Берегите уши (Стоик/Валка; Астрид/Иккинг)
30 августа 2019 г. в 00:06
— Вал, слушай, я… это… ну не могу я так! — Стоик, краснея, садится на постели, прикрывая срамное место простыней. — Может, ты не будешь издавать такие звуки?
— Какие такие? — Валка не прикрывает наготу, а напротив — ложится так, чтоб кожа всех участков тела имела возможность дышать. Лето у викингов на Олухе хоть и редкое, но жаркое. Очень. — Стоик, тебе что, пятнадцать лет? Чего ты смущаешься?
— Дак, вся деревня, небось, за стенкой! Подслушивают! Как мы налаживаем… эту…
— Семейную жизнь?
— Да! — Стоик машет рукой. — Вал, давай тихо и быстро, а?
— Извини, Стоик, но я так не умею.
Стоик на мгновение застывает с открытым ртом.
— То есть… не умеешь? Как так? А что же ты… практиковалась, чай, пока жила с драконами? Да?
Валка закатывает глаза и тоже садится.
— Между прочим, у драконов издавание громких звуков во время брачного периода — основное правило хорошего тона. Особенно у самок. Ага.
Стоик хлопает себя по лбу — зря он начал этот разговор.
— Но мы же не драконы!
— Хорошо, я поняла — буду тише…
Стоик пытается собраться с мыслями, но обнажённое женское тело рядом не сильно-то дает ему это сделать. Правда, все ощущения куда-то отходят, когда он слышит эти звуки снова. Они не человечьи. Они — драконьи. И это коробит. Он пытается не давить на Валку, понимая, что она после жизни с драконами переняла у них почти все повадки, и чтобы войти в прежнюю колею, понадобится время. Однако слухи по деревне разносятся как пепел по ветру.
— Вал, стой… прости… не идет чего-то… я… выйду подышать?
Стоик, натягивая на себя первое, что попалось, кисло улыбается. С таким сексом они не то что семейную жизнь не наладят, но даже дружеские отношения не восстановят. Есть у них стародавнее поверье, что лучшая любовница — это подруга. Так вот — на Олухе сперва крепко дружат, а потом уже род продолжают. Или развлекаются.
— Иккинг!
Ноль внимания. Что не так с его сыном?
— Иккинг! Иди сюда!
Снова ноль внимания.
— Иккинг!!!
Наконец Плевака, проходящий мимо, кидает камнем в Иккинга, и тот отмирает. Смотрит по сторонам, будто слуха лишился. Стоик сразу нахмуривается — что ещё за новости?!
— Что с тобой, сынок? — Стоик трясет отпрыска за плечо. — Иккинг!
Тот лишь морщится.
— Подсушивать надо меньше…
— Плевака! Стоять!
Хромой вынужден остановиться.
— Чего?
— Что с моим сыном? Отвечай, или я тебя на корм Объедалам пущу!
— Сказал же — нечего соваться в чужие дела!
Стоик вдруг понимает, с чего его сын не слышит. Но неужели Валка стонала так, что Иккинг — будь он неладен, — смог оглохнуть? А он сам чего тогда не оглох, ведь рядом был?
— Иккинг! Мальчик мой любимый! Одноногий мой! Прости меня! — Астрид подбегает к ним с таким лицом, что Стоик не знает, как реагировать. Он никогда её такой не видывал. — Иккинг! Ты меня слышишь? Хоть чуть-чуть?
Иккинг же глупо улыбается и поднимает большой палец, мол все в норме. Только ясно и понятно — ни черта не в норме.
— Что с ним? Астрид!
— Я откуда знала, что это так вредно?! Мне Валка посоветовала!
— Вот-вот… досоветовалась тоже, — поддакивает Плевака.
Стоик мотает головой — он не может понять, о чем они вообще.
— Что посоветовала? Астрид!
— Ну это… как бы…
— О, великий Один! — хватается за голову Стоик. — Не может быть!
— Я только два раза… не так и громко…
Астрид почти плачет.
А Иккинг снова улыбается, видимо, стараясь её приободрить.
— Не, ты тут точно не при делах. И не мечтай, Астрид, — тянет Плевака. — Тут Фурии постарались.
Стоик нахмуривается ещё больше.
— Вы что, таскались за ними?!
— Иккинг не мог успокоиться… и я решила, что если он убедится, что у них… всё в порядке…
— Тьфу! — Стоик отвешивает сыну подзатыльник, отталкивает Плеваку и уходит в кузницу прятаться от Валки.