***
Валтор только что вернулся в свои покои с аудиенции с королем Домино. Брови Валтора были грозно сведены к переносице, о чем свидетельствовало, что темный маг был крайне возмущен, недоволен и зол. Гриффин сидела в кресле в простом платье и попивала из фарфоровой чашки отвар. Она заинтересованно, изящно изогнула бровки и скосила взгляд на Валтора. Ей было крайне любопытно, что так встревожило темного мага. -Что могло так тебя расстроить, Валтор? – спросила она. -Через два дня я уезжаю, - холодно ответил темный маг и продолжил ходить кругами по ковру, в задумчивости приставив к подбородку руку. Гриффин чуть не выронила фарфоровую чашку с блюдца, когда резко встала. -Куда? -Орител желает, чтобы я ехал с ним на окраину королевства. Гриффин чуть хмуро сдвинула бровки, призадумалась. -Я слышала о нечисти, что поселилась на окраине королевства. Это наверняка Ведьмы послали свои войска на разведку, - догадалась тут же она. – Они уже начали вторжение на планету Домино. – Ведьма вновь посмотрела на чем-то встревоженного Валтора. – Валтор, тебе не стоит так нервничать. Она поставила на столик чашку и подошла к магу, положила свои ручки на его плечи и попыталась заглянуть ему в глаза. -Король Домино по своему характеру горяч и строптив. Он все еще безрассудный мальчишка! Я ведьма, не делающая прогнозы будущего, но… Орител может там погибнуть. А если и ты с ним едешь – мальчишке конец. Ведь это твой шанс убрать короля, не подставив себя. -Хм… - Валтор вновь глубоко задумался. – Я бы лучше остался здесь и занялся Марион. Гриффин сморщила презрительно мордашку, руки ее безвольно упали с плеч темного мага. Юную ведьму всегда задевало, когда это имя звучало в его устах. Гриффин не желала признаваться себе, что ревновала темного мага к рыжей малявке с короной на голове. Потому что ревность – это показатель слабости, а настоящая ведьма никогда не должна чувствовать слабость. -Марион я могу и сама заняться, - небрежно бросила она, будто говорила не о принцессе Домино, а о грязной торговке с рынка. Валтору не понравился тон ведьмы. Он привычным сильным рывковым жестом схватил Гриффин за горло и притянул к себе ближе. Ведьма испугалась больше от неожиданности, чем от боли. Валтор наклонился к ней ближе и угрожающе зашептал: -Не трогай Марион, ведьма. Я не допущу, чтобы с ее головы упал хоть один рыжий волос. С ней я сам разберусь, ты меня услышала? – на вопросе он еще сильнее сжал ее горло так, что ведьма практически не смогла дышать, только кряхтела. Она слабо кивнула головой. Валтор разжал пальцы и Гриффин села на колени, громко кашляя. На ее шее остались синюшные маленькие следы пальцев темного мага. -Тогда убей Оритела, - прохрипела ведьма и с ненавистью посмотрела на Валтора. -Я сначала его заставлю помучиться. Видя сначала человеческие мучения, так приятно потом смотреть на гибель. -Безумец, - прохрипела ведьма. Валтор не услышал ее. Темный маг осмотрел ведьму, на секунду она показалась ему жалкой оборванкой, которую привели с улицы. Валтор, презрительно скривив тонкие губы, властно взмахнул рукой вверх. Гриффин вся затряслась, как в лихорадке, схватилась за платье на своей груди, комкая ткань, будто хотела себе вырвать сердце. На ее шее у самого уха появился знак – знак Валтора. -Что… что ты сделал со мной?.. – прохрипела ведьма. -Заблокировал твою магию, ведьма, - холодно ответил ей он. -Зачем? – Гриффин бешенным взглядом посмотрела на него. -Ты стала строптивой, Гриффин. Мне это не нравится, - признался ей темный маг. – Мои угрозы на тебя, кажется, не повлияют и ты ослушаешься меня. Дикий огонь в ее глазах явно говорил: она этого просто так не оставит. Валтор молча вновь оглядел Гриффин и вышел из покоев. Гриффин осталась совсем одна. Она осторожно дотронулась подушечками пальцев до знака Валтора у себя под ухом и скривилась – он болел, будто ей только что поставили клеймо раскаленным железом. Тело Гриффин мелко задрожало, она обняла себя и упала на бок, прижавшись виском к мягкому ковру. Гриффин поняла, что ведьма может побыть немного слабой, пока никто этого не видит…***
