Его женщина

      Люси проснулась от того, что лежала в очень неудобной позе. Шевельнувшись, она почувствовала, что у неё безбожно затекла рука, на которой она, вероятно, лежала уже очень долго. Девушка осторожно села в кровати, стараясь не разбудить спящего рядом Локи, и вздохнула. Она даже и не предполагала, что спать вместе с кем-то может быть так неудобно.       Люси кинула взгляд на его лицо, почти полностью скрытое за густыми рыжими волосами, и на долю секунды залюбовалась. Он был очень красив, что она, бесспорно, заметила ещё при первой их встрече, но сейчас его красота не казалась навязчивой, словно никак не прекращающийся раздражающий звук, — она была мягкой и обволакивающей, заклинательнице действительно нравилось на него смотреть.       И все же она не вызывала восхищения или бури эмоций. Она была как штиль на море: вода теплая, входить в неё приятно и спокойно, волной не собьёт тебя с ног через секунду. И все же чего-то не хватало, Люси отвела взгляд и тихо вздохнула. Все, что вчера накрыло её с головой, ушло, уступив место здравому смыслу и холодному мышлению.       Люси встала с кровати так осторожно, как только могла, на цыпочках спустилась вниз и поставила чайник. Она знала, что Локи намного лучше, что с ним ей будет так хорошо, как ни с кем, и все же не могла себя заставить почувствовать то, что чувствовала вчера. Когда ей было больно, она стремилась заполнить пустоту всем, что попадало под руку, и сейчас ей было стыдно, что она воспользовалась своим другом и его чувствами.       Ей действительно была приятна его забота и её желание ответить ему не было поддельным, и все же на взаимность она была не способна. Это делало Люси больно и даже злило: тот, кто ждет и заслуживает её любви, не получит её, потому что она испытывает чувства к эмоционально искалеченному моральному уроду. И Люси было очень обидно, что она не может заставить себя переключиться.       Но она правда не могла. И ненавидеть не могла тоже. Сидя утром в кухне под свист кипящего чайника, она думала лишь об одном человеке. Ей оставалось только принять это и пережить, надеясь, что со временем раны заживут и чувства исчезнут.       Девушка встала, достала из шкафа две чашки, закинула в них заварку и налила воды. Люси услышала наверху шаги, дающие понять, что Локи проснулся и собирается спускаться вниз. Люси знала, что все, что она делает с ним, неправильно, и потому поставила на стол сахарницу и печенье и глубоко вдохнула, решаясь на разговор, который разобьет сердца им обоим.

***

      Локи сидел напротив неё и молчал где-то минуту. Все это время он не смотрел на Люси: он, казалось, вообще никуда не смотрел. Пальцы девушки дрожали, а губы иногда сжимались, словно в попытке произнести и тут же сдержать какие-то слова. Она никогда не думала, что отказывать кому-то будет так больно.       Локи посмотрел на неё с улыбкой, почти такой же яркой и самодовольной, как и всегда, и его глаза почти привычно сверкнули.       — Ты человек, а я Звездный дух, у нас все равно ничего бы не получилось — сказал он, откидывая волосы назад и беря печенье. — Так что мы просто сохранили друг другу нервы, отказавшись от бессмысленных и болезненных отношений. Не переживай, Люсь, — он легко провел пальцами по тыльной стороне её ладони, словно флиртуя, и Люси поняла, что с ним почти все в порядке. — Я все равно рад, что смог помочь тебе, на большее я и не рассчитывал.       Люси бросила на него подозрительный взгляд с хитринкой и улыбнулась.       — Правда что ли на большее не рассчитывал? — она посмотрела ему прямо в глаза, и он засмеялся. — Я тебя знаю и знаю, на что ты рассчитывал.       — Ты меня раскусила! — он поднял руки, показывая, что сдается, и Люси даже не верила, что ей могло так с ним повезти. Он посмотрел на неё: — Тогда в следующий раз увидимся на задании. Призывай меня почаще.       — Договорились, — Люси бодро кивнула.       