***
Рика до сих пор немного мутило после самолёта (полёт, к счастью, совершенно выпал из памяти), вернее, от того «легального» средства, которое убедил его принять Реджи. Единственное, что утешало — сам Реджи весь полёт был рядом (Рик представил его на соседнем кресле, держащего ладонь Рика в своей ладони, ох, ну и картинка, должно быть, была!). …Он запомнил ощущение паники, которым накрыло после приземления — последние пассажиры уже были в дальнем конце салона, на выходе, а Рик только-только пришёл в себя — но, в целом, всё вроде бы прошло хорошо. И, главное, куда быстрее, чем на автобусах. В такси он постепенно начал возвращаться к реальности. Рик оставил Реджи у себя дома, а сам вывел мотоцикл и поехал к Раймонди (насколько Рик помнил, у того должен был быть выходной, а звонить при Реджи не хотелось) — обсудить кое-что. Например, свою отставку. Официально отпуск заканчивался только завтра, поэтому Рик не стал надевать форму. Он как раз стоял на светофоре, ожидая зелёного сигнала, как знакомый голос окликнул его из полицейской машины: — Майк! Майк Ричардс! Рик завертел головой, увидел Сайласа и помахал рукой, но тут же почуял неладное. — Майк, дуй в офис! — успел ещё крикнуть Сайлас. Рик чуть не пропустил свою очередь, пристроился за машиной и поехал следом. Что-то случилось. Что-то нехорошее… — Что такое? Отчего так долго? — спросил его Реджи, когда Рик наконец вернулся домой. — Эй, да на тебе лица нет! Не отпускают?.. Да что такое?! Глаза Рика блуждали по комнате. Остановились наконец на зелёной кружке. Две недели назад они разговаривали тут же с Бруно Раймонди… И кружка стояла на том же месте. Рик встал, взял кружку, повертел её и с чувством бухнул об пол — осколки разлетелись во все стороны. — Ты чего?! — вскочил Реджи. Рик, не говоря ни слова, принёс совок и щётку; сперва убрал осколки, потом сел на диван, похлопал рукой рядом, приглашая Реджи сесть. Помолчал ещё. Как хорошо, что он уже успел побывать в тире и хорошенько пострелять… Иначе понадобилось бы куда больше кружек. — Капитан мёртв, — наконец сказал Рик. — Я хотел с ним поговорить, а он мёртв. Убийство. И, знаешь, что? Теперь Реджи молчал тоже. — Разорвано горло и четыре серебряные пули в сердце. — Рик скривился как от горького. — Охотник с большой собакой… Их предположение. Никаких следов больше. Я думал, это я только… Но здесь… Здесь это не прокатывает… потому что я был в Сан-Франциско. За кучу миль от Техаса. В то время. Господи. — Рик закрыл лицо руками. Реджи осторожно обнял Рика за плечи, и он продолжил: — Я сказал, что хочу подать в отставку. А Сайлас… это по работе коллега… он отвёл меня в сторону. Чтобы другие не слышали. И сказал, что все… все, Реджи… считали, что у меня с капитаном что-то было… Что это личная месть… Что может быть из-за меня… Я написал сегодня заявление. Наверное, меня поймут. Сайлас говорит, это шок… Чёрт, я понятия не имел, что всё так со стороны выглядело… Реджи напрягся. — …но ведь не было же ничего… Это как… с Ржавым… только по-другому… Хорошо или плохо, что неизвестный Реджи капитан, столь важный для Рика, был теперь мёртв? Реджи не мог сказать точно. Но это явно сулило проблемы здесь. — Нам нужно уехать, — сказал Реджи тихо, но твёрдо. Рик отнял руки от лица, глаза у него были красные. — Я даже похороны пропустил. И мне пришлось подтверждать своё