***
Помнится, когда я проснулся на лавочке после крушения вертолёта, я сказал сам себе, что больше ничему не удивлюсь. Но вот прошло всего-то два года и на те... На моей кухне сидит мертвец и с радостью уплетает остатки блинчиков со сгущёнкой. Жизнь — не предсказуемая сука. — Коль, может перестанешь? Мне немного неловко... Тихо проговорил десантник, кося на меня немного напуганный взгляд. Понимаю, но ничего поделать с собой не могу. Призраков до этого я ещё как-то не встречал... — Юра, ты умер в новогоднюю ночь 95-ого года. Блядь, ты истёк кровью на моих руках... От такого прямолинейного упоминания собственной смерти Юру передёрнуло. Он нервно сглотнул и немного побледнел. Понимаю, что о таком не очень-то приятно думать — вспоминаю свой первый раз и до сих пор в дрожь бросает... — Помню — ты уже рассказывал. Стоит отдать ему должное — такую новость он перенёс весьма мужественно. Отпив немного кофе из кружки, он стёр холодный пот со лба и продолжил: — Сам почти ничего не понимаю. Кстати, а что там произошло-то? Теперь уже неуютно стало мне. Вспоминать ту командировку всегда было не легко. Не умеют Князевы признавать свои ошибки — семейная черта. — Да чё там вспоминать-то... Растяжка, взрыв, вот и вся история... Я отвёл взгляд в сторону. До сих пор было немного стыдно перед ним. Сраный альтруизм, чтоб ему пусто было... — Я вообще-то о лагере спрашивал... Я поперхнулся выпитым кофе, но быстро пришёл в норму и непонимающе уставился на него. Он ответил мне сначала выжидающим взглядом, а затем и вопросительным. — Ты сейчас... о чём? У меня по спине пробежались мурашки, а на лбу выступил холодный пот. Этот новый, полный всяких странностей день продолжал меня удивлять. Вот только сейчас мне это вообще не нравилось... — Ну... о последнем штурме. Ты что, не помнишь? Я попытался напрячь память. Единственное, что хоть как-то подходило под слова Юры — мой сон. Но неужели всё это было на самом деле? Да ну, это бред даже для меня... — Секунду... Я встал из-за стола и ломанулся к себе в комнату. Там я хранил много всякого хлама, но искал я всего лишь пару вещей. Выкинув из шкафа больше половины всех вещей, я почувствовал как на спине проступил холодный пот. Моя горка на вешалке вся была изодрана и при этом перепачкана в крови и земле. Но самом страшным было кое-что другое — я нигде не мог найти свой P-90... — Что... Начал было зашедший в комнату Юра, но я тут же сбил его с ног, ломанувшись в зал. В этой комнате я бывал не очень часто и большую часть времени складировал тут хлам, который мне было не куда впихнуть. Первым делом я посмотрел на стену у дивана и буквально был готов закричать от страха — висевшая там катана тоже пропала... Тем не менее, кричать я не стал — не в моём стиле. Вместо этого я сел на диван и начал думать. Начнём с фактов. Моё оружие пропало — факт. Замок не взломан — факт. Следов пребывания в моей квартире посторонних нет — факт. Пропавшее оружие было в моём "сне" — факт. Исходя из этого делаем какой вывод? В душе не ебу... — Эм... братан? Ты в порядке? Спросил взволнованный Юра, войдя в комнату. Увидев моё тело, сидящее на диване, он сам невольно побледнел. Я внимания на него не обратил. Вместо этого, я медленно осмотрел принесённую сегодня коробку. Придя домой, я бросил её на кофейный столик и забыл о ней. Тогда я даже не обратил внимания на то, что в ней вполне себе мог поместиться мой клинок. А судя по её размерам, далеко не только моя катана... — Коль? Я взял в руки канцелярский нож и одним движением разрезал скотч, скреплявший верхнюю часть коробки. Открыв её, я... с одной стороны облегчённо вздохнул, но при этом снова почувствовал холодный пот на своей спине. В коробке