Он допил чай, и на самом деле девушка чувствовала напряжение, хотя и совсем слабое, тонкой струной натянутое между ними. Он махнул на прощание рукой и исчез, и она вздрогнула, на секунду испугавшись, что он больше не вернется.       Сделав небольшую уборку, которая помогла ей расслабиться и осознать, что жизнь идет дальше, Люси решила отправиться в гильдию и взять задание. Одно это слово напоминало ей о нем, но она знала, что лучший способ справиться с этим, это создать новые воспоминания и новые более яркие ассоциации. Поэтому она проверила на поясе ключи и вышла на улицу: она пойдёт в гильдию, возьмет с собой Нацу с Хэппи, они всеми силами постараются испортить ей настроение и всю дорогу будут глупо шутить, но она будет счастлива, потому что это именно то, чего она всегда хотела.       Путь до гильдии тоже оказался испытанием, ведь несмотря на внутреннюю браваду, Люси боялась встретить там его или Громовержцев, боялась вопросов и того, что ей придется это отпустить. Она, бесспорно, была к этому готова, но самая маленькая её часть все же хотела продлить момент безнадежной любви, какой Люси прежде никогда не испытывала.       — О чем он только думает! — раздался возмущенный знакомый голос, и сердце Люси остановилось. — Я бы и счастлива испортить этот слащавый фестиваль, но моя утонченная натура не выдержит такой концентрации пафоса и безвкусицы. Я уже устала ждать, хочу поскорее вступить в новую эру нашей гильдии!       Эвер взмахнула своим веером и откинулась на спинку стула. Громовержцы, которых Люси всей душой надеялась не встретить, сидели в паре метров за столиком в кафе.       — Лаксус знает, когда лучше привести план в действие, — спокойный парень с длинными волосами посмотрел на подругу укоризненно и неодобрительно. Люси поняла, что это был Фрид. — Ты должна слушаться его.       Эвер фыркнула и недовольно сверкнула глазами.       — План давно продуман до мельчайших деталей, твои заклинания нерушимы, ну, так в чем проблема? Разве тебе самому не хочется как можно скорее увидеть, как от старой гильдии не останется и следа?       — Эвер, милая, — голос Бикслоу, звонкий и низкий, обрушился на Люси, словно гром. — Потерпи ещё пару дней и не делай из этого трагедии. Ты же первая словишь кайф, оборвав феям крылышки в их самый красивый и радостный момент!       Губы Эвер растянулись в улыбке, она провела кончиками пальцев по ручке чашки на столе, ловко и элегантно взяла её и сделала глоток чая.       — Очень надеюсь, что это шоу будет стоить моего ожидания!       — Несомненно, будет, — Бикслоу ухмыльнулся, и Люси только тогда почувствовала, как с неё рекой льет пот.       В ту секунду она находилась в двух местах одновременно: на середине улицы, чем очень мешала прохожим, и на стадии отрицания, потому что услышанное трактовалось только одним образом, и он ей очень не нравился.       Люси развернулась и побежала в противоположную от гильдии сторону, она злилась так сильно, как никогда, и она не представляла, что скажет или сделает, когда увидит его. Она просто хотела посмотреть ему в глаза и разочароваться в последний раз, разочароваться так, чтобы больше никогда не надеяться, что он может быть лучше, чем есть. Часть её всё ещё не верила, что Лаксус действительно может совершить нечто подобное, и хотя часть эта была мала, надежда горела в душе Люси непозволительно ярко.       Заклинательница остановилась перед входной дверью и хотела было постучать, как почувствовала, что злость утихла, и у неё больше не было желания врываться и разбираться в ситуации. Она осторожно нажала на ручку, и дверь открылась: конечно, самонадеянный и грозный убийца драконов не опускается до того, чтобы запирать дверь. Люси тихо зашла в дом, прошлась по первому этажу и, не обнаружив Лаксуса, поднялась в библиотеку. Он сидел там в мягком кресле с книгой в руках и стаканом виски на столе рядом и не обращал на Люси никакого внимая, даже когда она остановилась в метре перед ним.       