Реджи было неуютно в этом городе. Ему вообще мало где было уютно за пределами Сан-Франциско — разве что в Лондоне, но там он был ещё совсем ребёнком, в те времена, когда игра в школьном оркестре казалась чем-то крайне важным. Но всё-таки даже здесь, в Далласе, были и галереи, и интереснейшие музеи. В день приезда Реджи несколько часов провёл в квартале Искусств, в Музее азиатского искусства. Если ничего не получится с Риком (а надеяться на это, конечно, глупо, и сама поездка — глупость, но ведь и Реджи давно не ребёнок и не ждёт похвалы ни от кого, кроме, пожалуй, самого себя. Тяжко при этом быть таким самокритичным…) — если
и правда всё произойдёт согласно закону Мёрфи, то можно будет найти утешение в Центре скульптуры или осмотреть Музей шестого этажа в Дили-Плаза… Хотя, согласно упомянутому закону, ему вряд ли удастся полюбоваться творениями современных минималистов или же материалами по убийству Дж.Ф.К.: ведь,
если что-то может пойти не так, то оно пойдёт не так. И странно будет ждать каких-то исключений из правила.
Игральные Кости сообщил ему название и адрес паба, где они были с Риком, и предположил, что Рик там бывает часто, так как обращается с барменом запросто. Реджи пришлось взять такси, чтобы добраться до этого места — на углу у пересечения какого-то невероятно длинного проспекта и улицы поменьше, низкое двухэтажное здание, пластиковая вывеска с зелёным ирландским четырёхлистником. Таксист-турок в последний раз проникновенно заглянул Реджи в глаза, получил деньги и укатил, а сам Реджи, оказавшись на улице, трижды обозвал себя идиотом: было ещё только четыре часа пополудни, бар открывался в шесть, да ещё и не факт, что Рик сюда зайдёт сегодня… По словам Игральных Костей, пил он мало и осторожно.
А ещё было жарко и очень душно, августовское небо казалось серым. Реджи вздохнул. Возможно, сон про грозу в Техасе означал просто
грозу в Техасе. Ничего иносказательного, символического и запредельного… Реджи подошёл к двери паба и принюхался. Да, определённо, Рик здесь бывал. Его след был неявным, словно тонкая шёлковая нить, но прочным. Реджи улыбнулся. Словно в ответ на это жалюзи на двери сдвинулись в сторону и чья-то рука указала пальцем на объявление о режиме работы паба.
— Да всё о’кей! — ответил Реджи руке и решил пока погулять по ближайшим улицам.
Рик… уже почти два года прошло с тех пор, как они виделись в последний раз. И, вроде бы, столько всего изменилось за это время, но что-то… что-то осталось прежним.
Время тянулось невероятно медленно. Реджи старался не смотреть на часы, но всякий раз, когда делал это, с разочарованием видел, насколько малый путь успела пройти минутная стрелка. Он был едва ли не единственным прохожим — по противоположной стороне улицы не спеша двигалась молодая мамаша с коляской, да и только. Ещё бы, в такую погоду приятнее сидеть дома и лучше бы с кондиционером… хорошо, что он надел сегодня шорты.