лежали мои разобранные стволы, и ещё пара моих вещей. Первым делом я извлёк из коробки свой меч и достал его из ножен. Что интересно — клинок был почищен. Да и вообще, всё оружие в коробке было почищено и смазано. — То есть, всё это было на самом деле? — Да... наверное. Оторвавшись от содержимого коробки, я непонимающе посмотрел на Юрку. В ответ на это десантник лишь пожал плечами, из чего я сделал вывод, что он даже не понял о чём я говорю. Я продолжил извлекать из коробки свои вещи. И вот я достал оттуда свой телефон, который собирал вместе с кибернетиками. Телефон... — Блядь! Резко вскрикиваю я и бегу на кухню за своим телефоном. Если всё это было реально, то звонок с японского номера не казался чем-то странным, скорее даже наоборот. Дрожащими пальцами я открыл список вызовов и, не долго думая, набрал номер. С каждым новым гудком моё сердечко сжималось как бешенное. Было страшно, что сейчас мне ответит не Мику, а кто-нибудь другой... Но вот на том конце ответили и меня на японском поприветствовал милый девичий голосок. Из-за не самого лучшего качества связи я не смог сразу узнать её и с дрожью в голосе спросил: — Мику? Это ты?***
Стоя у столика в аэропорту и медленно потягивая кофе из картонного стаканчика, я очень часто смотрел на табло прибытия и затем на свои часы. С минуты на минуту нужный мне рейс должен был приземлиться и тогда я снова стану самым счастливым человеком на земле. Подумать только, ещё два дня назад я думал лишь о том, как буду на страйкбольных пострелушках бегать, а теперь... А теперь вот сижу в аэропорту и жду самого настоящего ангела. Блин, ради этого повода я даже сходил в парикмахерскую... Оказывается, что бы тебя перестали принимать за бомжа нужно было всего лишь подстричься. Кто бы мог подумать... Юры со мной не было — он хотел попробовать поискать, мало ли кто ещё из наших вернулся в наш мир. Совместными усилиями вчера мы нашли: семейство Ясеневых в лице Слави и её деда, Гнездова и Тихонову. Ну и мою ненаглядную Микусю... Вообще, все события последнего дня как будто в тумане, особенно последние минуты боя. Это было странным, но особо долго об этом я думать не стал. В конце концов, у меня сейчас других переживаний хватает. На информационном табло появилась надпись — нужный мне борт совершил посадку, и я махом допил остатки своего кофе. Стаканчик отправляется в мусорку, а я отхожу от столика и подхожу ближе к нужному мне выходу. Там уже стояла целая куча людей, часть из которых держала в руках различные таблички. Я встал немного в стороне и стал ждать, вглядываясь в пока что закрытые двери. Но вот, они открылись и оттуда стали выходить люди. Несколько из них остановились взглядами на мне, но прошли мимо. Только одна девушка подошла и крайне писклявым голосом попросила автограф. Её я узнал — видел на одном выступлении. Тогда я был в ударе, но не суть. Уже когда поток людей стал сходить на нет, из-за дверей появилась она. Высокая девушка с азиатскими чертами лица и двумя аквамариновыми хвостами, выглядывающими из-под шапки. Одета она была в лёгкую куртку с синими узорами цветов и утеплённые джинсы чёрного цвета. За собой она тащила чемодан с сумкой, а за спиной у неё болтался лёгкий рюкзачок. Ошибки быть не могло — это точно моя девочка. Я помахал ей рукой и Мику сразу же меня заметила. Она быстро подошла ко мне и радостно прокричала: — Коля! Она оставила чемодан с сумкой и кинулась мне на шею. Я стоически выдержал навалившуюся на меня девушку и от радости даже закружил её. — Я так рад тебя видеть, ты даже не представляешь! Воскликнул я и поцеловал пионерку. Она тут же покраснела от смущения, а несколько людей осуждающе на нас покосились. Возможно, делать