Джейд

      — Нет ничего лучше вестернов. Я имею в виду, старых вестернов. — Ржавый протянул Рику бумажку с плохо пропечатанным названием сеанса, ассиметрично скривил рот улыбкой; шрам, бегущий к подбородку, натянулся и побелел. Рик взял билет.       — А вы, сэр?       — А я уже видел всё это раз пятьдесят… Давай, смотри. Можешь, конечно, что угодно сделать с этим билетом, хоть зад подтереть, но я бы посмотрел. Спагетти-вестерны, так они назывались… Клинт Иствуд, Ли ван Клиф, Илай Уоллак… Великие времена, великие люди! Иди, сынок. Уже началось. А я по делам.       Ржавый кончиками пальцев коснулся своей старой кожаной шляпы, развернулся и широко зашагал по улице прочь от кинотеатра.       Часть Рика хотела сорваться и неслышно следовать за альфой — узнать, что это за дела такие — другая же резонно отвечала на это: «да он первым же тебя и учует, и про то, что сам сказал "сынок" не вспомнит, а рука у него ух тяжёлая!» — кроме того, Рику и правда хотелось в кино. Конечно, он и раньше ходил — с Зиппо и Реджи, с ними и правда было весело, когда все они попривыкли друг к другу, а ещё Рик готов был поклясться, что видел, как Реджи плачет, как же только назывался этот фильм… Реджи его туда затащил буквально, Рик не хотел идти, потому что не любил мелодрамы. С Мэрилин Монро. Красотка, чего тут плакать-то? И почему Ржавый подарил ему билет именно в этот кинотеатр, где крутят только старые фильмы — раз за разом?.. Подозрительно добрый он сегодня…       Рик постоял в сомнениях пару минут, но потом всё же поспешил внутрь, легко взбежал по ступенькам и протянул билет невнятному худосочному субъекту в очках — то ли студент, то ли пацифист, как обозначил его себе Рик мысленно (старые джинсы, белая, сильно поношенная футболка с психоделическим рисунком, длинные жидкие волосы и такая же бородёнка — может быть и двадцать пять, и сорок, а то и вовсе ровесник Рика). Запах не очень чистого тела и узнаваемый дух марихуаны от билетёра перебивала яркая волна попкорна и чего-то кислого, вроде давно пролитого на пол пива; плюс к этому — словно разогретый на солнце металл и пыль из зала…        Ржавый купил Рику билет в дальний угол последнего ряда — ну и местечко! — Рик предпочёл бы поближе к экрану или хотя бы посередине. Свет уже выключили, но уши и нос продолжали поставлять достаточно информации. Рик даже остановился на мгновение, наморщившись. А потом всё-таки осторожно добрался до своего места и сел.              Вообще-то, Рик уже видел кое-какие «спагетти-вестерны». «Хороший, плохой, злой» (Иствуд, ван Клиф и Уоллак — это же оттуда все?), например. Так вот, фильм на экране был другим. Но если бы это был уж совсем не тот сеанс, его бы ведь просто не пустили, так? Рик повёл ушами. Спокойно, это просто реклама, — решил он про себя. Показывали какую-то бессюжетную муть, недотягивающую даже до фильмов класса «Б», главным действующим персонажем была тарелка спагетти, появляющаяся то тут, то там. Начало Рик пропустил, поэтому для него оставалось загадкой, отчего каждый раз новое передвижение тарелки вызывало такой ужас у прочих персонажей фильма и хохот — у зрителей.       — Спагетти-херня! — выругался кто-то на ряд впереди и попытался встать, но его удержали. Рик навострил уши.       — Погоди, тут дальше другое…       Тарелка на экране свалилась в чей-то бассейн, окрашивая воду слишком яркой для кетчупа краской. Появилось слово «Конец». Рик уже было расслабился, но вместо ожидаемого фильма увидел следующий заголовок: «Пицца-убийца» — и недовольно заворчал. Захотелось уйти, но у Ржавого явно был какой-то план — даже не так, а с большой буквы: План — и ему надо было следовать. «Метод воспитания», — как сказал как-то Реджи и зловеще прищурился (но надолго его не хватило, конечно). — «Если старик говорит тебе что-то сделать — делай и не переспрашивай». Рик тогда недоверчиво ухмыльнулся: особо страшных заданий Ржавый ему не давал (кроме «пыток» высотой), всё было вполне даже понятно. До сегодняшнего дня, наверное. Интересно всё-таки, а какие методы Ржавый использовал для Реджи и Зиппо? Или они уже прошли своё обучение?.. Ох, ну и кино!       