Глаза, кажется, начинали потихоньку видеть, по крайней мере, отчётливо ощущалось присутствие света — слабого, но явного в общей тьме; было холодно, очень холодно и мокро. Рик попробовал пошевелиться, но это ему не удалось, лишь тело отозвалось болью. Такое чувство, будто его опутала какая-то плотная тёмная паутина. Мысль о том, что он попал в лапы к гигантскому пауку — может быть, к самой Шелоб — привела его в ужас, и некоторое время Рик провёл ни жив ни мёртв, едва смея вдохнуть. Впрочем, довольно скоро инстинкты подсказали ему, что никакой это не паук, что таких пауков просто не может быть в Америке (тонкий голосок комариным писком прожужжал: ага, и
народа тоже нет, и кентаврицы — это только легенда, да и вообще ничего не существует сверхъестественного кроме дорожного патруля и охотников — Рик попытался мысленно прихлопнуть жужжалку, но преуспел в этом лишь отчасти).
Постепенно включались и прочие чувства.
Пахло костром: горело дерево и ещё что-то вонючее, какой-то пластик. Пахло бензином, сыростью, землёй, незнакомой дорогой, людской грязью, озоном. Вдали погромыхивало — то ли сталкивались отцепные вагоны поезда, то ли катилась стороной гроза. Что-то неразборчиво бормотало рядом — словно кипящий суп в котле, похлёбка, которую Ржавый готовил обычно на обед…
Рик умудрился слегка повернуть голову. Под щёку попал камушек, и это привело его в чувство. Дорога—поездка—мотоцикл—молния—катастрофа… Но где же шлем? И почему Рик не может пошевелиться? А вдруг он сломал позвоночник?! Надо попробовать пошевелить руками и ногами… Может быть, кто-нибудь найдёт его… Ведь…
кто-то уже снял с него шлем! Рик напрягся и тут же зажмурился от боли: левая нога была определённо недовольна тем, что на неё обращают внимание. Пальцы на руках сжались, правая нога, вроде бы, тоже была на месте.
— У-у-у-у! — выдохнул Рик. И, к своему удивлению, тут же получил ответ.
— А ты не вой. Воем тут не помочь.
От неожиданности Рик вскинулся на локтях. Мир обрёл объём, протяжённость и глубину, цвет и ощущение пространства — всё это сразу, словно развернулась картинка, казавшаяся плоской, и оказалась даже не окном, а смотровой площадкой. Рик полулежал на голой земле, над ним было очень тёмное, покрытое тучами небо, а рядом горел маленький костерок и возле этого костра кто-то сидел. Не из народа. Но не сказать сразу — человек или ещё что: дикая внешность, всклокоченная рыжая борода, запах бродяги. Опасно? Очень вероятно, что да. Бродяга, бросив на Рика мутный взгляд, снова принялся бормотать себе под нос — полубессмысленные фразы о звёздах. Рик снова лёг.
Преддверие Долины Смерти, испорченный мотоцикл, сломанная, скорее всего, нога и это безумное существо рядом. Почему так? Почему не какой-нибудь индейский шаман, какой-нибудь Дон Карлос, чтобы вылечил раны и посвятил в тайны бытия?
Рик застонал.
— У тебя, кажется, нога сломана, — послышался ответ. — Мы её починим. Ты запомни это место, тут рядом моя звезда… прячется, прячется, но я найду… пойдём, залечим ногу, пойдём…
— Пойдём? — скрипнул зубами Рик. И, не выдержав, заплакал от злости и обиды.
Что было потом — он помнил только урывками: страшный запах безумия и грязи, исходящий от высокого мужчины в нестираной одежде; боль в ноге, от которой темнело в глазах (бродяга сделал какое-то подобие шины из подобранных ржавых железок); разбитый мотоцикл — Рик выпал перед тем, как он врезался в скальный выступ… ощущение потерянности; сильная слабость; чувство вины перед Реджи и Ржавым…
Это было только начало нового пути.