Магазины запчастей, кровельного материала, садового инвентаря… Из небольшой пиццерии аппетитно тянуло пережаренным, Реджи подосадовал, что успел поесть совсем недавно. Деревья с обвислыми листьями, буровато-зелёная выгоревшая на солнце трава, пыльные кусты вдоль магистрали. Солнце не то, чтобы пекло, но словно бы разливалось жаром в тяжёлом воздухе. Ещё немного, и футболка начнёт прилипать к спине. Интересно, каково сейчас Рику в его форменной одежде… Реджи встречался одно время с парнем-полицейским, он всегда держал под подушкой заряженный пистолет. Это напрягало… Реджи шёл, сам не зная куда. Рядом притормозил красный «Форд Сиерра». Сухая блондинка — на вид за сорок — с чрезмерно накрашенными губами поинтересовалась, не нужно ли подкинуть молодого человека куда-нибудь. Реджи улыбнулся: «Нет, спасибо». Женщина поджала губы и рванула с места. Почти сразу за ней замедлил ход следующий автомобиль, и Реджи отказал на этот раз алчно зыркающему краснолицему мужчине с такими светлыми ресницами, что глаза казались воспалёнными. Пожалуй, лучше было бы свернуть — да только сворачивать было особо некуда. Небо словно бы густело, и густело прямо на глазах, горизонт исчез в тёмно-серой дымке. Реджи посмотрел на часы. Половина пятого. Как жаль, что он не захватил с собой почитать книгу… но как-то глупо было бы идти в книгой в бар. А, может быть, он всё-таки откроется?.. Полчаса понадобилось, чтобы дойти до этого места, полчаса уйдёт, чтобы вернуться… Нет, лучше продолжить идти вперёд. Минут через пятнадцать можно будет и повернуть… Реджи вгляделся в клубящиеся впереди тучи и решительно направился обратно.
Дождь догнал его, когда он уже почти дошёл до паба, а на последних метрах превратился в настоящий ливень. Реджи юркнул под узкий навес над входом. Над домами мелькнула бледно-фиолетовая молния, секундой позже донёсся раскат грома. Проезжающие машины поднимали фонтаны воды. Реджи обнял себя за плечи. Да уж. Всё складывается просто замечательно…
Сзади раздался стук. Ещё и гонят… Реджи повернулся, чтобы донести мысль о ливне и навесе, но дверь вдруг приоткрылась и всё та же таинственная рука, словно живущая сама по себе, поманила его внутрь.
Здесь Риком пахло куда более ощутимо. В помещении стоял полумрак — все жалюзи опущены, свет попадает только через приоткрытую дверь подсобки… Игральные Кости был прав — пожалуй, кроме вывески, это место не было особенно ирландским. По стенам висели картинки с ковбоями и индейцами, явно вырезанные из «Нэйшнл Джиографик» и одинокое фото Стоунхенджа. Впрочем, Реджи заметил слово «Гиннес» на большом прейскуранте над стойкой.
Хозяин паба (или кто он там был) тем временем бормотал, не меняя тона:
— Погода собачья, этот дождь теперь надолго, ни одна живая душа в такую погоду из дома не выберется, ты, я вижу, приезжий, но скидок не жди, ишь как лупит, да там потоп целый на улице… — и дальше в том же духе, пока не зашёл за стойку и не развернулся к Реджи лицом. Высокий и очень худой мужчина среднего возраста, напоминающий обглоданную морем деревяшку. На голове у него красовался стетсон, делающий своего обладателя похожим на молоток. Реджи едва улыбнулся забавному сравнению. Бармен выложил на стойку упаковку салфеток и мотнул головой влево:
— Тебя как из канала выловили. Иди, отожмись.
В туалете Реджи снял футболку и хорошенько выжал её. Шорты промокли меньше. А вот с кедами беда… Он, как мог, привёл себя в порядок. Салфетки тоже пригодились.
Когда он вернулся, бармен прищурился:
— Ну, что пить будем?
— Эм… Пиво.
— «Гиннес»?
— Пожалуй.
Отблески особенно яркой молнии просочились через просветы в жалюзи, а удар грома был такой, что Реджи подумал о проломившейся крыше.
— Мать у меня была ирландка, — вынув из холодильника бутылку и поставив её на стойку, продолжал бубнить бармен. — Хорошая женщина, красавица. В честь неё паб. Отец техасец. С тебя… — он назвал сумму. Реджи выудил из прилипающих к телу шортов бумажник. На полу за ним так и остались мокрые следы, и даже возле стойки успела натечь лужица. Бармен перегнулся через стойку, пожевал губами и, глухо сказав «забей», вынул вторую бутылку — для себя. — Ты откуда такой? Калифорния?
— Сан-Франциско.
— Ага. Надолго?
— Несколько дней, — уклончиво ответил Реджи: он надеялся вернуться до Луны.