Она стояла, и у неё не было сил ругаться: она больше всего на свете хотела, чтобы он опроверг все её догадки, и она могла просто уйти. Но он молчал, только плавным движением взял стакан со стола и сделал глоток.       Люси смотрела на него, и у неё в душе все сильнее разгоралась надежда. Она, кажется, физически не могла в нем разочароваться, особенно тогда, когда в мягком свете солнца он казался таким близким и заслуживающим доверия. Это была пытка: знать обо всем ужасном, что он совершил, и все равно в него верить.       — Ты молчишь либо потому, что тебе безразлично, что я тут делаю, либо потому, что ты знаешь, зачем я здесь, — спокойно и твердо произнесла Люси. — Ты с Громовержцами решил напасть на гильдию?       Лаксус на секунду замер, но тут же как ни в чем ни бывало сделал ещё глоток и невозмутимо поднял взгляд на Люси. Он посмотрел ей прямо в глаза, и внутри у неё все сжалось: от чувства беспомощности и желания одновременно. Он вздохнул, захлопнул книгу и небрежным движением положил её на стол.       — Да.       В момент, когда он произнес это слово, внутри у Люси что-то оборвалось, и на секунду она готова была сбежать, или разозлиться, или заплакать, но ещё не истлевшая надежда в её душе заставила девушку взять себя в руки. На мгновение Люси испугалась себя самой: какими бы ни были причины его действий, нельзя просто понять его, простить ему все и продолжить его любить. Девушка даже не предполагала, что способна на что-то настолько нерациональное.       — Зачем?       — Какое это имеет значение для тебя? — бесстрастно поинтересовался Лаксус. — Мои цели за гранью твоего понимания, с моей стороны будет глупо пытаться тебе их объяснить.       Люси сжала губы, сдерживая закипающую в ней злость.       — Ты собираешься напасть на мой дом и разрушить его, — стараясь не кричать, произнесла Люси. — Я не тешу себя надеждами, что смогу переубедить тебя или придумать другой способ, как тебе добиться своих целей, но я хочу знать, ради чего такого важного ты хочешь уничтожить гильдию, в которой вырос, которую любит твой дедушка и для которой он так старался всю свою жизнь! — с каждым словом заклинательнице становилось все труднее держать себя в руках. Лаксус отвел взгляд и поморщился так, словно Люси бесконечно ему надоела.       — Зачем мне отвечать тебе?       — Потому что «Хвост феи» — мой дом! И я хочу спасти его, ведь, возможно, это даже единственное, что у меня есть.       Лаксус посмотрел на неё, и Люси вздрогнула от той злости, которая пылала в его глазах.       — И почему всем так дорога эта жалкая гильдия, у которой от гильдии одно название? — он почти прошипел, и Люси, растерявшись, не нашла, что ответить. — Если бы к нам не принимали всяких слабаков вроде тебя или этой новой водной волшебницы, никто бы никогда в нас не усомнился, но каждый раз, когда я возвращаюсь с заданий, бездарных слабаков становится все больше и больше. Это не тот «Хвост феи», который я знал, это даже на жалкое подобие не похоже.       — Неправда! — прервала его Люси, не способная больше выслушивать оскорбления в адрес себя и своих товарищей. — Может, я действительно не так сильна, как ты, но наша гильдия — место, где встречаются друзья, место, где люди могут найти себя и новых товарищей. Все мы защищаем друг друга и это делает нас семьей. А без этого зачем вообще нужны гильдии?       — Точно не затем, чтобы искать друзей, — произнес Лаксус с таким презрением и холодом в голосе, что у Люси пробежали мурашки по спине. — Если бы в гильдию принимали только сильных волшебников, а не весь этот сброд, вам бы не пришлось защищать друг друга. Наша гильдия всегда была самой лучшей из всех, и так продолжалось бы и дальше, если бы старик не превратил «Хвост феи» в приют для сирот и слабаков.       — И чего ты хочешь? — Люси взмахнула руками и подошла ближе. — Повыгонять всех и оставить только самых сильных? И кого ты оставишь? Эльзу? Нацу и Грея? Гильдия из нескольких человек — это не гильдия вовсе! Все, кто вступил в «Хвост феи», не стоят на месте, они совершенствуют свои навыки и становятся сильнее, каждый волшебник — это настоящее и будущее гильдии. Чем больше разных людей соберется вместе, тем выше шанс научиться чему-то новому.       — Не вижу необходимости учиться новому у тех, кто и сам ничего не умеет, — отрезал Лаксус и сделал ещё глоток из стакана.       — Ты ведь тоже когда-то колдовал впервые, — тихо сказала Люси. — Ты тоже когда-то ничего не умел и учился у тех, кто сильнее. Рядом с тобой было много тех, кто мог показать тебе что-то новое, это помогало тебе расти. Если ты оградишься от мира, это будет тупик, — она замолчала и встретилась с ним взглядом. Лаксус больше не злился, он смотрел гордо и спокойно, но как-то неожиданно печально. — Разве мастер, твой дедушка, не учил тебя этому? Почему ты не хочешь прислушаться к нему?       — Я с самого рождения только это и слушаю, — огрызнулся Лаксус. — Вы все романтизируете его и его точку зрения, и потому не способны увидеть изъяны. У всего есть недостатки, и то, как вы слепы к его недостаткам, просто смешно. Я вижу минусы его идей и потому хочу все изменить.       Люси вдруг подумала, что Лаксус знает мастера лучше всех и у него была неповторимая возможность проникнуться его идеологией. Раз этого не произошло и Лаксус так злиться, значит, случилось что-то очень важное, что заставило его сформировать противоположную точку зрения. Люси начинала его понимать: ей даже казалось, что он в чем-то прав, только методы выбрал ужасные.       — Может, мы и слепы, но нас все устраивает, всем нравиться жить в гильдии по имеющимся правилам, и никто не хочет ничего менять. Нельзя просто навязать всем свою точку зрения, с тобой рядом тогда никого не останется.       — Но у старика же получилось. Он выходит на второй этаж и восторженно и страстно вещает что-то вашей шумной толпе, не имеющей собственного мнения, а вы ведётесь. Он верит в то, что говорит, настолько сильно, что одна его вера убеждает вас. И вам нравится быть слабыми и быть под его защитой, вам нравится безнаказанность. А ещё вам так нравится, когда он называет вас семьёй и своими детишками, и вы не способны разглядеть, насколько лицемерно это звучит, потому что в действительности семья для него ничего не значит.       Лаксус замолчал и на секунду замер, и в этот момент Люси показалось, что вокруг остановился весь мир. Но Лаксус снова потянулся к уже пустому стакану, и девушка глубоко вдохнула, пытаясь осознать сказанное им. Ей казалось, что он сказал что-то важное, просто это важное она должна разглядеть между строк. Она смотрела, как он наливает виски в стакан и впервые тоже захотела выпить.       Люси заняла другое кресло, на что Лаксус не обратил никакого внимания, снова взял книгу и, казалось, погрузился в чтение. От этой атмосферы и его слов заклинательнице стало очень грустно, словно что-то защемило ей сердце, она потянулась вперед и ловко схватила стакан с его половины стола. Под удивленный взгляд Лаксуса она сделала пару глотков, чувствуя, что без этого просто не сможет продолжить разговор, слишком сильно тишина и его взгляд давили на неё.       Виски обжег горло, и Люси тут же поставила стакан на стол и скривилась, вызвав у Лаксуса едва заметную улыбку. Она провела пальцем по контуру стакана и вцепилась взглядом в стол так, словно на нем были написаны ответы. Ей вдруг захотелось, чтобы тут оказался Грей и наколдовал льда.       Эльза говорила, что отца Лаксуса, своего сына, мастер выгнал из гильдии когда-то очень давно. Тогда Люси на мгновение ужаснулась, не понимая, что же такое нужно было сделать, чтобы родной отец решил отказаться от тебя. Её ситуация не была аналогичной, ведь она сама выбрала уйти, а потом даже оказалась нужна своему отцу. Мастер же, казалось, просто забыл о своем сыне, вычеркнул его и пошёл дальше.       