это прямо здесь действительно было не лучшей идеей, но знаете что? Мне плевать. Я наконец-то могу обнять девушку своей мечты. Да и если есть возражения — пускай поговорят с моими кулаками... — Коль... Тихонько начала говорить Мику, косясь на проходящих мимо людей. Намёк был ясен и я мягко отстранился от неё. — Я тоже рада тебя видеть. Пока девушка всё ещё отходила от шока, я взял сумку с чемодана и повесил себе на плечо. Сам же чемодан я взял за ручку и кивнул Мику в сторону выхода. Она наконец отошла от шока и сразу же ухватилась за ручку своего чемодана. — Да ладно, я бы и сама справилась... — Но зачем, когда у тебя есть я? Пошли, возражения не принимаются! Свободной рукой я взял её за руку и повёл за собой к выходу. Она сначала ещё пыталась как-то выхватить у меня свой чемодан, но быстро сдалась и спокойно пошла следом за мной. — Как долетела? Нормально? — Да, долетела нормально. Ты сам-то как тут? Спросила она у меня в ответ, когда мы переходили через дорогу. Арендованную машину я оставил на крытой парковке и как раз туда мы и шли. — Я то? Тоже неплохо. Давай об этом в машине, хорошо? Я осмотрелся по сторонам и Мику поняла меня без слов. Если начать обсуждать тут наше приключение в Совёнке, то определённо кто-то услышит и тогда начнутся так не нужные нам проблемы. Весь оставшийся путь до машины мы обсуждали музыку. Я рассказывал ей о своём последнем концерте, на котором Михаил — знакомый басист, который и затащил меня на вокал — подрался с группой байкеров. — И он их всех один? Спросила Мику, садясь в салон арендованной мной Тойоты Камри и пристёгиваясь. Я же лишь усмехнулся, занимая водительское место. — Этот увалень-то? Не, только двоих. Уже потом мы с Петькой подоспели и остальных на себя взяли. — А Петька... — Да просто какой-то гитарист. Ответил я весьма сжато, так как в этот момент вставлял оплаченный талончик в шлагбаум. Лампочка на нём загорелась зелёным и я вырулил на дорогу до Пулковского шоссе. Вклинившись в общий поток автомобилей, я немного углубил свой ответ: — Я лично с ним только в тот вечер и познакомился. — То есть, вы не репетировали? — Нет. Там вообще смешно получилось. От воспоминаний об этой истории я невольно улыбнулся. Видя это, Мику потребовала продолжения и я не заставил её ждать: — Их солист, с которым они изначально и репетировали, буквально за пол часа до выступления ногу сломал. — Ужас... Как это он умудрился? — Этот уникум, а сейчас только не смейся, поскользнулся на шкурке от банана. Мику лишь с недоверием посмотрела на меня, еле сдерживающего смех. Должен признаться, когда мне Миха всё это рассказывал, я так же отреагировал... — Правда, честное пионерское! Антон — гитарист — очень любил бананы, а вот выкидывать шкурки в мусорку не считал нужным. Ну вот и оставил её у лестницы, решив, что ничего страшного не случится... Мику сама начала смеяться, видимо наконец поверив во всю эту историю. Сам в который раз вспоминаю тот вечер и реагирую прям как она. Ещё раз переглянувшись и, по-видимому, представив эту картину, мы начали смеяться. Прекратили мы только ближе к площади победы. А если быть точнее — нас прервал мой телефон. На центральном дисплее высветился номер Юры и я, недолго думая, нажал на кнопку приёма вызова на руле. — Юрка! Мы с Мику уже едем, ты об ужине позаботился? — Эм... да. Тон Юры был подавленным. Это меня напрягло, но виду я решил пока не подавать. Мало ли чего случиться могло. В конце концов, я ему перед выходом документалку про Чеченские войны включил... — Слушай, я смог найти номер Ульяны... — И как там наша красная ракета поживает? Она же сейчас в Африке, да? — Да... Он некоторое время молчал, как будто подбирая слова. Закончилось