Они оба приложились к бутылкам.
— Кого-то ищешь? — неожиданно спросил бармен. Реджи едва не поперхнулся.
— Что?
— Ждёшь кого-то определённого? Ты же с четырёх здесь околачиваешься, я видел, — бармен хитро ухмыльнулся и снова припал к своему пиву. — Только сегодня вряд ли кто придёт, такой дождина, — вернулся он к своему бубнёжу.
— Чёрт… — Реджи поставил полупустую бутылку на стойку и вытер губы.
— Я потому тебе и открыл, что посетителей сегодня ни шиша. Чуйка у меня. А так хоть поговорить. Как там у вас в Калифорнии? Спокойно?
— Нормально.
— А у нас тут черти что. Какой-то либо головорез завёлся, либо животное, нападает на людей. Уже два раза было. И никаких следов. Полиция на ушах, а поймать не могут. Такие дела. Я думаю, не обо всех случаях ещё говорят.
— А что за люди? В смысле… жертвы?
— Так вот и оно. Оба-то были преступники, как оказалось. Один педофил, прости господи, таких стрелять надо. Второй наркотой занимался. Под срок шёл, да не дошёл.
Реджи почувствовал, как в груди начинает разливаться тепло. Рик? Рик и его охота? Или припадки? Реджи непроизвольно улыбнулся.
— Вот и я думаю, что правильно. И нечего тут ловить. В каждый город бы по такой зверюге, — веско сказал бармен. Они молчали. Дождь шумел по стёклам, продолжали сверкать молнии, но гром, вроде бы, слышался уже чуть слабее.
Большие настенные часы показывали без трёх минут шесть, когда неожиданно посветлело. Наверняка над крышами сейчас радуга… Реджи захотелось выйти на улицу посмотреть — радуга была его талисманом с самого детства.
— Спасибо, — сказал он бармену. — За приют, пиво и историю…
— Так ты что, ждать не будешь? По ходу, мы сейчас откроемся…
— Нет, — мотнул головой Реджи. — Я, пожалуй, пойду.
— Ну, бывай, калифорниец. Будешь тут ещё — добро пожаловать.
Реджи кивнул, улыбнулся и направился к дверям.
У самого входа в паб стоял Рик. И прямо над ним в небе раскинулась радуга.
Реджи улыбнулся ещё шире. Рик глубоко вдохнул и осторожно выдохнул. Коротко сказал:
— Поедем. — И, не оглядываясь, направился к сверкающему в лучах солнца чёрному мотоциклу.
Реджи сел сзади. То недолгое время, которое понадобилось им, чтобы добраться до дома, он ощущал, как дрожит от напряжения под его руками тело Рика. Они едва успели доехать, как солнце скрылось снова и начался уже обычный дождь; молча поднялись на крыльцо, молчали, пока Рик отпирал дверь. И только по ту сторону — когда дождь остался снаружи — Рик что было силы обнял Реджи.
Сейчас они начнут снимать одежду. Сперва — то, что выше пояса: футболку Реджи и рубашку Рика (к слову, он был в штатском)… Скинут обувь… Реджи прижмёт Рика к стене, покусывая между поцелуями — он будет целовать его в шею, в челюсть, ощущая невидимый наждак щетины, потом — в губы, до боли, чувствуя, как напрягается мгновенно среагировавший на контакт член… Одной рукой Рик…
— Калифорниец? — голос бармена настиг Реджи уже у самого порога. Он обернулся. — Может, записку какую оставишь? Я за стойкой поставлю, ты там подпишешь, от кого кому… передам. Так из Сан-Франциско сюда не наездишься.
Реджи помедлил.
— Минутку… — Он открыл дверь и выглянул на улицу. Просвет, откуда только что ярко светило солнце, стремительно затягивался новыми тяжёлыми тучами. Улица была пуста. На лужах — не все пузыри ещё успели полопаться — уже начали показываться новые круги, всё более и более частые. Реджи подавил разочарованный вздох и вернулся в паб. — Ты прав, — сказал он. — Мне нужно оставить записку для Майка Ричардса.