алиби. Мне. Пришлось. Подтверждать. Что я непричастен к убийству. Гроза в Техасе, вспомнил Реджи. — Тебе долго собираться? Какие-то дела ещё здесь остались? — Реджи, ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Моего капитана убили… —…когда тебя здесь не было и у тебя есть алиби. И что? Ты будешь расследовать, что ли? Ты же собирался в отставку. Рик посмотрел на Реджи так, как будто собирался его ударить. — Кто-нибудь… кроме твоего капитана… знает здесь, что ты из народа? — спокойно продолжил Реджи. — Как… да ты… — Рик, шшшш! Повторяю вопрос… Знает ли кто-нибудь здесь, что ты из народа? Рик скрипнул зубами. — Здесь есть народ, но я ни с кем другим не встречался. Я чувствую, что есть. Должны быть. Хотя и не в моём районе… в смысле… в районе Бруно… Следы не пересекались… То, что случилось… Видишь ли, Реджи. Такие случаи уже были. Без пуль, правда… — Я знаю. Я был в том пабе. Бармен мне рассказал. Откровенно говоря, я думал, что это можешь быть ты. Рик зарылся пальцами в волосы. — Я тоже думал, что это я. Но у меня точно нет серебряных пуль. — Это могли быть межклановые разборки, — сказал Реджи задумчиво. — Такое временами случается. У нас было в начале восьмидесятых. До тебя ещё. Кто-то заточил зуб на Ржавого, но старика так просто не убить. Да он и не старик тогда был. Ржавый потом исчез почти на два года… Может быть, твой капитан мешал кому-то… И, может быть, твой коллега прав и кто-то действительно положил глаз на тебя… — Да что за бред! — Вовсе не бред, — покачал головой Реджи. — Вовсе не бред… После твоего дела в Эл-Эй тобой многие интересовались. Но ты как в воду канул… Ржавому пришлось нанять лучших ищеек… — Реджи! — прервал его Рик. — Пожалуйста, помолчи… Чёрт, я уже понял, что отсюда пора сваливать… понял, хорошо. Я свалю. Вместе с тобой, о’кей. Но ведь это полнейшая хрень — просто так взять и сбежать, когда такие вещи происходят! Когда кто-то перегрызает горло тому, кто был… с тобой рядом. Опять и опять… Реджи выдержал взгляд Рика. — Нет, Рик. Это не хрень, — сказал он немного печально. — Это закон джунглей. — А если ещё кто-то пострадает? Ты? Если тебя убьют? — Не факт, — сказал Реджи. — Учитывая, сколько мы уже с тобой… — Грёбаные загадки этого паршивого мира. — Рик закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. — Я хочу сходить на могилу. Попрощаться. А потом — куда угодно. Потом он снова сел прямо и распахнул глаза: — У меня есть мотоцикл. Мы можем поехать на нём. — В Долину Смерти? — улыбнулся Реджи. — А? Ну да, на кладбище. А потом — домой.***
Реджи не стал приближаться к могиле, предоставив Рику возможность побыть наедине со своими чувствами. Но и оттуда, где он стоял, Реджи слышал всё — его слух был намного тоньше человеческого… — Вот и окончились наши карьеры в полиции, Бруно. Почти одновременно. Да, и моя тоже. Зачем мне оставаться здесь, если тебя не будет больше? Что ты хотел сказать мне, но так и не сказал? Я думаю, ты выяснил, кто я такой. Чёрт… говорю о себе… Прости. Ты… Ты был хорошим капитаном. Ты нравился мне, Бруно… (Реджи непроизвольно сжал кулаки.) — Будь у меня хоть грамм твоей ответственности, я бы остался. Я бы выследил ублюдка, который сделал это с тобой, и я бы… я бы разорвал его на части, Бруно. Но что-то во мне не так. Какой-то изъян. Помнишь, что я сказал тебе? Что я мутант. Если я делаю что-то такое, то вовсе не так, как