И тот самый день, когда Рик познакомился с Игнисом.
Рик знал, что
народ меньше подвержен травмам, нежели люди; «перелом» оказался трещиной в кости — так ему сообщил хирург, с большой неохотой принявший их ранним утром в частной клинике в одном из лос-анджелесских пригородов. Рик не имел никакого представления, как он здесь оказался. Ещё больше его поразило то, что врач не спросил его страховку — просто сделал рентгеновский снимок и профессионально обработал все раны и ушибы. Со стороны бродяги, поджидавшего всё это время на улице, Рик подозревал шантаж. По крайней мере, доктор Дж. Грант (так гласила табличка) посмотрел на него с откровенной ненавистью и пробормотал: «Теперь, я надеюсь, больше я тебе ничего не должен, а, Брендан?» — «
Брендану ты ничего и не был должен. Но ты до сих пор должен Игнису», — опасно оскалился в ответ бродяга. Они сели в покорёженный автомобиль цвета картофельного пюре (ржавые царапины на корпусе казались следами застарелых ран, в салоне воняло помойкой) и покатили в город. Рик вертел головой, надеясь высмотреть кого-нибудь из своих — но сердце подсказывало, что их здесь уже нет. Как быстро они о нём забыли. Как быстро оставили…
— Ну что, понравилась тебе
магия? — спросил Брендан (настоящее ли это имя?), когда машина остановился на одном из перекрёстков.
— Чего? — не понял Рик. В другое время он бы просто выпрыгнул из машины, но сейчас… с такой ногой далеко не убежишь.
— Ты не помнишь
магию? — Брендан сумасшедше захихикал.
— Я не помню че… — И всё снова исчезло для того, чтобы проявиться очередной кинематографической склейкой: общее — только запах, отвратительный запах, исходящий от бродяги-Брендана. Рик заморгал. Сейчас он находился в комнате — очень старой, нежилой,
плохой комнате. Грязное от пыли окно, за ним — пожарная лестница. Рик полу-сидел, полу-лежал на кресле, обитом потрёпанной зелёной тканью. Кроме этого кресла был ещё столик с зеркалом-трельяжем и табурет, на котором расположился странный спутник Рика, внимательно за Риком наблюдающий.
— Что происходит? — Рику было не по себе. Или этот бродяга и вправду шаман?.. Брендан не ответил, только задумчиво ворошил пальцами неопрятную рыжую бороду.
— Игнис, — сказал он наконец. — Зови меня Игнис. Есть хочешь?
Рик скривился. Запах отбивал всякое желание. Но, словно услышав вопрос, желудок предательски забурчал. Игнис кивнул.
— Никуда не уходи. — Поднялся, взмахнув полами заскорузлой парки, направился к окну, раскрыл его, словно дверь, и ловко начал спускаться по пожарной лестнице. Рик выждал некоторое время, затем осторожно попытался встать. Тело до сих пор болело, и левая нога — особенно, но он всё же доковылял до окна и осторожно выглянул, тут же отпрянув: накатило чувство «вертиго». Внизу виднелся далёкий двор. Шестой этаж, не меньше… А другие входы-выходы? Единственная дверь с замазанной скважиной, вбитая в косяк настолько плотно, что кажется вросшей… Рик выругался, смахнул набежавшие горячие слёзы. Подумал немного. Ведь как-то он сюда попал. Но как?.. — Махнул рукой, не в силах удерживать мысли в голове: словно лягушата, они распрыгивались в разные стороны, скользкие, юркие… Голова гудела. Стены комнаты казались сделанными из ткани, и словно бы колыхались, но на ощупь были твёрдыми. Рик поднял одну из старых бутылок, залитых потёками воска, и помочился в неё. Лучше, чем в угол. Или в окно… Потом добрёл до кресла и снова опустился, по привычке стараясь свернуться клубком. Он ничего не понимал. Абсолютно ничего не понимал. Но верил в то, что всё обязательно как-то образуется. Не может же быть столько подлостей подряд? И всё — за одну неделю сразу… В конце концов, он сильный воин… он сможет… Рик провалился в сон без сновидений.
