1
Рик был здесь вот уже вторую неделю. Привыкал, приспосабливался. Пока что он понятия не имел, чем ему заняться — даже школу не окончил, да и та была с пропусками из-за цикла. Рик надеялся, что всё как-то решится само. Должно решиться. Бабка говорила: «Слушай нутро своё». Нутро же ничего определённого сказать не могло — по привычке сторожилось, запоминало обстановку, требовало пищи, движения или отдыха. И ещё временами рождались в нём эти особые всполохи, поднимающиеся снизу, словно огненный кулак бьёт оттуда. То ли подраться с кем-то, то ли пуститься в долгий бег, то ли… Рик совершал осторожные вылазки в город и засматривался на местных школьников. Какие же они всё-таки другие. Мальчики, девочки… Кулак, проснувшись, снова ударял, и Рик, сглатывая слюну, прятался в тень. — Ты никогда не видел кентавриц? — Реджи даже переглянулся с Зиппо, словно не мог до конца поверить, издевается ли над ним этот пацан или говорит правду. Как будто речь шла о «Макдональдс» или чём-то ещё, встречающемся повсеместно, даже в глубинке. Зиппо затянулся крошечным остатком косяка и мягко улыбнулся. — Ну что ты, Редж. Видишь, он ещё щенок. Сколько тебе, говоришь? — Восемнадцать, — с вызовом сказал Рик, добавив себе пару лет. — Восемна-а-а-а-дцать, — повторил Зиппо и, выпустив облако дыма, расплылся в улыбке, сузив зелёные глаза. — Не, Редж, зря ты. Их и в наше-то время мало было. Когда мне было… восемнадцать. — Не знаю, — пожал плечами Реджи. — Я встречал нескольких, — сказал он с напускным безразличием, напомнившим Рику одного мальчика в посёлке, который точно так же рассказывал о встрече с гризли в лесу. — Ну ты везунчик! — рассмеялся Зиппо. Он определённо был более симпатичен сейчас Рику, чем этот пафосный студент арт-колледжа. Дреды по лопатки против выжженных перекисью, розовых, как жвачка на концах, обметающих шею пушистых волос, чёрные джинсы и футболка с замысловатым логотипом металл-группы против канареечно-жёлтых брюк и сине-зелёной, с абстрактными разводами, кофты. Попугай всё-таки этот Реджи. Или просто гомик. А вот кроссовки у всех троих практически одинаковые… — Но сейчас их в Калифорнии нет. И вообще в Штатах… — нехотя протянул Реджи и показательно задумался. Даже палец к щеке приложил. Ногти у него были выкрашены тёмно-синим лаком. — Хотя, говорят, кое-где в Луизиане остались. Зиппо снова прищурился, но уже куда-то вдаль, словно припоминая, и медленно кивнул. — Новый Орлеан, — задумчиво произнёс он. — Новый Орлеан, — тут же подхватил Реджи и быстро закивал. — Новый Орлеан? — оживился Рик. Он давно мечтал побывать там, но пока что Сан-Франциско был его пределом. — Говорят, там им… прятаться легче, — как-то странно улыбнулся Реджи. — Ну и потом… пару дней в пути, пару дней там… дней за пять справиться можно. Рик насторожился. И снова расслабился, когда Зиппо, протянув руку, лениво потрепал его по голове. — Ни к чему они тебе, брат. В мире всякого барахла хватает. Каждому своё. — Сказав это, Зиппо медленно поднялся, отряхнул джинсы и, не прощаясь, неспешно направился к обозначенным аварийной лампочкой воротам ангара. — Добуду поесть! — Прокричал он уже издали, с коротким скрипом распахнул дверь и вышел наружу. Рик уловил на себе взгляд Реджи — любопытный и изучающий. — Ты чего смотришь? — А нельзя? Хотелось ответить что-то хитрое или дерзкое, но слова на ум не шли, поэтому Рик только буркнул невнятно и отвернулся, напряжённой спиной ощущая липнущее внимание. Реджи фыркнул. А потом, оказавшись вдруг слишком близко, прошептал на ухо: — Кентаврицы — это не про тебя, малыш. Ты лучше обрати внимание на… своих. Аромат духов, лёгкий и сладкий, забился в ноздри, захотелось чихать. Рик соскочил с канистры, на которой сидел, и быстрым шагом, не оглядываясь, направился к воротам, за которыми исчез Зиппо. Реджи так и продолжал смотреть ему вслед.***
