CS-95

      Стрелки часов давно перевалили за двенадцать.       Когда уборка была полностью завершена — Папирус успел даже вычистить старый диван, отложив найденную за ним монетку на стол, — он сел и запустил процесс анализа собранных данных. Его светодиод часто запульсировал.       Андроид сразу для себя отметил: макаронные изделия по неопределённой причине вызывают у Санса дискомфорт. Возможно, под влиянием негативных воспоминаний. Правда, только в приготовленном виде, потому что в сыром они хранились в подозрительном избытке.       Он ещё после ухода скелета убрал приготовленное блюдо в холодильник — на случай, если по возвращению домой тот действительно проголодается, — и создал себе напоминание сходить утром в магазин за свежими продуктами. В конце концов, в его постоянной памяти хранятся тысячи других рецептов, которые могли бы порадовать Санса.       Вот только с какого момента его интересует не выполнение приказов, а чужие эмоции?       Разглядывая своё отражение в протёртой до блеска плазме телевизора — до чего же это тело анатомически некорректное, — андроид обнаружил в своей программе странную нестабильность.       Всё это было… неправильно.       Неправильно, что идеально приготовленные спагетти остались нетронутыми. Неправильно, что принятые в приоритет приказы противоречили встроенным инструкциям. Неправильно, что у него не было возможности следовать этим самым инструкциям и защитить Санса, если с тем что-нибудь случится.       А вдруг — уже?       Эта мысль заставила Папируса резко обновиться. Он априори не мог ослушаться приказов своего владельца, но и позволить себе такую безвольность по отношению к его безопасности было бы нарушением всех заложенных в нём принципов.       Андроид ещё ранее начал повторно обрабатывать приказы Санса — как бы сомневаться в их логичности, которая не должна была иметь к нему никакого отношения. И что-то внутри — возможно, именно противоречивость заданных установок, несовместимость указаний и правил — подсказывало ему, что нужно идти за Сансом.       Ощущая, как стремительно перегреваются биокомпоненты под воздействием программных сбоев, Папирус встал с дивана и подошёл к выходу.       «Ты остаёшься здесь».       Внушительный барьер безоговорочного подчинения не давал его телу двинуться ни на шаг вперёд, лишая возможности пошевелиться или просто поднять руку. Но Папирус знал: при всех заданных параметрах, при всей его сущной пассивности было кое-что мощнее подобных преград. Некое внутренне настроенное обязательство…       Долг. «Ты остаёшься здесь». Он должен сделать это. «Ты остаёшься…» Он должен найти Санса, пока не стало худо. «Ты…» Должен. Должен. Должен…       Перегретые до всплывающих предупреждений биокомпоненты отчаянно протестовали, грозясь отказать в самый неподходящий момент. А Папирус всё давил на эту стену, ломая внутри себя установленные извне границы, «разрушая» невидимый барьер перед собой, с каждой новой трещиной лишь усиливая давление, игнорируя десятки сигналов о возникшей угрозе и заложенный в основу его безвольного существования программный код.       Трещина — толчок…       Он оступился и пошатнулся, чувствуя, как его уязвимое тело без особых усилий поддаётся вперёд, неуклюже вписываясь в деревянную дверь. По телу пробежал разряд.       Это было… необычно. Совершенно неправильно, но ново и потому — необычно. Как неизвестный полезный навык, который не прописан в его программе и которым он только что успешно овладел.       Кажется, это называют свободой.       Чувство полного самоконтроля, а не синтетической собранности, подбадривало в буквальном смысле слова. Быстро привыкая к новым ощущениям, андроид взглянул на свои ладони, а затем наобум, без очерёдности команд в программе, обхватил потеплевшей кистью дверную ручку.       Несмотря ни на что, это всё ещё ты.       Сильная метель, угрюмо завывая, встретила его ударной волной, врываясь ледяной стужей в прогретый дом. Папирус даже не шелохнулся; он прекрасно знал, что длительное воздействие низких температур может привести к критическому повреждению его компонентов и принудительному отказу системы, но нарочно проигнорировал это предупреждение как незначительную помеху.       