всё это тяжёлым вдохом и тихим ругательством. Уже после этого он добавил: — В общем, лучше позвони ей сам — номер сейчас скину... Парень сбросил вызов быстрее, чем я успел что-то сказать и почти тут же мне на телефон плюхнулась СМСка с номером. Такая реакция Юры меня очень встревожила, а в голове начали появляться неприятные мысли. Бросив взгляд на Мику, я увидел, что девушку это всё так же напрягло. Хоть что-то радует... — Коль, лучше позвони сейчас... Я был с ней согласен и потом, остановившись на светофоре, набрал номер из СМСки. На кнопку вызова я нажал с нескрываемой тревогой, но, как только гудки сменились сонным "Алё", я выдавил на лице улыбку и жизнерадостно спросил: — Уля, ты? — Да, Коль, это я. Если она сейчас в Африке, то там должна быть глубокая ночь. Значит пионерку я разбудил и за это сейчас испытывал стыд. Этот стыд смешивался с внутренней тревогой, порождая не самый привычный коктейль эмоций. — Ну как ты там? Многих сегодня пристрелила? А как там Илья? Он ведь тоже в Африке воевал, если я правильно помню? Я буквально завалил девушку вопросами, от чего она явно выпала в осадок. Это я сделал не специально, а из-за нарастающего напряжения. Червяк иррациональной тревоги грыз меня изнутри и единственная моя надежда была на то, что Уля сможет развеять это отвратительное чувство. Впрочем, по первой же её реплике я понял — не сможет... — Коль... в общем... Она, так же как и Юра, тяжело вздохнула и некоторое время просто молчала. От этой тишины я невольно сжал руль до скрежета, даже этого не заметив. — Твой брат, он... он мёртв...***
Сколько не стою здесь, а всё равно всё происходящее кажется сном. Простым плохим сном, который вот-вот закончится и всё будет прекрасно. Вот только завершения этому сну всё нет и нет уже как три месяца. Правда в том, что даже если это и был сон, то длился он столько, что успел стать неотличимым от реальности — суровым, жестоким и бессердечным. Глядя на небольшой каменный памятник с высеченным на нём крестом, хочется наконец проснуться от этого сна. Наконец открыть глаза, но правда в том, что это и есть реальность. Небольшая могила моего брата расположилась среди мрачных деревьев одного из Питерских лесов. Когда-то тут было моё место для отдыха на природе и тренировок, о чём до сих пор свидетельствовали одинокая землянка и полосы препятствий. Пройти сюда достаточно трудно из-за раскинувшихся вокруг болот. Единственная дорога — старая грунтовка, в которой от дороги было одно название. Случайные грибники сюда не ходили как раз из-за этой дороги. Идеальное место для последнего пристанища... В тот мерзкий январь на этой поляне собрались все Гончии, за одним исключением. Провожали Илью с почестями, коих он заслуживал. На следующий месяц мы снова собрались в этом же самом месте и помянули его память. Вот только в тот день мы недосчитались шестерых — Алан и Лена вернулись в Африку, Гнездов уехал на Дальний Восток, чтобы свести с кем-то старые счёты, ну а группа Слави не смогла приехать из-за проблем на границе. Сегодня я снова приехал на эту поляну, дабы помянуть брата, но вот только был я один. У всех были свои причины и никого судить за это я не собирался. Сам скоро не смогу приезжать сюда каждый месяц, так что — не мне их судить... — Ну привет. Как ты тут? Спрашиваю я у надгробия с висящими на нём именными жетонами. Глупо ожидать ответа от камня, но каждый раз я продолжаю задавать один и тот же вопрос... — Молчишь? Это в твоём стиле... Давай хоть покурим, не против? Присев на корточки, я достал из внутреннего кармана куртки пачку сигарет. Из неё я извлёк две сигареты — одну зажал зубами, а вторую зажёг и положил у основания памятника. Прокашлявшись