Он не знал, сколько именно проспал. Свет за окнами был дневной, так что это могло быть и пятнадцать минут, и сутки. Голод как будто отступил, но Рику было плохо — просто плохо в целом: до сих пор мерзко от всего этого дела с Роджерсом, оттого, что сбежал от своих — хотел показать, что уже не «малыш», от аварии и всей этой глупой затеи достичь Долины Смерти (зачем?!), от разбитого мотоцикла и собственных увечий — ещё не зажили до конца раны, полученные в схватке с тем психованным убийцей… ещё хуже было, что «психованный убийца» вызывал внутри какие-то очень смешанные чувства — омерзения и любопытства, и даже восхищения отчасти. На ум постоянно лезло то, как он смотрел на Рика, как прикасался к нему, словно действительно, на какой-то краткий промежуток времени,
любил. Даже если это была неправильная версия любви, она оставила в Рике свой след, крошечный ожог, о котором после всегда будет напоминать шрам — не больше полсантиметра в диаметре, и всё же чувствительный. Болели ушибы от падения с мотоцикла, ныла левая нога, голова казалась неприятно тяжёлой, знобило. На Рике была всё та же одежда — только левая штанина джинсов распорота: доктор Грант не церемонился особенно — и от этого тоже было плохо. Комната, где он находился, пугала своей нежилой оторванностью от людей и каких-либо существ вообще. Только сейчас Рик разглядел её как следует — весь мусор по углам, потёки воска, закатившиеся шприцы, покоробившиеся обои, потолок в разводах, крюк в центре этого потолка… Место смерти. И тут же, следом за этим пониманием, ударило в голову: нужно уходить. Как угодно. Нужно уходить. Рик встал — и едва не упал снова: накатила слабость. Постоял, опираясь о спинку кресла, медленно подошёл к двери, постучал, прислушался. Похоже, с той стороны она была заложена кирпичом… что же. Остаётся окно.
Несколько минут понадобилось, чтобы просто свыкнуться с этой мыслью: спускаться с шестого этажа по пожарной лестнице, да ещё с повреждённой ногой. Рик до сих пор не понимал, как тот, кто назвал себя «Игнисом» умудрился его сюда затащить, но точно знал одно: пока он спал, мужчина не возвращался. А ещё — он не был человеком. Кем он был — Рик не знал, с такими существами он дела пока не имел. Но что-то тут было сильно не так. И убираться надо было как можно скорее.
Рик подошёл к окну, сел на подоконник. «Дыши, — сказал он себе. — Просто дыши. И не смотри вниз. Это первый этаж, падать некуда…» Свежий воздух немного взбодрил его. Очень осторожно Рик перебрался на площадку. Всего-то — обычная лестница! Держись крепче за поручни и медленно спускайся, вес на здоровую ногу…
***
Реджи проснулся от нехорошего сна и сел на кровати. Рядом храпел Ржавый. Накануне они крепко выпили вместе, как-то добрались до квартирки, где до этого Реджи лечил Рика — вид оставленной постели заставил сердце сжаться… Здесь была и другая кровать, и они легли вместе. «Мне нужен твой волшебный поцелуй, Принцесса», — сказал Ржавый до этого. «Мы не будем его искать?» — в последний раз рискнул спросить Реджи, и Ржавый замотал головой. Это временами выводило из себя — его авторитарность. Действия, которые следовало совершать — или не совершать — только потому, что
он так сказал. «Малыш… — Ржавый начал методично раздеваться. — Вышел на свой путь… это
взросление, Принцесса… Ну-ка, давай, покажись…» Реджи разделся тоже. Ржавый подошёл к нему, встал, чуть покачиваясь, рядом. «Ты очень вырос, — сказал он, осмотрев Реджи с ног до головы. — В плечах раздался… Мне нравится». Реджи только улыбнулся — одними губами, стараясь не проявить охватывающее его всё сильнее беспокойство. «Давай же, идём… — Ржавый мотнул головой в сторону кровати, шрам под губой натянулся. — Я уже не помню, когда мы с тобой были вместе в последний раз…» — «Два года назад… два с половиной…» — «Это срок… Тебя надо готовить? Никого кроме меня не пускал?» — «Нет… не пускал…» — рука Ржавого легла на шею, притягивая к себе, обычно колючие глаза смягчились в полумраке. А губы были всё такие же жёсткие, как и всегда.