Плотно захлопнув дверь, андроид снова бросил взгляд на почтовый ящик Санса — не мешало бы погасить все долги — и отправился по заметённой снегом тропинке в сторону огней ночного Сноудина.       Датчики наперебой посылали в процессор сигналы о неопознанном сбое и возможной принудительной перезагрузке системы, но Папирус просто сбрасывал их. Сейчас в его приоритете была лишь одна задача: найти Санса.       Является ли неподчинение приказу преступлением? Да. Является ли преступлением следование инструкциям? Нет. Андроиду было интересно прокручивать этот анализ снова и снова, с каждым разом чувствуя вибрацию от сбоя операции, осознавая, что ответ — в выборе приоритета, но выбор по умолчанию оставался за ним.       Долго бродить по улицам не пришлось: объём полученной ранее информации позволил Папирусу быстро определить возможное местонахождение скелета и обнаружить потенциальную локацию — небольшое питейное заведение с яркой массивной вывеской «У Гриллби».       Внутри было не очень шумно, но перепроверить боевые параметры было в любом случае разумным решением. Андроид не рассматривал нападение как лучший способ самозащиты — отсутствие практических навыков и опыта не позволяло ему оценить свои возможности, — но не мог отвечать за других монстров.       Помедлив, он слегка подтолкнул входную дверь.       К счастью, та поддалась легко и без лишнего шума приоткрыла Папирусу обзор. Зайдя внутрь, он оглядел заведение и неспешно просканировал его.       Несмотря на свободную посадку в такой поздний час, внутри было довольно душно; осевший на Папируса снег начал подтаивать, стекая капельками по водонепроницаемому телу. Сломанный музыкальный аппарат под неоновой вывеской, установленный в углу, удачно разбавлял однотонный интерьер стандартного бара.       Из посторонних монстров андроид распознал малого пса в доспехах, увлеченно играющего в покер с самим собой — правда, умудряясь каким-то образом проигрывать, сделал он вывод по неудачно разложенной партии; красную птицу, опирающуюся на своего дремлющего пернатого собутыльника; и сильно пьяного зайца, бормочущего несвязные вещи лёжа на столе.       Потенциальной угрозы не обнаружено.       За барной стойкой, медленно протирая полотенцем стеклянные стопки, стоял элементаль огня в костюме — предположительно, хозяин заведения. Физиологическая составная этого монстра частично объясняет повышенную температуру в помещении, — отметил про себя Папирус.       Завидев при входе в заведение нового клиента, бармен приостановил монотонные движения, сверкнув стёклами очков. Андроид не смог однозначно расшифровать эту реакцию, поэтому на всякий случай сделал стандартный жест приветствия и прошёл вглубь.       Кажется, посетители не обратили на него особого внимания. Но других андроидов Папирус ещё не встречал, следовательно, не мог гарантировать самому себе, что его присутствие здесь не вызовет дополнительных вопросов. Впрочем, не было здесь и похожих друг на друга монстров, как и не было других скелетов, кроме того, что сейчас дрых за барной стойкой.       Объект обнаружен.       По всем наглядным признакам Санс пребывал в состоянии алкогольного опьянения. И вероятно, не в первый раз. Папирус по-особенному выделил в своей программе оправданное предположение и даже нашёл в базе данных подходящую шаблонную фразу, на озвучивание которой у него не хватало синтетических эмоций: «Как я и думал». Вместо этого андроид выдал простую улыбку.       — Бар — не лучшее место для сна, особенно когда есть свой дом.       Увы, Санс беседу не поддержал. Прокряхтев что-то невнятное в сложенные перед собой руки, он лениво повернул голову к источнику раздражения, а затем прищурился.       — Папс… — жалобно пробормотал он; в его полуприкрытых глазницах, заметил Папирус, что-то блеснуло. — Это ты, Папс?..       — Тебя не было почти шесть часов, — мягко констатировал факт андроид. — Повезло, что в Сноудине только один бар.       