На то, чтобы добраться до Нового Орлеана, у Рика ушло четыре дня — он старался быть очень осторожным, несмотря на то, что фаза Луны была благоприятная. Отчего-то он ожидал, что город будет похож на Сан-Франциско — хотя и знал, что это не так — но, по-видимому, крупные города всё же отличались друг от друга гораздо больше, чем маленькие. А ещё он понятия не имел, как ему найти хоть одну кентаврицу, как они выглядят, что они такое вообще — кроме странных слухов и загадочных улыбок он ничего не узнал тогда от ребят, а расспрашивать не хотелось. Особенно Реджи. Поэтому Рик решил положиться на собственные ощущения, как в первые дни в Сан-Франциско. И искренне надеялся, что больше пары дней на поиски не уйдёт: ему бы хотелось вернуться обратно до начала критических (сообразив, что только что назвал — пусть мысленно — дни цикла словом, которое как-то употребил с кривой усмешкой Реджи, Рик сморщился. Только этого не хватало. Чтобы всякие там проникали в мозг…). Он понятия не имел, где ему остановиться, но надеялся на свою силу. И пусть ему только шестнадцать. В Сан-Франциско он с лёгкостью (и с голоду) одолел одну из ночниц — а это было немало! Впрочем, пока что больше всего хотелось просто ходить по городу, впитывая его своими органами чувств — так, чтобы запомнить на потом, составить внутреннюю карту места. Совсем не то, что Калифорния. И люди другие, и не люди — тоже. Голод его не мучил, ещё утром он совсем неплохо позавтракал. На названия улиц Рик не глядел, важнее были запахи, зрительные и слуховые ощущения: специфическая волна восточных специй из подворотни, отголосок саксофона из-за угла, резко оборвавшаяся французская речь и аромат сигары с широкого балкона, вонь мочи и подгнивших фруктов в коротеньком тупичке, холод и тлен под мраморными плитами на кладбище… Рик без устали бродил, временами присаживаясь отдохнуть то на крыльцо ближнего дома, то прямо на поребрик. Бродил, наблюдал, слегка поводил ушами, просеивая информацию… Ближе к ночи он всё-таки почувствовал усталость, но не спешил искать место для ночлега: после захода солнца, как обычно,начинали выходить из тени такие, как он. А также другие — подобно ему не являющиеся людьми, но и не одного с ним рода. Ночницы, уповоды и прочий сброд. С теми, что были в Сан-Франциско — как сейчас понял Рик — ему повезло. Местные казались опасней, безбашенней. Рик порадовался, что успел облить себя стащенным в индийской лавке маслом сандала. Сильный запах, но он же — маскировка. Он знал, что может постоять за себя, но это означало бы насильное прерывание фазы покоя, что без веских на то причин было бы нежелательно… И вообще, он приехал сюда не драться. Он приехал искать кентавриц. Если, конечно, они действительно существуют. Если ребята — Редж и Зиппо — не подшутили над ним… Допустим, узнай, что всё это выдумал Редж, он не удивился бы. Но Зиппо… Нет. Рик тряхнул головой. Это не «проверка на вшивость». Просто их действительно мало и трудно найти. Ночью Рик смотрел в оба глаза, ступал осторожно, всегда готовый либо дать сдачи, либо пуститься наутёк. Изо всех сил он надеялся на чудо — ведь повезло же ему в прошлый раз, когда он только-только приехал из деревни в Сан-Франциско — но чудо не желало пока что происходить. Или, может быть, не желало происходить именно с Риком. Так или иначе, но ни этой ночью, ни на следующие день и ночь Рик не встретил ни одной кентаврицы. Несколько раз приходилось уносить ноги. Не потому, что Рик был из пугливых, а из-за ощущения других законов, действующих в этой зоне. Он неплохо держался, но, в конце концов, он был ещё подростком и впервые в жизни начинал существовать самостоятельно — вернее, пытался это делать. Бабка многому успела его научить, но далеко не