от табачного дыма, я задумчиво посмотрел на тлеющий конец сигареты и начал: — Ты прости, что я один. Остальные не смогли. Я тяжело вздохнул, после чего попытался ещё раз закурить, но снова разразился громким кашлем. Уже сил нет ругаться на чёртовы лёгкие... — Мику вся в заботах — руководить музыкальной школой дело нелёгкое. Кстати, спасибо тебе за эту возможность. Уля тоже вся в делах — у неё сегодня выступление. Что-что, а на барабанах она играет просто отпадно... Хмуро усмехнувшись, я сбросил пепел с сигареты и продолжил рассказывать о недавних событиях. — Алан вчера звонил — они с Леной просили положить тебе пару цветов. У них тоже всё неплохо, как и у парней Леона. Про Фроста ничего не слышал, но одно тебя точно порадует — ваш генерал-то всё, скопытился. Конечно, я ни о чём не утверждаю, но у них с Леоном перед этим был серьёзный разговор... Где-то за спиной раздался треск веток и я тут же повернулся на звук. Грибники может тут и не водятся, но вот дикие звери иногда в мой лагерь заглядывали. Встреча с условным волком мне сейчас точно была не нужна... Но никого за спиной не оказалось. Просто пустое место между деревьями и заляпанный грязью джип, на котором я сюда и приехал. Списав эти звуки на ветер и собственную сонливость, я продолжил: — Я вот тоже неплохо устроился — преподаю в школе Микуси, да иногда выступаю в различных клубах. Знаешь, а мы ведь поженились недавно, представляешь? Я выставил вперёд правую руку, на которой красовалось обручальное кольцо. Гравировка на нём гласила "Пока судьба не заберёт своё"... — Алиска тоже неплохо поживает... Тут я замялся. Дело было в том, что пионерка так и не вспомнила о лагерных событиях. Тут она просто выступала в одной достаточно популярной группе и даже и не подозревала о смерти некогда любимого человека... — Ты, это... прости меня... Я так и не смог ей всё рассказать. Не смог взять на себя эту ответственность... Да и подумал, что так лучше будет... Снова тяжело вздохнув, я посмотрел на сигарету. Она уже дотлевала, а значит пора мне закругляться. Надо ещё вернуться в город до обеда — иначе пропущу выступление — а ведь ещё надо хотя бы один раз отрепетировать... — В общем, прости за всё... Я достал из рюкзака новую бутылку водки, налил немного в стоявшую тут стопку и накрыл её коркой чёрного хлеба. На стоявшее рядом блюдце я положил несколько конфет и только после этого встал. — Лежи спокойно — ты как никто другой заслужил покой... Вернувшись в салон машины, я закинул рюкзак на задний ряд сидений и завёл мотор. Развернувшись между деревьями я уже отъехал на приличное расстояние, как вдруг заметил какое-то движение в зеркале заднего вида. Остановившись, я поставил машину на ручник и вылез из салона, встав на пороге машины. У могилы Ильи стояла фигура девушки в потрёпанном коричневом платьице. В руках она держала скромный букет гвоздик. Держалась она весьма удручённо, а её кошачьи ушки и вовсе были прижаты к голове. Увидев Юлю, я испытал злобу и обиду за произошедшее. Если бы не её непонятные планы, ничего бы этого не произошло и Илья был бы жив... Мне захотелось прогнать её, выстрелив либо в саму "хранительницу Совёнка", либо в воздух. Но под рукой у меня ничего не было, а лезть в бардачок за пистолетом не хотелось. Да и смысла от травмата было бы немного... В конце концов я плюнул на это и вернулся в салон. Да и навряд ли бы она стала приходить сюда, если бы сама не скорбела по моему глупому братцу... Ещё раз глянув в зеркало заднего вида, я тяжело вздохнул и, подавив новую вспышку злости, поехал обратно в город. Он умер за то, что бы мы могли начать всё с чистого листа и я сделаю всё возможное, чтобы его жертва была ненапрасной...