С уходом Оритела прошло несколько дней. Марион, чувствуя неладное, приболела. У юной королевы случилась горячка. Она бредила, в ее бреду прослеживалось отчаяние и страх. В своей постели Марион пролежала три полных дня, не подпуская к себе никого, даже Гриффин. На четвертый день Гриффин решила сама зайти в покои королевы. Темные шторы были плотно задернуты, не пропуская в большие покои дневного света. На столике догорала маленькая свечка. Марион лежала высоко на подушках, сложив руки на животе. Ярко-рыжие волосы ее разметались по белым шелковым подушкам. Сама Марион была белой, осунувшейся и какой-то помятой. -Кто это?.. – с усилием выдохнула Марион. Она подняла руку и слабо махнула ею, в покоях тут же зажглись все свечи. Марион подняла пушистые черные ресницы и всмотрелась вперед. -Марион, это я. Гриффин. Я принесла тебе лекарство, - Гриффин стояла у кровати Марион с маленьким серебряным подносом в руках. На подносе стоял чайничек и фарфоровая кружка с дымящимся отваром. -Гриффин, самое лучшее для меня лекарство – это живой и невредимый муж, - Марион подтянула к груди одеяло и отвернула голову от нее. – Новостей от войска Оритела нет? -К сожалению, нет, - поспешно ответила ведьма. Она решила проявить мягкую настойчивость: - Марион, прошу, выпей отвар. Тебе станет лучше. Гриффин поставила на столик рядом с догорающей свечкой поднос. Она услужливо протянула фарфоровую чашку юной королеве. Марион проявлять детское упрямство не стала. Она села, облокотившись на мягкие подушки и приняла из рук Гриффин чашку. Марион поднесла чашку к губам, сердце Гриффин екнуло. Марион поставила чашку на блюдце и рассказала Гриффин о своих чувствах. Гриффин была, возможно, единственная, с кем Марион могла поговорить, ведь ведьма была ее старше, и Марион часто прислушивалась к ней. Гриффин с жалостью и брезгливостью осмотрела Марион. Ее рыжие волосы, торчащие в разные стороны, были похожи на мочалку, блеклые серо-зеленые глаза смотрели куда-то сквозь предметы. -Я чувствую, что с любимым беда. Мне надо ехать за ним, Гриффин!.. – Марион слабо и неуклюже попыталась вылезти из-под одеяла. -Марион, в своем ли ты уме? – Гриффин положила руки на плечи королевы и вернула ее на мягкие шелковые подушки, поправила в ногах пуховое одеяло. – На кого ты оставишь королевство? -Королевство ничто без короля. Когда король не сидит на троне, королевства не существует, - драматичным тоном сказала Марион и закашлялась в кулак – у королевы запершило в горле. Гриффин протянула ей чашку. -Твое поведение неразумного влюбленного ребенка не соответствует статусу королевы, - вновь мягко упрекнула ее Гриффин. – Когда речь заходит о войне, женщине лучше оставаться дома и… ждать свою любовь и верить, что любимый вернется живым. Марион осторожно села, облокачиваясь на подушки. Она приняла из рук Гриффин чашку. Сердце Гриффин замерло в ожидании. Марион сделала глоток горячего отвара и чуть поморщилась. Напиток был не только горячим, но и горьким. -Гриффин, скажи, я ты переживаешь за Валтора? – прохрипел ее голос. Гриффин в недопонимании и легкой растерянности посмотрела в бледное лицо юной королевы. Она неосознанно потянулась рукой к знаку Валтора на своей шее возле уха (Марион не видела знак, потому как он был закрыт пурпурными волосами Гриффин, которые были уложены в замысловатую