Джейд

      В эту ночь Реджи долго лежал без сна. Джейд не пожелал воспользоваться второй спальней (она, конечно, была маленькая, но всё же!), мирно и глубоко дышал рядом на большой кровати. В последний раз они спали так, кажется, в Рождество 1993 года. Удивительно уютно и успокаивающе. Пятнадцать лет назад… За те годы, пока они не виделись, Джейд стал несколько тяжелее — мужчина, не мальчик — но всё равно был в превосходной форме: настоящий боец. Да и сам Реджи изменился. Он вспомнил взгляд Джейда в момент вчерашней встречи — тёмные глаза расширились, рот изобразил сперва «о», потом «и», а через несколько мгновений Джейд уже уткнулся Реджи в плечо, невнятно бормоча: «Нет, ну что ты такой здоровый-то, а?.. Медве-е-е-едь!»       Рассказ о Риме Реджи не удовлетворил. Слишком много было общих слов, тёмных мест, недосказанностей. Мысль о том, что три года Джейд потратил на совместную жизнь с чудовищем (пусть и легендарным) сама по себе казалась чудовищной. Чем же этот Лайонел так зацепил Джейда? Хотя… он же сам сказал — «инкубы», «тёмное пламя любви», как-то так… Реджи повернул голову. Вот он, только протяни руку…       Как всегда, тайны. Одни тайны. Как, интересно, он узнал, что Реджи сейчас находится именно здесь, во Флориде?.. Не важно… завтра надо будет спросить… Всё-таки странно — они столько раз спали рядом, но так и не сблизились по-настоящему… «Это всё Ржавый, — пришло вдруг в голову Реджи. — Ржавый во мне… Его школа… Господи, старик мёртв уже тринадцать лет… а я всё…»       «Почему я продолжаю цепляться за прошлое?»       «Ржавый… Где-то ты так и остался, как заноза… только вот где… надо попытаться вспомнить, понять…»              День, когда Реджи впервые увидел Ржавого — а вернее, Ржавый увидел Реджи, ведь он всегда всё замечал раньше других — предстал очень ярко. Сентябрь 1977 года — солнце, мороженое в руках… Реджи почувствовал на себе взгляд и, обернувшись, увидел на другой стороне улицы высокого мужчину в тёмных очках. Из памяти выпали другие подробности, но ощущение взгляда, какой-то особой заинтересованности осталось. И ещё — силы, сжатой, как кулак. Силы, от которой у Реджи по коже пробежали мурашки, как от внезапного порыва ветра. Мужчина улыбнулся, и Реджи кинуло в жар. Проехавший грузовик скрыл наблюдающего на пару секунд, а после мужчина исчез. Реджи ощутил разочарование. Мороженое потекло по пальцам…       Он долго вспоминал потом это явление, фантазировал о том, что могло бы произойти… признаться, это были весьма горячие фантазии, хотя, пожалуй, ни одну из них Реджи так и не довёл до конца. Но на несколько месяцев мастурбаций под душем хватило.       Потом был тот день весной 1978 — Реджи тогда вернулся из школы и сразу почуял дома незнакомый запах. Тот самый мужчина и отец толковали на кухне; голос — не отцовский — был словно чёрный кофе. Реджи ощутил слабость в коленках и юркнул в свою комнату, а там повалился на кровать. Как такое вообще могло произойти? К ним никогда прежде не заходил никто из… народа. Интересно, о чём они говорят… Но встать Реджи не мог. Потому что — вдруг это всё неправда? Вдруг ему только показалось? Слишком много думал, и вот…       — Реджи! — донёсся голос отца. — Реджинальд, спустись!       Реджи тут же вскочил, глянул в зеркало, пригладил волосы, потом снова взъерошил. Чувствуя, как розовеют щёки, спустился вниз.       — Это…       — Ржавый, — перебил отца пришелец.       — Ээээ… Ржавый, да, — подтвердил отец. И потом очень неохотно объяснил, что есть особый закон Братства… у Реджи шумело в голове, он едва мог что-либо разобрать. Он стоял, чувствуя себя идиотом, не смея прямо глядеть в лицо Ржавому и только бросал взгляды мельком — неизменно видя перед собой пронзительные тёмные глаза и странную кривую улыбку. От нижней губы по подбородку у Ржавого проходил шрам, и Реджи пытался представить, где можно было такой получить.       — …но последнее слово, конечно, за тобой, — закончил длинную тираду отец. — Это дело мужское, так что решать именно тебе.       — Что решать? — прошептал Реджи.       — Реджи, ты вообще слушал, что я говорил? Решить, согласен ли ты, чтобы мистер… эээ… Ржавый стал твоим Наставником.       Сердце билось так сильно, что Реджи испугался, как бы оно не выскочило изо рта, когда он заговорит. Поэтому он просто кивнул.       — Уверен? — переспросил отец. Реджи кивнул ещё раз. Потом, собрав все свои силы, произнёс:       — Да.       — Хорошо, — сухо сказал отец. И сомкнул губы.       После этого в их отношениях на долгие годы словно бы протянулась трещина, сошедшая на нет только перед самой отцовской смертью…       А в тот день Ржавый улыбнулся, поднялся и сказал:       — Отлично. Тогда жду тебя в субботу в десять утра. — Он назвал адрес и ушёл.       Позже мать объяснила, что это — часть старинного и очень престижного обычая мужской инициации. Таких мастеров сейчас осталось мало. Реджи очень повезло, закончила она с сомнением.       Реджи едва дождался субботы…       Следующие несколько недель Реджи не мог бы толком объяснить, зачем он приходит к странному домику-пристройке возле полузаброшенного ангара — иногда Ржавый разговаривал с ним, иногда нет, иногда давал какие-нибудь задания — вроде сходить на почту, отправить заказное письмо, или позвонить по такому-то номеру («телефонный автомат — во-о-о-он там, вот тебе монетка») и передать поднявшему трубку то-то и то-то. Это всё не слишком вязалось в голове у Реджи с понятием «мужская инициация». Но он продолжал приходить. Более того, он мечтал о каждой новой встрече. Частенько Реджи представлял себя данью, которую выплачивают чудовищу, чтобы сохранить жизни обычных людей. Потому что его семья была очень обычной: в своей имитации простых обывателей они достигли значительных высот. От Ржавого шло ощущение опасности, но одновременно с этим Реджи чувствовал, что его самого опасность не может коснуться, что он — под защитой. Как в сказке «Красавица и чудовище»…       Позже он понял, что Ржавый выжидал. Приглядывался, давал возможность привыкнуть к себе, стать незаменимым. Постепенно подпускал всё ближе, невзначай прикасался. Реджи должен был стать только его, ничьим больше.       Когда Реджи однажды — кажется, уже в начале 1990-х — спросил, почему Ржавый вообще взял его к себе, тот ответил: «Ты мне понравился». И всё. Никаких особенных заслуг или особенностей… Просто — «понравился» — и точка.       Вскоре после реджиного пятнадцатилетия — как раз на июльское Полнолуние — Ржавый добился своего. Исключительно в своей собственной манере: расспросив сперва о предпочтениях, был ли уже у Реджи такой опыт, знает ли он, как предохраняться — а после поставив условие: никого, кроме меня. Реджи, хлебнувший чёрного вина из пыльной бутыли Ржавого, спорить не стал. «Ты только моя Принцесса», — сказал Ржавый. Реджи не возвращался домой несколько дней, а когда вернулся, родители, кажется, всё поняли. Но это уже было не важно. Многое стало не важно из того, что прежде имело столь большое значение.       Потому что Ржавый сказал: «Быть мужчиной — это значит быть самим собой, именно таким, какой ты есть. Делай, что хочешь — таков весь закон». Он как будто заглянул в самое нутро Реджи и вытащил оттуда то, что пряталось в глубине… всё то, что родители Реджи считали неправильным. И что казалось таким нормальным — здесь, с Ржавым.              — Это было хорошо, — прошептал Реджи в потолок. Джейд чуть двинул ухом и сонно заворчал.              Ржавый был нежен с ним, как ни кем другим. Реджи и не подозревал, что столь брутально выглядящий альфа вообще может быть таким — и это навсегда поменяло его представления о мужчинах и мужественности. Реджи помнил, как позволил девчонкам в школе впервые покрыть свои ногти лаком. Отец дома закатил скандал. Ржавый сказал: «Отлично, Принцесса! Ну лучше чёрный или тёмно-синий». Вообще в старших классах Реджи как будто подменили — он стал намного увереннее и ярче. Он был с Ржавым уже почти год, когда появился Зиппо — совсем не так, как Реджи, совсем по другим причинам. «Мой дядя Рафаэль сказал, что я должен идти сюда, и я пошёл», — объяснил он Реджи. С Зиппо у Ржавого были какие-то свои дела, и поначалу Реджи страшно ревновал, но потом понял, что это всё абсолютно безосновательно: от Зиппо Ржавому нужна была его уникальная особенность открывать любые двери и проникать туда, куда обычному человеку проникнуть очень сложно, а то и не невозможно вообще. Зиппо мог бы быть идеальным вором, если бы не принципы, принятые в его семье (но тут было столько нюансов и оговорок, что Реджи в своё время так и не стал вникать как следует — иногда Зиппо всё-таки добывал какие-то вещи, но это, вроде как, не входило в разряд воровства). Теперь их стало двое, но Принцессой оставался он один. И это — здесь — устраивало всех.       …Ржавый дело говорил: из отношений с Мэгги (они познакомились уже в старших классах, она была на год младше и училась в другой школе) не вышло особой романтики. Но они остались друзьями. Реджи окончательно уверился в правоте Ржавого и после этого начал встречаться только с парнями. И, несмотря на накрашенные ногти, всегда занимал доминирующую позицию. Зря отец обвинял мать в том, как одевается Реджи. Это был только его выбор.       В 1981 году Реджи окончил школу и поступил в колледж изучать искусство. К этому времени он уже достаточно чётко разделял место, которое его родители звали «домом» и дом Ржавого.Первое было привычным, безопасным и скучным, с обязательным подвалом и снотворным каждое Полнолуние; с детской комнатой, из которой Реджи уже вырос и которая теперь казалась слишком маленькой и чужой; со старым пианино в гостиной, за которым Реджи в прежние годы усердно занимался… с папой и мамой и их представлениями о том, что правильно.        Домишка, прилепившийся к ржавеющему ангару, был совсем иным миром — миром собственных решений, ощутимой опасности, адреналина и секса. Пропахший сигаретным дымом раскладывающийся диванчик, который Реджи делил с Ржавым. Душевая в закутке на первом этаже… Шутки с Зиппо, совместные ночные вылазки, выслеживание иных — просто развлечения ради. Они не стали бы нападать.       …и тот день, когда он впервые зализал ранку на пальце Ржавого… а после — закулисье боевых арен, тайный мир, в который его родителям не было дороги…              Реджи глубоко вздохнул. Нет. Не то… Все эти годы — до 1982 — всё было хорошо.              Весной 1982 года Ржавый помрачнел. Со стороны это было незаметно, но Реджи, конечно, почувствовал. Это продолжалось некоторое время, а затем, в одно прекрасное утро (после ещё более прекрасной ночи), Ржавый сказал, что ему необходимо уехать. «Потому что я не хочу подвергать вас опасности. Особенно тебя, Принцесса… Я исчезну. Залягу на дно… И если кто-то придёт меня искать… не из тех, кто хочет причинить мне или вам зло — вы поймёте, ты такое чуешь, да и Зиппо парень не простой — примите его здесь, как гостя и брата». «Но кто придёт?» — спросил тогда Реджи. Ржавый поиграл желваками. «Вы поймёте», — повторил он. И добавил: «Будьте здесь… дежурьте, живите, делайте, что угодно… Но дождитесь… и меня дождитесь тоже». А потом он действительно уехал. Реджи передал просьбу Ржавого Зиппо, они решили, что по мере возможности будут возвращаться в домик. Потянулись дни, недели, месяцы…       Пока в мае 1984 не появился… тогда ещё — Рик.              Это или нет? Реджи снова взглянул в сторону. Джейд смотрел на него из темноты.       — Ты чего не спишь? — спросил он.       — Не могу, — честно признался Реджи.       — Спи! — убедительно сказал Джейд, отвернулся и засопел.              Лето 1984. Вот когда…       Они с Ржавым издали наблюдали, как Рик отрабатывает приёмы боя — с истинно щенячьим энтузиазмом. Реджи не мог удержаться от улыбки. Впрочем, улыбка вообще всякий раз сама лезла на лицо, когда он видел Рика.       — Дай мне слово, что не будешь на него посягать, — сказал вдруг Ржавый строго. Реджи прекратил улыбаться. — Потому что он воин, а воин должен добиваться сам…       — Что?!       — Не что, а кого. Ты — принцесса, Принцесса. Он — воин. Ясно?       — Я знаю мифологические сюжеты… Джозеф Кэмпбелл…       — Тогда ты понял. Запомни: любовь есть закон. Любовь, подчинённая воле.       И всё. Но к тому времени Ржавый настолько плотно вошёл в жизнь Реджи — его альфа, Наставник, тот, кто дал ему свободу — что Реджи даже не пришло в голову перечить.       Рик обернулся, углядел их, замахал рукой, улыбаясь во всю ширь, и вновь вернулся к тренировке. Ржавый тогда обнял Реджи и увёл в комнатку с диваном.       — У него сегодня долгое задание. Нам хватит времени…       После этого они надолго прекратили спать вместе. И потом, когда это всё же случалось, как раньше уже не было.              Бегство Рика в 1988 году, злость на Ржавого и — снова подчинение. Даже Зиппо, который гулял как кот, сам по себе, — даже он был связан определёнными семейными традициями и обязательствами.       Свобода.       Вот чему Джейд научился гораздо раньше — набивая шишки и получая раны, которые он, Реджи, потом зализывал.              