Реджи встряхнулся, отгоняя вчерашнее. Посмотрел на Ржавого — все эти татуировки и шрамы, сломанный нос, искусственный глаз, железные зубы… Хочет ли он видеть Рика — таким? «Нет». Реджи осторожно встал, оделся. Очень хотелось пить, но Ржавый наверняка услышит.
— Принцесса? — Голос настиг его уже у дверей. Пришлось обернуться. — Не делай этого. Не ищи.
— Но ты же сам… вчера…
— Это школа жизни, Принцесса. Или он станет настоящим мужчиной, или…
— Или останется как я? — в голосе Реджи просквозила желчь.
— Нет. Ты и так совершенство…
Реджи открыл рот, чтобы ответить, но передумал. Щёлкнул челюстью опасно и вышел за дверь.
— Дети… взрослеют… — Ржавый откинулся на смятые простыни. — Уходят…
И он долго ещё лежал, глядя в потолок, и чувствовал, как разливается по телу похмелье.
***
Сложно было сказать, сколько времени ушло у Рика на ту отчаянную авантюру, которую он задумал: спуститься вниз. Когда он в очередной раз открыл глаза (временами приходилось зажмуриваться, чтобы не бояться слишком сильно), ему показалось, будто воздух стал темнее. Рик посмотрел вверх — пальцы до боли цепляются за поручни, вес на правой ноге — там снова собирались тучи. Грёбаный Лос-Анджелес. «Если бы Ржавый видел меня сейчас…» — Рик не знал, порадовало бы это старика или нет, наверное, всё-таки нет: так глупо попасть с самого начала!.. Рик ковылял и ковылял, стараясь больше задействовать мышцы рук, чем ног. Ему было всё равно, наблюдают за ним или нет;
народа он не чувствовал. Иных, вроде бы, тоже не было. Почему-то главным казалось успеть до возвращения Игниса, и самым ужасным было то, что Рик понятия не имел, когда этот Игнис вернётся и вернётся ли вообще. Что-то нехорошее сделал он с Риком, словно опутал паутиной; мир вокруг колыхался и казался не таким, как надо. Рик сильно вспотел, прохладный ветерок пробирал его до костей. И всё-таки он спускался.
