***
Что такое сны? Порталы другие миры? Наше возможное будущее? Искажённые образы прошлого? Просто предсмертная галлюцинация? Не знаю и боюсь, что никогда не узнаю. Мои сны почти всегда одинаковы - бесконечная мясорубка. Меняются лишь условия и вводные. Это утомляет. Даже во сне нет мне покоя, хотя отрицать не стану - заслужил. Вот и сейчас в моей голове творилось очередное кровавое пиршество. На противоположном конце аллеи стоят люди в военной форме. Они целятся в меня и не дожидаясь команды открывают огонь. Срываюсь с места и несусь на них, даже не пытаясь уворачиваться от пуль. Зачем? Не знаю. Просто понимаю - они должны умереть, остальное неважно. Врываюсь в ряд стрелков и взмахиваю своим орудием смерти. Коса рассекает воздух и с поразительной лёгкостью разрубает кевлар вражеского бронежилета. Фонтан крови брызгает мне в лицо, отрезанная половина тела отлетает в сторону, а остальные бойцы в панике отскакивают кто куда. Я разворачиваюсь и делаю новый взмах косой. Ещё один бедолага отправляется на перезагрузку, а остальные наконец то приходят в себя, начиная стрелять. Совершенно не чувствую боли. Ни боли, ни страха, ни угрызений совести. Вообще ничего. Ещё пара взмахов приносят смерть в этот лагерь. Ряды защитников быстро редеют, а они не могут мне ничего сделать. И вот, из двадцати стрелков остаётся один. Он в панике поливает местность от бедра. В его глазах читается безумный страх за свою жизнь и желание защищать её до последнего. Всё ещё надеется на подкрепление. Наивный. Первым взмахом срезаю цевьё вместе со стволом и его кистью. Он роняет обрубок автомата и хватается за окровавленную конечность. Он поворачивается ко мне спиной и скорчивается от боли. Новый взмах и конец косы выходит из груди парня. Поднимаю его над головой и последний из солдат Ордена погибает, окропляя мой белый балахон своей кровью. Некоторое время я наслаждаюсь этим кровавым дождём и затем делаю новый взмах. Труп в окровавленном камуфляже соскакивает с лезвия и летит в сторону одного из домиков. Стена домика проламывается и лишь ноги торчат из пробоины. Я ступаю по залитой кровью аллее, направляясь к следующей пачке солдат. Никто не уйдёт отсюда живым и я за этим прослежу…***
Просыпаюсь как всегда разбитым. С трудом открываю веки и сразу же перекатываюсь в сторону пола. Болезненный удар о доски и вот я уже в относительно нормальном состоянии поднимаюсь ноги. К таким подъёмам я уже привык, так что на боль не обращаю внимания. Подбирать автомат не спешу - просто сажусь на кровать и закуриваю. После сна у меня вечно такое состояние, что ничего делать не хочется, да и сил на это попросту нет. В такие моменты я предпочитаю просто посидеть и немного покурить. Своеобразные минуты покоя… Вот интересно, а как бы всё сложилось, если бы я тогда отказался? Собрал бы всю силу воли и сказал “нет”, что было бы тогда? Может, Колян был бы жив? Может, Алиса каждый раз проживала эти семь дней как в первый раз? Может… Глупо думать о том, что было бы если бы. Может я и псих, но не идиот. Выбор - это не более чем иллюзия. Все мы рано или поздно закончим свои дни в могиле и с этим фактом давно пора примириться. Единственное, что мне интересно - когда я найду пулю со своим именем? А может уже нашёл? Может, лежу я где-то в пустыне и медленно умираю от кровопотери? Если и так, то поскорей бы уже сдохнуть, устал… От мыслей меня отвлекает шум взрыва. Растяжка у клуба сделала бум… Выкидываю сигарету под стол и подбираю автомат с пола. Натянув кепку на лоб, я открываю дверь и выхожу на пропахшую мертвечиной улицу. В нашем маленьком театре абсурда снова поднялся занавес. Может хоть в этот раз будет легче?...***
