Джейд

      Рик проснулся, ощутив, что Реджи не спит. Голова, как это обычно бывало после цикла, работала с трудом, ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: в комнате есть ещё кто-то.       Кто-то незнакомый Рику лично, но, вместе с тем, вовсе не со стороны. Это чувствовалось и по тому, что от Реджи не шло ни агрессии, ни испуга. Приподнявшись за спиной Рика, Реджи вглядывался в темноту. Чуть скрипнул пол: сидит. На стуле, напротив диванчика. Смотрит на них… Не молод… Запах табака. Запах дороги. Нагретого металла…       Из темноты понемногу проступал образ.       — Хм. — Голос был звучным, низким и хриплым. Чиркнула спичка, метнувшийся огонёк выхватил грубое рубленое лицо, глубокую глазницу с блестящим острым глазом, кривую (шрам спускается от нижней губы к подбородку) улыбку — и погас.       Реджи, перемахнув через Рика, тут же оказался рядом.       — Ты!       — Я, принцесса.       — Ты жив!       — Как видишь…       Рик потёр глаза — кажется, это всё-таки была реальность, не сон. Из темноты доносились чмокающие, мокрые звуки. Что они там?.. И тихий шёпот Реджи:       — Мне позвонить Зиппо?       — Конечно, принцесса. Пусть приходит.       — Хорошо. — Реджи, перегнувшись через Рика, нашарил брюки и джемпер, привычно натянул одежду на ощупь, подобрал кроссовки на полу и надел их тоже. — Скоро буду. — И исчез. Рик вспомнил, что ближайшая телефонная будка, которой они обычно пользовались, находилась минутах в пяти ходьбы.       А теперь он остался один на один с этим.       Долгая пауза. И снова:       — Хм. — Так, как будто сидящий улыбается.       Рик не знал, что ему делать. Пришедший был явно из Братства. Да и Реджи знаком. Но как себя вести? Никогда в жизни Рик ещё не встречал зрелых мужчин из народа, от которых шло бы такое ощущение силы, власти и опасности.       — Хм, — повторил незнакомец в третий раз. А потом: — Ты не против, если я включу свет? Хочется быть на равных в разговоре.       На равных. Рик едва дышал, но нашёл в себе силы кивнуть — и, не уловив движения, заморгал, когда зажглась вдруг единственная лампочка (к ней они с Реджи не так давно приладили абажур, сделанный из старого дуршлага — на потолок свет теперь отбрасывался яркими горошинами). Отступать было некуда, поэтому Рик только завернулся в одеяло и сел.       Пришелец был высок, выше Реджи. И куда мощнее, конечно же, но состоял, казалось, в основном из сухожилий и крупных костей, это ощущалось даже под просторной, песочного цвета, вытертой замшевой курткой и прямыми чёрными джинсами. Малоподвижное лицо словно бы вырезано из дерева, как у индейского идола. Глубоко посаженные маленькие глаза, цвет которых Рик пока не мог разобрать, с цепким колючим взглядом. И — длинные, изрядно тронутые сединой рыжие волосы.       — Вы — Ржавый? — догадался Рик.       — Для внука Даниэлы ты не слишком быстр. — Мужчина оглядывал комнатку, кривя рот то ли в улыбке, то ли в недовольстве: не разобрать. Рик обратил внимание на то, что правый глаз его не двигается. Стеклянный?       — Вы… знали бабушку? — тупо спросил Рик.       — Сынок! — теперь, когда «стеклянный» глаз вперился в него, Рику он уже не казался стеклянным. — Я не просто знал твою бабушку… И, боюсь, если бы я не знал её, тебя бы тут тоже не было… — видимо, удовлетворившись осмотром, Ржавый снова опустился на стул и сцепил руки в замок. Пальцы и тыльные стороны ладоней у него были татуированы. Рик прочитал: Potentia Lupus — на латыни, увидел значки языка истинных и оскаленную морду волка.       И сразу стало легче.       — Вставай, Джейд. Хочу на тебя посмотреть.       — Я… Рик, — пробормотал Рик.       — «Рик», — Ржавый скривился. — Имя для простаков. Ты Джейд, и родители твои были в курсе этого… Если только, конечно, ты действительно внук Даниэлы Риччи.       — Э-эм-м… Марстон. Даниэлы Марстон… — Рик почувствовал себя неуютно. Может быть, его с кем-то путают? Ржавый, прищурившись, смерил его взглядом и вдруг расхохотался — хрипло и с подвывом:       — Ха-ха-ха-ха! Марстон! Вот шельма! Марстон! Да будет тебе известно, — наставил он на Рика татуированный палец, — что я никогда не был женат на этой женщине… и ни на какой другой женщине тоже. Вставай.       Чувствуя себя как щенок перед матёрым волком, Рик слез с дивана.       — Одеяло оставь. Та-а-ак… Руки подними. Повернись. Теперь обратно. Вытяни правую руку. Глаза закрой, дотронься до кончика носа… да не моего! Теперь левой… Глаза не открывать. Встань на цыпочки. Теперь опускайся. Отлично… Вставай. Можешь раскрыть глаза. Чего краснеешь? Ты Джейд, теперь я это вижу точно. Как там Даниэла? Говори, чего молчишь? Что такое?       Ощутив, как кровь сперва прилила к щекам, а затем отхлынула обратно, Рик сглотнул.       — Она… бабушка…       — Ну? Так, ясно. Нет, ты всё же скажи. Давай. Вслух. Не бойся. Громче.       — Бабушка…— начал было Рик, споткнулся. И выпалил на едином духе: — Даниэла Мар… Риччи мертва. Сэр, — добавил он.       — Причина? — от пусть кривой, но улыбки не осталось и следа. Уголки губ сползли вниз, от носа к ним залегли глубокие морщины.       — Убийство. Я так думаю…       — Ты так думаешь… — раздельно повторил Ржавый. Встал и заходил по комнате — нескольких длинных шагов хватало, чтобы пройти из одного конца в другой.       «Куда же делся Реджи?» — Рику стало жутко. Пальцы Ржавого сжимались, словно когти.       — А есть идеи, кто убил? — Ржавый остановился и прошил Рика взглядом.       — Есть… — Голос сдал.       — Ну? Да? Громче!       — Я…       — Что? Не слышу! — Ржавый приложил ладонь к уху и наклонился к Рику.       — Я, — пролепетал пересохшими губами Рик. — Я убил её…       — Щенок! — Ржавый схватил его за плечо и рывком подтянул к себе, под яркий свет лампочки. — Не шути так! Убить Даниэлу… не так просто!       — Она болела, — выдохнул Рик. И поднял глаза. Надо выдержать взгляд… — Она… была…       — Чё-о-о-орт! — то ли прорычал, то ли прорыдал Ржавый, отбрасывая Рика — тот пребольно шлёпнулся на пол, ударившись плечом о диванный подлокотник, но, стиснув зубы, промолчал, даже не зашипел. Не при этом. Ржавый постоял, тяжело дыша, а затем присел на корточки рядом, вгляделся в лицо. — Да будет тебе известно, что Даниэла Риччи была одной из достойнейших женщин, коих встречал я в свой жизни, — сказал он уже совсем почти спокойным голосом. — А ты её… убил. Щенок… — Он подал Рику свою жёсткую лапу, помогая подняться. И крикнул, обращаясь к входной двери:       — Ну? Чего стоите? Принцесса, Зиппо! Заходите! Нам понадобится вино… в память об одной ушедшей особе… — Снова просверлил Рика взглядом и тут же раскинул руки, чтобы обнять Зиппо:       — Да вот, как видишь, всё-таки вернулся…       Реджи, не глядя на Рика, приставил стул к стене и открыл под потолком незаметную дверцу, из-за которой извлёк бутыль тёмного стекла безо всяких наклеек и надписей. Наверняка специальная, для таких вот случаев. Или просто — только для Ржавого… Рик, всё ещё в одних трусах, чувствовал себя крайне странно, чувство вины смешивалось с обидой, закручивалось в спирали вместе со странной гордостью, подпитывалось упрямством и тянулось в скорбь… Накатила слабость, Рик опустился на диван. По обе стороны от него сели Реджи и Зиппо, а напротив, всё на том же стуле, с бутылкой в одной руке и стаканом в другой, устроился Ржавый. Теперь они с Риком не сводили друг с друга глаз. Каким образом Ржавый смог открыть бутылку, наполнить стакан и не пролить при этом ни капли — Рик так и не понял.       — За Даниэлу Риччи и Даниэлу Марстон, — сказал Ржавый, отсалютовал стаканом и осушил его в один подход, всё так же продолжая смотреть на Рика. Наполнил снова и передал ему. — Теперь ты, Джейд.       «Я должен сделать это так же», — понял Рик, принимая стакан. Ноздри расширились, сильный травяной дух ударил, словно нашатырём. «О Луна, что же это за пойло! Не закрывать глаз…»       — За Даниэлу… — сказал Рик.       — И за Джейда, — добавил Ржавый.       — И… за Джейда… — Рик отхлебнул напиток. Горло обожгло, из глаз брызнули слёзы, он попытался сдержать кашель, но не смог, стакан запрыгал в руке, расплёскивая содержимое, но, что хуже всего — он отвёл взгляд. Тяжёлая рука хлопнула по спине.       — Ну, ну, малыш. Не всё сразу. Принцесса?       — За Даниэлу и Джейда, — сказал Реджи. Выпил свою долю, зажмурился на несколько секунд и выдохнул: — Уах-ха!       — За Даниэлу и Джейда, — повторил Зиппо, выпивая. Крякнул, часто задышал, мотая головой, и вернул пустой стакан Ржавому.       — Да будет вам известно, дети мои, что юноша, сидящий напротив меня, является внуком Даниэлы… носящим гордое имя Джейд. Чтобы он там вам ни говорил. Ясно?       — Ясно, — почти одновременно ответили Реджи и Зиппо.       — И, так как прекрасная Даниэла мертва… я беру мальчика под свою опеку. Ясно?       — Ясно.       — А тебе, Джейд, ясно?       Рик поднял голову. Глаза до сих пор щипало, но он не мог разобрать, это из-за ядрёного напитка или от досады. Взгляд Ржавого был спокойным, почти отеческим. Никакой агрессии.       — Ясно, — сказал Рик.       — Вот и прекрасно.       Ржавый закупорил бутыль.       — А теперь, дети мои, я буду спать. Я проделал долгий путь и адово хочу отдохнуть. Принцесса, у тебя есть куда пойти?       Реджи кивнул.       — Зиппо, прости, малыш, что вытащил тебя среди ночи. Можешь идти досыпать.       Зиппо улыбнулся. Не прощаясь, они с Реджи исчезли за дверью.       «О боже, — подумал Рик. — Я остался с ним совсем один».       Ржавый, не обращая на него никакого внимания, разделся до чёрных боксеров и завалился на диван. Рик загляделся на его тело — сухое, поджарое, оно всё было покрыто шрамами и татуировками.       — Где ты там? — повернул Ржавый голову. — Выключай свет и ложись.       Рик повиновался.       И долго ещё не мог заснуть, то ли из-за раскатистого храпа Ржавого, то ли от страха, то ли от осознания того, что что-то в жизни поменялось, и что детство, кажется, ушло безвозвратно.