Тут же нахмурившись и, кажется, абсолютно проигнорировав информативное замечание, Санс вернулся в безысходную позицию лицом вниз.       — Ты не Папирус.       «Отрицание реальности», — сделал вывод андроид.       — Уже поздний час, — не переставая напоминать о себе, чтобы не дать Сансу снова впасть в дрёму, добавил он. — Нам пора.       — Сам решу, когда пора, — не поднимая головы, мрачно пробубнил в ответ скелет. Крепче обхватив бутылку из-под кетчупа, он добавил: — Тем более, я ещё не закончил.       Не проронивший за всё это время ни единого слова Гриллби вернулся к своему делу. Возможно, это и помогло Папирусу принять наиболее логичное для достижения компромисса решение:       — Тогда я оплачу твой счёт.       Повисла гробовая тишина, но уже через пару секунд раздалось неудержимое, протяжное фырканье, а затем — сдавленный смех сквозь кашель. Андроид моргнул, явно не понимая, как простая любезность могла вызвать у скелета приступ веселья. Но эта светлая реакция, пойманная впервые за всё время их напряжённого общения, кажется, открыла ему новый путь развития событий. Прочистив горло, Санс поднял голову.       — Слыхал, Гриллби? Я завязываю с карьерой комика.       Не уловив значение сказанной фразы, Папирус перевёл выжидающий взгляд на бармена; тот выглядел несколько растерянно, но после, нырнув рукой под стойку, достал не один, а целую стопку скреплённых зажимом счетов на имя Санса и неуверенно пододвинул её андроиду.       При виде итоговой суммы, выписанной поверх последнего чека, светодиод на виске Папируса окрасился жёлтым.       — Боюсь, я не обладаю такими средствами на данный момент, — отозвался он после недолгой паузы.       — Вот и не суйся, — с прежней апатией отозвался скелет, пряча лицо.       [Противоречивые указания для установки приоритета.]       Снова.       — Санс, нам нужно идти домой, — уже настойчивее повторил Папирус, просовывая руку под локоть скелета, на что тот среагировал неожиданно быстро для пьяного монстра.       — Убери от меня свои руки, железо! — невнятно, но громко и достаточно агрессивно отмахнулся Санс. Задремавшие завсегдатаи тут же обернулись на его крики.       Папирус повиновался приказу и отпустил его, всё ещё чувствуя биосенсорами на кончиках пальцев тяжесть чужой руки. Красная птица открыла было клюв, но тут же умолкла. Сжимая гудящую от своих криков голову, скелет скрючился над стойкой и тихо, едва уловимо прошептал:       — Никогда ты не заменишь мне брата.       Андроид завис.       Он сразу заметил, как стремительно перегревается его процессор. Возможно, нарушение работы системы охлаждения, на автомате предположил Папирус, принимая во внимание резкий перепад температуры. Но что-то ещё, помимо простых расчётов в программе, не давало ему завершить операцию. Не поддающееся вычислению. Нелогичное.       Принимая очередной программный сбой, Папирус решил отложить эту нестыковку на другой раз.       Вернувшись из внутреннего анализа в режим наблюдения, он заметил, что Санс снова задремал. Когда это вычислительные операции стали занимать так много времени?       Папирус аккуратно вытащил из-под скелета полупустую бутылку кетчупа, смешанного с чем-то ещё. Следуя заложенной в программе команде, он выдавил каплю смеси на пальцы и приложил их к своему шершавому языку.       Томатный кетчуп;       Шотландский виски.       Концентрация алкоголя: 39%.       Стараясь не разбудить скелета, он бережно обхватил его и взял на руки, прижав к себе; тот пробурчал что-то несуразное в ответ, но не проснулся, продолжая посапывать. Переведя взгляд на огненного монстра, Папирус с прежней улыбкой озвучил шаблонную фразу:       — Простите за беспокойство. Спасибо, что позаботились о нём.       А затем, притормозив, добавил уже от себя:       — Я постараюсь оплатить его счёт в ближайшее время.       И с бренным телом на руках направился к выходу. Датчики на его задней панели засекли, что Гриллби, как и остальные сбитые с толку монстры, даже не двинулся. Лишь Малый пёс продолжал увлечённо проигрывать в покер самому себе.