Группа впереди опять хохотала (обкуренные они, что ли?), пицца-убийца летала, как фрисби, одним махом отхватывая головы с плеч. Несколько зрителей вышли из зала, потом — ещё несколько… Хохотуны неподалёку держались на удивление стойко. Третий короткометражный фильм назывался «Вандалы из холодильника» и показывал историю ожившей еды (пакет молока, банка бобов, замороженная куриная тушка), которая по ночам выбиралась и терроризировала хозяев дома, всё это сопровождалось многочисленными шумовыми эффектами. Рик уже даже почти втянулся — эта часть была посмешнее предыдущих — когда правое ухо, дрогнув, уловило сдержанный разговор парочки зрителей впереди, в центре группы «хохотунов». Рик вдруг понял — не столько слова, сколько общий дух происходящего: глупые фильмы в середине дня (на них никто не пойдёт) — громкий смех (отвлекающий манёвр) — важный разговор (на самом деле). Внутри всё тут же сжалось, холодок пробежал по спине. Одно он знал точно: это не был народ. Другой запах. Тот самый, нагретого металла… Как там говорила бабка? «Народ полудня и Народ сумерек, Ночницы и Твари Ночи, Уповоды и Пустышки, Кентавры и Бегуны, Шарханы и Змееглавцы…» Список длинный, так запросто всё и не выучить, особенно когда никого, кроме своих, и не встречал толком, только разве что издали (а кентавриц, возможно, вообще не существует). Вот, например, эти, впереди — кто они? Что за коварные помыслы вынашивают? Что за планы строят? Рик начал осторожно подбираться поближе.              — Гоняешь юниора? — Гильямо затянулся трубкой из кукурузного початка. Ржавый только хмыкнул. Обзорная площадка была на диво удобной: два шезлонга под выгоревшим на солнце тентом на одной из крыш, кинотеатр неплохо был виден отсюда. — Там сегодня Двуногие…       — Знаю, — односложно отозвался Ржавый.       — Полный зал Двуногих…       — Одна банда, — Ржавый прикусил зубочистку.       — У них одна банда целого зала стоит. — Гильямо, как всегда, упрямился, говорил что угодно, лишь бы наперекор Ржавому, старый плут. Так и не простил поражения в 1966, двадцать лет назад почти.       — Главаря завалить — и никакой банды тебе больше, — едва слышно, только для Гильямо, проговорил Ржавый.       — Размечтался. Если они тебя видели у входа…       — Чёрта лысого они видели. А юниора тут не знают пока.       Гильямо только цыкнул зубом:       — Щенок совсем…       Тревор, молодой, но очень перспективный боец гильямовской семьи, опустил бинокль.       — «Фестиваль спагетти-джалло»… Это, типа, всякий трэш про еду-убийцу?..       Ржавый надвинул шляпу на глаза. Плохо Гильямо воспитывает своих подопечных.       — Тут старшие разговаривают! — рявкнул Гильямо. Тревор пробормотал «я бы это и бесплатно смотреть не стал», но всё-таки положил бинокль на столик между шезлонгами и отошёл.       Некоторое время молчали. Ржавый посмотрел на часы — прошло уже двадцать шесть минут с того момента, как он оставил Рика в кинотеатре. И с чего он решил, что это вестерны? Ну ладно, тем лучше.       Из дверей вышло несколько человек.       Двадцать восемь минут.       Четыре посетителя покинули кинотеатр.       Двадцать девять.       Ещё шесть…       В тридцать четыре минуты взвыла пожарная сигнализация, из кинотеатра повалил народ. Ржавый и Гильямо одновременно поднялись с шезлонгов, Тревор снова вырвался вперёд с биноклем.       Со звоном разбилась стеклянная витрина на первом этаже, тело, вылетев на улицу, так и осталось лежать неподвижно («это из Двуногих», — тут же прокомментировал Тревор). Вокруг собрались зеваки; кто-то побежал к телефонному автомату на углу, одни прохожие останавливались, другие, напротив, ускоряли шаг, шли, оглядываясь. Из окрестных домов высыпали люди, крики доносились даже через вой сирен.       Несколько запоздало через центральные двери вышел подросток — белая футболка, шорты, бейсболка козырьком назад — вышел совершенно спокойно, как будто не было ни сирен, ни мёртвого тела на мостовой, а сам он только что посмотрел интереснейший фильм. Подросток неторопливо миновал скопления людей и, как ни в чём ни бывало, пошёл своей дорогой.       — Твой? — Гильямо даже не спрашивал: утверждал.       — Мой, — откликнулся Ржавый, переместив зубочистку из одной половины рта в другую.       Старшие вернулись в шезлонги, а Тревор ещё долго наблюдал за улицей в бинокль.              