хочется. Да, ни грамма ответственности у меня нет… Я надеюсь, ты попадёшь в Рай. Все псы попадают в Рай, Бруно. Ну вот. Рик отошёл на несколько шагов, а потом вернулся: — Не жди, что я буду мстить за тебя. Плевать мне, что у нас какая-то там общая кровь. Ты был моим другом, Бруно. Но лучше бы ты был живым другом, чем мёртвым. Живые друзья — это всегда круче. И вот что. Я прощаюсь. Слышишь? Прощаюсь с тобой, капитан! И… и ухожу к живым. Надеюсь, мы нескоро ещё встретимся. Проходя мимо Реджи Рик не сказал ни слова, только мотнул головой. — Ты забыл положить цветы, — напомнил Реджи. — Я не забыл. Это не ему. Это тебе. — Рик втиснул ему в руки букет лилий. — Поехали отсюда. Реджи спрятал улыбку в цветах.***
Ржавый сидел на солнышке возле стены дома и грелся. Сегодня должен был прийти вестник — когда именно, Ржавый не знал, но в помещении было слишком душно, и он вышел на улицу. Почти шестьдесят лет — не шутка для народа. И всё ещё в добром здравии… Это настоящее искусство. Сколько их таких осталось среди бойцов? Он да старый Рихтер-немец. Остальные или сдают, или моложе, или никогда не бились так, как они. Том Три Гвоздя прожил почти шестьдесят пять, умер в драке. Достойная смерть… На соседнем участке завыла собака, Ржавый насторожил уши и вгляделся в полуденное марево. Уже издали он увидел высокую тощую фигуру Рафаэля и поднялся со своего стула в приветствии. Рафаэль неторопливо приблизился. Они обнялись и Ржавый пригласил его присесть на второй, также заблаговременно вынесенный наружу, стул. — Спасибо, что пришёл, Рафаэль! — Спасибо, что позаботился о моём племяннике, Джоэл. — Да, из Ромео вышел толк. Но ты ведь не о нём пришёл говорить? — Не о нём. О твоём юниоре. — И что с моим юниором? — Ты хотел узнать, нет ли на нём чего… порчи, сглаза, проклятия… Ржавый кивнул. Оба мужчины не смотрели друг на друга, обмениваясь репликами с таким видом, будто обсуждают погоду. — Так вот… Мой ответ — нет. — Нет? — Ты слышал. Внутри у него завернут узел, и концы тянутся далеко в прошлое, в жизни его родителей и предков. Но сам мальчик — чист. Более того, Джоэл. Его хранят. Словно ангел следит за каждым его шагом. — Ангел… — Ржавый закусил щёку. — Этот мальчик принесёт тебе счастье, Джоэл. — Спасибо за хорошие вести. Выпьешь кофе? — Не откажусь. — Сварю внутри, вынесу сюда. Помнишь Марракеш, Рафаэль? — Такое не забыть. Ржавый ушёл и вернулся через десять минут с джезвой и двумя крошечными чашечками. — Пусть ещё постоит. Потом они молча пили кофе. Солнце слепило, прогретый воздух пах океаном. Рафаэль, закончив смаковать свою порцию, встал. — До встречи, Джоэл. — До встречи, Рафаэль. Значит, счастье… — Да, Джоэл. Мальчик сделает тебя счастливым. Ржавый улыбнулся. И долго ещё провожал взглядом худую высокую фигуру. Поздно вечером, когда Луна ярко светила сквозь не занавешенное окошко, Ржавый стоял в её лучах, голый по пояс, словно впитывая холодный свет в свою сухую кожу. Старый шрам поперёк груди почти полностью скрывал буквы давнишней татуировки, но Ржавый хорошо помнил фразу, которую набил ему когда-то Том Три Гвоздя: «Счастье — это лёгкая смерть».***