Ни хрена. Ни хрена не легче. Каждый раз как первый и от этого ни хрена не легче. Снова в моих зубах зажата сигарета, а дрожащими руками я стараюсь зажечь спичку. Передо мной место очередного. Недавно живые тела кукол только начали гореть, а я уже начал себя грузить. Почему всё именно так? Почему ничего и никогда не меняется? Всего одна ошибка и вот - полюбуйтесь. Некогда грозный враг, поклявшийся отомстить любой ценой сидит взаперти, даже не в силах покончить жизнь самоубийством. У жизни нет чувства юмора, я уже говорил? Хотя и тут есть свои плюсы - есть время всё хорошо обдумать. Первое время я злился. Злился на Юлю, на старост, на гончих, на СИП, на свою глупость, на… на самого себя. Проявлялось это в безграничном желании убивать. Я разрывал на части всё, что двигалось в этом лагере. Бросался в самые безнадёжные бои и всегда выходил победителем, сколько бы тварей не окружали меня. Каждый раз меня вела первобытная ярость, но даже она не бесконечна. Огонь выгорел почти полностью и тогда я стал искать способы выбраться. Много чего перепробовал. Исход надо объяснять, или сами догадаетесь? Уже потом я начал практиковать самобичевание. Боль отрезвляет и так я боролся с отчаянием, что потихоньку поглощало мою душу. Это было… познавательно. Даже страшно подумать, сколько способов самоубийства можно найти в пионерлагере. Всего лишь немного изобретательности и вуаля… Короче, было весело, но больно. После этого я оказался здесь - в апатии. Самая лучшая стадия - просто сидишь и ждёшь конца, иногда делая какие-то поползновения по облегчению ожидания длиною в вечность. Хорошая стадия, очень жизнеутверждающая… Выдыхаю табачный дым и задумчиво смотрю на окурок в своих руках. Он тлеет прямо на глазах и с каждой секундой от него остаётся всё меньше и меньше. Так и хочется провести аналогию… Выкидываю её себе под ноги и поднимаюсь с земли. Не глядя на это пепелище, я просто иду куда то вперёд. Под ногами шлёпают кровавые лужи и звенят пустые гильзы. Следы недавнего боя. Вся моя жизнь это непрекращающаяся стрельба над головой и мне никак не вырваться из этого замкнутого круга. Не столько страшно, сколько попросту обидно… Пинаю одну из гильз и она покатилась по пустой площади. Знаешь, а ведь всю эту ситуацию вполне можно назвать ироничной. С самого начал моего восстания я хотел стать воплощением Смерти. Неотвратимой и несущей возмездие всем заслужившим. И вот, я стал самой неотвратимостью. Что теперь? Хочу умереть. Вот так вот дети, бойтесь своих желаний - они могут сбыться… Дойдя до своего домика, я остановился у самой двери. Хотелось снова провалится в сон, но было нечто странное - моя тень. тень от моей руки падала на дверь так, как будто бы солнце восходило, а не садилось. Я обернулся и действительно увидел восход солнца. Его лучи пробивались сквозь пелену тумана и несли своё тепло в этот мёртвый мир. Это было настолько нормально, что даже странно… Что это могло значить? Только одно - кто то из гончих ещё жив. На площади горели все члены отряда… кроме двух. Я не смог приблизиться к муз клубу, как и всегда. Тяжело вздохнув, я развернулся и пошёл на поиски “счастливчиков”. Чувствую, что мне понадобиться выпить…***
Я не знаю почему, но перемещаясь в этот лагерь я чувствовал нарастающую панику. Это чувство не было чем то рациональным и объяснить его я не мог. Вроде бы я должен был чувствовать ровно противоположное, но… Я просто не могу это объяснить. В тот раз она отчётливо дала понять, что больше не хочет меня видеть. А сейчас берёт и ментально просит о помощи, сообщая свои координаты. Всё это выглядело как слишком очевидная ловушка, но я всё равно пошёл. Пробирался через бурьян я крайне осторожно, боясь издать лишний звук. Если это ловушка, то опасность может поджидать всюду. Чего у ушастой не отнять, так это навыков скрытности. Так я и вышел до стадиона, где замер. Трава горела, а большая часть футбольного поля уже успела стать угольно чёрной. У здания спортзала я заметил два огненно-рыжих хвостика. Тут же ломанувшись к ней сквозь огонь я даже думать забыл про возможную засаду. Идеальный момент чтобы выстрелить, но… этого так и не последовало. Я перебежал поле и упал возле Алисы. — Лисёнок? Алиса не двигалась. Глаза помутнели, губы застыли в горестной усмешке, а руки были на животе. Её белая сорочка пропиталась алой кровью, которая уже успела засохнуть. Мертва, притом уже давно. — Алиса! Но разве тогда я это понимал? Нет конечно же. Я был слишком растерян, напуган и… опустошён. Единственный дорогой мне человек умер и я даже не знаю как это произошло. Я просто сидел над бездыханным телом и рыдал, не в силах сделать что либо ещё. — Алиса… Только не ты…***