***

             Рик относительно спокойно дошёл до угла, чуть быстрее — по более узкой боковой улочке, а потом рванул, куда глаза глядят.       Оказалось, что глаза глядели в сторону района, где обитал Реджи.              Реджи едва успел приоткрыть дверь, как Рик влетел в холл и молнией пронёсся на второй этаж.       — Чёрт, — Реджи сокрушённо посмотрел на кофейное пятно, расплывающееся по футболке. Вздохнул и пошёл следом за Риком.       Тот лежал поперёк кровати так, как будто все силы исчерпал по дороге — лицом на сложенных руках, бейсболка откатилась в сторону. Реджи сперва поменял свою футболку (жалея о том, что Рик не смотрит на него), а потом присел рядом, положил ладонь Рику на затылок, погладил отросшие растрёпанные волосы. И, выждав немного, спросил:       — Ну?              

***

             — Расходятся… — прокомментировал Тревор и оглянулся. Солнце уже начало садиться, лучи становились всё более тёплого оттенка, а тени наоборот — холоднее. Оба альфы так и сидели, покуривая, пуская в воздух дым — от трубки и сигарет; медленно смаковали содержимое бутыли, которую при появлении Ржавого достал Гильямо. Ржавый — высокий, жилистый — вытянул свои длинные ноги, а шляпу сдвинул на затылок. Рыжеватые, перемешанные с сединой волосы отдавали на свету медным блеском. Гильямо — ниже ростом и крепче, жёсткая чёрная шевелюра посеребрилась на висках, усы и борода — серые. Очень быстро мелькнула в голове у Тревора мысль — «однажды и я буду так сидеть», мелькнула и пропала, сметённая следующей: «только не так, не как эти ископаемые». Гильямо, словно услышав, метнул суровый взгляд.       — Ну, раз расходятся, и ты не стой. Дел полно. В новом сезоне с тобой никто играть не будет уже.       Тревор скрипнул зубами и ушёл.       — В новом сезоне не будет и Двуногих, — тихо добавил Ржавый, и Гильямо, против воли, усмехнулся. Ржавый широко зевнул, блеснув железными зубами, щёлкнул челюстью. Чёртов везунчик.              