Люси только сейчас задумалась, насколько ужасно все сложилось в жизни у их мастера. На самом деле до этого разговора она даже не подозревала, что у Макарова могут быть проблемы, ведь он всегда выглядит таким счастливым. Он защищает их, как родных, в то время как своего родного сына он выгнал. За дело, конечно, но выгнал.       Люси посмотрела на Лаксуса и поняла, насколько сильно это могло по нему ударить и повлиять на его мировоззрение. Он не выглядит так, словно согласен с дедом, и, вероятно, он очень злится. Люси взяла стакан, мгновение помедлила, а потом залпом осушила его и тут же пожалела об этом. Она сжала губы и поморщилась, чувствуя на себе взгляд Лаксуса. Он смотрел на неё с удивлением, и ей показалось, что он хочет засмеяться. Она смотрела на него и понимала: сложно представить, как ему было неприятно или даже больно, когда мастер каждый раз предпочитал гильдию своей семье. На его месте она бы тоже злилась.       — Мой отец заплатил волшебникам, чтобы они напали на моих друзей и вернули меня домой. Он, вероятно, не видел иных способов добиться этого. Поговорить, например, — произнесла Люси и усмехнулась, проводя пальцем по контуру стакана и упирая взгляд в блестящие на дне капли. — Родителей не выбирают, и мы не виноваты, если они ведут себя, как идиоты. Но мы можем выбрать друзей, тех, кто станет нам ближе, чем родители, тех, кто и станет нам семьей. И в них наше спасение.       Люси откинулась на спинку кресла и посмотрела прямо на Лаксуса, который неотрывно смотрел на неё последние минут пять. Она чувствовала слабое головокружение и неожиданную легкость во всем теле.       — Если ты разрушишь гильдию и построишь на её месте свою, ты поступишь ничуть не лучше, — продолжила заклинательница, удивляясь тому, как легко ей даются эти слова. — Ты лишишь семей и друзей всех волшебников гильдии, — она смахнула прядь волос с лица и продолжила прежде, чем Лаксус успел ответить. — И я знаю, что тебе плевать. Ты не соревнуешься и не пытаешься быть лучше, чем твой дедушка, ты просто поставил себе цель и идешь к ней. Но ты не обязан нести ответственность за его ошибки, ты не должен исправлять то, что он разрушил. В этом виноват только он, и будет очень грустно, если ты положишь свою жизнь на то, чтобы все перестроить.       Лаксус посмотрел на неё удивленно, и она ответила на его взгляд такой теплотой в своем, что та показалась ему материальной. Ему вдруг очень захотелось прикоснуться к заклинательнице, сидящей в метре от него и смотрящей так смело и уверенно. На самом деле ему хотелось прикоснуться к ней ещё с тех пор, как она впервые дала ему отпор. Ему нравилось наблюдать, как она хочет его, но все время теряется в его присутствии. И её внезапная забота и искренняя благодарность подкупили его настолько, что он решил не пользоваться ею сразу, как всеми остальными девушками. Ему было комфортно рядом с Люси, и, как неприятно ни было бы это признавать, она была первым человеком, который не просто слепо восхищался им, возводя в абсолют, а видел все недостатки, злился, но все же оставался рядом.       Громовержцы верили ему и восхищались им так же, как все волшебники «Хвоста феи» восхищались мастером. Это было приятно и совершенно заслуженно, но Лаксус все равно видел в их отношении к нему что-то фальшивое и натянутое. Что-то лживое, потому что идеальным он точно не был.       Люси сидела сбоку от него и неуклюже тянулась к графину с виски. В его жизни был дедушка, который всегда указывал ему на его недостатки и почти не проводил с ним времени, и Громовержцы, не чаявшие в нем души. А Люси словно видела его насквозь, понимала его и не хотела сбежать. Он разозлился на неё, когда на задании она попыталась его защитить, потому что его это оскорбило. Но на самом деле Люси не считала его слабым, она знала, что он справится: она просто искренне не хотела, чтобы с ним что-то случилось. Не хотела этого настолько сильно, что призвала духа Зодиака, истекая кровью. И сейчас, когда он наливал ей в стакан виски и смотрел, как она неловко берет его и пьёт, это ему льстило.       — Я понимаю, что, видимо, мастер облажался и ты хочешь взять все в свои руки и сделать, как надо, раз уж это было важнее вашей семьи, но так ты только потратишь свою жизнь на то, чего на самом деле, кажется, не хочешь. Просто живи, — сказала Люси, наклонившись над столом в сторону Лаксуса. — Делай только то, что приносит удовольствие именно тебе. Вряд ли тебе сильно понравится бумажная работа мастера и вечная ответственность за кого-то. Так что возьми себя в руки, смирись и живи дальше. Пусть он расплачивается за свои ошибки неискоренимым чувством вины, ведь он действительно виноват, — Люси посмотрела ему в глаза таким искренним и интимным взглядом, что Лаксуса словно током ударило. — Он, а не ты.       Он прогнал её, потому что она ему нравилась. Он действительно не хотел брать на себя эту ответственность, и он понимал, что Люси во многом права. Он хотел стать мастером, потому что для него это был осознанный выбор: без жертв, без иллюзий. Только холодный расчет. Но когда рядом находилась Люси, перед ним словно открывались иные, более заманчивые перспективы. И он действительно хотел к ней прислушаться. Должность мастера первой гильдии свяжет ему руки, а он не привык себе ни в чем отказывать. С его характером и образом жизни намного лучше оставаться простым волшебником.       — Ты пьяная такая смелая, — произнес он, ухмыляясь, и Люси надула губы.       — Я же серьёзно! — возмутилась она. — Ты хотя бы слушал меня?       — Безусловно.       Он потянулся к стакану и как бы случайно коснулся пальцами её руки, отчего она вздрогнула и тут же убрала руки. Залпом выпив все, что было в стакане, он спросил:       — Согласишься стать моей, чтобы я не нападал на гильдию?       Лаксус едва сдержал смех, наблюдая, как и без того красные щёки покрываются румянцем и девушка подскакивает в кресле.       — Ну, нет! — возмущенно воскликнула Люси, упирая руки в бока. — Это уже было, придумай что-то получше, Лаксус! И если тебе всего лишь нужно потрахаться, то сходи в ближайший бордель, я от этих игр устала!       Лаксус все же засмеялся, видя, как выражение её лица становится все более недоуменным.       — Сложно думать про бордель, когда ты сидишь рядом. Ты лучше любой другой девушки, — он слегка склонился над столом в её сторону и посмотрел ей в глаза таким хитрым и пронзительным взглядом, что у Люси загорелся низ живота.       — Ты лучше всех парней, которых я встречала, но я же не шучу про секс каждые пять минут.       Люси поняла, что сказала, только когда её рот уже закрылся. Довольный взгляд Лаксуса начинал её бесить, но она чувствовала такую лёгкость, как никогда, и хотела рассказать ему все. Может, это её последний шанс ему открыться.       Лаксус смотрел на неё, и ему нравилось то, что она говорила. Ему нравилось, как она вела себя, и он хотел, чтобы она продолжала. На самом деле его бесило, что дед выбрал гильдию, а не свою же семью, словно кучка бездарных сорванцов была важнее него и его отца. Он никогда не считал, что просто должен стать лучше, чтобы угодить ему и получить его или чьё-либо ещё внимание, потому что знал, что хорош. Волшебников, таких же сильных или даже сильнее него, можно было пересчитать по пальцам одной руки, так что он знал, что проблема не в нем. И все же он хотел, чтобы кто-то выбрал его. Выбрал не слепо и беззаветно и не потому, что обязан, а осознанно, взвесив все плюсы и минусы, подумав о последствиях.       — Что ты сделаешь со мной? — спросила Люси, забирая стакан из его руки и делая глоток, и Лаксус едва сдержался, чтобы не начать представлять во всех красках, что бы он с ней мог сделать.       — Смотря, о чем речь, — ухмыльнулся он, и Люси закатила глаза.       — О том, что я знаю о твоих планах и ты не можешь просто отпустить меня, ведь я пойду и все расскажу мастеру.       Лаксус поймал её взгляд. На самом деле Люси не хотела идти в гильдию и рассказывать об этом: она просто желала подтверждения, что он ничего не сделает. Заклинательница не знала почему, но чувствовала, что он передумал. И Лаксус действительно готов был передумать.       — А ты пойдёшь?       Люси прикусила губу: она должна ответить, что пойдёт. У неё кружилась голова, и ей было как никогда хорошо, она хотела только никогда больше не уходить из этого дома, а вовсе не бежать спасать гильдию. Её щёки горели, все мысли в голове были только о Лаксусе, а ещё она слишком сильно верила в него, и потому была физически неспособна солгать.       — Нет.       Он видел, что чувства к нему пылают в ней и вырываются наружу через её пламенный взгляд, от которого он не может оторваться с тех пор, как она вошла в библиотеку и встала перед ним. Он никогда раньше не думал, что другой человек может так открыто испытывать к нему что-то настолько сильное. Ему безумно нравилась осознанность, с которой они оба совершали все свои действия в отношении друг друга. На самом деле сначала он позвал её жить к себе, потому что не думал, что она так легко согласится на все условия, а потом ему стало интересно. Ему нравилось, что она, несмотря ни на что, постаралась понять его и выбрала его. Но ещё больше ему просто нравилась она сама.       — Тогда мы можем пойти в спальню, и я покажу тебе, что сделаю с тобой, — произнёс Лаксус, едва сдерживая улыбку и сохраняя подобие серьезного вида, и Люси засмеялась.       — Лучше я тогда пойду в гильдию, — улыбнулась заклинательница.       На самом деле в тот момент Люси была согласна на все. Ей было немножко стыдно, что она хотела разочароваться в нем, чтобы было проще его отпустить, и по-настоящему счастлива, ведь он оказался ещё лучше, чем она о нем думала. Надежда на то, что эти чувства пройдут, испарилась, потому что любить кого-то замечательного так прекрасно и заманчиво, и Люси не могла от этого отказаться.       — Спасибо, — сказала она, каждой клеточкой своего тела желая прикоснуться к нему, зарыться пальцами в волосы и целовать так страстно, как только возможно.       Лаксус осушил стакан, глядя прямо ей в глаза, и Люси почувствовала, что она не выдержит больше ни секунды. Она поднялась и направилась к выходу на ватных ногах, чувствуя, что просто дойти до двери уже будет подвигом. Закралось подозрение, что лестницу она в таком состоянии не преодолеет, Люси остановилась и в то же мгновение почувствовала его за своей спиной. Жар его тела окутал её, и ноги задрожали ещё сильнее. Люси глубоко вдохнула, надеясь, что это поможет хотя бы немного прийти в себя, но запах его тела ударил ей в голову, и последнее, что помогало ей держаться, исчезло.       Она любила его: прямо сейчас, когда буквально полчаса назад убедила его не совершать ошибки, когда она потеряла последние осколки причинно-следственной связи, когда он стоял почти вплотную к ней, но ей все равно хотелось быть ближе. Она любила его, до слез хотела сдаться, отступить на полшага назад и переплести их пальцы. Она ни черта не понимала: что он чувствует к ней и почему так себя ведет, — и каждой фиброй своей души любила его.       — Ты шатаешься, — шепотом произнёс он, проводя пальцами по её щеке, подхватывая ими прядь волос и заправляя её за ухо. — Куда ты пойдёшь в таком состоянии?       — Точно не к тебе в спальню, — так же шепотом отозвалась Люси, понимая, что бессовестно врет.       — Точно? — уточнил он, и его горячее дыхание коснулось её уха.       Люси казалось, что воздух наэлектризован, и, возможно, так и было. Лаксус стоял за её спиной и не знал, что заставляет его держать себя в руках. Он злился, ловя себя на том, что думает о ней во время секса с другими девушками, и ещё сильнее злился из-за того, что рядом с ней думать только о сексе не получалось. Все, что у него было раньше, казалось тривиальным, если речь шла о Люси, словно с ней он хотел большего.       