном заведении, для очень богатых и знатных юношей, была решена, но такое развитие событий вовсе не было для него сюрпризом.        Как потомок древнего, знатного рода, он был воспитан и вышколен в определённой социальной парадигме, в которой интересы "касты" ставились превыше всего, а понятие "личное счастье" было чем-то непонятным, из разряда невиданных химер.        Честь семьи нужно было блюсти любой ценой, в том числе поддерживая достаточный уровень благосостояния, а это внушалось зелёному юнцу, несомненно, с самого детства, и было очевидным, как восхода солнца. И если для этого нужно было жениться, значит нужно было жениться, и наивный, пылкий юноша, едва закончив образование, поспешил к своей, уже сосватанной для него невесте. При этом он, действуя в интересах семьи, несомненно, доверяет отцу, потому что отец тоже действует в интересах семьи, а значит поступает правильно, и конечно, знает, как лучше.       И в этом тихом омуте семейного согласия и братской солидарности уже видны зачатки того самого конфликта с окружающим миром, с самим собой, и конечно, с любимой женщиной, который Эдвард Рочестер должен будет преодолевать в течение всей жизни, и первые шаги того самого пути, на котором формируется и приходит к читателю этот непреодолимо привлекательный персонаж: человек незаурядной воли, ума, несомненно эмпирик, при этом влюбчивый до крайности, чьи "опыты" в области естествознания смягчены, и насыщены особой, деятельной добротой.       Несомненно, с точки зрения девицы Эйр, - способной увлечься сугубо эмоционально, - наивной, и мало размышлявшей, сэр Эдвард далеко не подарок. Их конфликт, как некой пары, для неё, это не больше, чем конфликт "бумажки".        В любовных отношениях эта особа стремится лишь к получению неких конкретных гарантий, а когда понимает, что гарантий, заверенных нотариусом не будет - без колебаний эти самые отношения разрывает. Отбросив в сторону, при этом, без всякого сожаления свой обычный, смешной и жалкий, повседневный пафос: " Я верю, что он создан для меня...","есть нечто в моём мозгу, в моей крови, в моих нервах, что связывает меня с ним духовно".       Таким образом мисс Эйр подробнейшим образом объясняет читателю, как можно в какие-то полчаса сменить состав крови, обновить нервную систему и перезапустить мозг. Отсутствие свидетельства о браке, воистину, способно проделать с человеческим организмом настоящие чудеса.       Мисс Эйр, этой глупенькой бабочке-капустнице, было совершенно невдомёк, что все свои надежды и ожидания, она, ещё так недавно, связывала с человеком, которого, в принципе, нельзя ни к чему принудить. Его нельзя ничем обязать и нельзя подчинить его волю каким-то обстоятельствам...разве что он сам, добровольно, возьмёт на себя этот труд. И сей полезный навык Эдвард Фейрфакс Рочестер, в блаженном супружеском союзе с Бертой Мейсон отточил на славу. И он, как никто другой, наученный трудным жизненным опытом, понимал, что никакая бумажка с печатью не может быть гарантией счастья.