Собрав силу воли, Рик рискнул посмотреть вниз. До сих пор высоко, но уже около половины пути он сумел преодолеть. Всё не зря… По переулку, в который выходила эта стена дома, машины почти не ездили, да и людей было мало. Интересно, что за район? Сам дом казался заброшенным и напоминал сквот. Откуда-то изнутри доносились звуки голосов, музыки, запах пищи щекотал ноздри, а ещё там были животные — собаки, кошки, крысы, еноты, их Рик чуял отчётливо. Наверное, раненый парень, с трудом спускающийся по пожарной лестнице, для местного населения — вполне обычное дело. Шаг, ещё шаг…
***
Реджи чувствовал, как внутри поднимается паника. Он ехал по шоссе 395 и уже миновал Риджкрест, а противное чувство всё усиливалось. Мимо, скрежеща и кашляя, прокатил полуразваленный автомобиль серо-бежевого цвета, Реджи сморщился, уловив запах помойки. Через несколько километров Реджи остановился. Во-первых, он увидел мотоцикл. Во-вторых, он почуял запах Рика. В третьих… то же запах, что у мерзкого автомобиля. И… и ещё что-то. Что-то непонятное и отвратительное, что-то, отчего пришлось согнуться пополам возле выступа скалы от накатившего спазма. Что-то, что заставляло мир крутиться волчком. Реджи направился обратно к своей машине, чувствуя, будто за ним тянется тонкая-тонкая, словно паутинка, ниточка. Он сел за руль, собираясь возвращаться, и понял, что пока вести не сможет: глаза плохо фокусировались и ощущалось лёгкое головокружение. Плохое место. Пограничное. Плохое…
Одно было хорошо: он знал, совершенно точно, что Рик жив. Скорой смертью здесь не веяло…
***
Ржавый посмотрел на него строго. Реджи пожал плечами:
— Я хотел удостовериться. Он жив.
— Прекрасно.
— Возможно, что-то случилось… кто-то забрал его…
— Кто-то, кто и на тебя навесил свой след. — Ржавый дёрнул уголком рта, щёлкнул зажигалкой, высекая огонёк, обошёл Реджи по кругу. — Какая-то тёмная магия.
— Его похитил колдун?
Ржавый поиграл желваками. Помолчал. А потом скомандовал:
— Собирайся. Засиделись мы здесь. Пора домой. — И уже тише и очень спокойно добавил:
— Такое случается. Известно ли тебе, что это значит?
— Что? — Реджи захотелось что-нибудь разбить. Но Ржавый только криво улыбнулся:
— Это значит, Принцесса, что наш малыш… наш
бывший малыш — очень ценный. Ну, ну, не дуйся. Видали мы тёмных колдунов… А сомневаешься — спроси у Зиппо. Тебе, кстати, так и так придётся к нему зайти. След нехороший. Пусть Рафаэль посмотрит.
Всю дорогу до Сан-Франциско Ржавый не сказал больше ни слова, и Реджи молчал тоже.
***
Всё шло хорошо почти до самого конца, а затем произошла какая-то внезапная хрень: ссорящиеся голоса со второго этажа достигли своего пика, и мимо Рика, в сопровождении осколков и звука бьющегося стекла пролетело и железно бухнуло внизу что-то чёрное. От неожиданности Рик не удержал равновесие, соскользнул, отсчитал несколько ступенек пятой точкой, замахал руками, пытаясь остановиться, и с ужасом понял, что асфальт движется прямо в лицо. Он упал на руки, собрался в комок, перекатился, но левую ногу тут же пронзило острой болью, и Рик непроизвольно взвыл, зажмурившись. Голоса со второго этажа смолкли, суеверно метнулись вглубь здания. Рик приоткрыл глаз. Совсем рядом лежала старая прокопченная сковорода с остатками непонятного жарева. Та самая причина падения. Полежав некоторое время, Рик попытался встать. Нога с трещиной в кости — теперь ещё и вдвойне ушибленная — чувствовала себя совсем плохо, но Рик не намеревался оставаться здесь — раз уж он всё равно оказался внизу. Он попробовал отойти, но его сил хватило только на то, чтобы дотащиться до стены и привалиться к ней. Далеко точно не получится…
Не надо было сбегать, лежал бы сейчас на удобной мягкой кровати, а Реджи занимался бы его ранами…
Рик скрипнул зубами.
Чёрта с два. Пора взрослеть. Выжил в Сан-Франциско, вернулся живым из Нового Орлеана — выживет и в Лос-Анджелесе. Рик постарался успокоиться и применить технику «невидимости». И вдруг ощутил на себе взгляд, мгновением позже пришло чувство:
народ.
Кто-то из. Рик оглянулся.
На дальнем конце переулка стоял подросток и смотрел на него.
Просто смотрел.