***

             Они встали уже около полудня. За ночь погода поменялась, небо было серым, свежий ветер гнал полупрозрачные низкие облака, волны с шумом накатывали на потемневший песок.       — Так что? — Джейд положил яичницу на тост и захрустел. — Тебя нужно куртуазно завоёвывать?       Сегодня на нём были светло-бежевые чиносы и белая рубашка поло. Все украшения остались. Реджи с утра натянул белые шорты и розовую футболку с голубыми цифрами "6 6 6". На ногах у него были кожаные сандалии, Джейд был босиком.       — Принцессу нужно было, — покачал головой Реджи, — меня — нет. Расскажи мне про Ржавого.       — Вот это поворот. — Желток попытался вытечь, и Джейд ловко слизнул его.       — Я пытаюсь разобраться. — Ночные думы частично забылись, но некий общий вывод остался. Что-то относительно свободы.       — А. Эм. Хорошо. Что рассказать? С самого начала или финал?       — Финал.       — О’кей. — Джейд дожевал тост. — Я пришёл попрощаться в очередной раз. И обнаружил его. Грудь прострелена, горло разорвано. Всё те же старые-добрые следы.       Мимо, громко крича, пролетела чайка. Салфетка на столике трепетала под порывами ветра.       — А запах?       — Ничего. — Джейд налил полную кружку кофе и вдохнул аромат, прищурившись от удовольствия. — Только сам старик.       — Джейд. — Реджи подцепил на вилку последний кусочек бекона. — Это точно был не ты?       В тёмных глазах напротив мелькнули искорки. Джейд покачал головой.       — Понятно…       Они закончили завтрак молча.              — Как тебя занесло сюда? Как ты меня нашёл? — Небо стало ещё мрачней. Они шли против ветра, ноги увязали в прохладном песке. Волны грохотали, приходилось повышать голос.       — Связи! — прокричал Джейд. — Ты знаешь теорию, по которой все люди Земли связаны между собой через пять человек?       Реджи кивнул.       — Народ связан ещё теснее. Я спросил Зиппо.       — Как он?       — Нормально!              Они дошли до песчаной косы, которую выдавало сильное бурление воды, и повернули обратно.              — В общем, я просто навёл справки. — В гостиной было особенно уютно и тихо сейчас, только дрожали рамы. — Вообще не упускал тебя из виду все эти годы.       — Даже когда был с Лайонелом?       — Даже тогда. Да не смотри ты так. Ничего же почти и не было. Несколько минетов с его стороны…       — Но вы же были вместе.       — Творческий союз. Партнёрство, так сказать. Попытка начать что-то совершенно новое. Хороший домик.       — Это одной знакомой. Она просила приглядеть, пока в отъезде, а у меня как раз очередной кризис среднего возраста. Хотелось побыть одному.       — Я тебе всё испортил? — Джейд ухмыльнулся. — Я вечно тебе всё порчу, ага.       Реджи рывком поднялся с дивана.       — Я просто пытаюсь понять, чего ты хочешь. Чего ты хочешь от меня.       Джейд медленно встал.       — Ну ясно же, чего. Как обычно… мира, любви, эмпатии. Заслуженных оплеух.       Свобода.       — …тебя, — продолжал Джейд. — Может быть…       Любовь есть закон.       — Учти, мы не можем быть вместе. Я ужасен в семейной жизни, — быстро добавил Джейд. — Плавали, знаем…       Реджи усмехнулся:       — А я тебя под венец и не зову.       — Значит, друзья?       — Друзья.       — Аж полегчало. Но ты меня поцелуешь?       — Если хочешь       — Хочу.       Любовь, подчинённая воле.       — Ммм… Не могу поверить, что ты прилетел сюда только ради этого…       — Не могу поверить, что ты всю жизнь ждал этого…       — Не всю, но… ждал.       Свобода — целовать того, кого ты любишь тогда, когда вам обоим этого хочется.       — Эй, Реджи, ты куда?       — Хочу позвонить Саймону. Сказать, что я дурак и что возвращаюсь завтра же.       — А как же домик? Его не снесёт ураганом?       Но Реджи только замахал рукой — он уже набирал номер.       Джейд улыбался. Это называется «закрыть гештальт». Так вот просто.