всему. А ещё — и это Рик понимал с особенной горечью — часть её знаний безнадёжно устарела. Или не распространялась на Луизиану… Ему бы следовало перебороть себя и обратиться к кому-нибудь на языке истинных, но Рик, хоть убей, не знал, к кому. Всё здесь было другим. Запахи. Взгляды. Язык. На третью ночь, решив, что достаточно изучил обстановку, Рик рискнул всё-таки задать вопрос одному из этих, местных. Здесь даже мода была не такая, как в Калифорнии, и почему-то все они носили шляпы с узкими полями и разноцветными пёрышками. «Хорошие люди всегда помогут», — говорила ему бабка, но эти не выглядели хорошими, хотя, определённо, были его народом… …уже через несколько минут его окружило четверо из них. Они смеялись ему в лицо, издевательски копировали произношение и явно не желали помогать. «Да что тут творится-то?» — мелькнула мысль, но дальше развивать её времени не было. — Из какого ты клана? — резко спросил ближайший к нему, в мешковатом костюме, с оливковой кожей и крестом в левом ухе. — Что тебе надо? — Я ищу кентавриц, — собрав всю свою храбрость, ответил Рик. Его подняли на смех. — «Он ищет кентавриц»! — посюсюкал «крестоносец». Глаза его зажглись опасным оранжевым светом. — А зачем они тебе, деточка? «Мне просто интересно», — хотел ответить он, но они, похоже, вовсе не собирались его слушать. Улыбки стали ещё шире и опаснее, когда они придвинулись ближе. — Похоже, настало время проучить щенка из глухомани! — прорычал здоровяк с толстыми губами и протянул к нему свою лапу. Он отбивался, как мог. А потом просто позорно сбежал, одним рывком выскочив из опасного круга. С цапнутого уха на шею текла тонкая струйка крови… Уже позже, вспоминая эту поездку, он понял, каким наивным был тогда, наивным — и чертовски везучим. Ведь он и правда мог наткнуться на кентавриц — тех из них, что ещё оставались, замученных и усталых — понятия не имея о том, как распределяется контроль над ними среди местных банд. Теоретически, он действительно мог это сделать. Но в тот раз ему повезло. Не солоно хлебавши, чувствуя приближение Луны, через восемь дней, усталый, грязный и голодный, он вернулся домой. Самолюбие тоже было изрядно потрёпано.***
Рик лежал на диванчике, разглядывал серые в сумеречном свете стены комнатки, в которой он теперь жил — той самой комнатки на втором этаже маленького потёртого домика-пристройки — по детской привычке посасывая большой палец. Зиппо, появившийся как всегда бесшумно — только невыносимый дух марихуаны свидетельствует о приближении — сел рядом, потрепал лохматые волосы. — Не нашёл? Рик мотнул головой. Зиппо вздохнул: — Значит, прибрали их… — Погладил по плечу и так же бесшумно ушёл. Потом Рик заснул, а проснувшись, обнаружил рядом Реджи. — Что ещё? — Ему было обидно. Снова высмеет. — Зиппо сказал, ты вернулся. — Тонкие пальцы, скользнув по волосам, убрали прядку за поцарапанное ухо. Рик попытался отмахнуться. — Как успех? — Никак, — буркнул Рик. — Значит, в Луизиане их тоже нет, — пробормотал Реджи. А потом — это ощущалось даже в темноте — улыбнулся: — А байкеры тебе не попадались? Призрачные байкеры? — Да что ты издеваешься! — Рик сел. — Я не издеваюсь, я… — Реджи снова долго, как в тот день перед поездкой, посмотрел на Рика. — Забей. Ты крут на самом деле. Хотя с сандалом переборщил. — Он снова улыбнулся, быть может, недостаточно весело и не очень уверенно поначалу, но быстро исправился. — Но если когда-нибудь встретишь кентавриц… ты этого не забудешь, дорогой. — И, быстро наклонившись, принюхался к вечно падающей на глаза чёлке. — На твоём месте я бы принял душ. — Совсем уж неожиданно лизнул ухо, легко поднялся, распрямился во весь свой рост и двинулся к дверному проёму. Рик только стиснул зубы, провожая уходящего Реджи глазами. Эти ребята были намного, несравненно лучше тех, что попались ему в Новом Орлеане, но Луна! Как же всё-таки бесит порой Реджи. Он потёр скулу там, где её коснулся нос. Теперь точно в душ надо. С утра. Ночью ему снились оранжевые глаза тех, от которых ему чудом удалось сбежать, а ещё — танцующие кентаврицы. И Реджи, прижимающий его к стене и касающийся носом скулы. Во сне они оба были счастливы и смеялись. К чему бы это всё?..2