— Майка-полицейского? — в глазах бармена мелькнула заинтересованная искорка. — А почему бы тебе не зайти к ним в часть? Или это личное? Какие-то секретные материалы? А может быть, тайное признание?
— Чего? — поднял глаза Реджи, который уже было приготовился писать на выданном листке бумаги.
— Может быть, ты и есть тот самый зверь-убийца и хочешь, чтобы Майк тебя поймал, — без тени улыбки произнёс бармен. — Что-то есть в тебе такое… — Он окинул взглядом Реджи с головы до ног. — Звериное.
— Да брось, — отмахнулся Реджи. И написал: «Майк, позвони Р. К. по номеру отеля «Принцесса Лотоса», доб. 21, в течение недели с 9 до 10 часов после полудня по поводу ржавой зажигалки». Сложил листок и передал бармену.
— Замётано, — сказал тот, принимая записку.
Реджи помедлил.
— Я бы, наверное, хотел вызвать такси, — наконец произнёс он. И тут же снова залупило по окнам. Бармен поставил на стойку телефон и положил рядом справочник.
***
— Майк?
— Тедди? Привет!
— Такие дела, Майки, приходил сегодня ко мне в паб этот голубой калифорниец и оставил тебе записку.
— Любовную?
— Ан нет. Хочет, чтобы ты ему позвонил вечерком на номер «Принцессы Лотоса» по поводу ржавой зажигалки…
— Бред какой-то… Как он выглядел?
— На вид лет двадцать пять — тридцать. Здоровяк, высокий, плечи широкие. Уши все проколоты и соски, кажись, тоже — у него футболка липла, после дождя. Волосы до ушей примерно, тёмные очки. Зверюга.
— Не знаю таких… Говоришь, «Принцесса»?..
— «Принцесса Лотоса». Это отель. Как он тут написал-то… Дай, зачту… «Майк, позвони Р. К. по номеру отеля «Принцесса Лотоса», доб. 21, в течение недели с 9 до 10 часов после полудня по поводу ржавой зажигалки». Такие дела. Записал?
— Угу. Спасибо, Тедди.
— Да не за что.
— Ты открыт сегодня?
— Был, да уже закрываюсь. Такая погода — хозяин собаку на улицу не выпустит!
— Да уж… а я весь день на обходе…
— Но ты и не собака, коли на то пошло.
— Вот уж точно. Ладно… Пойду, погреюсь домашними средствами.
— До связи, Майки.
— До связи, Тедди.
Рик опустил трубку и посмотрел на каракули в блокноте для записей. «Принц. Лот.», доб. 21. Полистал справочник, нашёл номер отеля. Реджи. Приехал сюда, искал его… зачем? Хорошо, что началась эта гроза, и Рик не стал заходить в паб, как собирался… Рик снял трубку. Звонить?.. Реджи… Что ты такого хотел сказать о Ржавом и Зиппо? Или это просто шифр, чтобы я понял, что это был именно ты? Но ведь тебя не перепутаешь ни с кем… «голубой калифорниец»… Длинный гудок в трубке сменился короткими. К чертям. Рик положил трубку на место. Он больше не дрессированный пёсик. Он — хозяин сам себе.
И у него неплохо выходит.
***
Реджи успел ещё два раза полюбоваться восточными коллекциями, посетил Центр скульптуры и Музей шестого этажа, обнаружил несколько прекрасных галерей и как-то уж совершенно не по плану познакомился с одним симпатичным молодым художником, который, к слову, в следующем месяце собирался устраивать выставку в Сан-Франциско. Последнее заявление показалось Реджи несколько опрометчивым, но зато дало повод обменяться телефонными номерами на случай.
Рик так и не позвонил.
Недельный отпуск подошёл к концу, и Реджи вернулся в Сан-Франциско.
«В конце концов, у меня тоже есть своя гордость», — сказал он сам себе. И убрал подаренную Риком пепельницу подальше.