Я снова сидел на земле и курил. Единственной новой вводной была свежая могила и воткнутая рядом лопата. В могиле лежала кукла, отыгрывающая роль моей любимой. У музыкального клуба не было никаких выживших. Одной кукле разворотило ноги, а вторую прикончила одна из опорных балок. Тем не менее, я сидел у могилы и курил. Как я здесь очутился? Не помню. Провалы в памяти — мой частый спутник, появившийся из-за однообразия местных развлечений. Попросту нету смысла что-то запоминать — всё равно всё одинаково. Вот и получилось так, что я сидел и курил. Курил в окружении пустых (я проверял) могил. Самое лучшее место для ходячего трупа. Может перебраться жить сюда и тогда местные отстанут? Конечно же нет - они все приходят сюда как минимум один раз в неделю, о чём говорило непонятное нагромождение мяса, подле которого были сгоревшие ритуальные свечи. Стояла вся эта “красота” на месте вечно цветущей сакуры. Забавно то, что эта хрень тут была не всегда. Когда то тут всё так же цвела величественная и прекрасная сакура, охранявшая покой пустых могил. Этот атлант есть во всех лагерях, хотя не везде он цветёт вечно. А теперь тут это… Не знаю, что местные твари сделали с деревом, но это нагромождение мяса им точно было дорого. Может, они молятся ему как некоему божеству? В конце концов есть в этом чуде абстракционизма что-то, напоминающее алтари церкви вознесения. А вообще, мне плевать. На всё и давно. Единственное что меня волнует - солнце, что всё ещё мирно шло по небосклону. Что-то Юля перемудрила с этой хренью, но мне это нравиться. Даже подумать страшно, сколько я уже живу в своём безостановочном режиме… Может это своеобразная поблажка? В реальном мире условно-досрочное, а у нас вот — день отдыха. Если так, то мне это точно по душе. Я встал с сырой земли, выкинув сигарету в жухлые кусты. Сейчас в лагере было только одно место, в котором я мог хоть немного расслабиться после сегодняшнего. Местная обитель разврата, пьянства, различных зависимостей и просто прекрасное место для отдыха — медпункт… Вообще забавно выходит, медпункт — единственное место в лагере, назначение которого не поменялось на ровно противоположное. Ну, или Юля просто не знает какие запасы алкоголя и различных веселящих веществ (просто надо знать где искать) там спрятано. Зная Виолу — такой расклад вполне возможен… В любом случае, это неважно. По дороге до медпункта не произошло ничего интересного. Разве что я немного пострелял по кустам, так как услышал там какой-то шорох. Поскольку расстрелял я сразу два рожка, а солнце по прежнему неспеша продвигалось по небосклону, я решил не менять своих планов. Помещение медпункта встретило меня запахом разложения и последствий весёлой жизни. На стоящих тут полках покоились медицинские препараты, органы и различные части тел, законсервированные в банках. Среди этого добра так же попадались пустые шприцы и склянки с чем то мутным. На столе медсестры лежала окровавленная плётка вместе с кляпом, свидетельствующие о специфических вкусах местной Виолы. Хотя я и так знал об этом, как и о том, что большинство местных болванок разделяют её увлечения. Забавное совпадение, после той ночи я совершил рекордное количество самоубийств за один цикл — 153, если быть точным. И всё равно эта сцена не может выйти из моей головы… Ещё один повод нажраться. Я первым делом залез в один из ящиков стола и достал оттуда пару бутылок жигулёвского. Ну, начинать с чего то крепкого не хотелось. В конце концов, спешить мне всё равно некуда — впереди всего лишь целая вечность…