Встретить настоящую кентаврицу Рику всё-таки повезло. Правда, это случилось уже много позже, в 1997 году, и не в Америке, а в Италии, в Риме. И звали его тогда уже не Рик, а совсем иначе… Это была здоровая, не лишённая, впрочем, изящества деваха с крупными, белыми как сахар зубами, крутыми бёдрами и огромной крепкой задницей, напоминавшей лошадиный круп. Блестящие лукавые, печальные на дне глаза шоколадного цвета в обрамлении длиннющих ресниц и зрачки кирпичиками, густая грива вьющихся чёрных волос спускается до копчика. Звали её Мара, она принадлежала клану Корона. В то время Рик котировался очень высоко благодаря своим победам в боях, и денег у него куры не клевали; с ребятами из этого клана отношения тоже были лучше некуда — в противном случае не видать бы ему кентаврицы, как своих ушей. Семья Корона была столь любезна к своему протеже, что устроила для Рика несколько свиданий — кентаврицы считались несравненными по части секса. Мара жила в Трастевере, на одной из закрытых, спрятанных за оградой частных вилл. Рик приходил к ней в одиннадцать вечера, всегда с цветами, которые она принимала с выученной улыбкой, и оставался до утра, измождённый, неспособный и пальцем двинуть после их «скачек». Человека такая силища просто убила бы; Мара, в некотором роде, была пределом желаний —очень близко к пределу самого Рика. Сезонные зимние бои завершились, Рик был изрядно измотан; секс с кентаврицей едва не добил его. И всё же он приходил. Иногда, лёжа в темноте и слушая её дыхание, Рик тихонько пел в потолок свои любимые итальянские шлягеры — тогда она находила его руку и чуть сжимала её своими пальцами. Ему было где-то и жаль эту девицу, и вовсе не жаль её, словно не хватало какой-то части спектра, чтобы применить к ней человеческие чувства, той части, которую Рик так старательно практиковал с дщерьми людскими. Кроме того, именно после секса с Марой ему на ум приходило, что, кажется, он больше не сможет смотреть на женщин. Никогда. Ему хватило шести — с перерывами не только на дни цикла, но и просто ради отдыха — встреч с кентаврицей. Гостеприимство затягивалось, и в один прекрасный день Рик распрощался и с Марой, и с семьёй Корона, и с Италией. Маре он подарил тиару с жемчугом и шестью бриллиантами в полтора карата, на память о каждой встрече. Прямо при нём она открыла сейф и положила подарок в его тёмное чрево. Сидя в аэропорту Фьюмичино, Рик вспоминал себя шестнадцатилетнего, свою поездку в Новый Орлеан. И, не выдержав, позвонил Реджи — Зиппо он до сих пор почитал не при чём. Рик знал, что Реджи уже несколько раз менял место жительства, но всегда старался отследить, куда он переезжает. Даже если они разошлись, это не повод пережигать мосты насовсем. — Эй, засранец, я сделал это! — прокричал Рик в трубку. — Я нашёл эту чёртову кентаврицу, и я… — Рики? Ты возвращаешься домой? — перебил его Реджи. — Тебя не было грёбаных два года! Господи, да я… — Я не Рики, — злобно ответил Рик. И грохнул трубку на рычаг. Вина Реджи так и осталась непризнанной и недоказанной. Повод поговорить лицом к лицу. Хоть через два года, хоть через двадцать лет. Вечно этот Реджи. Вечно этот тон. Рик поднял глаза на табло и решил не лететь в Сан-Франциско. К тому же, у него было предчувствие. Звериное предчувствие. Что пока бы лучше не соваться в южные штаты вообще. Вот, скажем, Мичиган вполне подойдёт. Рик взял билет до Детройта…