прическу). -Ну конечно переживаю, - от волнения она нервным движением поправила треугольные очки на аккуратном носике. – Он не рыцарь. Его дело лечить, а не махать мечом направо-налево. «Меньше всего за него сейчас нужно переживать,» - с грязным ехидством подумала Гриффин. Марион поставила пустую чашку на поднос и осела на подушках, укрывшись одеялом. -Спи, Марион. Гриффин действительно ослушалась Валтора и его указания не трогать Марион. Да, он лишил ее магических сил, но он не лишил ее ведьменских знаний. Как Валтор и говорил: «Видя сначала человеческие мучения, так приятно потом смотреть на гибель.» Гриффин решила действовать, исходя из слов темного мага: она задумала отравить Марион, но сделать это медленно, видя, как она королева будет угасать, точно пламя свечи, терять жизненные силы, настроение, станет бледной и немощной… Днем ранее Гриффин тайком переоделась в простую служанку и вышла из замка. Она отправилась в хижину, которую покинула больше десяти лет назад. Путь до нее был неблизкий: ведьма шла в легких туфельках по мягкой кочковатой почве. Ее маленький след, оставленный на земле, быстро темнел и наливался водой. Через несколько шагов ноги ее стали по щиколотку тонуть в грязных болотистых лужах. Между двумя кочками она оставила одну из туфель. Гриффин махнула второй ногой и сбросила вторую, проклиная свою идею отправиться по болотистой местности в туфлях. Дальше она шла босяком, высоко подняв подол сероватой юбки. Пройдя еще немного, перед ведьмой открылось небольшое круглое болото, на его противоположном конце между деревьями, выглядывала хижина, за много лет поросшая мхом. Гриффин пошла прямо по болоту до хижины. Каждую минуту она увязала в жидкой трясине, подол юбки был весь испачкан болотистой жижей. Не без труда преодолев болото, Гриффин поднялась на небольшой пригорок и встала напротив хижины. Одна сторона хижины заметно осела от времени без ухода. Хижина теперь выглядела какой-то печальной и хромой. Гриффин немного постояла перед дверью, не решаясь толкнуть ее. Она будто набиралась храбрости встретиться наконец со своим прошлым, от которого так легко смогла отказаться. Ведьма уперла ладошку в холодную, пропитанную лесной влагой, дверцу и легонько надавила. Дверь с жутким скрипом открылась вовнутрь. В хижине было очень темно. Гриффин осторожно переступила порог и вошла внутрь, словно боялась потревожить хозяев. Ведьма закрыла глаза и медленно вдохнула сырой воздух. «Горгона! – в просвете быстро распахнувшейся двери показалась щуплая девчушка с длинными пурпурными волосами. Просторная белая рубаха свободно и красиво обвисала с ее тоненького девичьего стана, темная юбка была не по размеру длинна для нее. – Я собрала травы! Научи теперь варить зелья!» Гриффин открыла глаза и сделала пару крошечных шагов вперед, осмотрела хижину. «Смотри! Я сварила свое первое зелье! Это яд. Если не веришь, то можешь его попробовать, я сейчас только черпак поищу…» Гриффин тихими прошлась по хижине, рассматривая запыленные, почерневшие от старости предметы. Ничего не изменилось с того дня, как она покинула хижину – все предметы стояли на своих местах нетронутыми. Гриффин остановилась посреди хижины, повернулась к стенке, где стояла кровать, завешенная плотной грязной шторой. Сердце юной ведьмы замерло. Она медленно, шаг за шагом, на цыпочках, пошла до кровати. Половицы под ее шагами тихо скрипели. Один шаг, два, три… «Горгона, а расскажи еще какую-нибудь легенду!» Четыре, пять шесть… «Когда я вырасту, я стану сильной ведьмой, такой же, как ты!» Семь, восемь, девять… «Прости меня!» Десять. Десять шагов. Гриффин похолодевшей рукой осторожно дотронулась до плотной шторы. Взгляд ее смотрел в никуда, будто мог