***

             — Погоди… — Реджи в очередной раз попытался сфокусироваться на рассказе. Да что за напасть такая — рядом с Риком сложно думать в принципе! — Погоди… Что, говоришь, было потом?       — Пицца. Она летала и отрывала всем бошки — ррраз! — Рик экспрессивно провёл ребром ладони по собственному горлу. Реджи застонал и упал на спину, закрывая лицо руками:       — Ничего не понимаю…       — Да, говорю тебе, не важно! Суть была не в том. В общем, смотрю я, а потом понимаю, что прямо передо мной сидят! — Теперь Рик уже вскочил с места и принялся изображать всё в лицах. — А я подбираюсь ближе, и уже собираюсь что-нибудь сделать…       — Что, например? — Реджи раздвинул пальцы и поглядел на Рика. Нет, невозможно…       — Не знаю. Что-нибудь… В общем, тут этот второй, он как замахнётся! А другой как прыгнет! И такое тут началось! Людей уже почти не было, правда… Но просто вообще, район на район! Они же почти весь зал занимали!       — А ты? — Реджи приподнялся на локтях.       — А что я? Их было больше. Я пробрался к выходу и рубанул пожарную сирену. Подумал — это их собьёт с толку… Ну, и запаниковали. — При этих словах что-то новое появилось у Рика в лице, что-то, что удивило Реджи и даже слегка напугало — сосредоточенная серьёзность, какая-то расчётливая жёсткость, вспыхнувшая в глазах, — через пару мгновений, впрочем, сменившаяся привычным озорным выражением. — Надо было видеть, как они бежали! — Рик наконец поймал взгляд Реджи и улыбнулся. — Редж, я тут не при чём. На самом деле, я думал о том только, как ноги унести, честно говорю. Потому что… это не были люди, Реджи. Не люди и не народ. Что-то очень… опасное. Одинаковые все. Много. — Рик закусил губу и снова опустился на кровать. — Я потом вышел в холл, но их уже было меньше, странно как-то, как будто складывались в одно… И мимо последнего мне было страшно идти, так что я как бы… немного вышел из себя и толкнул его… — Рик замолчал.       Реджи с трудом подавил желание обнять его. «Оставайся холодным, болван!»       Относительную тишину комнаты — сосед снизу смотрел телевизор, с улицы доносился шум машин, звуки шагов и голоса — прорезал одинокий жалобный вой. Рик с досадой погладил живот.       — Ре-е-е-дж… У тебя есть еда? Что-то я как будто голодный…       — Есть. Если только тебе захочется после того кино…       — Пицца, что ли? Ну, так это же всё не взаправду было… Давай! И побольше, побольше! Единственный способ расправиться с пиццей-убийцей — убить её раньше, чем она тебя!       Глаза у Рика снова коротко вспыхнули.       Идя вслед за Риком на кухню, Реджи подумал, что, пожалуй, нужно будет за ним последить. За этим, вторым Риком — опасным и непредсказуемым, даже в не-лунную фазу. А ведь и года не прошло, как они познакомились… Как быстро он начал меняться.       Рик с победным воплем впился острыми зубами в пиццу.              

***

             — Ну, как фильм? — Ржавый вырезанным силуэтом темнел на фоне ночного окна: свет Рик по возвращении включать не стал.       — Да… отлично.       От юниора даже после душа пахло пережитым стрессом — хотя намывался он долго. Что ещё? Пицца. Реджи. Ржавый слегка улыбнулся. Рик вытащил и раскатал матрас, быстро застелил себе постель и тут же свернулся клубком.       — Джейд?       — Да, сэр?       — Ты усвоил урок?       Молчание. И — медленно, подбирая слова:       — Если… слишком много — убить главаря.       Ржавый кивнул, не заботясь о том, видит его Рик или нет.       — Завтра утром расскажу, кто это был. У страха глаза велики. Но ты кое-кого впечатлил…       Заскрипели пружины дивана — старший укладывался спать. Чувствовалось словно повисшее в воздухе комнатки ожидание. Через несколько минут Ржавый добавил:       — С сиреной ты правильно придумал.       Рик перевернулся на другой бок и счастливо засопел.