Он наклонился и коснулся губами её плеча, и Люси прикусила губу и сжала кулаки, стараясь не упасть. В голове гремело только одно: «Не отвечай!», хотя ответить ей хотелось больше всего на свете.       — Точно, — прохрипела Люси, не имея ни малейшего понятия, откуда в ней столько сил и что, черт возьми, заставляет её держаться.       — А как же твой совет делать только то, чего по-настоящему хочешь? — Люси кожей чувствовала, как он победно ухмыляется, произнося эти слова.       — Я разве говорила, что хочу тебя?       Лаксус двинулся выше и легко прикусил кожу на шее, не оставляя Люси выбора. Заклинательница развернулась к нему лицом и впилась в его губы, едва представляя, что делает. Лаксус прижал её к себе за талию, и Люси ожидала, что он полезет под футболку, но он не сделал этого, только плавно провел пальцами по спине. Девушка поднялась на носочки и схватила губами мочку его уха, чувствуя, как он плотнее прижимает её к себе.       — Ты не передумала насчет спальни? — прохрипел Лаксус ей в шею, все же запуская руки под футболку, и Люси улыбнулась.       — Нет, — ответила она, все же зарываясь пальцами в его волосы. Она даже представить не могла, что это будет так приятно.       Люси провела языком по его уху и услышала, как Лаксус тяжело выдохнул, едва сдержав стон. Это почти свело её с ума, и на самом деле она желала его сейчас так сильно, что каждая клетка её тела горела, но она не хотела спать с ним пьяной. Люси мысленно досчитала до трех, беря себя в руки, на мгновение отстранилась, а потом просто обняла Лаксуса за талию.       — Ты что, издеваешься, — произнес он хрипло и недоуменно через несколько мгновений.       — Нет, — все так же просто и весело ответила Люси.       Она почувствовала, как его губы касаются её макушки. Она хотела бы остаться в его объятиях навсегда, и теперь она любила его сильнее, чем до этого. И все же она не знала, что он чувствует к ней и чувствует ли вообще.       — Останься, — прошептал он ей в волосы, и Люси потребовалось приложить неимоверные усилия, чтобы не согласиться. Она хотела остаться, хотела сказать ему обо всех своих чувствах, и все же не могла.       — Я договорилась с Эльзой, что мы возьмем задание, — солгала Люси. — Если, когда я вернусь, гильдия будет стоять на том же месте, я приду, и мы поговорим.       — Я тебе не поговорить предлагаю.       — Знаю, — произнесла она и отстранилась. — И все же придумай, что скажешь мне.       Она хотела напоследок поцеловать его, но не смогла. Она хотела сказать ему о своих чувствах, надеясь, что тогда он скажет о своих, но понимала, что они оба слишком пьяны для этого разговора. Да и вообще для любого разговора. Она хотела, чтобы все слова действительно шли от сердца, а не от алкоголя и желания перепихнуться. И потому знала, что сейчас ей нужно было уйти.       Люси развернулась, успешно добралась до двери, даже преодолела лестницу и вышла на улицу. Закрыв входную дверь, она прижалась к ней спиной и сползла вниз, усевшись на ступеньку. Надо было придумать, как уговорить Эльзу пойти на задание и как унять сердце, которое колотилось в груди, как ненормальное. Люси казалось, она забыла, как дышать и думать, потому что в голове все ещё гремело.       Сидя на ступеньке, пытаясь прийти в себя, Люси дала себе обещание, что обязательно поговорит с Лаксусом, когда вернется. Она хотела, чтобы он знал, что она чувствует, хотела, чтобы это прозвучало, чтобы у него точно не осталось сомнений и он мог сделать осознанный выбор.       Она досчитала до трёх, поднялась и направилась в сторону гильдии, чувствуя себя почти трезвой. Сегодня она спасла всех и почти получила то, чего хотела. Солнце слепило ей глаза, рядом, издавая странные звуки, шагал Плю, на шее ещё горел поцелуй Лаксуса, и она чувствовала себя безгранично счастливой.