видеть сквозь плотную ткань. «Горгона, ты самая лучшая ведьма!» Гриффин чуть отодвинула в сторону штору. Слабый свет выхватил очертания тонкой костлявой руки неживого серого цвета и запыленное бархатное платье в мягкую складку. Ведьма тут же задвинула штору и отступила на пару шагов назад. Похолодевшие руки ее затряслись, ее рот широко раскрылся в конвульсивных попытках поймать воздух, а в глазах застыл дикий всепоглощающий ужас. «О, Горгона, - подумала горько ведьма. Она крепко зажмурилась и опустилась на колени. Руки ее безвольно висели по швам, голова упала на грудь. – Я сожалею…» Чуть позже ведьма быстро нашла в старом сундуке тканевую сумку. Все снадобья, все жидкости и травы, рассортированные в банках, она сложила в сумку. За книгами она нашла заветный пузырек с желтовато-оранжевой жидкостью – это был сок ядовитого дерева. На организм человека он действовал медленно, но неотвратимо отравлял все внутри. Не оглядываясь, Гриффин немедленно покинула хижину и быстро зашагала по болоту обратно в замок. По пути обратно Гриффин размышляла о дальнейших своих действиях. В ее планах было отравить Марион и потушить в ней Огонь Дракона – то, что так удерживало Валтора возле рыжей королевы. Нет, она не шла против Ведьм и темного мага, она мыслила куда шире них. Гриффин не понимала, почему Ведьмы так зациклены на девчонке с магией. Она – человек, а все люди смертны. Один щелчок пальцев и человека уже нет в живых, как и Огня Дракона в нем. Зачем им смертная девчонка, когда можно найти неиссякаемый запас огромной силы Огня Дракона? Для этого достаточно найти Отца всей Волшебной Вселенной – Великого Дракона! Гриффин знала, что мифическое создание находится на планете Домино и спит не одно тысячное эоне лет. Гриффин оставалось только переключить внимание темного мага с рыжей девчонки на мифическое существо, ведьма надеялась, что он сам поговорит с Ведьмами и те поменяют цели… Ведьма верила, что все разговоры о том, что Дракона скрыли от всех глаз - глупости. «Дракон есть! Он здесь, прямо на планете Домино! Пора бы Валтору возобновить поиски Дракона! О-о, Дракон... В нем первородная магия - магия Огня Дракона! Потрясающая сила! Она будет нашей! Мы подчиним себе Великого Дракона!» - так безумными мыслями и планами размышляла ведьма. Гриффин уже месяц поила Марион соком ядовитого дерева, подмешивая его в чай. Королевское регентство, глядя на то, что королеве становится с каждым днем все хуже и хуже, наняло лучшего лекаря во всем королевстве (разумеется, по мнению Марион, второго, после Валтора). Лекарь осмотрел юную королеву и выписал лекарство, которое могло облегчить болезнь Марион. Гриффин незаметно выкрала его, вылила и за место лекарства налила сок ядовитого дерева. А лекарь, ничего не подозревая, приходил через день и поил Марион не лекарством, а ядом. Марион становилось только хуже. В один из тяжелых болезненных дней, королеву вырвало. Ее тошнило два дня, она не могла есть, зная, что это бесполезно, лишь пила простую воду. Лекарь предположил, что Марион, возможно, ждет ребенка. По дворцу тут же расползлись слухи о беременности королевы и о наследнике. Марион же не чувствовала, что это был ребенок. Она ничего не чувствовала кроме слабости, такой, что невозможно было даже элементарно поднять руки, и жгучей боли, которая горячим огнем по венам распространялась по всему телу. -Королева может не пережить этой недели, - со скорбной грустью сказал лекарь Гриффин. Она, как приближенная к принцессе, должна была знать все первой. – Пишите письмо королю. Они должны быть вместе. Гриффин присела в глубоком реверансе с простым лицом, которое ничего не выражало. -Я все сделаю. Письмо будет доставлено в течение следующего дня.