В итоге, это было то ещё Приключение: они всё-таки ехали на мотоцикле Рика — Техас, Нью-Мексико, Аризона, Калифорния — почти две тысячи миль — поочерёдно меняясь в качестве водителей. Конечно, сразу же уехать не вышло. Рику нужно было ещё закрыть дела в Далласе, замести следы, раздать вещи, попрощаться с Лайзой, разобраться с домом и несколько раз побывать в своём — уже бывшем — полицейском участке. — Это полная задница, — сказал Рик одним вечером, упав на кровать «звёздочкой». — Что именно? — Реджи присел рядом. Рик смотрел в потолок неверящим взглядом и только повторял: — За-а-а-адница… — Потом опомнился: — Новый кэп. Счастье, что меня уже там не будет. — Настолько плохо? — Угу. Вздумал обвинять Бруно в коррупции… Кто-то пустил слух, будто он меня взял в полицию… ну, из личных побуждений… «А что, нет?» — хотел бы спросить Реджи, но не стал. Ревность к мёртвому капитану пока что не прошла. — Короче, не народ. — Потолок был куда привлекательнее, чем Реджи. — Просто белая тварь. И фамилия Уайт. Настоящий такой американец. С большой буквы. В общем, ты всё правильно сказал, надо отсюда валить. Не удивлюсь, если не сегодня — завтра он пришлёт ордер на мой арест. — А это ещё за что? — Реджи прилёг. — Да чёрт его знает. Не понравился он мне. Сказал, что я больно прыткий. — Ты прыткий, — кивнул Реджи. Лилии пришлось оставить на крыльце, но их аромат всё равно проникал в дом. — Рик. — Реджи тронул его за плечо. — Может быть, не стоит ждать до завтра? Уедем сегодня же. Мы народ. Мы умеем скрываться. — Но Бруно это не помогло… — А может быть, он не собирался прятаться. Или не ожидал атаки. — Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем Рик хоть что-то расскажет про этого Бруно? Или прекратит говорить о нём? — Может, — неожиданно согласился Рик. Они переглянулись. Поднялись с кровати, как по команде, и оглядели почти пустую уже комнату. Та часть вещей, которую Рик решил всё-таки оставить себе, уже была в пути — они отправили всё заранее в Сан-Франциско, по одному из «безопасных» адресов Ржавого (о котором Рик до того дня и не подозревал, что такой существует). Ехать можно было налегке. В темноте они оба видели великолепно… По-настоящему Реджи жалел только об одном: что оставил свой кожаный костюм в Сан-Франциско. Через три часа Реджи сменил Рика. Потом они сделали остановку в Кловис — это было уже около четырёх часов после полуночи — Рику во что бы то ни стало хотелось выехать из Техаса. Сняли номер в круглосуточном мотеле и проспали до полудня, по старой привычке деля одну кровать на двоих. А потом поехали дальше. Холбрук. Остановка. Барстоу. Остановка. И никаких заездов в Лос-Анджелес… — Моя задница превратилась в блин, — пожаловался Рик. — Если это блин, то я про свою и думать боюсь, — мрачно отозвался Реджи. Он чувствовал себя исключительно пыльным, потным, но счастливым. — Куда теперь? Святой Франциск или Долина Смерти? — Он притормозил рядом с указателем «трасса 395», Рик спрыгнул с мотоцикла и с чувством отлил на столбик. — По-моему, выбор очевиден. Домой!***
— Знаешь, — сказал Реджи, обращаясь к спине Рика-который-предпочитал-чтобы-его-звали-иначе, — а ведь это было одно из счастливейших времён в моей жизни. Многое ещё не успело произойти, из того, что случилось потом. Но, главное… — Мы были вместе? — Тот-кто-просил-называть-себя-Джейд обернулся. Тёмные глаза, шрам над верхней губой (почти незаметный, но Реджи успел его рассмотреть и запомнить в своё время). Блеснули острые зубы — Джейд улыбнулся. Голубые глаза Реджи словно отразили эту улыбку. — Да. Это было самое важное. Ты, я и мотоцикл.